Потянулись долгие секунды ожидания. Наконец взрыв, огненный шар и грохот. Гигантский фонтан поднялся над гибнущим судном. За ним последовали второй громовой удар, мощный гул, душераздирающие крики. Затем мы услышали третий взрыв, сопровождаемый языками пламени. Громадные куски стали взвились к облакам, освещенным пожарищем. От семитонного транспорта отвалилась носовая часть. Он полыхал огнем, дрейфуя среди двигавшегося конвоя. Позади идущие суда, отчаянно маневрируя, с трудом избегали столкновения с гибнущим транспортом. Выстрелы сигнальных ракет смешались с разрывами глубинных бомб. Ночь превратилась в полыхающий ад. Эсминец, помчавшийся на север, на помощь трем подбитым судам, угрожал пересечь нам курс на короткой дистанции. "У-557" развернулась, чтобы уйти от противника, и скрылась среди громад волн. Неожиданное появление охотника лишило нас возможности проследить за гибелью двух других судов конвоя.
Последующий час поисков конвоя не дал результатов. У него словно выросли крылья. Мы погружались под воду, чтобы услышать шум его винтов, однако встречное течение поглощало все звуки. После всплытия Паульсен, полагаясь на интуицию, пошел курсом на юго-запад. Занялась заря. С наступлением нового дня подул резкий ветер. Он нагнал низкие тучи и высокие волны. Видимость быстро менялась от нуля до трех миль и вновь до нуля. Мы вели поиск целый день, не обнаружив никаких признаков судна. Но в сумерках впереди по левому борту вдруг прозвучал взрыв. За ним последовал второй. Это были торпедные атаки. Очевидно, другая лодка обнаружила конвой. Рой сигнальных ракет указывал нам путь к цели.
Пройдя 16 миль через час, мы обнаружили первый силуэт судна конвоя. Подлодка преследовала его 20 минут, дав возможность старпому определить характеристики новой цели. Но она вдруг растворилась в густом тумане, и так же неожиданно перед нами появился транспорт.
- Цель по пеленгу 2-40! - раздался чей-то крик.
Гигантский форштевень транспорта двигался прямо на нас; Он находился так близко, что нам не оставалось ничего другого, кроме как атаковать и уходить. Прозвучала команда:
- Аппарат пять - пли!
Наша подлодка вовремя развернулась правым бортом, избежав столкновения с транспортом. Мы ждали взрыва 40–60 секунд, однако торпеда прошла мимо.
Еще три транспорта выросли, словно горы, перед нашими торпедными аппаратами, выпуская клубы черного дыма. Я слышал шум работы поршней их двигателей. Паульсен крикнул через плечо:
- Старпом, угости их тем, что они заслуживают!
Керн отдал три короткие команды. Три торпеды ушли после веерного залпа. Два взрыва разорвали ночь. Мы почувствовали упругие толчки ударных волн. На секунду нас ослепили две яркие вспышки. Два транспорта охватили сполохи пламени, осветившие все вокруг дневным светом. Один из них резко развернулся по кругу, его руль заклинило. Оба судна сильно накренились и через несколько минут ушли под воду. Их экипажи не успели даже воспользоваться спасательными средствами. На одном из транспортов мелькнула вспышка выстрела. Увлекшись зрелищем катастрофы, мы подошли слишком близко. Фигуры, похожие на муравьев, заряжали кормовое орудие и стреляли по нам. Вокруг лодки взметнулись два, три, четыре фонтана от падающих снарядов. Несколько из них пронеслись над нашими головами. Поспешив уйти от стреляющего транспорта, мы скрылись за пеленой дыма и переместились в хвост пострадавшего конвоя.
Через час мы перезарядили торпедные аппараты. "У-557" сократила разрыв в дистанции с конвоем и затем прошмыгнула в пространство между его колоннами. Два хвостовых транспорта, все еще не ведавшие о нашем присутствии, двигались заданным курсом.
