Слабость строя фаланги заключалась в уязвимости ее флангов. В случае фланговой атаки фланговые подразделения были вынуждены развернуться лицом к атакующему врагу, тем самым прекращая всякое движение вперед. Более того, любая атака по столь узкой цели автоматически выводила нападающую сторону в тыл строя, ощетинившегося копьями, – слабое место любого построения, за исключением каре. Это обстоятельство, при отсутствии (у большинства греческих государств) достаточного количества конницы для прикрытия флангов, заставляло греческих полководцев постоянно принимать меры к прикрытию обоих флангов и обеспечивать их безопасность путем уменьшения глубины строя, а следовательно, удлинения линии фронта либо выбором такого места сражения, на котором безопасность флангов была бы обеспечена рельефом местности. В битве при Марафоне Мильтиад, предупрежденный о возможном маневре сильной конницы персов против его флангов, сделал в центре строй фаланги более тонким (возможно, четыре ряда воинов вместо восьми), но на флангах оставил строй нормальной глубины. Это дало возможность расположить линию пехотинцев на пространстве между двумя реками, ограничивавшими с боков равнину, на которой и развернулось сражение. Центр войска персов потеснил греков, но не прорвал их строй, а в это время укрепленные фланги греческой армии окружили вражеский центр и разгромили его.
Сражение фаланг – всегда представлявшее собой дуэль между двумя противостоящими массами воинов – обычно заканчивалось победой одной из сторон. Победители поднимали на поле знак своей победы, так называемый трофей (доспех, висящий на деревянном шесте или на раме из скрещенных копий), а побежденные признавали свое поражение, присылая герольдов с просьбой разрешить собрать мертвые тела своих товарищей (по поверьям древних греков, теням непогребенных людей суждено было бесконечно скитаться в подземном мире). Поскольку было крайне важно, чтобы в момент нанесения удара по врагу фаланга была максимально сильной, резервы использовались достаточно редко. По той же самой причине очень мало воинов оставалось в городе; его оборона обычно поручалась пожилым или очень юным. Неоспоримая победа в поле поэтому зачастую заканчивала войну одним ударом. Победоносная армия редко продолжала войну штурмом неприятельского города. С тем весьма незначительным количеством осадных приспособлений, которыми располагал средний город-государство небольших размеров, предпринимать полномасштабную осаду другого города было делом нелегким. Кроме того, мобилизованные на войну граждане-солдаты, оставившие свои дела, отнюдь не жаждали продолжения операций, которые повлекли бы за собой продолжение их пребывания вне дома. Поэтому в большинстве случаев после решающего сражения заключалось перемирие и начинались переговоры о мире.
По отдельным намекам, разбросанным тут и там в сочинениях древнегреческих историков, можно сделать вывод, что состояние дисциплины даже в лучших подразделениях тяжеловооруженных пехотинцев оставляло желать лучшего. Накануне Платейской битвы спартанский полководец Павсаний имел немало неприятностей из-за упрямства одного из своих подчиненных, который, получив приказ отвести свои отряды назад, из тщеславия не пожелал этого сделать. Этот поступок стал причиной запоздания с началом битвы, поскольку пришлось созывать военный совет – у Павсания не было власти настоять на выполнении своего приказа!
И снова, на этот раз во время перестроения войск накануне битвы при Мантинее, когда царь Агис отдал приказ о наступлении на сильно укрепленные позиции неприятеля, некий старый солдат "стал громко кричать Агису", намекая, что поспешная атака намечается с тем, чтобы скрыть предыдущее отступление, в котором слухи обвиняли царя. "Либо смутившись этого крика, – писал Фукидид, – или потому, что ему пришла в голову новая идея, царь приказал отступить". Какой-нибудь генерал, командовавший добровольцами во время гражданской войны, еще мог ожидать подобного замечания от рядового из строя, но римский легионер императорской армии вряд ли бы позволил себе настолько забыться. Один инцидент проливает дополнительный свет на взаимоотношения между древнегреческими солдатами-гражданами и избранными ими командирами. В начинающейся битве два спартанских командира отказались перевести свои подразделения на другие места согласно отданному им приказу. За свое неподчинение они впоследствии были наказаны изгнанием из своего родного города – тяжелейшая кара для любого древнего грека.
