Можно было бы сказать, что в этом призрачном образе нечистая сила хочет выдать себя за национальный идеал, но не стоит: все-таки чересчур. Да, трудно отделаться от мысли, что сквозь актера Безрукова кто-то и что-то проглядывает, высовывается, ухмыляется, рожи нам строит, хочет выбиться в герои, – но сам артист вряд ли понимает, кто это и что этот "кто-то" с ним делает. Он ведь только пустил, как говорится, жильца в квартиру…
А как там МММ?
Из всего актерского МММ (Машков, Миронов, Маковецкий) самая стабильная и ясная дорога, по моему ощущению, у Машкова: он работает на достигнутом уровне компетентности, без провалов, пауз, сомнительных шагов. Снова попробовал свои силы в классике ("Идиот" по роману Ф.М. Достоевского, режиссер Владимир Бортко, роль Парфена Рогожина) – и удачно: Рогожин вышел незатейливым, зато цельным и живым; дикий купеческий сынок, сраженный страстью. Соревноваться на исторической дистанции ни с кем не пришлось, в русской традиции нет памяти об удачном исполнении этой роли, и, если Евгений Миронов – Мышкин был обречен на сравнение с Яковлевым и Смоктуновским, Машков избежал укоризн. Такое впечатление, что с актером уже все ясно и понятно, путь очерчен, диапазон известен, и вряд ли возможны как оглушительные поражения, так и ослепительные взлеты. В таком положении дел есть своя привлекательность, но и своя печаль. Азартному человеку впору заскучать, пожелав что-то сдвинуть, перевернуть в неумолимо начертанных рамках. Несмотря на очевидное и всеми справедливо признаваемое мужское обаяние (правда, очень примитивного типа), любовной истории Машков так и не сыграл. В интервью говорит – это неинтересно. Кто бы посмел так сказать хотя бы в шестидесятые годы?
Потребности времени несколько отодвинули на второй план и гениальное умение Сергея Маковецкого играть детей темноты и пустоты, недовоплощенных, призрачных людей – тут ему сыскался конкурент в виде Андрея Панина, актера, претендующего на то, чтобы играть все, причем с одним и тем же выражением лица. То, что у Маковецкого было открытием (скажем, адская кукла Иоганн в картине "Про уродов и людей"), у Панина поставлено на промышленные рельсы.
Евгений Миронов. Вся тяжесть титула "наследника по прямой" русской актерской школы вот уже несколько лет лежит на узких плечах старательно работающего Евгения Миронова. Это серьезный артист – не ремесленник, не эксплуататор личного обаяния. Но может он только то, что может: как правило, Миронов воплощает в роли тот рисунок, который в ней ясен, понятен, очевиден. С неистовостью и расторопностью необычайной он может показать нам, как жалок трус, как несчастен приживал, как одинок бедный юноша, попавший к чужим людям, как смышлен военный разведчик и т. д. Он отзывается на самое внешнее в образе, на непосредственный текст – да так рьяно, что о персонаже все понятно сразу. Вот на берегу моря, где изволит купаться великий писатель Бунин, появляется некто Гуров (фильм Алексея Учителя "Дневник его жены"), и сразу ясно, до чего это жалкий, испуганный, вечно заискивающий и завистливый человечек. Что тут интересного? Этот Гуров так и останется одинаковым на протяжении всей картины. А если бы Гуров вел себя иначе – с дворянской выправкой, солидно, как коллега-писатель, если бы его цели и мотивы были совсем не так плакатно очевидны, разве не выиграла бы роль? Выиграла. Но подавляющее большинство наших режиссеров только первый план и режиссируют. Актеров же, самостоятельно выстраивающих роль (какие легенды ходят про Ролана Быкова, к примеру!), сейчас, видимо, нет.
Большой успех Миронова в роли князя Мышкина (все тот же "Идиот") нельзя признать пустым, незаслуженным: даже причесанный и упрощенный Достоевский явился глотком родниковой воды в потоке ядовитой телегазировки, и печальный, чистенький и простодушный Мышкин – Миронов вполне мог полюбиться замученным зрителям. Но сыграл-то артист опять самое явное и очевидное – нелепого и симпатичного молодого человека, сложно и мучительно приспосабливающегося к людям. Явления чрезвычайного духа, прикосновения к миру идеального не произошло, да режиссер такой задачи и не ставил. Миронов – Мышкин – нормальная, нестыдная работа, "ничего себе", но как вспомнишь из истории театра про актеров, которые на Достоевском – Толстом с ума сходили и других сводили, так и поникнешь гордой головой: прошли возвышенные безумства и повышенная температура общения актеров с гениальными текстами.
