Обстановка складывалась чрезвычайно сложная. И не случайно премьер-министр Великобритании Черчилль, исходя из авторитетных источников, утверждал, что немцы на советско-германском фронте должны перейти к обороне.
Если в какой-либо мере брать во внимание информацию союзников, то советские войска должны были как можно быстрее сами перейти к активным наступательным действиям, чтобы не дать врагу возможности организовать долговременную оборону.
Прогнозы союзников на лето 1943 года были отклонены и на этот раз не потому, что они вели политику затягивания открытия второго фронта, и у нас не было к ним доверия, но и потому, что советская разведка была сильнее, мы по-своему оценивали обстановку.
Войска Воронежского и Центрального фронтов незамедлительно приступили к выполнению директивы Ставки.
В штабе генерала Рокоссовского в Воробьевке 22 апреля собрались командармы: П.Л. Романенко, П.И. Батов, А.Г. Родин, И.Д. Черняховский, С.И. Руденко, Н.П. Пухов, И.В. Галанин. Константин Константинович ознакомил членов Военного совета и командармов с содержанием директивных указаний Ставки о переходе к преднамеренной и жесткой обороне. Особо он подчеркнул, где немцы могут сосредоточить основные силы и нанести главный удар.
- …Товарищи генералы, офицеры, может быть, у кого есть другие соображения о замысле противника, - спросил Рокоссовский, в зале заседания стояла тишина. - Товарищ Черняховский, как вы предполагаете?
- Товарищ командующий, на мой взгляд, было бы рискованным считать, что немцы нанесут главный удар только под основание Курского выступа. То есть в направлении Орел - Поныри - Курск. Противник может попытаться прорвать нашу оборону на участке 60-й и 65-й армий.
- Вы считаете возможным нанесение противником главного удара на Льговском направлении?
- Конечно, наиболее вероятен главный удар противника на направлении Поныри - Курск, но не исключено, что немцы могут и отказаться от такого явно выраженного шаблона.
- А если не откажутся?
- Тем хуже для них!
- Значит, часть своих дивизий вы не намерены направить в мое распоряжение? - улыбнулся Рокоссовский.
- Нет, почему же, все будет подчинено выполнению вашего решения. Исходя из анализа многочисленных разведывательных данных, напрашивается вывод, что наиболее выгодным для противника является Орловско-Курское направление…
Решение командующего Центральным фронтом генерал-полковника Рокоссовского было утверждено Верховным Главнокомандующим, и войска приступили к организации и совершенствованию обороны.
Генерал Черняховский в соответствии с директивой командующего фронтом решил создать непреодолимую оборону. Для этого он в полосе обороны сто километров расположил войска в один эшелон. На правом крыле оборонялся 24-й стрелковый корпус генерал-майора Н.И. Кирюхина, на левом крыле - 30-й стрелковый корпус генерал-майора Г.С. Лазько (без одной стрелковой дивизии).
Главную полосу Черняховский планировал оборудовать из трех траншей, вторую полосу - из двух траншей и в армейской полосе создать батальонные районы и противотанковые опорные пункты. И в своем распоряжении он оставил мощный резерв в составе 121-й стрелковой дивизии, 150-й танковой и 14-й истребительно-противотанковой бригады.
Рокоссовский, ознакомившись с оборонительными сооружениями 60-й, обменялся своими впечатлениями с членом Военного совета фронта генералом К.Ф. Телегиным.
- За 60-ю можем не беспокоиться - Черняховский отличный командарм. Он не только прекрасно подготовлен в военном отношении. Это и человек высокой культуры. Несмотря на свою молодость, он достиг того, чего не могли достичь многие маститые командующие, имеющие большой опыт. Черняховский добился такого положения в армии, когда подчиненные выполняют его приказы с любовью.
- Член Военного совета 60-й армии Запорожец отнюдь не такого мнения о своем командарме, - заметил на это Телегин. - К сожалению, сам я еще не имел возможности приглядеться к Черняховскому.
- Мне представляется, Запорожец не нашел общего языка с Черняховским, не смог сработаться с ним. К тому же наш начальник политотдела генерал Галаджев утверждает, что Запорожец не всегда бывает справедлив.
- Запорожец - опытный политработник, но несколько своеобразный.
- Может быть, он и опытный, но времена изменились, армия стала другой, а Запорожец продолжает работать по старинке.
- Попытаемся совместными усилиями наладить их взаимоотношения.
- Если дружной работы у них не получится, придется их развести.
Под Курском должен был решиться вопрос о том, перейдет ли окончательно инициатива в руки Советских Вооруженных Сил или немцы сумеют вернуть ее себе. В ходе подготовки операции сроки немецкого наступления несколько раз переносились Гитлером. Назначенное на май наступление было затем отложено до прибытия бригады новых танков "пантера".