- Старпом, топи этих монстров! - скомандовал Паульсен.
Мгновенно были произведены два пуска торпед. "У-557" развернулась среди бушующих волн и проскользнула в хвост конвоя. Через две минуты мы поняли, что торпеды прошли мимо целей. Паульсен подавил вспышку гнева и стал готовить лодку к новой атаке.
- Эсминец по пеленгу 2-20!
Корабль шел, сбрасывая вслепую глубинные бомбы и прорезая тьму высоко задранным форштевнем. Паульсен нагнулся к рубочному люку и крикнул:
- Осторожно, старпом, дай полный ход, или эсминец снесет нам корму!
Лодка протиснулась между двумя транспортами, однако эсминец сел нам на хвост, следуя всего лишь в двухстах с лишним метрах от нашей кормы. Не было никакой возможности осуществить погружение. Командир искусно маневрировал среди немногих транспортов, затем укрыл лодку во тьме яростно бушующих волн. Смерть миновала нас. Милостивый Спаситель не позволил охотнику овладеть своей жертвой.
После своего спасения мы снова решили атаковать конвой, но потеряли его из виду. Когда в 6.15 занялась заря, мы в одиночестве бороздили водную пустыню. Усталые и разочарованные моряки дремали или закусывали на своих боевых местах. Еда была ужасной. Хлеб совсем размяк, салями превратилась в зеленоватую, скользкую массу. Мы запивали "боевые" сандвичи кофе, которое кафе Бергера во Франкфурте вряд ли осмелилось бы подать. Пот, конденсат и соленая вода пропитали нашу одежду, разбавили пищу и сделали все вокруг влажным и липким. От непрерывной бортовой качки лодки мы чувствовали вялость и слабость в коленях, окоченели и почти оглохли от непрекращающегося грохота двигателей, шума ветра и океана. Но охота продолжалась.
- Клубы дыма по левому борту!
Этот возглас взбудоражил каждого члена экипажа, где бы он ни находился. Полуживые люди мгновенно взбодрились и приготовились к бою.
Когда спустились сумерки, мы вышли на конвой с твердой верой в успех. Это легкомысленное ощущение всегда приходило к нам перед атакой. Вскоре туманная, темная ночь ограничила видимость, но мы заметили, как неясный силуэт эскорта пересек за кормой курс лодки на большой скорости. Затем по правому борту показались три… четыре транспорта. Все они представляли собой удобные цели.
Быстрая перекладка руля и затем возглас Паульсена:
- Атакуй, старпом, я не смогу долго идти этим курсом!
Керн неистово вертел ПУС, наводку на цель затруднял шторм.
- Вот дьявол! Убирайся от аппаратов! - прокричал Паульсен в лицо Керну.
Руки старпома продолжали сжимать металлические рукоятки ПУС, голова прильнула к окулярам бинокля ночного видения. Он вновь повертел прибором, поймал цель в фокус и скомандовал дать залп двумя торпедами.
"У-557", описывая дугу, резко накренилась на левый борт.
Взрыв - цель поражена! Один транспорт раскололся позади мостика. После поражения торпедой второй накренился на правый борт, объятый пламенем. Его палуба стремительно приближалась к поверхности моря. Штормовой ветер доносил до нас запах паленого и дыма из котельни.
Теперь следовало перезарядить торпедные аппараты. "У-557" оторвалась от конвоя, удалилась на безопасное расстояние и в течение часа беспомощно болталась в океане, пока не были загружены в аппараты наши последние торпеды. Затем мы возобновили преследование конвоя. Он уже успел удалиться от нас на значительное расстояние.
