Это движение оформилось в Союз борьбы за народную трезвость, который возглавляет легендарный гражданин России, хирург с мировым именем академик Углов Федор Григорьевич. Ему теперь девяносто два года, но он продолжает плодотворно трудиться на этом почетном посту. И, между прочим, до сих пор работает в клинике, консультирует больных и врачей, продолжает делать сложнейшие операции, за что его имя было занесено в книгу рекордов Гиннеса.
Совсем недавно, он успешно прооперировал свою младшую восьмидесятипятилетнюю сестру.
Кстати, активное участие и заметную роль в нашем движении принимает многоуважаемый президент Международной Славянской академии Борис Иванович Искаков.
У нас нет точной статистики, демократы вообще не любят статистику, они предпочитают прокручивать свои дела в потемках, но мы, все-таки, знаем, что в рядах Союза борьбы за народную трезвость ныне находится примерно более миллиона человек. У нас выпускаются свои газеты, журналы, проводятся десятки конференций и ежегодные съезды.
На недавно проходившем съезде коммунистов один оратор сказал, что коммунисты 27 марта, в день массовой демонстрации, показали Епьцину пятисоттысячный кулак, но сторонники нашего движения постоянно показывают правящему режиму миллионный кулак - мы все выступаем против правительства, которое спаивает свой народ. И не поддержим никакое другое правительство, которое не объявит беспощадную борьбу алкогольному геноциду.
К сожалению, энтузиасты трезвости пока еще не оформили свою партию, хотя с самого начала пятой трезвеннической волны являемся политической организацией. И смею утверждать, что в России нет более сплоченной и более могучей организации, чем Союз борьбы за народную трезвость. И у нас нет разногласий, нет раскола - мы идем под единым знаменем, на котором как пламя горит лозунг: "За трезвость".
Во главе Четвертой волны трезвеннического движения стояли такие гиганты, как Толстой, Достоевский и вся национальная творческая интеллигенция. Один Толстой написал тринадцать статей о борьбе за трезвость и Письмо царю. Достоевский обращался к народу со статьями и со словами, полными гнева и боли: "Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от светлых мыслей, тупит его". Мы не знаем ни одного видного писателя, ученого, который бы не встал под знамена Четвертой волны трезвеннического движения. И потому она закончилась в 1914 году принятием сухого закона. Между тем, тогда в России производилось 4 литра абсолютного спирта на человека. Ныне, повторяю, мы имеем 25 литров на человека, в том числе нечистого, производимого подпольно мерзкими негодяями-убийцами, с которыми кстати не ведется почти никакой борьбы. И хотя Пятая волна вздыбила миллионную массу, и многомиллионную тех, кто нам сочувствует и поддерживает, но я с горечью должен признать, что писателей среди нас почти не видно. Они все поголовно пьют и не желают бороться с пороком, которому сами подвержены. И когда я написал книгу "Унесенные водкой" о пьянстве современных русских писателей, то на меня обиделись все писатели. Между тем, писатели - голова нации, их голос может услышать весь народ, и потому, что они молчат, наше движение до сих пор не добилось решающего результата, - то есть, запрета на производство и продажу спиртного.
И все-таки, результаты у нас есть. Нынешняя борьба за трезвость ведется на более высоком. научном уровне, чем она велась в начале века. Тогда писались статьи, обращения, собирались конференции, съезды. Было опубликовано много брошюр, плакатов, листовок. Но в то время не знали научного метода борьбы с алкоголизмом. Не могли ответить на вопрос: почему люди пьют? И уж совсем не знали, как можно отрезвить алкоголика. И даже Лев Толстой ошибочно полагал, что люди пьют, чтобы заглушить совесть. В наше время мы получили глубоко научный и единственно верный ответ на вопрос: почему люди пьют. Нам этот ответ дал питерский физиолог, последователь учения Павлова Геннадий Андреевич Шичко. Он показал, что человек становится алкоголиком и зачастую погибает от вина потому, что ему с детства закладывается программа винопития. Он с младенчества видит, что все люди пьют, и отец его пьет, и даже мать, и от выпитой рюмки все улыбаются, поют песни - значит, вино это хорошо, и он когда вырастет, тоже будет пить.
