Первое осложнение является общеизвестным и вполне понятным. В местном сообществе оказываются ясно видными два "лагеря" людей – одни много ли мало адаптированы к туризму, симпатизируют ему или же терпимо его принимают, а то и активно участвуют в нем. А другие уходят в оппозицию туризму, им не удается согласие с новыми ритмами и порядками жизни маленького города. Их раздражают толпы туристов, вольно бродящих по тротуарам и проезжей части улиц, их сердит празднично отдохновенный лад поведения гостей, они чувствуют себя в некоторой степени стесненными в своей полной хозяйскости по отношению к этим улочкам, площадям, переулкам. Порой это недовольство выплескивается на страницы местной газеты. И хотя принятие туризма и участие в нем гораздо массовей, но часть населения, негативно настроенная к происходящему, объективно есть.
Непростым обстоятельством оказывается внешняя кадровая политика. В успешно продвигающийся город неизбежно прибывают люди со стороны, желающие закрепиться здесь и работать в местном туристическом деле. Этот приток естественен и жизненно логичен, но по своей внутренней содержательности он не однозначен и способен нести определенные угрозы.
Люди, прибывшие со стороны, чаще всего имеют определенный опыт в массовых, в том числе и туристических мероприятиях. Они располагают устойчивыми, почти, как правило, тиражированными навыками и легко налагают их на местную действительность. Едва ли их можно упрекать в нечувствовании здешней особой интонации бытия и особой "мелодии" восприятия и показа местных скромных, но для нас дорогих ценностей. Чаще всего для них это, конечно, ценности, но не имеющие существенного (сердечного) отличия от ценностей любых иных малых российских городов. Они не виноваты, что тонкая нота эксклюзивности улетучивается, но она улетучивается, и на первое место незаметно выходят, например, архитектурные характеристики храма, а не выстраданность его создания.
Рядом с этой неизбежной угрозой (утраты Истины и обретения банальности) живет и другая столь же неустранимая угроза – утраты пассионариями своих позиций и полное вытеснение их с туристической сцены хорошо организованными управленческими схемами и пресловутой "откатной экономикой". Иного развития событий никому и нигде, очевидно, не дано, но нужно стараться, чтобы этого не случалось слишком рано, чтобы пассионарность держала свои позиции как можно дольше, выполнив серьезную воспитательную и "фундаторскую" работу.
Такого же характера угрозы быстро появляются и в сувенирном деле, отработав первые годы с наивной открытой увлеченностью, сувенирщики быстро успевают "познать" и понять, что незачем долго корпеть над трудно дающимися и не всегда покупаемыми своими поделками – а гораздо легче ездить в Москву на тамошние рынки, заказывать там изделия на любой образец, а потом торговать ими в Мышкине, выдавая за образцы своего собственного творчества. Так очень быстро выхолащивается и подменяется вся сувенирная работа, сходя с честного ремесла на откровенную перекупку.
Наш Народный музей, столкнувшись с этим, вынужден был закрыть им же созданный сувенирный рынок, а немногих мастеров, создающих свои собственные изделия, взять под свою защиту, предоставив им для работы и торговли свою музейную территорию.
Сегодня в Мышкине перекупка определенно преобладает над собственным ремесленным изготовлением сувениров, и нужна строгая "протекционистская" политика, чтобы защитить местных мастеров. Это покровительство местным изготовителям сувениров неизменно оказывают Народный музей и "Дом ремесел", они надежно стали опорными точками для сохранения здешней ремесленной самобытности, но и здесь не все стопроцентно ладно, мастера "Дома ремесел" не всегда в ладу с местными традициями, и их нередко "заносит" в совсем неблизкие образы, в том числе, в западные и азиатские и в самые вольные отвлечения в стиле современных "фэнтези". Но, очевидно, в современных обстоятельствах это неизбежные "отклонения".
Среди наших неудач, слабостей и угроз следует назвать и сегодняшнее неединство мышкинского туристического дела. В первое десятилетие наших неумелых, но истовых стараний мы явили собой дружную и сплоченную "семью". Именно семьей нас всех и называл самый первый появившийся в городе после долгих лет безверья священник о. Александр (Иванов). Его истинно растрогало наше единство в упорном продвижении своего города Мышкина. Ничего подобного он не встречал в иных ярославских местах.
