Но отказ обличать зло большевизма явил фактическое признание церковным руководством богоборческого режима, что и выражено в послании: "Мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства… а с нашим народом и правительством… Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть… не только изменники ему (православию. – В. А.), но и самые ревностные приверженцы его. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза не только из страха, но и по совести…" К злу невозможно относиться нейтрально, признание государственного режима, несущего зло, приводит к его восхвалению. "Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения" – сказано в том же послании местоблюстителя про власть, которая уже проявила свою сущность жесточайшими гонениями на Церковь.
Отныне, чтобы избежать ликвидации, Московская патриархия вынуждена будет доказывать свою "полезность". Эти действия не выражали искренних убеждений православных иерархов, но были вымученной сделкой. Митрополит Сергий и его сторонники проявили не только малодушие, но и стремление любой ценой сохранить церковную организацию. Невиданный доселе компромисс Церкви с открытым безбожием не только создал возможность для сохранения церковной организации , но и породил многие соблазны, подмены, раболепие. К тому же принципиальные уступки коммунистическому режиму не спасают от нового насилия.
Вместе с тем многие православные люди проявили в борьбе с богоборчеством несгибаемую стойкость. В эти годы из иерархов, священства и мирян, не признавших церковную политику митрополита Сергия, формируется церковное "подполье" – Катакомбная церковь. Один из ее руководителей – епископ Дамаскин – в 1929 году пришел к убеждению, что "влиять на широкие слои народа потеряна всякая возможность", и потому он стал думать "не о спасении большинства, а меньшинства", "малого стада". Обращенная к большинству православного народа, Московская патриархия ценою огромных религиозно-моральных жертв пытается сохранить остатки церковной организации. Казалось бы, последовавшие после компромисса 1927 года жестокие гонения показали неоправданность тактики митрополита Сергия. Однако наряду с человеческими слабостями наших иерархов следует видеть в их действиях и Божий Промысл: то, что удалось сохранить, в будущем откроет возможность для богослужения в тысячах храмов, для проповеди слова Божия миллионам людей. Так различные церковные позиции неисповедимо единились в противостоянии атеистическому нашествию.
Прямое насилие и оголтелая пропаганда не приносят должного результата – Православная Церковь жива, поэтому власть разрабатывает тактику внутреннего разложения церковно-приходской жизни. Для этой долговременной борьбы атеистический режим создает "правовую" основу: 8 апреля 1929 года все государственные акты по вопросам религиозной жизни сводятся в постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О религиозных объединениях".
В этом акте скрыт ряд рычагов контроля и разрушения Церкви, которые власть может приводить в действие по мере необходимости:
1) Церковь не имеет статуса юридического лица, соответственно лишена всех полномочий, то есть в правовом отношении церковная организация не существует.
2) Церкви законодательно запрещены жизненно важные для нее формы религиозной деятельности: пастырство, проповедничество, миссионерство, религиозное воспитание и обучение, благотворительная деятельность, богослужение вне стен храма, паломничество, свободные контакты с братскими Церквами, распоряжение церковным имуществом…
3) На крайне узкую область дозволенного требуются отдельные разрешения атеистических властей (система регистраций, разрешений, отвода, контроля, надзора). Фактическая деятельность Церкви не может не быть шире того, что в данном случае юридически разрешено. Но это значит, что власть может в любой момент использовать свое "право" на запрет религиозной деятельности. Если все формы религиозной жизни подвергаются жесткому контролю и все внутрицерковные вопросы решает богоборческая власть, то это значит, что в советской России была создана "узаконенная" система уничтожения религии.
Борьбу с Церковью богоборческий режим подпирает различными антирелигиозными акциями в обществе. С 1929 года рабочая неделя в СССР объявляется "подвижной" – выходным днем становится каждый шестой день после пяти рабочих дней. Неделя "непрерывки" необходима, чтобы отменить празднование Воскресения Господня, искоренить упоминание о нем. Более того, для этой же цели предпринимается попытка изменить календарь: 1929 год отмечается как 12-й год "нашей эры" – коммунистической эры. Но в сознании людей это не прижилось, поэтому пришлось довольствоваться малым: летосчисление "от Рождества Христова" в советской литературе заменили "нашей эрой".