Эта программа потом закрепляется книгами, которые тоже говорят: вино, вино, оно на радость нам дано. А книги пишут умные люди, они-то уж знают. А в наше время еще и кино, и телевидение, где тоже едва ли не ежечасно внедряется мысль о пользе и необходимости потребления спиртного.
Программа винопития внедряется настолько дружно и массированно, что человеку нужен глубокий и самостоятельный ум, чтобы ей противостоять. Таким умом обладают немногие, и вот получается, что пьют почти все, а у тех, у кого организм особенно предрасположен к привыканию, тот и становится алкоголиком. И погибает в цветущем возрасте.
На базе своего открытия Шичко разработал методику отрезвления человека и отрезвлял самых глубоких алкоголиков. Если говорить просто и коротко: он разрушал в сознании винопитейную программу и на ее месте выстраивал трезвенническое убеждение. Вычислил, что на это ему хватает десять трехчасовых занятий. И группу он формировал из двадцати человек - не больше. И результат он получал удивительный: отрезвлял 75–80 процентов слушателей.
Не стану тут говорить, какие тернии испытал этот человек, пытаясь внедрить свой метод. Его считали несерьезным, и никто ему не помогал. В 1986 году академик Углов, а вслед за ним и редактор журнала "Наш современник" Викулов предложили Мне написать о Шичко очерк. Я такой очерк написал, он был напечатан в журнале, а затем на его основе я написал книгу: "Геннадий Шичко и его метод". Книгу удалось напечатать массовым тиражом, и она поныне служит отрезвителям основным пособием. А отрезвителей у нас сейчас уже несколько тысяч, и каждый из них в год отрезвляет не одну сотню человек. Например, питерский отреэвитель Юрий Соколов, непосредственный ученик Шичко, за десять лет отрезвил около тридцати тысяч человек, в Ижевске успешно работают супруги Январские. На их счету уже более десяти тысяч человек.
По моей статистике - конечно, весьма приблизительной, по-методу Шичко в России отрезвляется не меньше миллиона алкоголиков в год. А инструкторы, работающие по этому методу, есть почти во всех бывших республиках, Советского союза.
Кто желает включиться в борьбу за трезвость, обращайтесь ко мне - телефон вам скажет мой коллега Женатов Александр Павлович, а я вам помогу подобрать необходимую литературу, которая поможет не только самому стать абсолютным трезвенником, но отрезвлять и других по методу Шичко, Метод этот не медицинский, разрешен Министерством здравоохранения, им может овладеть каждый грамотный человек, пожелавший помогать несчастным людям попавшим в алкогольную зависимость.
Есть в нашем распоряжений и еще один метод - Довженко; Но я являюсь убежденным противником этого метода, хотя к нему и прибегают, пожалуй, больше людей, чем к методу Шичко. Метод Довженко основан на страхе. Вам прочтут пространную лекцию о вреде алкоголизма, потом предложат вам код - то есть, договорятся с вами, на какой срок, вы хотите бросить пить. Вы, к примеру, назовете срок полгода. И тогда вам скажут: ну, вот, если вы за эти полгода выпьете хоть каплю, вы умрете, или станете калекой или еще что-нибудь. В сознание человека внедряют страх, и он под этим страхом живет назначенное ему время. Такой закодированный человек с нетерпением ждет истечения срока, а затем напивается до потери сознания и становится еще большим пьяницей, чем был.
Но ради справедливости заметим, что некоторые люди, получив передышку, и вовсе бросают пить, И таких людей я хотя и редко, но все-таки, встречал.
Метод Довженко проще, с человеком работают всего лишь день, но поскольку в нем нет серьезной основы, и действует он лишь на время, я его не рекомендую.
Не хотелось бы заканчивать Свое сообщение на минорной ноте, но вынужден сказать, что борьба наша пока еще не может противостоять той массированной алкогольной атаке, которую повели на Россию хозяева нашей новой жизни. И все-таки, хочется верить, что во первых, наше сопротивление будет нарастать, и вы, мои слушатели, тоже встанете в ряды борцов за трезвость, а во вторых, настанет же, наконец, время, когда к власти придет национально-патриотическое правительство и активно будет решать проблему алкоголизма.
Не может, не должен русский народ погибнуть от спиртного зелья, как погибли индейцы Америки. Порукой тому наша великая культура и могучий инстинкт самосохранения, который всегда срабатывал в годины испытаний.
