В Москве 14 ноября 1986 года четверо преступников совершили вооруженный налет на инкассаторов возле универмага "Молодежный", убив при этом двух инкассаторов и женщину-милиционера. Как выяснилось затем, двое из преступников ранее служили в МВД в качестве сотрудников уголовного розыска и еще в 1983 году совершили убийство работника одной из столичных шашлычных. Третьим налетчиком в их банде оказался бывший сотрудник КГБ. Уникальная банда по своему составу в отечественной криминальной истории.
В августе 1987 года в Туркмении произошло еще одно громкое преступление, главным инициатором которого оказался офицер милиции. В том месяце в городе Чарджоу была убита бывший прокурор города, инструктор отдела административных органов обкома партии X. Розыбаева. Еще будучи в должности прокурора, эта женщина отличалась своей бескомпромиссностью в борьбе с высокопоставленными мздоимцами, за что нажила себе немало врагов. Например, за первые семь месяцев 1987 года с ее помощью из органов внутренних дел было уволено 63 человека, уличенных в рукоприкладстве и укрытии преступлений от учета. Летом того же года Розыбаева занялась делом о взятке, по которому проходила жена полковника милиции X. Солтанова. Зная непреклонность Розыбаевой, последний принял решение ее убить. Наемные убийцы привели приговор в исполнение, однако от справедливого возмездия не скрылись. Этим делом занялась союзная прокуратура, и в течение короткого времени все преступники были изобличены.
В соседнем с Туркменией Узбекистане начатая еще в 1983 году чистка в местном МВД продолжалась до 1989 года. За это время из органов было уволено более 3 тысяч человек, из которых 250 человек относились к руководящему составу. Во время этих разоблачений несколько генералов МВД, в том числе и бывший министр внутренних дел республики, покончили жизнь самоубийством. В то же время из органов прокуратуры Узбекистана были уволены 197 человек и 19 из них были привлечены к уголовной ответственности. Подобных чисток правоохранительные органы этой республики не знали даже в мрачные времена сталинщины. Например, в 1937–1940 годах из НКВД Узбекистана было уволено за политическую неблагонадежность всего 468 сотрудников.
В 1988 году в Донецке был убит 43-летний председатель кооператива "Луч" - его нашли в его же доме с одиннадцатью ножевыми ранами на теле. Судя по этим ранениям, преступники долго пытали свою жертву, добиваясь, по всей видимости, денег. В ходе следствия по этому делу выяснилось, что преступление совершила банда из четырех человек, во главе которой стоял 28-летний старший лейтенант милиции, сотрудник уголовного розыска В. Коновалов. До этого убийства банда уже успела совершить пять преступлений, венцом которых стала расправа над кооператором. Украинские газеты в те дни писали, что "дело Коновалова открыло в республике статистику рэкета с применением пыток и убийств".
В 1989 году очередной оборотень в милицейской среде был разоблачен в Ленинграде. Им оказался 30-летний участковый инспектор, старший лейтенант Мокеев, который создал банду из четырех человек и назвал ее "Российское освободительное движение "Белый крест". Цель этой банды была проста - борьба с советским строем. Однако для осуществления этой цели бандиты лишили жизни четверых людей: кассира столовой, инкассатора, часового военного склада и вахтера военно-морского архива. Как выяснилось затем, эти убийства были совершены с целью "сбора денег для финансирования политической борьбы с коммунизмом". В 1993 году суд приговорил Мокеева к расстрелу.
В сущности, проблема предательства в милицейской среде имеет скорее экономические корни, чем политические. Именно поэтому все чистки, потрясавшие милицию в разные годы, так и не привели к положительным результатам - оставаясь чем-то вроде нелюбимой "падчерицы" для руководства страны (в отличие от любимого "сына" - КГБ), милиция продолжала влачить жалкое материальное существование. Именно эта нищета и вынуждает многих милиционеров вставать сначала на путь мелких нарушений, а затем и преступлений. Послед ний идейный милиционер исчез из милиции в начале 20-х годов, а желающих рисковать жизнью за нищенскую зарплату становилось затем все меньше и меньше. Вспомним, как выглядела милиция в 20-е годы, и послушаем то, что заявил в 1991 году заместитель министра внутренних дел России Андрей Дунаев: "Более нищенского положения милиции, чем в Москве, нет нигде в России. И пусть вас не впечатляют солидные корпуса на Петровке, 38. Это "потемкинская деревня", за которой - милицейские "лачуги". А техника? Все "мерседесы" и "БМВ" - только для сопровождения высокого начальства. Для охраны же москвичей - разбитые "москвичи" да тарахтящие "уазики". А соцбыт? Тысячи московских милиционеров ютятся в общежитиях, снимают углы у частников, я уж не говорю о зарплате…"
В связи с этим замечу, что по прошествии пяти лет после этого заявления ситуация хотя и изменилась в лучшую сторону, но не настолько, чтобы праздновать победу. Например, в октябре 1996 года в МУРе было всего три сотовых телефона. Между тем бандиты их имеют десятки.