С наступлением дня пошел дождь. Все утро и до полудня он хлестал по нашим лицам, смывая корки соли. Тем временем конвой скрылся за низко висящими облаками. В 18.45 показался эсминец. Мы осторожно наблюдали за ним и медленно следовали его курсом. Через два с половиной часа после полуночи мы вновь обнаружили конвой, три транспорта двигались в бушующем море, кренясь от бортовой качки. "У-557" догнала конвой. Керн поймал в фокус ПУС транспорт водоизмещением семь тысяч тонн и отдал приказ. Торпеда настигла транспорт, и он мгновенно нырнул носом под воду под оглушительный грохот. Когда корма его поднялась вверх, мы увидели, как продолжает вращаться его гребной винт. Вслед за этим в темное небо взвились длинные языки пламени. Они были настолько ярки, что я мог подсчитать морщины на лице капитана. Наконец неподалеку от левого борта лодки тонущий транспорт издал в судорожной агонии пронзительный гудок.
Умело маневрируя между колоннами конвоя, Паульсен вскоре выбрался в его сегмент, не освещенный пожаром. Пламя привлекло эскорт. Он остановился около тонущего транспорта, принимая на борт спасшихся членов экипажа. Эсминец стал удобной целью, но неписаный закон запрещал атаки на корабль, занятый спасательными операциями. Однако Паульсен вновь прорвался в пространство между колоннами конвоя. Он был в ударе. Рейд проходил так, как хотел командир. Он диктовал условия.
Через 90 минут преследования и разнообразных маневров нам удалось прорваться в середину конвоя. Целью Паульсена был десятитонный транспорт. Но у нас оставалась лишь одна торпеда в кормовом аппарате. Выходя на угол атаки, "У-557" преодолевала бешеное сопротивление волн. Непостижимым образом была услышана в грохочущем шторме команда "Пли!". Последняя торпеда понеслась к цели.
Она быстро пропала из виду в ночной тьме. Но как мы ни напрягали слух и зрение, как ни надеялись, взрыва не произошло.
Боевой поход подошел к концу. В тот же час "У-557" оставила конвой. Мы взяли курс на Бискайский залив и порт Лориан. Позже лодка погрузилась под воду, чтобы дать экипажу отдохнуть. Только несколько человек бодрствовали, следя за тем, чтобы лодка продолжала движение. В чреве "У-557" царила полная тишина. Слышалось лишь слабое жужжание электромоторов и удары капель конденсата о палубу.
Потери, нанесенные нами одиночному конвою, составили шесть потопленных транспортов и, возможно, два поврежденных. Судя по радиоперехватам на пути в Лориан, наши успехи превзошли достижения других подлодок. "У-107", подлодка несколько большего водоизмещения, потопила во время похода суда противника общим тоннажем в 100 тысяч тонн. Говорили, что в октябре были уничтожены суда противника тоннажем более чем 160 тысяч тонн, в сентябре - в 200 тысяч тонн. В Лондоне осенью 1941 года со страховой компании "Ллойд" должна была быть взыскана рекордная сумма страховки. Это было трудное время для страхового бизнеса на судоходных линиях.
Глава 8
27 октября "У-557" вошла в бухту Лориана. Нас ожидала оживленная толпа встречающих. На этот раз, однако, в ней не было девиц из публичных домов. Позже мы узнали, что военно-морской комплекс был обнесен забором, чтобы закрыть в него доступ посторонним. Однако после традиционного банкета и хорошего душа многие подводники навестили своих французских подруг в приморских борделях и отсутствовали на базе до утреннего подъема.
3 ноября в полдень экипаж снова собрался на широкой площади перед префектурой. Приветствовать нас прибыл из штаба адмирал Дениц. Он щедрой рукой опять раздавал медали. Я испытывал гордость, еще не зная, что мне осталось немного времени числиться членом экипажа подводной лодки "У-557".
После церемонии Паульсен объявил, что меня переводят в первую флотилию подводных лодок, базирующуюся на Брест, крупнейший порт на побережье Бретани. Это был тяжелый удар. С большой неохотой я подчинился приказу, разлучившему меня с друзьями-моряками, с лодкой, которая помогла мне найти свое призвание. Славный дух товарищества, объединявший офицеров и матросов подлодки, стал теперь частью прошлого. Я больше не принадлежал ему. Когда я прощался с командиром и командой "У-557", то заметил, как глаза некоторых моих сослуживцев увлажнились.