В мае в Мюнхене состоялось совещание у Гитлера командующих армиями и группами армий "Центр", "Юг" и генералитета вермахта для окончательного определения состава ударных группировок. Удар с юга на Курск планировался десятью танковыми, одной моторизованной и семью пехотными дивизиями. В наступлении с севера должны были принимать участие семь танковых, две моторизованные и девять пехотных дивизий. Все резервы немецко-фашистского командования были брошены на этот участок фронта. Однако на совещании один из приближенных Гитлера - генерал-полковник Гудериан высказывал свои сомнения в необходимости наступления под Курском. Это поколебало Гитлера, он вынужден был снова изменить сроки наступления, но продолжал слепо верить в успешный исход операции. "Никогда еще немецкие войска в России, - говорил фюрер, - не были так хорошо оснащены тяжелыми танками, как теперь…"
На войска Центрального фронта Рокоссовского и Воронежского фронта Ватутина должны были обрушиться две тысячи самолетов и две тысячи семьсот танков, что составляло пятьдесят процентов всех танков и самолетов противника, имевшихся на советско-германском фронте. (В ходе сражения немцы планировали дополнительно ввести из резерва еще почти столько же войск, танков и самолетов.)
В конце июня на Орловском и Белгородском направлениях наша разведка обнаружила крупные передвижения бронетанковых и пехотных соединений противника.
2 июля Ставка сообщила командующим Воронежским и Центральным фронтами о том, что немцы вот-вот перейдут в наступление. Это уже третье предупреждение. Первые два были в начале и в конце мая, но оказались несостоятельными.
Напряжение, связанное с долгим ожиданием, дошло до предела. Волнение охватило всех - от солдата до командующего фронтом. Это был тот случай, когда все хотели скорейшего перехода противника в наступление. В противном случае советское командование допускало крупный просчет, предоставляя время немцам организовывать глубоко эшелонированную оборону.
В ночь на 4 июля обстановка резко изменилась, гитлеровцы активизировали свои разведывательные действия перед фронтом обороны 60-й и 65-й армий. Начальник разведки доложил Черняховскому, что на правом крыле, в полосе обороны корпуса генерала Кирюхина обнаружено шестнадцать поисковых групп немцев, охотившихся за "языками", а на левом крыле, в полосе обороны корпуса генерала Лазько, - двенадцать. На стыке этих двух корпусов немецкие саперы разминировали наши минные поля. Явная активизация противника насторожила Черняховского. И он тотчас же доложил по ВЧ Рокоссовскому:
- Противник в ночь на 4 июля провел двадцать восемь разведывательных поисков, до этого количество подобных поисков было в пять, шесть раз меньше. Как дела у Пухова?
- Перед фронтом соединений Пухова противник пока что активности не проявлял.
Рокоссовский задумался. Командующий группы армий "Центр" мог нанести главный удар и в полосе обороны Черняховского и Батова. Такой удар, рассчитанный на расчленение боевых порядков наших войск, с последующим окружением их, тоже таил в себе серьезную опасность. Тем более когда главные силы Центрального и Воронежского фронтов были нацелены против вражеского наступления на горловине Курского выступа.
Наконец Рокоссовский спросил Черняховского:
- К какому выводу вы пришли сами?
- Обеспечить полную готовность к отражению наступления гитлеровцев!
- Несомненно, надо быть готовым, но мне кажется, гитлеровские генералы хитрят. Такое же положение на левом крыле обороны армии Батова!
В ночь на 5 июля на стыке армий Пухова и Романенко наши разведчики обнаружили группу немецких саперов, расчищающих проходы в минных полях. Несколько вражеских саперов было убито, двое бежали, один был взят в плен. Рокоссовскому в два часа ночи стали известны показания пленного: "Наступление назначено на 3 часа 5 июля…" Следовательно, до начала артподготовки, намеченной противником, оставалось всего двадцать минут.
Перед Военным советом Центрального фронта на повестке дня стоял вопрос: верить этим данным или нет? От этого зависело принятие ответственного решения на проведение контрартподготовки, рассчитанной на подавление противника на исходных позициях для наступления. И, конечно, она проводилась с целью дезорганизации планов наступления немецко-фашистского командования. Но могло получиться так. что сведения разведчиков были ошибочны и войска группы армий "Центр" не заняли исходные позиции для наступления. В этом случае половина наших боезапасов, мин и снарядов могла оказаться выпущенной по пустому месту. На раздумье и согласование со Ставкой времени не оставалось. Это был величайший риск, но Рокоссовский приказал в два часа двадцать минут 5 июля открыть огонь!