В феврале 1932 года XVII партийная конференция определила основные политические задачи новой пятилетки: окончательная ликвидация капиталистических элементов и классов, превращение всего трудящегося населения в сознательных и активных строителей бесклассового социалистического общества. Естественно, что носителям "религиозной заразы" в таком обществе места нет. "Безбожная пятилетка" ставит задачу ликвидации религии в стране к 1937 году. "По этому плану к 1932–33 гг. должны были закрыться все церкви, молитвенные дома, синагоги и мечети; к 1933–34 гг. – исчезнуть все религиозные представления, привитые литературой и семьей; к 1933–35 гг. страну и, прежде всего, молодежь необходимо было охватить тотальной антирелигиозной пропагандой; к 1935–36 гг. – должны были исчезнуть последние молитвенные дома и все священнослужители; к 1936–37 гг. – религию требовалось изгнать из самых укромных ее уголков" (С. Л. Фирсов). Для выполнения этого плана рекрутируется армия безбожников: в 1932 году в Союз воинствующих безбожников входит свыше пяти миллионов человек. Резко увеличиваются тиражи антирелигиозной литературы: с 700 тысяч печатных листов в 1927 году до 50 миллионов в 1930-м. Создаются специальные антирелигиозные рабочие университеты – для подготовки антирелигиозного актива.
Очередные жестокие гонения на Церковь начались в 1929 году в связи с коллективизацией. Закрываются почти все храмы – и патриаршие, и обновленческие, все духовные школы, все монастыри. В 1919–1933 годах было арестовано около 40 тысяч архиереев, священников, церковнослужителей, монахов, множество мирян. Большинство из них ссылается на погибель в лагеря.
Но атеизм не мог торжествовать полную победу: тысячи священников и монахов, миллионы верующих предпочли мученичество отказу от веры. Многие православные уходили в "катакомбы". Неискоренимой оказалась и личная религиозность. Христианство сохранялось в религиозных обычаях, нравственных нормах общества.
В этот период решалась судьба России, русского православия. Несмотря на жесточайший террор, соблазны и прельщения, народ в большинстве своем не принял богоборческую идеологию. Об этом говорят невиданные в истории человеческие жертвы. Как бы ни было сильно безверие в дореволюционной России, при насаждении атеизма обнажились религиозные основы мировоззрения русских людей. Шокирующие режим факты обнаружила перепись населения 1937 года. После двух десятилетий свирепых гонений, под угрозой жизни верующими назвало себя 84 % неграмотного населения старше 16 лет, а также 45 % грамотного населения страны. В общем итоге верующими признало себя 57 % населения страны, три четверти из которых заявили себя православными.
С 1937 года начинается новая волна религиозных гонений: за год арестованы почти все священнослужители – около 137 тысяч православных людей (85,5 тысяч из них расстреляно), закрыто большинство храмов. Всего за пять последующих лет арестовано 175 тысяч и расстреляно 110 тысяч священников и церковнослужителей. К 1939 году в стране оставалось незакрытыми менее 100 храмов из действующих в 1917 году 60 000 храмов; были закрыты все монастыри – более 1000. Подверглись репрессиям более 300 архиереев, свыше 250 из них были казнены или скончались в лагерях. На свободе остается только четыре правящих архиерея, которые пошли на компромисс с атеистической властью; на каждого НКВД были сфабрикованы "показания", на основе которых в любой момент их можно было арестовать. В России атеистическому режиму было что разрушать и было за что уничтожать огромное количество людей.
Приведем хронологию богоборческих репрессий.
Первая волна репрессий (1918–1919 годы): 20.01.18 – декрет советской власти об отделении Церкви от государства, по которому изъяты все капиталы, земли, здания (включая и храмы). 07.02.18 – расстрел священномученика Владимира, митрополита Киевского. 16.07.18 – расстрел императора Николая II (который был главой Русской Церкви) и царской семьи. 14.02.19 – постановление Наркомата юстиции о вскрытии мощей (что вызвало массовые глумления над святыми останками в 1919-м и в последующие годы). Только в 1918 году расстреляно более 16 000 священников.
