...
"…8. Одним из ярких выражений наследства старого следует считать тот факт, что Союз Республик расценивается значительной частью советских чиновников в центре и на местах не как союз равноправных государственных единиц, призванный обеспечить свободное развитие национальных республик, а как шаг к ликвидации этих республик, как начало образования так называемого "единого-неделимого". Осуждая такое понимание как антипролетарское и реакционное, съезд призывает членов партии зорко следить за тем, чтобы объединение республик и слияние комиссариатов не было использовано шовинистически настроенными советскими чиновниками как прикрытие их попыток игнорировать хозяйственные и культурные нужды национальных республик…"
На XII съезде Сталин выступал с организационным отчетом ЦК и сказал много интересного. Однако я приведу лишь одну его мысль – о кадровой проблеме.
Эта мысль была высказана Сталиным тогда, пожалуй, впервые. Через годы она была сжата им до формулы "Кадры решают все!", а в последний раз прозвучала из уст Сталина на последнем при Сталине пленуме ЦК после XIX съезда партии.
В апреле 1923 года "кадровая" мысль выглядела так:
...
"…То ядро внутри ЦК, которое сильно выросло в деле руководства, становится старым, ему нужна смена. Вы знаете состояние здоровья Владимира Ильича. Вы знаете, что и остальные члены основного ядра ЦК достаточно поизносились. А новой смены еще нет – вот в чем беда. Создавать руководителей партии очень трудно: для этого нужны годы, 5–10 лет, более 10-ти. Гораздо легче завоевать ту или иную страну при помощи кавалерии тов. Буденного, чем выковать 2–3 руководителей из низов, могущих в будущем стать действительными руководителями страны…"
Маленкову в 1923 году было двадцать два года, Берии – двадцать четыре, Жданову – двадцать семь… А, например, будущему сталинскому наркому электростанций СССР Дмитрию Жимерину – так и вообще всего-то семнадцать лет…
Прошло почти тридцать лет, и 16 октября 1952 года на пленуме ЦК Сталин сказал (предлагаю сравнить со словами1923 года):
...
"Мы, старики, все перемрем, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела. Кто ее понесет вперед? Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели. А что значит вырастить политического, государственного деятеля? Для этого нужны большие усилия. Потребуется десять, нет, все пятнадцать лет, чтобы воспитать государственного деятеля".
Это был непреходяще актуальный подход великого лидера к самой главной проблеме общества – кому им, этим обществом, руководить и как сделать так, чтобы обществом руководили компетентно, в интересах общества, а не вопреки им?..
СТАЛИН задумывался о будущем, а для Ленина реальностью было лишь настоящее, которое почти полностью занимала болезнь.
15 мая 1923 года Ленина перевезли в Горки – как действующий политик он кончился.
Во второй половине июля 1923 года в состоянии здоровья Ленина наступило улучшение, он начал ходить и упражняться в письме левой рукой.
18 октября 1923 года Владимира Ильича в последний раз привезли в Москву, он даже отобрал себе книги из библиотеки, но 19 октября уехал обратно в Горки.
Вернулся он в Москву обратно лишь 23 января 1924 года – уже в гробу.
Надо сказать, что обстоятельства смерти Ленина лично для меня ясными давно не являются – есть, есть там много такого, что позволяет заподозрить в форсировании смерти Ленина не только Троцкого (что очевиднее), но и, скажем, Бухарина.
У Сталина не было оснований опасаться ремиссии болезни у Ленина (говоря проще – хотя бы временного выздоровления).
Выздоровевший Ленин опирался бы на Сталина. И это сразу бы подмочило акции Троцкого и К°…
Впрочем, много говорить об этом здесь – не место.
Так или иначе, 21 января 1924 года Ленина не стало, а 23 мая 1924 года открылся XIII съезд ВКП (б).
За три дня до его открытия Крупская, выполняя волю Ленина, передала в ЦК пакет с ленинскими диктовками от 24–25 декабря 1922 года с характеристикой Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова и еще одну диктовку от 4 января 1923 года, о которой – чуть ниже.
Как сообщила вдова Ленина, Владимир Ильич "выражал твердое желание, чтобы эта его запись (от 24–25.12.22 и от 4.01.23 г. – С.К .) после его смерти была доведена до сведения очередного партийного съезда".
21 мая 1924 года пленум ЦК принял следующее постановление:
...
"Перенести оглашение зачитанных документов, согласно воле Владимира Ильича, на съезд, произведя оглашение по делегациям и установив, что документы эти воспроизведению не подлежат, и оглашение по делегациям производится членами комиссии по приему бумаг Ильича".
Что и было сделано.
Предельно закрытый способ оглашения записей Ленина был вполне объясним, поскольку ситуация создалась, надо заметить, пикантная… В диктовках от 24 и 25 декабря содержались такие ленинские оценки, которые били по Троцкому и противникам Сталина. И Троцкому, Каменеву, Зиновьеву очень не хотелось знакомить партию с этой частью заметок Ленина.
Но вот диктовка от 4 января 1923 года… Ее Троцкий был готов зачитать хоть на Красной площади!