Иван Владимирович Дроздов,
вице-президент
Международной
Славянской академии.
Источник: газета "Соратник" № 5, май 2002 г.
Александр Раков
"Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток" (Ис.5,22).
И еще один великий грех свинцово тяготит душу – пьянство! Да если бы только оно само! Много лет я пил – и спаивал других в нашем седьмом, как его все называли, "спиртовом" цехе "Светланы", где я проработал лет 10. Пил сам, угощал многих, продавал другим. Цена на литр спирта росла в 70-х – начале 80-х медленно: начинали с 4 рублей за литр; когда я уходил, дошло до 16. Пили мы, работяги, пило начальство; и те, и другие имели с торговли спиртом внутри предприятия неплохой навар. Бывало, кто-то из рабочих перепивал и отправлялся в мир иной; смерть от перепоя никого не волновала. Иногда на проходной попадались и начальники с плоскими фляжками С2Н5ОН , но все как-то заминали. И только в 1988 году я сумел вырваться – с неимоверными усилиями – на журналистское поприще. Батюшке каялся не раз, он приказал забыть. Но вот гложет вина – поэтому и пишу.
ПО ДОРОГЕ В ЦЕРКОВЬ
- Сын пьет?
- Пьет… Ладно бы просто пил, - бьет…
Возврашаюсь домой,
колдыбаюсь о костыли, ноги как не свои
Еле-еле залезла на третий этаж.
Гляжу – дверь настежь,
выпотрошен трильяж
И комод… уж в сундуке шурует.
У чужих не ворует…
Можно у матери у родной…
Я – за соседями… А он-то, дурак шальной,
Как начал гвоздить меня чем попало…
Я не кричу – молчу,
Боюсь, кабы его милиция не забрала.
Три дня не вставала, не пила, не ела.
Лицо, как чугун, почернело.Это он, ирод, в отца. Отец тоже бил.
Хоть и не пил. Война прибрала…Прости мою душу грешную, Бога молила…
А этого не берет ни тюрьма, ни могила.
За него, за синюшника, Царицу небесную не прошу,
Только вот – второй крест на шее ношу…
За него, за изверга моего.Идет. Постукивает посошком.
Окаменел в душе обиды ком.
Но в церкви забывается обида.
Да, в церкви той, благообразной с вида,
Что так же измордована, забита,
Как и она, сыновним кулаком.
Александр Зорин
Но есть и другая, страшная сторона медали – повальное пьянство писателей и поэтов. Принесли почитать мне книгу писателя Ивана Дроздова "Унесенные водкой. О пьянстве русских писателей", СПб, ЛИО "Редактор", 2001. Мы, люди обыкновенные, с писателями, поэтами, да еще крупными можем встретиться только на творческих вечерах, да и то – он на сцене, а ты в двадцатом ряду. Пили, оказывается, практически все знаменитости, а кто пытался не пить, считался изгоем и затруднялась карьера – с трудом и маленькими тиражами печатались его книжки. А ведь писатель живет только с гонорара. Вот признается талантливый поэт Владимир Фирсов, с грустью признается: "Заметил я: вино образ гонит, от вина бежит куда-то. Я если вина приму хоть самую малость, то сиди-не сиди, а образа нет, и метафоры, и сравнения – все крепкие кирпичики бегут из головы или там в мозгах так запрячутся – клещами не вытащишь". А ведь это он когда-то написал:
Дрозды сидели на рябине,
Клевали спелую зарю.
Пили, подражая Есенину, сказавшему: "Хорошие писатели – пьющие писатели, а пьющие писатели – хорошие писатели". Из молодых поэтов быстро спились и умерли талантливые Дима Блынский, Николай Анцыферов, Ваня Харабаров, оставив после себя по тоненькой книжечке стихов. А Борис Ручьев, Владимир Котов, Василий Федоров, Николай Рубцов, Алексей Фатьянов?.. Не алкоголь ли является главной причиной того, что за последние десятилетия не написано ни одного выдающегося произведения?