Вторая волна репрессий (1922–1925 годы): 23.02.22 – декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей. 19.03.22 – секретное письмо Ленина ("Чем большее число духовенства мы расстреляем, тем лучше") и указание Троцкому тайно возглавить гонение. 09.05.22 – арест патриарха Тихона. Июнь 1922 года – "суд" над священномучеником Вениамином, митрополитом Петроградским, и расстрел его 13.08.22. Из арестованных около 10 000 человек расстреляно около 2000 (каждый пятый, в 1918 году расстреляны восемь из девяти арестованных). 10.12.25 – арест священномученика Петра (Полянского), патриаршего местоблюстителя.
Третья волна гонений (1929–1931 годы): начало 1929 года – письмо Л. Кагановича "Церковь единственная легальная контрреволюционная сила". 08.04.29 – постановление ВЦИК "О религиозных объединениях" (запрет Церкви на любую деятельность кроме богослужебной, общины, приходские советы и церковнослужители облагаются усиленными налогами). Третья волна гонений оказалась в пять раз сильнее, чем в 1922 году. За 1929–1936 годы арестовано и осуждено около 50 000 православных, 5000 из них были казнены.
Четвертая волна репрессий (1932–1936 годы): в "безбожную пятилетку" поставлена задача разрушить все храмы и уничтожить всех верующих. Несмотря на гонения, сравнимые по силе с 1922 годом, провал "безбожной пятилетки" – в переписи населения 1937 года православными верующими назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, то есть более половины населения СССР.
Пятая волна репрессий (1937–1938 годы): 05.03.37 – завершение работы Пленума ЦК ВКП(б), санкционировавшего массовый террор. 10.10.37 – расстрел после восьмилетнего пребывания в одиночной камере патриаршего местоблюстителя священномученика Петра (Полянского). В 1937 году председатель Союза воинствующих безбожников Емельян Ярославский заявил, что "в стране с монастырями покончено". Четвертая и пятая волны гонений в двадцать раз превышают гонения 1922 года (и в пять раз больше гонения 1930 года). Расстреляно две трети арестованных – около 165 000 репрессированных и около 107 000 казненных в 1937–1938 годах. К 1939 году закрыты все монастыри и более 60 000 храмов – служба совершалась только в 100 храмах.
1939–1940 годы – 2000 казней верующих. 1941–1942 годы – 2800 казней. 1943–1946 годы – число репрессий резко сокращается. 1947, 1949–1950 годы – по докладу министра госбезопасности Абакумова, "с 1.01.47 по 01.06.48 арестовано за активную подрывную деятельность 679 православных священников".
Амплитуда идеологического маятника террора – оттепелей и мощь последующих ударов во многом зависят от сопротивления режиму, в конечном итоге от духовного состояния народа и Церкви. За годы коммунизма в русском сознании окрепло понимание идеологии зла. Поэтому народ ответил атеистическому насилию массовым мученичеством. Русское христианство и крестьянство (наиболее религиозная часть народа) оказали основное сопротивление. По духовно-телесному хребту России и был нанесен основной удар. В крови миллионов мучеников, принявших смерть за веру в Бога, верность Отечеству, защиту божественного достоинства человека, захлебнулось мощнейшее в истории богоборчество.
Виктор Аксючиц
Коммунизм и христианство
Единство несоединимого, или Диалектический материализм наших дней
В последние десятилетия, когда у людей возрождается религиозное чувство, и многие атеисты приходят к вере, нередко приходится слышать, что у христианства и коммунизма одни и те же идеалы. Между тем, все заповеди христианства и догмы коммунизма антагонистичны: "Не укради" – "Экспроприация экспроприаторов"; "Не убий" – "Бей буржуев"; "Молитесь за врагов своих" – "Если враг не сдается – его уничтожают". И так при всех сравнениях.
В нынешние времена социальной несправедливости и обмана массовое сознание тоскует по уравниловке, а многим униженным российским гражданам хочется верить мифу о том, что Христос и Маркс пришли на землю для защиты униженных и обездоленных – "последних". Для них коммунистическая риторика – это единственно известный им язык, ибо всякий другой десятилетиями был недоступен. Для них советское прошлое – это воплощение социальной справедливости, а красный флаг – символ разрушенной и попранной родины. И потому причудливо соединяется в сознании людей дореволюционные и советские понятия, православные и коммунистические образы. Впрочем, библейские выражения охотно использовали и отцы основатели марксизма: "Кто не работает, тот не ест".