В отличие от рядового состава, милицейский генералитет не испытывал особой нужды ни в сталинские, ни в нынешние годы. Например, антикварная коллекция наркома внутренних дел Грузии С. Гоглидзе насчитывала несколько сот экспонатов, общая стоимость которых исчислялась миллионами рублей. За эту коллекцию в 1984 году погибли жена и дочь некогда всесильного наркома.
При Н. Щелокове в Москве существовал спецмагазин, где высшее начальство МВД по дешевке приобретало для себя самые разнообразные вещи, начиная от пуговиц и заканчивая импортными автомобилями. С началом рыночных отношений многие генералы пошли еще дальше. Руководство ГУВД Москвы в 1991 году завязало прочные отношения с неким совместным предприятием "Совкувейт инжиниринг" и за его счет ездило за границу, приобретало дорогие вещи. Так, начальник ГУВД получил на командировочные и представительские расходы 3500 марок ФРГ и 1600 фунтов стерлингов, его заместители - чуть меньше.
Вообще следует отметить, что массовая "коммерциализация" охватила отечественную милицию именно в начале 90-х годов. Ничего подобного в ее долгой истории никогда еще не наблюдалось. Бывший начальник ГУВД Москвы А. Мурашев в одном из интервью летом 1992 года на этот счет был как никто откровенен. Он заявил: "Рядовой милиционер в райотделе получает четыре тысячи рублей в кассе. Но на самом деле он получает гораздо больше. По экспертным оценкам - от 10 до 20 тысяч рублей. Причем у гаишников это побольше, у следователей - поменьше. Многое зависит от района: сотрудник отделения на Арбате, конечно, имеет много больше, чем в Коровино. Но и там тоже есть точки, где можно поживиться…"
Еще один убийственный итог по тому же поводу был подведен весной 1993 года на одном из брифингов в МВД России. Там было отмечено, что многие бандитские группировки имеют своих информаторов в органах внутренних дел (чуть ли не каждая вторая!), которые заранее предупреждают бандитов о начале очередной милицейской операции.
Конечно, обвинять всех сотрудников органов внутренних дел в продажности было бы делом несправедливым. Как говорится, в любом стаде может завестись паршивая овца. Однако и не видеть того, что коррупция в МВД превратилась в стойкое явление было бы неверно. Когда начальника отделения милиции в Царицыно арестовывают за взятки и находят у него в сейфе 700 миллионов рублей, когда впервые за 70 лет в центре Москвы расформировывают отделение милиции (10-е отделение расформировали в июле 1995 года), когда милиционеры открыто опекают проституток на Тверской и карманников в Шереметьево - это уже о многом говорит. А ведь это только малая толика вопиющих фактов перерождения сотрудников МВД. Но есть факты и покруче.
В 1993–1995 годах в Приморском крае действовала банда грабителей и убийц под руководством бывшего инспектора госавтоинспекции Игоря Натарова. Преступники действовали по одной и той же схеме: главарь, одетый в милицейскую форму, останавливал на дороге частный автомобиль, после чего водителя отводили в лес и убивали. За все время действия банды таким образом было убито восемь человек.
С начала 1994 по август 1995 года в Орле действовала банда некоего Мокренко, которая за это время убила десять человек, двое из которых - женщины. В одном из преступлений, когда погибли трое человек, наводчиком у банды был лейтенант уголовного розыска из Рязани.
3 октября 1995 года в Москве вооруженному налету подвергся ювелирный магазин "Ева". Четверо грабителей похитили драгоценностей на 150 миллионов рублей. Как выяснилось затем, главным организатором этого преступления был следователь следственного отдела МВД России. Очень ему захотелось заиметь крупный золотой браслет с бриллиантами, выставленный в этом магазине, вот он и спланировал ограбление с помощью некоего молодого человека, которого он до этого ссуживал деньгами. Тот нашел еще троих напарников, а следователь взял на себя всю техническую сторону дела (снабжение оружием, транспортом и прикрытие на случай возможного ареста). И хотя ограбление прошло успешно, но нужного браслета грабители в спешке не прихватили. А уже через неделю их всех благополучно задержали.