У афинян были те же проблемы с дисциплиной и неповиновением. К примеру, афинский полководец Демосфен хотел укрепить Пилос – стратегический греческий пункт на вражеском побережье. Об этом читаем у Фукидида: "После обсуждения этого вопроса с командирами частей и не в состоянии убедить ни офицеров, ни солдат, он оставался в бездействии до тех пор, пока сами солдаты, опасаясь подхода врагов, вдруг по своей воле бросились укреплять свое расположение".
По мере увеличения доли наемных частей дисциплина несколько крепла. Греческие наемники, сражавшиеся в войске Кира, однажды получили приказ наступать медленным шагом, но вскоре, увеличив шаг, "солдаты самовольно пустились вперед бегом". Те же самые воины могли позволить себе забросать своего командира камнями в знак недовольства. Вполне вероятно, что, когда прямые приказы и угрозы не действовали, командирам приходилось прибегать к лести.
Греческие города-государства, за исключением Спарты, как представляется, не имели в рядах своих армий опытных младших офицеров. Приводимая ниже цитата из Фукидида показывает, что система, при которой команды доводились по цепочке офицеров до командира подразделения из тридцати двух человек, была отличительной особенностью именно спартанской армии.
"Они тотчас же и поспешно направлялись в ряды воинов, а Агис, их царь, управлял всем в соответствии с законом. Потому что когда на поле сражения находится сам царь, то все команды исходят только от него; он отдает команду полемархам, те передают их пентекостисам, последние, в свою очередь, эномотархам, а уже те – эномотисам. Короче говоря, все команды следуют таким образом и очень быстро доводятся до воинов; а так как вся армия лакедемонян, за исключением небольшой ее части, состоит из офицеров, подчиненных другим офицерам, то заботы о том, чтобы все было исполнено так, как должно, ложатся целиком на них".
Кавалерийские части, которые в большинстве греческих государств были весьма незначительны, формировались из зажиточных граждан – тех, кто мог позволить себе приобрести и доспехи (поскольку конники обычно в бою носили хотя бы кирасу), и коня. Всадники во всех случаях размещались на одном или обоих флангах основной массы войск, где они выполняли двойную задачу: отгоняли легковооруженных воинов противника – пращников, лучников и копьеметателей – и атаковывали размещенную подобным же образом конницу врага.
Поскольку древние греки не использовали седла, а ездили верхом прямо на конской спине, иногда покрывая ее только попоной, и не знали стремян, то использование копья, такого, какое применялось во времена Средневековья, было нецелесообразным, и основным оружием всадника служил меч. Использовались, однако, легкие метательные дротики, и время от времени в текстах встречается упоминание о конных лучниках. Обстреливали ли они врага из луков, пуская стрелы на скаку, как это делали персы, или же спешивались и стреляли стоя, мы не знаем.
Хотя греческие государства постоянно увеличивали использование в боях конницы, этот род войск никогда не достигал той мощи и эффективности, которых он достиг у македонян. Одной из причин этого было то, что большая часть Греции представляет собой горы или пересеченную местность, непригодную для конницы. Можно заметить, что использование конницы увеличивалось в направлении с юга на север. У спартанцев вообще не было конницы вплоть до Пелопоннесской войны, но даже с ее началом конница никогда не была ни многочисленной, ни эффективной. Ксенофонт сообщает, что в сражении при Луктре "лакедемонянская конница была совершенно неэффективна, поскольку коней содержали самые богатые граждане. Когда же пришло известие о походе, то кони эти были переданы другим, особо назначенным людям, им же было выдано и оружие, поэтому и оказалось так, что верхом в битву пошли самые неумелые и малодушные". Столь своеобразным, мягко говоря, методом формирования конных подразделений только и можно объяснить постоянную слабость в бою спартанской конницы.
Афиняне уделяли коннице гораздо больше внимания, и она была чем-то вроде привилегированной воинской части, в которой служили молодые и богатые граждане. Она временами насчитывала до 1200 человек, но, даже при таком немалом количестве, составляла лишь весьма малую часть от общего числа вооруженных сил. Беотийцы, жившие на севере страны, применяли конницу весьма интенсивно, их всадники отличились в битвах при Луктре и во время второй битвы под Мантинеей. Равнины Фессалии гораздо больше подходили для действий конников, чем прибрежные полоски земли в Македонии. Без сомнения, именно эти обстоятельства да еще существовавшие социальные обстоятельства, обуславливавшие степень зависимости от наличия конных подразделений у различных государств, и создали условия для развития здесь конницы.