Поэтому современный неокоммунизм нечто совершенно иное, чем коммунизм классический. Но это не означает, что и собственно коммунизм становится другим. Идя навстречу массам, но преследуя свои цели, сегодняшние партийные идеологи пытаются предать забвению людоедское прошлое коммунизма, для чего навязывают этой идеологии не свойственный ей человеколюбивый характер. Оттого все чаще можно услышать, что христианство и коммунизм чуть ли ни одной природы, и цель у них одна – забота о человеке.
Таким образом, "низы" не способны в нынешнее смутное время на иное мировоззрение, коммунистическим же "верхам" иного и не нужно. Жизнь нередко соединяет несоединимое. Понятно, когда о близости коммунистических и христианских идеалов говорят люди, которые ничего не знают о религии. Менее понятно, когда некоторые православные мыслители, церковные и общественные деятели тоже поддаются этому соблазну, – уже забыли уроки коммунизма?
Сменовеховцы, евразийцы, национал-большевики считали, что коммунизм – меньшее зло. Им казалось, что большевики ценою огромных жертв восстановили российское государство и защитили его от растлевающего влияния западной цивилизации, от агрессивных притязаний индустриальных держав. История кроваво опровергла эти иллюзии. Но когда пагубные последствия коммунистического господства стали очевидными, вновь возникают различные формы его оправдания. Невозможно согласиться с мнением, высказанным в первой половине 1990-х годов владыкой Иоанном (Снычевым), митрополитом Санкт-Петербургским: "Революционеры – разрушители, после уничтожения русской государственности ощутившие на себе всю полноту бремени державной ответственности, оказались вынужденными – пусть в изуродованной и извращенной форме – вернуться к вековым началам соборности". Изуродованная и извращенная соборность является чем-то прямо противоположным соборности, так же как изуродованный и извращенный, то есть ложный, облик Христа явит собой не кто иной, как антихрист. Большевики по природе вещей не способны ощутить на себе всю полноту бремени державной ответственности, тем более руководствоваться ею, ибо разрушали российское государство для того, чтобы заменить его антинациональной кровавой диктатурой – оплотом мировой революции.
"С чего начать?" Что подменяет коммунизм
Как известно, классики марксизма-ленинизма не только всячески критиковали религию, не понимая ее сути, но и подвергали ее всяческой хуле и злобной ругани.
"Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум для народа" (К. Маркс).
"Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством… Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь" (В. И. Ленин). Религия у Ленина не иначе как "поповщина", "заигрывание с боженькой", "самая гнусная из вещей", "труположество". Ибо "всякая религиозная идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость… самая опасная мерзость, самая гнусная зараза" (В. И. Ленин).
Будучи самой радикальной в истории антихристианской, богоборческой идеологией и силой коммунизм направлен на подмену религии, стремится обратиться в нее, как старая колдунья – в прекрасную девицу, перенять ее форму. Борясь с религией как "превратным мировоззрением" (К. Маркс), коммунизм принимает ложнорелигиозное обличье. Его идеология претендует на собственную версию сотворения мира и происхождения человека (дарвинизм). В основе ее – не научная теория, а вероучение со своего рода "священным писанием", с "догматами" и "заповедями". В идеологии содержится свое учение о пути "спасения" и свои "мученики веры". Она выдвигает, в конце концов, своего "спасителя", который, в отличие от истинного Спасителя, не сам идет на жертву, а посылает на смерть миллионы людей. Коммунистическая псевдорелигия, профанируя священные образы, насаждает свои "догматы", "культ", "обряд", свое причисление к "лику святых" и свою "анафему", свои церемониальные действия (парады, демонстрации, собрания, пение "Интернационала"). Для этого коммунистический режим строит и культово оформляет "храмы" (дворцы советов, съездов, клубы, красные уголки с портретами Ленина – пародирование красного угла с иконами в русских избах); возводит гробницы (мавзолеи), подменяет мощи святых мумиями вождей (хотя с последовательно атеистических и материалистических позиций невозможно объяснить поклонение праху вождя) .