Есть ли сегодня в Мышкине такая "семья"? Увы… Появление денег, первых сколько-то ощутимых финансовых результатов сильно разобщило все организации, работающие в здешней туристической сфере. Четыре основных организации (муниципальное туристическое предприятие, Народный музей, "Дом ремесел" и "Музей Кацкарей") всегда соблюдают положенную деловую приветливость, но этим дело и ограничивается. Дележ "пирога", доставляемого в маленький город большим туризмом, разобщил людей и охладил прежде очень теплые и сердечно-союзнические отношения. У нас был и период вовсе неласковых отношений, а сейчас, к счастью, эта пора миновала и наступило время, обещающее и гораздо лучшие отношения, и гораздо большие конструктивные возможности. То есть ход событий нормальный, тот самый, который пережит всеми молодыми туристическими центрами.
Но по-прежнему большой нашей слабостью оказывается полное отсутствие общей скоординированности действий, отсутствие руководящей силы, единящей усилия всех организаций на общем стратегическом пути. Администрации как города, так и района не брали на себя такую роль, этим в немалой мере обрекая наши усилия на значительную распыленность и несогласованность, на необмен информацией, на разобщенность и фрагментарность рекламы о городе и даже, временами, на проявление заметного антагонизма.
К сожалению, администрации города и района пока мало способны (скажем, не в пример Суздалю) на руководящую и направляющую роль и на ведение собственной содержательной рекламной работы. В этом мы до сих пор решительно отстаем и от соседнего многоопытного Углича, и от многих других туристических городов.
Среди угроз нельзя не упомянуть и такую нежданную, как активное участие Мышкина в реализации федеральной программы "Ветхое жилье". Эта программа – замечательное благо для любого малого города, она дарит ему большое количество современного комфортного жилья. И Мышкин, благодаря горячей энергии своего главы района, вошел в эту программу и несколько лет очень успешно участвует в ней. Жесткая рука "Доброго царя", сурово подгоняющая чиновников всех местных рангов, ежегодно обеспечивает и своевременную подготовку (раньше всех в области!) всей лавины необходимых документов и продолжение значительного нового строительства. На новых окраинных улицах Мышкина стремительно выросли новые удобные трехэтажки и пятиэтажки. Но…
Но в старых улицах, создавших приятный провинциальный облик Мышкина, так же стремительно опустели красивые и своеобразные, милые взгляду истинно здешние дома. И сегодня они печально смотрят на жизнь, уже текущую мимо них, своими онемевшими (а порой уже и бесстекольными) окнами. В большинстве это памятники истории и культуры, но как теперь их сохранить в условиях сегодняшней ненужности? Туристические организации города охотно взяли часть этих осиротевших старых красавцев и старательно занялись их ремонтом и вводом в использование, но взять в туризм все освободившиеся постройки решительно невозможно. И мы оказываемся перед угрозой утраты едва ли не главной ценности нашего города – очень важной части ее наследия и его культурного ландшафта.
Но еще большей угрозой, опасностью, подошедшей уже вплотную, оказывается грядущее укрупнение муниципальных территориально-административных образований. В нашей книге мы не раз приближались к этой крайне болезненной и горестной теме, к исчезновению Деревни, к слабому сохранению лишь отдельных ее очагов и, как следствие, – к обезлюдению и ненужности сегодняшних малых муниципальных районов.
Конечно, идеалисты могут много и ярко говорить о необходимости (и якобы возможности!) успешно и быстро заселить гигантские опустевшие территории, но кто же может всерьез относиться к такой "митинговой" риторике? Хотим мы этого или не хотим, но урбанизационные процессы и ликвидация Деревни в ее прошлом и сегодняшнем состоянии – это явления необратимые, имеющие мировой масштаб, а в России еще обостренные и ускоренные целым комплексом как материальных так и политико-идеологических действий.
Сегодня на недавних лугах и пашнях шумят молодые леса, а остатки еще обрабатываемых земель испуганно прижались к последним живым селениям и большим дорогам. Сегодня некогда земледельчески передовой Мышкинский край имеет крошечные показатели в обработке земли, зерноводстве и животноводстве и имеет всего-навсего десять тысяч человек населения. (И это в то время, когда отдельные сельские поселения центральных районов области имеют по тринадцать тысяч человек).
Укрупнение, объединение районов неизбежно, но как грозны и неумолимы несомые им опасности! При таких объединениях по всей России "погаснут", утратят активную жизнь, а потом и вовсе тихо умрут сотни маленьких "столиц", в числе которых окажется немало достойных старых городов с большим историческим прошлым, с богатым культурным наследием, с бессчетными самоотверженными трудами граждан для их сохранения и развития.