Прекрасный новый мир
Придирчиво сверяя реальность с мечтами и отборными воспоминаниями, все-таки нелишне признать: в сравнении с пейзажем десятилетней давности стало куда лучше. Больше кондиционных картин, больше всяких-разных лиц в кинематографе. Я припоминаю кооперативный кошмар девяностых: вот где был ужас, когда кумиры, гении, любимцы играли в запредельном вздоре. Сейчас и телевизионное кино вышло на приличный уровень, и у всех способных и работящих кинорежиссеров есть возможности реализовать себя. Запрос на актерский труд существует. На талант – не знаю.
Скажем, актриса Дина Корзун прекрасно сыграла в "Стране глухих" Валерия Тодоровского, а Галина Бокашевская – в "Тоталитарном романе" Вячеслава Сорокина. Талант обеих артисток был явлен сильно, полнозвучно. Пригодился он затем кому-нибудь?
Дело поставлено так, что и без таланта можно обойтись. Хватит кое-каких умений, обычной киногеничности и нормальной работоспособности. Русское кино, как и вся Россия в целом, по-прежнему не мыслит людьми – но только "проектами", и талант здесь менее важен, чем свойства разной более-менее обаятельной "конформности". Надо быть таким, каким требуется. Основная масса современных актеров, особенно новых, молодых, – небездарна и неталантлива, а так. "Ничего себе". "Хороший паренек". Про девочек трудно сказать что-нибудь вообще, там какие-то сезонные волны – то повально снимали Чулпан Хаматову, то Ольгу Будину, потом переключились на Викторию Толстоганову. А почему – бог весть. Что-то из жизни птиц – летят куда-то и, наверное, знают куда, но нам со стороны непонятно.
И Марат Башаров ("Свадьба", "Граница") – "хороший паренек", и Игорь Петренко ("Звезда", "Водитель для Веры"), и Алексей Чадов ("Война") – все выполняют, что нужно для дела. Но писать о них нечего. Когда в кино дебютировали Олег Даль, Андрей Миронов, Алексей Баталов, Марина Неелова, Анастасия Вертинская и прочие – о них было что писать.
Теперь победила массовая культура, массовый человек, и творчество актера упростилось, усреднилось, значительно опошлилось и оторвалось от умственных и нравственных поисков своего времени, не говоря уж о вечности. Для описания процессов такого рода критический инструментарий непригоден. Для сопротивления процессам такого рода нужны не критики, а герои.
Странная, странная пьеса
Рождение богов
Драматическая фантазия в двух действиях, шести картинах с прологом и эпилогом
Действующие лица
Старшие боги:
Энамора, на Земле – Нина
Гинора, на Земле – Елена Васильевна
Лилиэль, на Земле – Светлана
Сафира, на Земле – Ирина
Фаэтон, на Земле – Евгений
Ариэль, на Земле – Алексей
Рафаэль, на Земле – Александр
Тиотин, на Земле – Джой
Младшие боги:
Унамор, на Земле – Владимир
Бинамор, на Земле – Борис
Нея, на Земле – Анна
Арума, на Земле – Мария
Действие происходит в вечности и во времени.
Пролог
Пир богов. В центре Энамора и Фаэтон. Слева располагаются женские божества, справа мужские. Боги беседуют, пьют вино. Звучит музыка сфер.
Ариэль
Хозяйка дорогая, Энамора,
Мы рады вновь приветствовать тебя.
И вина, превосходные на вкус,
И музыка – всё услаждает нас,
Всё веселит натруженную душу,
И я надеюсь, глядя на друзей,
С которыми сотворено немало
Забавных и возвышенных миров,
Что собрались недаром мы сегодня.
Недаром бросил я четыре мира,
Где я творец всех жизненных стихий,
И без меня они угаснуть могут!
Недаром мчался на властный зов,
Твой зов, о дорогая Энамора!
Итак, ответь, что значит этот зов?