Метастазы предательства в милицейской среде сегодня настолько широки, что описать их все просто не хватит бумаги. Причем многие факты повторяются десятилетиями. Вспомним, как еще в 1972 году в Грузии Э. Шеварднадзе лично отлавливал взяточников в ГАИ. И вот уже через 23 года после этого министр внутренних дел России А. Куликов идет по его же стопам. Он выделяет из своего министерского бюджета 22 миллиона рублей и отправляет своих людей в инспекционную поездку по стране. Под видом частных водителей, осуществляющих перевозку винно-водочных изделий из Владикавказа в Ростов-на-Дону, эти люди с нарушениями проехали весь путь и имели дело с 24 постами ГАИ. Так вот взятки у них не взяли только сотрудники двух постов! Комментарии, как говорится, излишни.
Все это и многое другое заставило А. Куликова в октябре 1995 года выступить с официальным заявлением, в котором министр сообщил: "Нам нужно очиститься от прямых предателей, коррумпированных милиционеров и их покровителей. Более полутора тысяч сотрудников МВД уже преданы суду. В МВД России создается специальное Управление собственной безопасности, одновременно оно будет исполнять функции инспекции по личному составу… Я бы назвал это началом операции "Чистые руки". Предатели должны знать - пощады им не будет".
Минул вот уже год со дня этого смелого министерского заявления, однако ни одного серьезного судебного процесса над высокопоставленными предателями в милицейской среде так и не последовало. Про операцию с громким названием "Чистые руки" никто уже не вспоминает. По этому поводу в народе метко шутят, что если провести эту операцию всерьез и рубить все нечистые руки, то милиция может и вовсе остаться без рук. Но в меткости подобного выражения можно сомневаться, так как честных людей в нашей милиции тоже хватает. Проблема заключается лишь в том, что время этих людей пока еще не пришло.
Противостояние: сыщики и бандиты
В царской России к личности полицейского большинство населения относилось с уважением, прекрасно понимая, какого рода работу ему приходится выполнять. Лишь только в среде профессиональных преступников, революционеров и низших слоев рабочих и крестьян полицейский был персоной одиозной и поругаемой. Но даже несмотря на это, до начала XX века полицейский являлся фигурой неприкосновенной даже для своих заклятых врагов. Убийство стража порядка каралось самым суровым образом, и поэтому посягателей на его жизнь было не слишком много. Так продолжалось до 1905 года.
После январского расстрела мирной демонстрации в Петербурге в России началось буквально массовое поношение сил правопорядка. Общество было возмущено действиями властей и весь свой гнев направило именно против полиции, как политической, так и уголовной. В конце концов это привело к массовому убийству полицейских во время декабрьского восстания в Москве и после него. Революционеры из среды анархистов и эсеров-максималистов создали специальные отряды, целью которых было уничтожение именно полицейских на улицах Москвы. К этим отрядам охотно присоединялись и уголовники, которые впервые получили реальную возможность расправиться со своими заклятыми врагами. Так, когда к ним в руки попал заместитель начальника московской полиции, он был расстрелян на месте без суда и следствия.
По официальной статистике тех лет, с ноября 1905 по апрель 1906 года были убиты 288, ранены 383 полицейских, более чем на 150 полицейских были совершены неудачные покушения. В 1906–1907 годах погибли свыше 4 тысяч и были ранены около 5 тысяч государственных служащих, большая часть из которых были стражи порядка. Никогда до этого полиция России не несла таких сокрушительных потерь. В конце концов оправиться от них она так и не смогла: когда в феврале 1917 года в России произошла революция, полицейские были первыми, кто бросил на землю оружие и попытался спастись бегством. Восторженные толпы людей с особенным воодушевлением громили помещения полицейских отделений и сжигали всю накопленную за предшествующие годы документацию. По амнистии, объявленной Временным правительством, на свободу тогда было выпущено более 3 тысяч преступников, многие из которых тут же объединились в вооруженные банды. В одной Москве таких банд в 1917 году насчитывалось около 30.
В октябре того года на свет появилась советская милиция, а через год вышло Положение об организации отдела уголовного розыска, в соответствии с которым органы уголовного розыска учреждались в городах с населением не менее 40–45 тысяч человек.