И Мышкин – один из самых первых кандидатов на такой горестный жребий. Уже сейчас мы хватаемся за каждую малую возможность его сохранения, выдвигаем свое понимание либо укрупнения его очень малого района – либо сохранения его как успешной инновационной площадки в туризме, рекреации, просветительстве и работы в сфере культуры. Наши надежды на успех невелики, несмотря на то, что ВСЕ признают наш город одной из несомненных точек роста в Ярославии. Против нас неодолимо действует сила непонимания наших особых скромных ценностей и сила простейшего математического принципа – присоединять меньшее к большому. (Увы, в таких случаях нередко прекрасное меньшее губят ради безликого большего, а "трепетную лань" припрягают к ломовой лошади)
Мы не пойдем добровольно ни в один из более крупных районов, ясно понимая, что их крупности в размерах отнюдь не отвечает и такая же крупность в инновационной деятельности и в активном продвижении. Но нас могут просто не спросить, если российские законодатели создадут Закон, безапелляционно исходящий лишь из принципа численности населения.
Мы не можем до конца провидеть, поймут ли нас во всей глубине и тонкости рассмотрения вопроса. Мы не можем сейчас окончательно сказать, сможем ли отыскать для своего города спасительный выход. Сегодня мы можем лишь с возможной краткостью и ясностью четко перечислить, что же нам в Мышкине удалось сделать и чем он сегодня является для Верхневолжья и для России. И этому посвящена последняя глава нашей книги.
"Мы – были…"
В завершающей главе нашей книги о городе Мышкине и его современном развитии мы отнюдь не собирались перечислять ни выросшие здесь новые многоэтажные дома и улицы, ни серии изданных книг, ни циклы проведенных мероприятий, но непременно хотели перечислить те гражданские и социальные явления, которые мы считаем главным результатами своих малых трудов.
Самое первое, чему помогли наши долгие старания – это активизация общественной жизни. На всем почти пятидесятилетнем пути мы старались будить интерес населения к своему городу и друг к другу. Наверно, мы были правы в своих попытках, ведь еще в XVIII веке X. Шлёцер отмечал, что подданный становится гражданином лишь при взаимодействии с другими людьми. Отнюдь не во все периоды родной истории и истории малых городов России желание привлекать людей к делам общественным оказывалось в благоприятных условиях. Периоды резкой индивидуализации общества обычно крайне нехороши для таких начинаний. Ведь еще Токвиль подчеркивал, что личное – злейший враг гражданского. Но мы оказались счастливыми "путниками" на своем отрезке русского исторического пути, нам действительно повезло, мы пришли к главному началу своих дел в "потеплевшие" и полные надежд шестидесятые годы.
Шестидесятники, наверно, все были романтиками, это качество оказалось присуще и нам. А если еще помнить о горячей любви к родному месту, то наша "озаренность" была для Мышкина едва не апостольской. Однако оставим и эту доброжелательную иронию и вспомним Зигмунда Баумана, прекрасно сказавшего, что любовь предполагает подписание пустого чека. Мы и подписали этот "пустой чек" и с ним пошли вперед.
Мы стали очередными солдатами нашей городской Идеи. И если бы мы тогда знали суждение политолога Елены Румянцевой, что любая идея становится жизнеспособной лишь в том случае, если в ее основе человек как активный субъект общественных интересов, то уже в те дни почувствовали бы себя уверенней! Но… Но всему свое время, и тогда мы были охвачены прекрасной "воинственной грустью" молодости, и как хорошо сказала о таком качестве русской души ярославский культуролог Т.С. Злотникова, "тоской одиноких душ, разбросанных по этим проклятым и поэтическим просторам". И действовали мы больше по сердечной интуиции, нежели по строгому разуму.
К счастью, эта интуиция не ошибалась и вела нас не в высокое интеллигентское отчуждение, не в "башни из слоновой кости", а к людям, в горячий мир встреч, споров, борений и поисков. Мы как-то чувствовали, что наш главный враг даже не затянувшаяся "репрессированность" города, не великое забвение о нем, а… прекращение движения в его жизни. Не знали мы тогда еще одного верного замечания Т.С. Злотниковой о том, что самое страшное, если "старый" город "попадает в замедление или остановку темпа жизни". И мы как могли старательно толкали и раскачивали давно заржавевший "механизм" гражданской жизни Мышкина.
Тогда мы уже читали Т.Н. Грановского, и нас буквально потрясло его печальное заключение о россиянах времен Крымской войны (или всех времен?). Он писал, что наши матросы и солдаты славно умирают в Крыму, но жить в России никто не умеет! Боже мой, как это горестно… Но русским, особенно в их молодые годы, свойственен наивный и смелый максимализм и мы, горюя, не прекращали своих неумелых и со стороны смешных трудов. И каков результат? Найджел Рааб видит зримые приметы формирования гражданской идентичности, в частности, в проявлении добровольных обществ и иных структур, материально независимых от местной власти. И с этим замечанием мы согласны, и сегодня в Мышкине есть целая группа учреждений и организаций, работающих в сфере культуры, туризме и просветительстве, не будучи финансово зависимой от властей. Здесь-то и бьется сердце начал гражданской жизни Мышкина.