Какая цель у нашего собранья?
Зачем мы здесь?
Лилиэль
Любезный Ариэль
Всегда летит, всегда в трудах великих!
Какая цель у нас, друзей богов,
Не знающих ни в чем своих пределов?
Лишь наслаждаться обществом своим
И отдыхать от созиданья жизни.
Нас укорять покоем не спеши,
Не хвастайся работой, Ариэль,
Никто из наших не сидит без дела.
Энамора
О нет, он прав, подруга Лилиэль.
Я позвала вас, милые собратья,
Для новости великой.
Гинора
Говори.
Признаться, я отвыкла удивляться
И радостно приму дар перемен.
Энамора
Я получила вести от Творца.
Среди богов движение.
Отец нам шлет благие пожеланья,
Он любит нас, божественных детей,
Он ценит высоко заслуги наши
И нам велит родиться на Земле.
Боги удивлены.
Лилиэль
Родиться на Земле, какая прелесть!
Я вновь хочу родиться на Земле.
О, как давно на ней я не бывала!
Друзья, скорее поиграем в жизнь.
Опасное, конечно, приключенье,
Зато потом приятно вспоминать.
Как, помню, хорошо я погуляла,
Когда была гетерою в Элладе!
Ариэль
И это всё, подруга Энамора?
Для этого прервал работу я?
Что ты сказала – я не понимаю.
Земной проект испорчен безнадежно,
Земля покрыта тьмою заблужденья,
И в ней царит тот, Первый ученик,
Который портит все созданья наши,
Которого Он допускает быть,
С которым Он встречается, быть может, -
На это намекал мне Гавриил!
И это после третьего паденья!
Чем плохи мы? Я, например, отличник.
Я выучил законы сотворенья
Куда прилежнее, чем Люцифер.
Но мне прощенья нет и быть не может,
За то, что я критиковал его.
И что критиковал? Какую малость!
Всего-то лишь закон свободы воли,
Который мы внедряли на Земле,
Чтобы погубить ее бесповоротно.
В материю впихнуть свободу воли!
Куда, зачем? Вот и рыдай теперь.
А я же говорил. Предупреждал.
Я видел сам, как Люцифер смеялся,
Предчувствуя великую забаву.
Гинора
Ты плохо говоришь, наш Ариэль.
Ты знаешь, мы подчинены законам,
Которые не смеем обсуждать.
Рафаэль
Друг Ариэль страдает. Вот беда!
Все знают, что его специальность – люди,
А их-то отлучили от него.
И поделом. Не спорь с Отцом, приятель,
Не вмешивайся в замысел Творца.
Ты можешь делать только то, что знаешь.
А знаешь ты немного, Ариэль.
Сафира
Мне больно. Не хочу опять рождаться.
Забыть о небе снова не хочу.
Я знаю глубину земных мучений.
Я знаю всё, что будет на Земле.
Бескрайнее, безбрежное страданье
И мука невозможности помочь,
Когда желаешь всех спасти, утешить,
Всех временных, случайных и больных,
Всех, обреченных поголовно смерти!
Но если весть Отца к тебе пришла,
Скажи ее, хозяйка Энамора,
И горечь жизни я опять приму.
Энамора
Критиковать Отца – простое дело.
Куда сложнее нам понять Отца.
Он шлет на Землю нас, опять всех вместе,
На этот раз – и с младшими богами,
Прожить с людьми их временную жизнь,
Проделать всё, что будет в наших силах,
И, возвратившись, честно рассказать,
Какую долю требуем мы людям,
Какое мненье говорим о них.
Ариэль
Я не сказал ни слова про Творца.
Критиковать Его? Я – ненормальный?
Я добровольно вниз не полечу.
На дне Вселенной слишком мало места,
Такую деятельность там развил наш друг,
Наш бывший друг, конечно. Хоть сейчас
Могу сказать я мнение о людях.
Зачем мне лезть в затею Сатаны?
Фаэтон
Когда же ты заткнешься, Ариэль?
Всё решено. Не будем суетиться
И тратить драгоценные слова.
Отец учил, что лучше помолчать,
Когда исправить дело ты не можешь.
Хозяйка дорогая, поднеси
Нам жребий.
В руках Энаморы две чаши.
Энамора
Повнимательней, друзья.