С упреждением врага всего на десять минут гром эрэсов и пушек разорвал предрассветную тишину. Сто реактивных установок, около тысячи орудий и минометов обрушились на врага, изготовившегося к наступлению. У противника создалось такое впечатление, что советские войска опередили в артподготовке и вот-вот должны сами перейти в наступление. Орловская группировка немецко-фашистских войск в пять часов тридцать минут все же перешла в наступление, нанося главный удар на узком участке фронта. До трехсот бомбардировщиков врага бомбили всю тактическую зону нашей обороны. Ожесточенные бои развернулись в полосе обороны войск генерала Пухова. Противнику удалось в первый день боев вклиниться в нашу оборону до шести-восьми километров. Менее ожесточенные бои велись на Льговском направлении, на участке армии генерала Черняховского.
Тяжелая обстановка создалась на другом участке наступления немецко-фашистских войск, в полосе обороны Воронежского фронта. К утру 7 июля на Обоянско-Курском направлении противник ввел в сражение девять танковых и семь пехотных дивизий.
Обстановка на этом фронте настолько осложнилась, что Верховный Главнокомандующий 27-ю армию, первоначально предусмотренную на усиление Центрального фронта, срочно перенацелил в распоряжение Ватутина.
Рокоссовскому было приказано изыскать силы и средства для организации обороны города Курска.
"Выход был один, - писал впоследствии К.К. Рокоссовский в книге "Солдатский долг", - стянуть войска на угрожающий участок за счет ослабления армий, находившихся на вершине Курского выступа. Командующему 60-й армией И.Д. Черняховскому приказано дивизию, находившуюся в его армейском резерве, срочно направить в резерв фронта".
Соединения Черняховского, несмотря на то что находились на второстепенных участках обороны и активных действий, по существу, не вели, все же сумели сковать значительные силы врага и этим способствовали провалу операции "Цитадель".
В ходе курского сражения член Военного совета армии генерал-лейтенант А.И. Запорожец был отозван в Москву. Вместо него приступил к исполнению своих обязанностей полковник В.М. Оленин. Его приезд благотворно сказался не только на работе политотдела, но и штаба армии. Василий Максимович Оленин до войны окончил Военно-политическую академию имени В.И. Ленина. Он обладал и большим практическим опытом, работал заместителем командира корпуса по политической части.
Советские войска с заранее подготовленных позиций, огнем с места измотав немецко-фашистские войска, на Курском выступе 12 июля перешли в решительное контрнаступление. Врагу был нанесен новый сокрушительный удар, и таким образом была сорвана последняя его попытка осуществить большое летнее наступление.
Немецко-фашистские войска, обескровленные на Курской дуге, перешли к обороне. Гитлеровское командование рассчитывало затянуть войну, Красная Армия должна была опрокинуть эти расчеты. Советские люди в тылу сделали все для этого возможное и невозможное. За первую половину 1943 года было выпущено около 13 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок, свыше 16 тысяч боевых самолетов.
4
Чрезвычайно важная задача по разгрому основных сил немецко-фашистских войск в составе групп армий "Центр" и "Юг" возлагалась на войска Воронежского, Центрального, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов. Главный удар наносился на юго-западном направлении с задачей с ходу форсировать Днепр и захватить плацдарм на его противоположном берегу.
Командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К. Рокоссовский 16 августа 1943 года на Военном совете объявил свое решение и поставил задачи командующим армиями на предстоящую наступательную операцию.
- Товарищи генералы! Центральному фронту приказано, наступая в общем направлении Севск - хутор Михайловский, не позднее первого-третьего сентября выйти на рубеж реки Десны южнее Трубчевска - Новгород-Северский - Шостка - Глухов - Рыльск. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении Конотоп - Нежин - Киев. - Рокоссовский с указкой в руке подошел к огромной карте с красными стрелами. - В соответствии с директивой Ставки главный удар наношу в общем направлении Севск - хутор Михайловский - Новгород-Северский силами 65-й армии генерала Батова и частью сил генерала Романенко…
Черняховскому было ясно, что 60-й армии опять отводят вспомогательное направление.
- 2-ю танковую армию генерала Богданова ввожу в прорыв для развития успеха на этом же направлении. Главные силы 16-й воздушной армии прикрывают и обеспечивают наступление армии Батова и танков Богданова. И 4-й артиллерийский корпус прорыва Резерва Верховного Главнокомандования отдают на усиление 65-й армии, наступающей на главном направлении! 60-я переходит в наступление на своем правом фланге на двенадцатикилометровом участке с задачей обеспечить левый фланг 65-й армии от контратак с юга и юго-запада.