У древних греков существовало несколько различных видов конницы. Имелось три основных ее разновидности: тяжеловооруженная конница, так называемая "греческая" конница и конница "тарентийская". Тяжеловооруженная конница – катафракты – имела, без сомнения, своим образцом тяжелую конницу персов. Они были облачены в шлемы, кирасы, вооружены небольшими круглыми щитами, а их кони имели защиту в виде наголовной брони (chamfron) и нагрудного щитка. "Греческая" конница – широко применявшийся тип войск – имела менее существенное защитное снаряжение или не имела его вообще; их кони тоже не были защищены. Третий тип конницы – "тарентийская" – был собран с бору по сосенке, имел разнородное вооружение, часть всадников действовала луками, а другие метательными дротиками. Критяне, судя по историческим хроникам, славились как опытные конные лучники.
Лук как оружие в Древней Греции отнюдь не был в загоне, и во время Пелопоннесской войны все большее и большее применение находили лучники – местные или из союзных городов. Однако лук никогда не являлся национальным оружием, каким он был в средневековой Англии. Его применение расходилось с концепцией солдата-гражданина, поскольку лучник требовал гораздо большей подготовки, чем гоплит. В армии Ксенофонта лучниками служили критяне, из чего можно сделать вывод, что остров славился стрелками из лука. Родос же был знаменит своими пращниками, во многих рукописях древних авторов имеются упоминания о том, что подразделения пращников с Родоса служили в различных армиях.
Пелопоннесская война, продолжавшаяся в течение двадцати семи лет, привнесла большие перемены в тактику подготовки и применения легковооруженных воинов. По мере продолжения военных действий, с ростом числа потерь среди солдат-граждан, становилось неизбежным все более интенсивное использование наемных войск. По свидетельству одного из историков, спартанцы, способные во времена войны с персами выставить армию численностью 8000 человек, спустя сто лет могли собрать у себя лишь немногим больше 1500 воинов.
Даже не принимая во внимание потери личного состава в бою и от болезней, продолжительный характер современных операций стал требовать смены старой системы универсальной службы. Обычный горожанин не мог позволить себе оставаться оторванным от своих средств существования, так что город счел должным не только оснащать его оружием и необходимым снаряжением, но и обеспечивать его семью в его отсутствие. Если солдат-гражданин начинал получать плату за свою службу, то оставался только один шаг и до найма вместо него профессионала, что удовлетворяло все три стороны. Бюргер-копьеносец возвращался к своим делам, государство приобретало подготовленного солдата, а наемник заполучал работу.
Еще до начала Пелопоннесской войны некоторые древнегреческие города-государства стали нанимать на постоянной основе небольшие группы профессиональных солдат, как с целью избавить своих граждан от поглощающей изрядную часть времени воинской службы, так и из соображений эффективности – в случае непредвиденных ситуаций эти группы становились ядром войск, созываемых при всеобщей мобилизации.
Профессиональный тяжеловооруженный копьеносец был, вне всякого сомнения, гораздо лучше подготовленным воином, чем средний солдат-гражданин, возможно даже, равным спартанскому гоплиту. Но еще более выгодно отличались легковооруженные воины – пелтасты, которые получили свое название по небольшому щиту, который они использовали для защиты. Сражение рассыпанным строем требовало гораздо большей личной дисциплины и подготовки, чем в плотно сомкнутом строю, и профессиональный легкий пехотинец представлял собой гораздо более опасного бойца, чем "бедный родственник" из вспомогательных частей при всеобщей воинской службе. В ходе Пелопоннесской войны увеличение числа и повышение эффективности применяемых подразделений легковооруженных воинов привело к возрастанию их роли в военных действиях.
