Принц Евгений Лейхтенбергский вторым браком также был женат на морганатической супруге – сестре генерала Скобелева. Супруги исповедовали принцип свободных семейных отношений. Принц Евгений славился своим легкомыслием и многочисленными связями, а его жена часто появлялась в обществе дяди императора – великого князя Алексея Александровича, не слишком скрывая, что является одной из его интимных подруг.
Георгий Лейхтенбергский заключил традиционный для императорского семейного клана династический брак с дочерью черногорского князя Николая и имел от нее законных детей. Но его репутацию портило то, что при этом он не отказался от своей многолетней связи с любовницей-француженкой, фактически живя на две семьи.
Семейный клан Романовых в конце XIX в. был своего рода "серпентарием единомышленников". Великие князья ссорились между собой из-за должностей и чинов, казенных дворцов и усадеб, интриговали друг против друга, уводили любовниц. Но вместе их держала причастность к самодержавной власти, возможность пользоваться привилегиями, распространявшимися только на членов семьи, распоряжаться неограниченными средствами, почти ничего не делая. Романовы демонстрировали удивительную сплоченность, когда отдельные представители династии пытались выразить сомнение в необходимости существования в России самодержавия в его традиционных абсолютистских формах, как это сделал великий князь Константин Николаевич, или воспротивиться вторжению семейного клана в область личных чувств. В любом случае ренегат должен был покинуть семью и Петербург и жить за границей или на окраине империи, чтобы не смущать спокойствия остальных.
Видя семейное неблагополучие и сумбурную личную жизнь большинства близких родственников, император Александр III был весьма озабочен устройством "правильных" браков своих собственных детей. При жизни он выдал замуж старшую дочь – горбатенькую великую княжну Ксению. Она вышла за своего кузена, великого князя Александра Михайловича.
Отец жениха, великий князь Михаил Николаевич, был любимым дядей императора. Александр III уважал его как образцового семьянина и служаку. Но к супруге Михаила Николаевича, великой княгине Ольге Федоровне, император относился с некоторым предубеждением. Она, урожденная принцесса Баденская, состояла в близком родстве с семьей банкиров-евреев из Карлсруэ. Внешность и некоторые черты характера тетки напоминали царю о ее еврейских корнях. Александр III, с молодых лет находившийся под сильным влиянием юдофоба Победоносцева, евреев не любил. Император иногда в присутствии приближенных даже позволял себе язвительно называть детей Михаила Николаевича фамилией их еврейских предков.
Александру III было очень неприятно, что его старшая и любимая дочь Ксения без памяти влюбилась в красивого яркой еврейской красотой великого князя Александра Михайловича. Он пытался отговорить ее от этого брака, но был вынужден уступить ее чувствам. К жениху, а потом и мужу дочери император продолжал относиться предвзято, постоянно критиковал его, замечая в его поведении и поступках даже мельчайшие изъяны. Только однажды будущий супруг Ксении удостоился доброго слова тестя. Александр Михайлович был приглашен вместе с императорской семьей совершить вояж на яхте в Финляндию. В дороге у императора что-то случилось с походной ванной, и будущий зять предложил ему свою, из только что входившей в употребление гуттаперчи. Воспользовавшись предложением, Александр III очень хвалил новомодное изобретение, а Александр Михайлович грустно шутил, что наконец-то императору хоть что-то у него понравилось.
Незадолго до смерти император женил старшего сына Николая Александровича на принцессе Алисе Гессен-Дармштадтской (в православии Александре Федоровне). Хотя супруга наследника вела себя образцово и со своими свекром и свекровью держалась очень корректно, Александра III и Марию Федоровну что-то в ней настораживало. Император и императрица хотели бы в качестве спутников жизни своих детей видеть людей более уравновешенных и надежных. Со временем их тревожные предчувствия оправдались, но тогда они не нашли в себе достаточно душевных сил, чтобы отговорить старших детей от этих брачных союзов.