В Москве уголовный розыск первоначально располагался по старому, еще царскому, адресу - Малый Гнездниковский переулок, дом 3. Ввиду того, что все опытные сыщики с дореволюционным стажем сбежали, а взрослое население города ушло на фронт, в сыскарей стали набирать мальчишек 15–17 лет. Переполненные сверх меры революционным романтизмом и начитавшись книжек про Ната Пинкертона (они даже внешне старались походить на него, для чего носили кепи с длинным козырьком и папиросу в углу рта), эти мальчишки носились по городу с "маузерами" в руках и бесстрашно вступали в схватку с матерыми бандитами, которых в городе тогда было значительно больше, чем их. Уголовный мир ненавидел этих мальчишек так же люто, как совсем недавно полицейских ("фараонов"), и презрительно именовал их "мусорами" (от МУС - Московский уголовный сыск). Та борьба была безжалостной с обеих сторон и практически не знала никаких законов и правил. Начавшийся с августа 1918 года так называемый "красный террор" (после серии покушений на видных большевиков) захватил собой и преступный мир страны. Расстрелы без суда и следствия, порой даже не за совершенные преступления, а по классовому признаку, толкали преступный мир на ожесточенное сопротивление власти, заставляли его бороться до последнего вздоха. И в этой борьбе было пролито море человеческой крови.
В 1918 году бандиты в Москве чувствовали себя настолько безнаказанными, что регулярно устраивали показательные акции против рядовых милиционеров и сыщиков. Например, однажды они устроили штурм самой цитадели МУСа в Малом Гнездниковском и убили несколько человек. В другой раз главарь крупнейшей московской банды Николай Сафонов по кличке Сабан лично явился в 27-е отделение милиции и, выхватив из-за пояса гранату, разогнал всех милиционеров по углам. Еще в одном случае молодой сыщик опознал на Тверском бульваре бандита, попытался его задержать, но тот оказался проворнее и, схватив первым револьвер, ранил сыщика. Но рана оказалась не смертельной, и того поместили в больницу. Однако пролежал он там недолго. Ранивший его преступник прознал про это лечение и в один из дней лично явился в больничные покои и добил безоружного сыскаря.
Нечто подобное предпринял однажды и знаменитый бандитский главарь Яков Кошельков. Узнав адрес сотрудника уголовной секции МЧК Ведерникова, он со своими людьми пришел к нему в дом и хладнокровно расстрелял чекиста прямо на глазах у его родственников.
Апогеем этого бандитского беспредела в Москве стал день 24 января 1919 года. В тот день люди из банды Сабана, разъезжая но городу на автомобиле в районе Долгоруковской улицы, Оружейного переулка, Лесной улицы и Тверской заставы, застрелили 16 постовых милиционеров.
Небывалый разгул бандитизма вынудил властей пойти на решительные меры. В результате во главе МУСа встал балтийский матрос Александр Трепалов. С его приходом время мальчишек-пинкертонов завершилось, и около 150 человек были уволены из московского уголовного сыска. Отбросив в сторону революционный романтизм и взяв на вооружение метод беспощадного террора, Трепалов сумел за несколько месяцев уничтожить большую половину московских банд. В милицейских засадах тогда погибли и Сабан, и Кошельков, и еще с десяток наводивших ужас на город бандитских главарей. К началу 1921 года волна бандитизма в Москве была подавлена.
Между тем, напуганные милицейским террором, многие московские бандиты отправились тогда в Северную Пальмиру - Петроград. В результате и этот город окунулся в вакханалию бандитского беспредела. Бандиты не жалели никого, но особенную ярость вымещали на сотрудниках милиции и ГПУ. Известный бандит Иван Белов, или Ванька Белка, захватив инспектора уголовного розыска Александра Скальберга, приказал своим людям его четвертовать.
Еще более известный бандит Ленька Пантелеев (сам в бывшем сотрудник ГПУ) лично убил нескольких милиционеров, которые попытались его задержать. Однако в конце концов и это противостояние завершилось победой милиции, и на "блат-хате" на Можайской улице Пантелеев был безжалостно застрелен 17-летним сотрудником ГПУ.
В 20-е годы волна террора сошла на нет и противостояние сыщиков и бандитов вошло в более спокойное русло, К концу того десятилетия применение огнестрельного оружия уголовниками было уже настолько редким, что любой факт подобного рода становился чуть ли не сенсацией. Поэтому если в период 1918–1921 годов в России погибло несколько тысяч работников м илиции и ВЧК, то за все 20-е годы эта цифра едва достигла двух сотен. Объяснялось это несколькими причинами, но основной, пожалуй, была одна: изменился преступный мир России. На смену безжалостным "мокрушникам" и громилам-налетчикам пришли те, кого сформировал нэп, и эта новая поросль уголовных авторитетов подняла преступный мир России на новую ступень развития. На свет появилась каста воров в законе, куда "мокрушникам" вход был заказан. И хотя убийство как метод разрешения проблем присутствовало и в арсенале новой группировки, однако оно перестало быть доминирующим. Но порой случалось всякое.