Лутц Хефнер особо указывал на самоорганизацию местных сообществ, как на главный принцип гражданской жизни. И нам радостно отмечать, что Мышкин сегодня способен к самоорганизации и много раз подтверждал это, активно действуя и в трудных условиях, требующих быстрого реагирования, и в делах нашего дальнейшего продвижения, требующих старательной последовательности. Нужно ли видеть здесь сплошное мирное согласие жителей и их легкую готовность к полному взаимопониманию? Конечно, нет… Конфликты были и будут, и их оказывается немало. Но… Но Джозеф Брэдли мудро подмечал, что конфликты – это явные симптомы развития, симптомы движения жизни, а не застоя. И как же нам это хорошо понятно! И коль они вспыхивают (эти конфликты), а порой и вскипают, стало быть, дыхание гражданской жизни у нас ощутимо. И, на наш взгляд, эта жизнь, может быть и очень существенное приобретение Мышкина.
… Прежде чем назвать наше второе общемышкинское достижение, мы хотим напомнить, что единственная основа престижности малого небогатого города – это столетия его истории. Это его "базис", и это его неуловимая ассоциативная сфера преданий, литературных легенд, давних замечательных персонажей, это эхо трудовых, боевых и любовных подвигов. Это странная, но неоспоримая аура, способная воздействовать на новых и новых горожан. (Уж не так ли действовали на людей обезлюдевший после блокады Ленинград и сожженная в 1812 году Москва или совсем разрушенный в 1918 году Ярославль?)
И эту истину мы тоже не столько сознавали, сколько обнаженно чувствовали. И эта обнажённость, обостренность была тем сильней, чем больше проникала в Провинцию эра Модернити. Ведь она была и есть не что иное, как время тотального разрушения Образа и разрушения местной самоценности. А если вновь обратиться к З. Бауману, так это время "непрекращающихся попыток избавления от вчерашней истории!"
Но мы в Мышкине не хотели от нее избавляться, как не хотим остаться ни без великой, ни без малой Родины. Что нам хотелось? Нам страстно хотелось в своем городе сохранить не только наследие (без него никак нельзя!), но и всю разумную "антропогенную замкнутость" и не допустить того, что сейчас называют агорафобией. Мы не хотели, чтоб у нас появились безликие улицы, перекрестки, площадки, мертвящие душу пустотой. Мы были против зияющей пустоты.
Нам хотелось сохранить и передать нашим преемникам узнаваемость облика именно малого и именно русского города. И именно Мышкина. Сколь это удалось – Бог весть, но нам кажется, что определенная удача нам все же сопутствовала… и в этом второе слагаемое результата общих продвиженческих трудов.
… Я все время говорю "мы", и это не случайно. Мне есть о ком, и есть от чьего имени говорить. Когда-то, в уже далекие шестидесятые годы, совсем маленькая группа людей, решила упорно трудиться именно здесь, в Мышкине, не прельщаясь огнями больших городов, а продвигая свой маленький город к большой известности. Таких людей в советской печати звали не иначе как "чудаками", термин "креативность" тогда еще не был в ходу. А сами-то люди были… "Чудачествовали"… Трудились. Сражались! И чем они, в конце концов, стали для своего города? Если вспомнить Р. Флориду, то они-то и стали здешним "креативным классом", способным влиять на изменение окружающего мира.
Но это не вся суть нашего мышкинского успеха на "креативном" направлении. У нее есть и еще большая значимость, сегодня в Мышкине маленькая "армия" творческого люда в своих трудах и заботах едина с руководством города и района. Особенно крепки и содержательны связи с районным руководством. У нас в одном из, может, немногих мест провинциальной России надежно достигнут консенсус власти и активной творческой интеллигенции. Вот это, очевидно, дорогого стоит… Творческое продвигательное единство – это наше значительное обретение, а такое единство имеет деловой конструктивный характер.
… Еще в далеком начале своего пути, в романтические, надеждой овеянные годы, мы с тревогой почувствовали все ускоряющуюся убыль сельского населения и сокращения фронта деятельности районных предприятий и организаций, а с конца 80-х годов и все ускоряющееся сокращение рабочих мест и налоговой базы. Быстрая, почти сплошная ликвидация местных сельскохозяйственных предприятий еще ухудшила положение. Неотложное перепрофилирование трудовой занятости жителей города и хотя бы части жителей села стало неотложной задачей.