Легкая пехота всегда была наиболее многочисленным родом войск в бедных и менее развитых государствах гористого севера Греции. В предпринятом афинянами в 429 году до н. э. походе против жителей Халкидики участвовало 2000 тяжеловооруженных пехотинцев, 200 конников и неуказанное число легких пехотинцев. Они потерпели поражение от соизмеримых сил противника (событие, которое, вероятно, и подвигло афинян на сделанный ими выбор в пользу более легковооруженной пехоты). Афинские гоплиты разбили противостоявшую им тяжелую пехоту, но их конница и легковооруженные пехотинцы, в свою очередь, потерпели поражение от вражеской легкой пехоты и конницы, обрушившихся затем на тяжеловооруженную пехоту афинян. Гоплиты с боем отступили, но, "как только афиняне переходили в наступление, противник пропускал их, а затем осыпал стрелами и камнями из пращей, после чего те немедленно отступали. Халкидикийские всадники, в свою очередь тесня афинян и осыпая их стрелами, вызвали в их рядах панику, обратили в бегство и преследовали их довольно долго".
Спустя десять лет афинянин Демосфен позволил убедить себя отдать приказ о наступлении на этолийцев, которые "хотя и были многочисленным и воинственным народом, но обитали в селениях без стен, разбросанных далеко друг от друга, и не имели другого оружия, кроме легкого…". Вдохновленный первыми успехами, Демосфен углубился на территорию противника, не дожидаясь подхода подкрепления в виде легковооруженных копейщиков, которых у него было недостаточно. Этолийцы, разъяренные этим вторжением, собрали силы и дали отпор афинянам и их союзникам, спускаясь с гор по обеим сторонам дорог и осыпая их дротиками. Когда афиняне пытались разбить их строем фаланги, этолийцы отступали и вновь наступали при отходе афинян. Довольно долго продолжалась такая война, состоявшая из перемежавшихся наступлений и отступлений, причем в обеих этих операциях афиняне действовали довольно слабо.
Пока еще у афинян оставались стрелы, им удавалось удерживать легковооруженных этолийцев на отдалении; но, когда командир лучников был убит, а его люди рассеяны, солдаты афинян, смертельно уставшие от повторения одних и тех же маневров, осыпаемые дротиками этолийцев, обратились наконец в бегство… "Множество их было повержено во время отступления быстроногими и легковооруженными этолийцами, и много пало под ударами их дротиков…"
Фукидид упоминает, что потери союзников афинян были весьма тяжелыми, но особенно удручила их гибель ста двадцати тяжеловооруженных афинских пехотинцев, "бывших в расцвете жизненных сил. Именно лучшие из лучших жителей Афин пали в этой войне". Это замечание убедительно демонстрирует, сколь незначительны были силы даже такого большого города, как Афины, и сколь чувствительной для армии была потеря даже ста двадцати граждан.
Таким образом, легковооруженные пелтасты заняли свое собственное место на войне. В состав более поздних военных походов афинян входили шестьсот лучников на одну тысячу гоплитов, так что, по всей вероятности, урок, преподанный этолийцами, был усвоен крепко. При Делиуме беотийская армия состояла из 10 000 легковооруженных пехотинцев, 1000 всадников и 7000 тяжеловооруженных гоплитов – большая доля легкой пехоты даже для государства на севере Греции. В этом сражении вышло так, что конница афинян или часть ее, обогнув холм, неожиданно оказалась против своего правого фланга, который к этому времени теснил противника. Конница была принята афинянами за подкрепление противника; афинское войско охватила паника – доказательство того, что избыток воображения для солдата столь же опасен, как и его недостаток.
В позднейший период афинянин Ификрат внес значительные улучшения в подготовку и оснащение пелтастов. Он снабдил их легкими доспехами, большими щитами, более длинными копьями и мечами. Из нерегулярных формирований сомнительной ценности пелтасты превратились в хорошо организованный род войск. Успехи в Коринфской войне (ок. 390 до н. э.) еще раз показали, что легковооруженный воин, правильно используемый в бою, представляет серьезную угрозу для тяжелой пехоты. В одном из сражений подразделение из шестисот спартанских гоплитов было атаковано пелтастами под командованием Ификрата. Тяжелая пехота была разбита несколькими последовательными атаками легковооруженного подразделения, и многие спартанцы пали на поле брани, "и это было тем более горько сознавать, что отборный полк полностью вооруженных лакедемонян был разбит всего лишь горсткой пехотинцев". Это поражение немало способствовало тому, что военный престиж Спарты померк, а профессиональное мастерство пелтастов получило высокую оценку.