После Военного совета фронта Черняховский отправился на свой новый КП в полуразрушенную деревню северо-восточнее Романовки. Уцелевшая хата на окраине стала теперь штаб-квартирой. Здесь его ждали член Военного совета, начальник штаба, начальник оперативного отдела. Командарм сообщил о решении Военного совета. Особо подчеркнул, что армия для развития наступления в глубине обороны противника на начальной стадии не получит танкового корпуса и будет усилена им только в том случае, если добьется успеха.
- Товарищ командующий, - обратился начальник штаба, - танки нам нужны сейчас для допрорыва тактической зоны и развития оперативного прорыва. А когда мы достигнем успеха, командование фронта так или иначе будет вынуждено усиливать нас!
- Танков маловато, но у наших солдат и офицеров есть еще огромное желание наступать на Киев, а это немаловажно. Наша с вами первостепенная задача - превратить вспомогательное направление в главное!..
Член Военного совета армии Оленин разделял мнение начальника штаба, но он понимал и Черняховского - украинца, детство которого прошло в Оксанине, а юность в самом Киеве.
Черняховский обратился к начальнику оперативного отдела:
- Сколько у нас автомашин, товарищ полковник?
- Не подсчитывал.
- А следовало бы!
- До сих пор автомобили не прорывали вражескую оборону!
- Теперь будут прорывать. Только вслед за танками!
До рассвета обсуждался замысел операции.
- Как вы считаете, бог войны, - спросил Черняховский командующего артиллерией армии, - достаточно ли на главном направлении такого превосходства над противником: по пехоте в три раза, по артиллерии и минометам в девять раз, по танкам в одну целую и три десятых раза?
- С таким превосходством можно и черта взять за рога.
- А если противник на нашем левом фланге и в центре, на девяностокилометровом участке, где мы начисто оголим оборону, бросит одну недобитую дивизию и пройдет с ней по тылам ударной группировки фронта, а затем в прорыв Манштейн подбросит танковый корпус, вот тогда мы прикроем фланг Батова! - заметил член Военного совета армии Оленин.
- Не спешите, Василий Максимович, рассмотрим и этот вариант! - Черняховский повернулся к начальнику оперативного отдела. - Петр Николаевич, сколько вы еще наскребли автомашин для создания подвижных отрядов, хотя бы в стрелковых дивизиях передового эшелона?
- С учетом машин артиллерии, саперов и тыловых подразделений, которые можно безболезненно изъять и поставить в строй, - двести!
- Мало, нужно триста!
В разговор вмешался Тер-Гаспарян:
- И все же, товарищ командующий, из директивы фронта ясно, что наша армия прежде всего обеспечивает левый фланг главной группировки фронта от вероятных контратак противника и лишь частью сил наступает на второстепенном направлении.
- Правильно поняли.
- Если правильно, тогда как начальник штаба позволю не согласиться с вами. Оголять фронт протяженностью в девяносто километров нельзя. Мы несем за него всю полноту ответственности.
- В таком случае, товарищ начальник штаба, где командующий 2-й немецкой армией генерал фон Зальмут ждет главного удара наших войск?
- Как вам известно, в соответствии с планом оперативной маскировки фронта, в целях дезинформации и для того, чтобы убедить противника, что главный удар наносится в полосе 60-й армии, нам приказано на нашем левом фланге имитировать сосредоточение крупных сил!
- А если противник на это не клюнет?
- Тогда, конечно, на Севском направлении, на участке армии генерала Батова. Там и местность благоприятствует для наступления.
- Если все так, как вы утверждаете, а это именно так, тогда он подбросит сюда все, что есть у него под руками. И наступление ударной группировки в полосе 65-й армии для Зальмута не будет неожиданным!
Тер-Гаспарян продолжал отстаивать свою точку зрения, не сомневаясь в том, что все присутствующие на совещании разделяют его соображения.
- Товарищ командующий, согласитесь с тем, что обстановка известна командованию и штабу Центрального фронта. И ставка на войска генерала Батова делается из тех соображений, что на этом участке будет достигнуто необходимое превосходство сил, оборона противника будет разрушена и успех на этом направлении гарантирован, нам только и останется обеспечивать фланг 65-й армии.
- Свое окончательное решение я объявлю после доклада командующему фронтом, но планирование предстоящей операции приказываю начать немедленно в соответствии с моим предварительным решением.
- Иван Данилович, и все-таки слишком большой риск, - сказал генерал-майор Оленин.
- Война вообще не бывает без риска, в данном случае считаю риск обоснованным. - Черняховский как бы подвел итог обсуждению.