Поскольку Александр III был далеко не идеальным правителем для России, вся жизнь которой требовала модернизации, в обществе, как это, к сожалению, часто бывает в нашей истории, одной из любимых тем рассуждений стала: "А что было бы, если бы..." Многим казалось, что стране особым образом не повезло из-за ранней смерти цесаревича Николая Александровича, который, возможно, был бы лучшим императором, чем его брат. Николай, по мнению некоторых придворных, был ленив и эгоистичен и лишь по сравнению с младшими братьями выглядел даровитой и многообещающей личностью. Сейчас трудно судить, был ли его либерализм поверхностным, как у отца, Александра II, или глубоко укоренившимся в душе и разуме, как у дяди, великого князя Константина Николаевича. Цесаревич умер совсем молодым, и его лучшие (как, впрочем, и худшие) качества еще не успели развиться. Но были в обществе и те, кто благодарил бога, не допустившего смерти Александра (неотлучно находясь у постели умирающего брата, он мог заразиться туберкулезом). В таком случае императором стал бы Сергей Александрович, чьи нравственные качества были слишком хорошо известны. Правы были, наверное, народовольцы, которые считали, что самодержавие плохо уже тем, что ставит миллионы людей в зависимость от характера, ума и порядочности того члена семьи Романовых, кому выпадет жребий подняться на трон. И ни сама династия, ни общество оказываются не в состоянии что-либо исправить. Остается только один способ – цареубийство.
Александр III хорошо осознавал недостатки своих родственников. Ни с кем из них он не был особенно близок; отношения были, скорее, официально-родственными – такие связи обычно вменяют себе в обязанность поддерживать члены больших семей с давней историей. Из приближенных царь выделял начальника своей охраны генерала П. А. Черевина. У них были одинаковые пристрастия: охота, рыбная ловля, карты, выпивка. Уважительные отношения сложились у императора с министром двора графом И. И. Воронцовым-Дашковым, гофмаршалом князем В. С. Оболенским, князем В. П. Мещерским, графом Д. А. Толстым, М. Н. Катковым. Но ни один из этих людей так и не смог стать другом или даже близким приятелем государя. В этом отношении Александр III был одинок. Рядом с ним не оказалось своего Меншикова, Потемкина или, на худой конец, Аракчеева.
К. П. Победоносцев, небезосновательно претендовавший в начале царствования Александра на роль нового временщика, потерпел неудачу. Он допустил досадный промах: посмел нелестно отзываться о государе в письмах к адмиралу Шестакову. Но главное, Победоносцева невзлюбила императрица. Веселой и жизнерадостной Марии Федоровне было неприятно видеть на изящных, организованных со вкусом приемах в Аничковом дворце этого сухого аскетичного человека, испепелявшего уничтожающим взглядом каждую хорошенькую, модно одетую даму. Его якобы возмущало то, что один наряд императорской фрейлины стоил годового жалованья чиновника Синода. Недовольство императрицы Победоносцевым постепенно отдаляло от него и императора.
Странные отношения связывали Александра и с Катковым. Михаил Никифорович Катков (1818-1887) был видным журналистом, издателем журналов "Русский вестник" и "Московские ведомости". В 30-40-е гг. XIX в. слыл либералом, сторонником английского политического устройства, при котором монархия ограничивалась парламентом. Но в начале 60-х гг. резко поправел, стал консерватором, а при Александре III – вдохновителем политики контрреформ. Еще Александр II даровал ему как редактору одной из крупнейших газет право обращаться в экстренных случаях напрямую к императору. Этим правом он пользовался и при Александре III. Император ценил Каткова как способного публициста охранительного направления, называвшего себя "сторожевым псом самодержавия", однако к известию о его тяжелой болезни, к удивлению приближенных, отнесся с полным равнодушием. Платой за верность журналиста и издателя режиму стала высокая пенсия его вдове.