В этот день я в последний раз обменялся рукопожатиями с моими дорогими товарищами по службе на "У-557", которым вместе со мной не раз удавалось избегать гибели. 19 ноября "У-557" покинула Лориан и направилась в Средиземное море. Ей удалось прорваться сквозь Гибралтарский пролив, который англичане охраняли с особой бдительностью. Лодка увенчала свой боевой счет потоплением британского крейсера "Галатея" близ порта Александрия. Однако злая судьба не оставила "У-557", и она нашла свою гибель. 16 декабря итальянский эсминец "Орион", корабль дружественного государства, случайно протаранил ее близ побережья Крита. "У-557" ушла на дно, став вечной гробницей для ее команды.
5 ноября русский шофер-эмигрант вез меня по шоссе. Вокруг простирался великолепный, залитый солнечным светом ландшафт Бретани. Когда наш "ситроен" ехал под уклон, стрелка спидометра нередко пересекала отметку 120 километров в час. Скорость, солнце, роскошная природа улучшили мое настроение. Было радостно ощущать себя возвратившимся из морского ада и путешествующим по иноземной территории, полной экзотики. Тем не менее всему приходит конец. Машина затормозила у военного комплекса Первой флотилии подводных лодок в Бресте.
Передо мной раскинулись обширные гранитные сооружения, выходящие фасадами к бухте. Строительство некоторых зданий еще не было завершено. Эти массивные сооружения предназначались для Высшего военно-морского училища Франции, однако оккупация страны положила конец этим планам. Вместо французских энтузиастов морской службы в зданиях комплекса поселились немецкие подводные асы.
Я коротко доложил о своем прибытии адъютанту флотилии. Он сообщил, что мне придется посещать занятия в школе для подводников, как раз должны начаться зимние курсы. Это меня слегка разочаровало, однако я не возражал против того, чтобы провести несколько дней в праздности после шести месяцев походов. Я поселился в комнате с чудесным видом на бухту и полуостров Крозон. Затем вышел познакомиться с городом.
Меня предупредили, что Брест - очаг шпионажа и саботажа. Участники французского движения Сопротивления время от времени похищали и убивали здесь наших военнослужащих. Но город оказался оживленным и мирным. Вовсю работали кафе, бистро и магазины. Присутствие на улице людей в немецкой военной форме вселяло дополнительную уверенность. Был солнечный ноябрьский день. Я решил отдохнуть на полную катушку.
Отведав изысканных блюд из морских продуктов, я прогуливался по живописным улицам города, не забывая осматривать витрины книжных магазинов. В одной из них я увидел Ивонну. Она была продавщицей в магазине. Меня сразу очаровали ее светлые волосы и голубые глаза. Я попросил ее показать мне кое-какие книги, которых, видимо, в магазине не было. Мне удалось вовлечь девушку в разговор, закончившийся ее согласием на свидание следующим вечером.
На другой день, опасаясь, как бы неожиданные распоряжения начальства не сорвали мои планы, я постарался покинуть военный городок пораньше и провел еще один приятный полдень, бродя по улицам Бреста. Задолго до условленного времени я нетерпеливо ожидал Ивонну в бистро напротив городской ратуши. Она появилась - грациозная, хрупкая и настороженная. Девушка сказала, что только раз общалась раньше с немцем, давая ему пояснения насчет книг. Вскоре, однако, она незаметно втянулась в непатриотичную беседу тет-а-тет с одним из оккупантов в полумраке роскошного ресторана. Блюда были великолепны, а десерт девушка подсластила обещанием увидеться со мной снова. К моему огромному разочарованию, вечер завершился слишком рано у забора, окружавшего ее дом на другом конце города.