Она была такой (я даю ее полностью):
...
"Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека…"
Прерву цитирование, чтобы обратить внимание читателя на следующий момент… Из вышеприведенного отрывка следует, что Ленин, смотря на дело так, как это изложено в его диктовке, просто не мог настолько бурно – до якобы разрыва отношений – реагировать на "грубость" Сталина по отношению к Крупской. Тем более что Сталин отчитал ведь не жену Ленина, а члена партии, обязанного выполнять решение ЦК…
Засим продолжу цитирование:
...
"…Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мной выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь или это такая мелочь, которая может получить решающее значение".
Именно эту диктовку чаще всего объявляют поддельной, но Сталин не нуждается в подобном адвокатстве. Он сам не раз потом подчеркивал, что он – да, груб с врагами партии и что в любом случае Ленин критиковал личное поведение Сталина, в то время как в части политических оппонентов Сталина Лениным были даны нелицеприятные политические оценки.
Но все же услышать такие посмертные ленинские слова в свой адрес особой радостью для Сталина не было. Зато они, конечно же, обрадовали троцкистов и Троцкого, который, собственно, и провоцировал больного Ленина против Сталина.
Оглашать пришлось, однако, все.
И про Троцкого – тоже…
КОНФЛИКТ между Сталиным и Троцким не был тайной для широких масс страны по крайней мере с конца 1923 года, когда этот конфликт вышел на страницы партийной печати. Как я уже сообщал, 15 декабря 1923 года Сталину пришлось выступить в "Правде" со статьей "О дискуссии", и там он умно поддел Троцкого, изображавшего из себя "партийного старика". Сталин мягко намекнул на очень уж свежий "большевизм" Льва Давидовича (тот ведь вошел в большевистскую партию лишь в августе 1917 года).
Однако теперь, когда Ленина не стало, четко обозначился и стал обостряться более широкий конфликт между сталинским пониманием ленинизма и троцкизмом. Вскоре конфликт стал виден всем, что называется, невооруженным глазом.
Страсти этого конфликта проявлялись не только в прямой полемике, их можно увидеть, например, в статье Сталина о Свердлове, которая была опубликована в ноябрьском номере журнала "Пролетарская революция" за 1924 год и которую я уже ранее цитировал.
Сталин писал:
...
"Что значит быть вождем-организатором в наших условиях, когда у власти стоит пролетариат? Это не значит подобрать помощников, составить канцелярию и давать через нее распоряжения. Быть вождем-организатором в наших условиях – это значит, во-первых, знать работников, уметь схватывать их достоинства и недостатки, уметь подойти к работникам, во-вторых, уметь расставить работников так:
1) чтобы каждый работник чувствовал себя на месте;
2) чтобы каждый работник мог дать революции максимум того, что вообще способен он дать по своим личным качествам;
3) чтобы такого рода расстановка работников дала в своем результате не перебои, а согласованность, единство, общий подъем работы в целом;
4) чтобы общее направление организованной таким образом работы служило выражением и осуществлением той политической идеи, во имя которой производится расстановка работников по постам".
Это было сказано о Якове Свердлове, но это же было своего рода деловым манифестом Иосифа Сталина и ответом Троцкому. Троцкисты обвиняли Сталина в бюрократизации партийных органов, а он пояснял, что опасность исходит прежде всего от неделового подхода к повседневной работе. И при этом Сталин осведомлял всю страну о том, как он видит задачи вождя-организатора масс, то есть – его собственные задачи.
И это был тоже ответ Троцкому, как было ответом ему само начало статьи о Свердлове:
...
"Есть люди, вожди пролетариата, о которых не шумят в прессе (камешек в огород, конечно, Троцкого. – С.К. ), может быть, потому, что сами они не любят шуметь о себе, но которые являются тем не менее жизненными соками и подлинными руководителями революционного движения…"
Я уже писал, что все вышесказанное в полной мере было верно в отношении самого Сталина. Как лично сталинской программой были и такие строки:
...
"Идеологи и агенты буржуазии любят повторять истасканные фразы о том, что большевики не умеют строить, что они способны будто бы лишь разрушать… Партия, породившая такого великого строителя, как Я.М. Свердлов, может смело сказать, что она умеет так же хорошо строить новое, как и разрушать старое".
Разрушать старое, чтобы строить новое , – вот в чем видел Сталин смысл и цель как своей жизни, так и жизни той страны, руководство строительством которой ложилось теперь на плечи Сталина. И он был великим социальным Строителем.
Строить, делать великое державное Дело – вот что надо было Сталину.
И делать его Сталин хотел в России и для России, обеспечивая фактом мощной социалистической России перспективы для великого народного дела уже во всем мире.
Троцкого интересовало иное…
Если он был в своих претензиях искренен, то его интересовал лишь "мировой пожар".
Но я не исключаю, что пропаганда этого "пожара" была для Троцкого приемом, способом, призванным подорвать советскую власть в России… Ведь объективный ретроспективный анализ дает сегодня все основания рассматривать Троцкого – я готов это повторять и повторять – как выдающегося "крота" "Золотого Интернационала", смертельно враждебного Интернационалу Коммунистическому.