Близким к трону и императору журналистом, поддерживавшим своим пером самодержавие Романовых, был князь Владимир Петрович Мещерский (1839-1914) – издатель ультраконсервативного журнала "Гражданин". Даровитый писатель, прославившийся романами из жизни высшего света, и публицист, любивший морализировать в своих статьях на тему воспитания и облагораживания простого народа, Мещерский слыл весьма эксцентричной личностью. Его разнузданные выходки в общественных местах и образ жизни составили ему настолько скверную репутацию, что от него отвернулись все родственники и благоволивший ему в молодости К. П. Победоносцев. Но это обстоятельство, видимо, мало смущало Александра III. Он продолжал встречаться с Мещерским, пусть и втайне от супруги. Император материально поддерживал издательскую деятельность Мещерского, тратя на нее деньги, предназначавшиеся для женского образования, так как последнее считал совершенно излишним.
Владимир Петрович, по мнению самого Александра, был наглым, навязчивым и бесцеремонным человеком, который откровенно использовал близость к царю в своих корыстных целях. Но в нем императора привлекала простота, граничившая с фамильярностью. Только с ним он мог говорить на равных, с той необходимой ему долей откровенности и естественности ответной реакции, которая не скрывалась за лестью и угодничеством, характерными для других приближенных. И Мещерский, человек без чести и совести, оставался в окружении Александра III, несмотря на недовольство императрицы и Победоносцева.
В целом император равнодушно относился ко всем своим приближенным сановникам. И они отвечали ему тем же. Двор и высшие чины государства любили не Александра III, а самодержавную власть, которая делала их элитой общества. К личности же самодержца многие из его ближайшего окружения относились критически и не скупились на убийственные характеристики. Так, даже закоренелый монархист, военный министр П. С. Ванновский отзывался об императоре следующим образом: "Это был Петр со своей дубинкой. Нет, это одна дубина без Великого Петра, чтобы быть точным".
Пожалуй, только один видный сановник и политический деятель императорской России того времени, министр путей сообщения и министр финансов в правительстве Александра III Сергей Юльевич Витте (1849-1915) дал этому государю исключительно положительную характеристику. Он писал в своих мемуарах: "Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать – он был человеком ординарного образования. Но вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходится слышать, это с тем, что император Александр III не был умным. Надо условиться, что подразумевать под словом "ум": может быть, у императора Александра III был небольшой ум рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум сердца; это – своего рода ум, присутствие которого часто, в особенности в положении лиц, которым приходится умом предвидеть, предчувствовать и предопределять, несравненно важнее ума рассудка. Наконец, у императора Александра III было совершенно выдающееся благородство и чистота сердца, чистота нравов и помышлений. Как семьянин – это был образцовый семьянин; как начальник и хозяин – это был образцовый начальник, образцовый хозяин. У него никогда слово не расходилось с делом. Он мог относительно того, в чем он был не уверен, не высказать, смолчать, ожидать; но если что-нибудь он сказал, то на его слово можно было рассчитывать, как на каменную гору". Но у Витте имелись особые причины хвалить Александра III. При нем началась его блестящая карьера и был составлен проект будущих экономических реформ. Поэтому оценка Витте не столько объективна, сколько эмоциональна. Наиболее справедливыми представляются первые фразы этого панегирика. Александр III был ординарным человеком, и это касалось не только его образования, его ординарность проявлялась во всем.
Царь вел простой и размеренный образ жизни. Утром поднимался в 7 часов и умывался холодной водой, сам варил себе кофе и садился за стол в кабинете, чтобы весь день, с перерывами на прием пищи и моцион, заниматься делами. Если дел было много, то Александр просиживал за ними до глубокой ночи. Но во время летнего отдыха он разрешал себя беспокоить только в экстренных случаях.
Летом император любил ездить с семьей на рыбалку в Финляндию или на охоту. Его любимыми охотничьими угодьями были Беловежская пуща в Белоруссии и Ловичское княжество в Польше. Там для него специально выращивались дикие животные. Опытные егеря организовывали царскую охоту всегда таким образом, чтобы количество и качество добытого зверя не разочаровывало монарха. На штуки считали только медведей и зубров, более мелкая добыча исчислялась десятками и сотнями.