Берите. Вынимайте смело жребий
Для плана, смысл которого невнятен
Ни мне, ни высшим силам надо мной.
Родившись в мире плотных измерений,
Мы вновь должны – все -
обрести друг друга,
Обязаны мы действовать все вместе,
В одной стране, в одно и то же время,
У каждого своя должна быть роль,
И он обязан выучить ее,
На йоту от нее не отклоняться.
Движение среди младших богов.
Арума
Великая богиня Энамора,
Позволь спросить младому божеству
Тебя, хозяйку дома вечной славы,
Куда хотите взять вы нас сейчас?
Нея
Мы в первый раз и слышим о Земле,
Смерть и страданье – это что такое?
Унамор
Не знаем мы, что делать нам тогда,
Когда, о боги, понял я из ваших
Высоких и страннейших разговоров,
Нас бросите из вечности во время?
Бинамор
По крайней мере это будет долго?
Ведь скоро в школу.
Энамора
Успокойтесь, дети.
Земная жизнь – вот лучшая из школ.
Вы будете задачею моею.
Ты, Унамор, ты, Бинамор, – вы, дети,
И на Земле вы будете мои.
Ты, Нея, ты, Арума, – не волнуйтесь.
Родитесь вы от друга и сестры.
Внимательнее слушайте себя.
Что б ни случилось там – вы возвратитесь,
А опыт обретенный мы обсудим.
Фаэтон
Я не хочу обманывать детей.
Я расскажу им о земных пределах.
Когда-то там – а вас тогда на свете
И не было, младые божества,
Творец Отец в хорошем настроенье
Решил создать свободнейший, светлейший,
Да просто лучший из своих миров,
Где можно выбрать тьму, когда захочешь,
Где есть свобода и добра, и зла,
Где созиданье есть, есть разрушенье,
И каждый волен прямо от рожденья
Идти любой дорогой до конца.
Он создал мир двойных предположений,
Где на любое "я" есть властно: "ты",
Где вечный океан рождает время,
А реки времени текут обратно в вечность,
И отпечаток жизни человечьей,
Не знача ничего, решает всё!
Он дал душе, закованной в матерью,
Свободный выбор. Лучший ученик,
Любимчик и красавчик, о котором
Столь живо говорил нам Ариэль,
Изобретатель зла и повелитель
Своих стихий, поспорил раз с Отцом,
Сказал ему, что этот мир погубит
И выберут его, а не Творца
Свободные от принужденья люди.
Он выиграл. Однако наш Отец -
С ним разве можно спорить!
Только в шутку!
Он вновь и вновь велит богам рождаться,
И понемногу, надобно признать,
Мы исправляем дело Люцифера.
Я думаю, что все пойдет на лад,
И коли в этот раз мы не погибнем…
Бинамор
Погибнем? Что такое "мы погибнем"?
Энамора
Наш Фаэтон преувеличил, дети.
Бинамор
Что, воевать? Отлично. Не беда!
Ведь мы же молодые. Нам задачи
Должны перепадать и поважней!
Нея
Но там, в Земле, хотя бы есть любовь?
Арума
Ты, Нея, право слово, глуповата.
Учили ведь тебя, давно учили.
Любовь – основа всех миров Отца.
Энамора
Итак, друзья, мы двигаемся дальше.
Для точного прямого попаданья
В наш новый план и в замысел Отца
Мы связаны должны быть непременно
Крепчайшею невидимою сетью -
То узы брака, дружбы и родства.
Чтобы выжить,
мы должны любить друг друга,
Поэтому обязаны узнать
Мы под земною грубою личиной
Наш подлинный и настоящий лик.
Не перепутать. Не пропасть. Не сбиться.
Не оттолкнуть пришедшего к тебе
Усталого замученного бога.
Не потерять себя. Давай, Гинора.
Гинора вынимает жребий.
Гинора
Я, Энамора, буду мать твоя.
И мать сестры твоей. Вот это дело!
Родить и воспитать тебя готова
И рада я такому назначенью.
Всегда я исполняла беззаветно
Все повеленья нашего Отца.
Я много раз бывала на Земле.
Я знаю искаженья темной жизни
И матерью хорошей для тебя
Надеюсь быть.
Энамора
Ты, Лилиэль, рискни.