Я снова встретил Ивонну на следующий день не днем, а вечером. Она не хотела появляться со мной на публике. На закате солнца у калитки под покровом сгущавшейся темноты ей было не так страшно. С этого времени я стал ее постоянным гостем. Когда бы я ни приходил к Ивонне, мой пистолет всегда хранился в кобуре на поясе, поскольку я не был уверен, что встречу ее, а не своего палача, какого-нибудь "маки" на уединенной аллее Бреста. Я уходил из дома Ивонны на восходе солнца, никак не раньше, потому что должен был хорошо видеть всякого прохожего, следовавшего за мной по улицам города. Я никогда не пытался выведывать у Ивонны тайны. Она говорила, что любит меня. Вот все, что я хотел услышать от нее. В свою очередь, я обещал ей все, что возможно, за любовь, которую она мне дарила.
Я был счастлив в эти дни осеннего солнца и цветов. Однако уже через две недели возникла необходимость сообщить Ивонне о разлуке в связи с моей новой командировкой. Мы договорились встретиться, как только я вернусь. Я надеялся вернуться весной, когда зацветут вишневые деревья. Последним напоминанием об Ивонне стал ее светлый развевающийся шарф, который скрылся в ночной тьме, когда мой поезд уходил от перрона.
Прибыв на парижский вокзал в Монпарнасе, я импульсивно принял решение остаться на день в столице и отправиться в Германию вечерним поездом. Осмотрел Лувр, прошелся по Елисейским полям, постоял на площади Этуаль, полюбовался городом с высоты Эйфелевой башни, посидел в кафе "Мир", наблюдая через окно, как проходит мимо блестящая публика. Когда церковные колокола оповестили об окончании дня, я остался доволен тем, что хоть ненадолго, но познакомился с жемчужиной всех городов мира.
На следующее утро, когда поезд пересекал Рейн, стоял глубокий туман. Однако ко времени, когда экспресс прогромыхал сквозь сосновые леса к югу от Франкфурта, туман испарился под лучами солнца. Никто не встречал меня на главном вокзале, поскольку я и не оповещал о своем прибытии. Мне хотелось, чтобы все было именно так. Я не сторонник сентиментальных встреч на публике.
Недалеко от привокзальной площади, на тихой аллее, располагался дом моих родителей. Свернув на знакомую улицу, я увидел впереди себя пару стройных ножек. Только со второго взгляда я понял: а ведь это моя сестра.
- Труди, - произнес я одно лишь слово. Она обернулась и заключила меня в свои объятия. Ее слезы увлажнили мои щеки.
- Почему ты не сообщил о своем приезде? Мы пришли бы на вокзал. Ты отлично выглядишь. Хотя немного похудел, не правда ли?
- Не думаю. Тебе кажется так, потому что мы год не виделись. Расскажи, как отец, как мать?
Пока мы шли к дому, Труди попыталась за несколько минут выложить все новости. Мать сияла от счастья. За год после моего последнего отпуска она извелась в ожидании и даже не спрашивала о войне. Ее интересовали только мое здоровье и аппетит.
- Ты мог бы послать нам телеграмму, тогда я испекла бы к сегодняшнему дню пирог, - сказала она.
Тем не менее в это утро пирог был все же испечен. Я позвонил по телефону отцу. Он закрыл на весь день свой офис и прибежал домой. Отец тепло приветствовал меня. Мы пожали друг другу руки, как два старых солдата.
- Здравствуй, сынок, сколько продлится твой отпуск на этот раз? - спросил он.
- Я не в отпуске, папа. Остановился проездом по пути к Балтийскому морю. Могу побыть дома не больше 30 часов.
- Печально. Но погоди. Дай мне подумать, что можно сделать, чтобы ты получше провел это время.
Затем он начал расспрашивать меня. Как я заслужил свою награду? Что представляет собой битва за конвои? Как влияют бомбардировки глубинными бомбами на лодку и экипаж? Он хотел знать мое мнение о перспективе войны с англичанами и обо всем, что касалось моих боевых походов. Постепенно наш разговор коснулся тем, которые, кажется, его особенно тревожили.