Так или иначе, к концу 1924 года страна и партия оказались перед фактом активной оппозиции Троцкого и троцкистов линии Сталина и тех, кто связывал обнадеживающие перспективы для России именно с ним.
Конфликт раздувал не Сталин, а Троцкий, однако избежать конфликта или уладить его можно лишь при доброй воле и желании обеих сторон.
А троцкисты желали драки, и только драки.
Ну, что ж – Сталин был бойцом и борьбы не боялся.
Драка так драка!
19 ноября 1924 года он выступил с речью на пленуме коммунистической фракции Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС), а 26 ноября речь была опубликована в "Правде" под заголовком "Троцкизм или ленинизм?", заняв бо́льшую часть номера.
Я МОГУ привести здесь, естественно, лишь несколько извлечений из этой речи, в которой, по собственной оценке Сталина, он коснулся троцкизма "как своеобразной идеологии, несовместимой с ленинизмом, и задач партии в связи с последними литературными выступлениями Троцкого". Начал Сталин с предыстории Октябрьского восстания, с опровержения распускаемых Троцким и троцкистами слухов о том, что ЦК в целом якобы был против восстания в октябре 1917 года и что лишь выступление "ворвавшегося на заседание" мифического рабочего, якобы заявившего: "Вы решаете вопрос против восстания, а я вам говорю, что восстание все-таки будет, несмотря ни на что", подвигло ЦК на решение о восстании…
...
"Это не простой слух, товарищи, – говорил Сталин. – Об этом пишет известный Джон Рид (Д. Рид (1887–1920), американский публицист, умер в Москве, похоронен на Красной площади у Кремлевской стены. – С.К .) в своей книге "Десять дней", который стоял далеко от нашей партии и, конечно, не мог знать истории нашего конспиративного собрания от 10 октября, попав ввиду этого на удочку сплетен… Этот рассказ передается… в ряде брошюр, принадлежащих перу троцкистов… Эти слухи усиленно поддерживаются последними литературными выступлениями Троцкого.
Едва ли нужно доказывать, что все эти и подобные им арабские сказки не соответствуют действительности, что ничего подобного на самом деле не было на заседании ЦК и быть не могло… Но… на таких легендах стараются воспитывать теперь молодежь и, к несчастью, кой-каких результатов уже добились в этом отношении…"
Сталин поступил просто. Он привел протокол заседания ЦК от 10 (23) октября 1917 года: "Присутствуют: Ленин, Зиновьев, Каменев, Сталин, Троцкий, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов. Обсуждается вопрос о текущем моменте и восстании. После прений голосуется резолюция товарища Ленина о восстании. Резолюция принимается большинством 10 против 2 (Каменев и Зиновьев. – С.К .)…"
В протоколе было зафиксировано также, что ЦК выбрал на том же заседании политический центр по руководству восстанием – Политбюро в составе: Ленин, Зиновьев, Сталин, Каменев, Троцкий, Сокольников и Бубнов.
...
"Эти протоколы, – продолжал Сталин, – сразу разрушают несколько легенд. Они разрушают легенду о том, что ЦК в своем большинстве стоял будто бы против восстания. Они разрушают также легенду о том, что ЦК в вопросе о восстании стоял будто бы перед расколом. Из протоколов ясно, что противники немедленного восстания – Каменев и Зиновьев – вошли в орган политического руководства восстанием наравне со сторонниками восстания. Ни о каком расколе не было и не могло быть и речи…"
Здесь проявилась всегдашняя готовность Сталина к лояльности во имя единства. Напомню, что Каменев и Зиновьев 18 (31) октября 1917 года – за неделю до восстания – опубликовали в газете "Новая жизнь" свой протест против решения ЦК. Ленин определил его тогда как "штрейкбрехерство" и потребовал исключения обоих из ЦК и даже из партии. Именно Сталин (наряду со Свердловым и Дзержинским) сгладил конфликт в октябре 1917 года и не был склонен тыкать им в нос двум влиятельным членам руководства в 1924 году.
Развенчал Сталин – убедительно, поскольку был логичен, – и миф об "особой роли Троцкого в Октябрьском восстании".
Сталин сказал так:
...
"Троцкисты усиленно распространяют слухи о том, что вдохновителем и единственным руководителем Октябрьского восстания являлся Троцкий. Эти слухи особенно усиленно распространяются… редактором сочинений Троцкого, Ленцнером… Я далек от того, чтобы отрицать несомненно важную роль Троцкого в восстании. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он лишь выполнял волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого…"
А далее Сталин опять просто привел протокол следующего после 10 октября заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года.
На этом расширенном заседании ЦК присутствовали, кроме членов ЦК, представители Петроградского комитета плюс представители военной организации, фабрично-заводских комитетов, профсоюзов, железнодорожников – всего 25 человек. Уже решенный вопрос о восстании обсуждался с чисто практической стороны.
Резолюция Ленина была принята большинством в 20 голосов при 2 против (все те же Каменев и Зиновьев) и 3 воздержавшихся. Был избран практический центр по организационному руководству восстанием с задачей руководить всеми практическими органами восстания…