Не стану пересказывать всю 130-страничную книжку; ее бы каждому "инженеру человеческих душ" да на стол, на видное место. В одном не могу согласиться с автором – с его упованием на "чудодейственный" метод врача из Института экспериментальной медицины Геннадия Андреевича Шичко (ум.в 1976), основанный на гипнозе. Якобы, многие из обратившихся к нему писателей навсегда расстались с пагубной привычкой. Я сам посещал Шичко и должен ответственно заявить: увы, это не так. Он предложил мне сцепить пальцы в замок и сказал, что я не смогу их расцепить без его команды, но у него ничего не вышло. "Вы не гипнабельны", - произнес он приговор, и мы распрощались. Да, на некоторое время люди, поддающиеся его воздействию, отставали от алкоголя, но вскоре все возвращалось на круги своя.
Жил на свете прекрасный детский писатель Леонид Семин, допившийся до белой горячки. Близкая знакомая говорила о нем: "Пьяный, он агрессивен и опасен. Если я встречала его, я обходила его стороной". С помощью Шичко он продержался трезвым 7 месяцев, и в 1982 году внезапно умер от инфаркта. Семин до самозабвения любил пчел, держал пасеку, трогательно заботился о пчелах. Но как только соседи по даче замечали, что писатель "в кондиции", они тащили ему бутылки с водкой. И он выгребал у своих любимиц последние запасы меда, обрекая их на голодную смерть зимой… Недавно я был в гостях у известного поэта, фамилию которого приводит Дроздов, который с помощью Шичко якобы победил недуг. Увы, увы…
Оказывется, много и ежедневно пил и наш первый поэт страны Александр Твардовский. Когда он руководил "Новым миром", трезвым его вообще не видели – всегда на ногах, но в подпитии. Видимо, алкоголь стал причиной того, что в последние годы ничего, подобного "Василию Теркину", Александр Трифонович так и не сумел создать. Но правда была бы неполной, если не упомянуть о том, что великого поэта травили не только алкоголем. Травили завистью, цензурой, неумными замечаниями сверху, не разрешали многого. Рамки жанра не позволяют рассказать об этом подробно, однако стихотворение в защиту Поэта я не могу не привести:
ТВАРДОВСКИЙ
По отчеству величали,
вином взахлеб веселили…
Твардовского долго вязали,
Долго наземь валили.Плевали в лицо, унижали
И жалили, словно змеи,
Твардовского убивали
Завистники и злодеи.Он пил из того колодца,
Где звезды дружат с водою.
И многим он застил солнце
Своею величиною.Вот гения в гроб затолкали –
О, как им был сладок вынос!
В какую-то глубь закопали –
А он еще выше вырос!Слетелись, как черные вороны
В смертную непогоду.
А он растолкал их в стороны –
И снова взошел к народу.И вновь среди трав и снега
Идет, не зная разлуки,
Поскольку ангелы с неба
В гробу развязали руки.И вновь то лесом, то степью
Идет – нет конца дороге,
Поскольку ангелы с неба
В гробу развязали ноги…
Виктор Смирнов, Смоленск
И сразу, в нарушение жанра, еще одно стихотворение замечательного питерского поэта, сумевшего очень коротко, но емко сказать о Твардовском:
Таких являет Бог не часто
Сказать о мире и стране,
И о родителях несчастных,
И о солдате на войне.Я принял сердцем и душою,
С ним майской свежестью дыша,
Что все-то было в нем большое –
Рука, поэзия, душа.
Анатолий Краснов, СПб
Да и кто из нас не пил в те приснопамятные времена? Автор "Былинок" 27 раз лежал в больницах, 5 раз подшивался "эспералью", разрешил провести наркологам над своим организмом массу рискованных с точки зрения избавления от алкоголя экспериментов, за которые расплачиваюсь до сих пор. Только великой болью за утонувших в вине вызваны эти созвучные с Иваном Дроздовым строки.
Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана, -
Учителей сожрало море лжи –
И выплюнуло возле Магадана.И я не отличался от невежд,
А если отличался – очень мало, -
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.А мы шумели в жизни и на сцене:
Мы путаники, мальчики пока, -
Но скоро нас заметят и оценят.
Эй! Против кто? Намнем ему бока!Но мы умели чувствовать опасность
Задолго до начала холодов,
С безстыдством шлюхи приходила ясность –
И чувства запирала на засов.И нас хотя расстрелы не косили,
но жили мы, поднять не смея глаз, -
Мы тоже дети страшных лет России,
Безвременье вливало водку в нас.
Владимир Высоцкий, ум.1980