В этих поездках царская семья чувствовала себя гораздо свободнее, чем в Петербурге. Здесь не было необходимости строго соблюдать этикет, можно было носить более простую и удобную одежду. Именно на отдыхе Романовы по-настоящему чувствовали себя семьей.
Они любили бывать и в хорошо защищенной и охраняемой Гатчине. В озерах там специально разводили благородные породы рыб, и, не уезжая далеко от дома, император мог вылавливать по 60-80 форелей в день.
У Александра как семейного и степенного человека был только один недостаток: иногда он позволял себе крепко выпить. Однако во хмелю никогда не буйствовал, а если начинал "шалить" (некоторые мемуаристы вспоминали, что, изрядно выпив, государь ходил по своим покоям на четвереньках и кусал прислугу за ноги), то императрица быстро отправляла его отсыпаться.
Живя в Петербурге, императорская чета всегда находила время для посещения находившихся под ее покровительством учебных и богоугодных заведений. Только за один месяц 1891 г., судя по дневниковым записям императора, они с женой побывали в Пажеском корпусе, Смольном и Николаевском институтах, Александровском училище, на Педагогических курсах, в Конногвардейском корпусе, Александровской больнице, Доме для престарелых и Вдовьем доме. При этом, как и в молодости, Александр Александрович с Марией Федоровной не пропускали ни одной значительной премьеры в театре, а на лучшие спектакли ходили по нескольку раз, приглашали знаменитых артистов и музыкантов с концертами к себе во дворец.
Однако и при таком сравнительно правильном образе жизни Александр III все же не смог сохранить крепкого здоровья, которым славился в молодости. После сорока лет его стали одолевать болезни. Император располнел, стал грузным и неповоротливым. Тучность царя создала большие проблемы шталмейстеру – заведующему дворцовыми конюшнями. Было очень трудно подобрать спокойную и одновременно могучую лошадь, которая бы выдерживала его тяжесть (император ездил только на смирных лошадях, так как вообще был неважным наездником, в то время как Мария Федоровна слыла настоящей амазонкой и лихо скакала на самых горячих конях). Но больше всего беспокойства царю доставляли больные почки. Он страдал хроническим нефритом, обострявшимся после каждой простуды или выпивки.
В последние годы, особенно когда стало сдавать здоровье Александра III, они с супругой все чаще размышляли о судьбе трона, о необходимости подготовки наследника к принятию престола. Их одолевали серьезные сомнения. Официальным наследником-цесаревичем считался Николай, а любимым сыном императора, к тому же наиболее достойным престола, с точки зрения императорской четы, был его младший брат Михаил.
С. Ю. Витте писал: "Почему человек любит того или другого – это тайна души, а потому трудно было бы объяснить, почему император Александр III больше всего любил своего Мишу. Но факт тот, что он его любил больше всех". Придворные замечали, что остальные дети немного не то чтобы боялись, но стеснялись своего отца-императора и при нем как-то притихали, следя за каждым своим словом и жестом, и только один Михаил чувствовал себя с ним свободно. Именно с ним царь любил гулять по гатчинскому парку, развлекая его немудреными играми. Тот же Витте как пример, характеризующий отношения отца и сына, рассказывает следующую историю.
Александр III, как обычно, гулял с Михаилом. Они проходили мимо садовника, который поливал клумбу. Михаил начал баловаться и полез в воду. Тогда отец, чтобы осадить сорванца, взял у садовника шланг и облил мальчика с ног до головы. После этого они вернулись домой, где Михаила тут же переодели в сухое платье.
Царь почти тут же забыл об этом маленьком инциденте. После завтрака он ушел в свои комнаты и занимался бумагами. Через некоторое время Александр сделал перерыв, чтобы подышать воздухом. Он подошел к открытому окну и высунулся на улицу. Это заметил Михаил, покои которого находились как раз над отцовскими. Он взял кувшин, полный воды, и опрокинул его на голову государя.
Витте заключает: "Ну, с императором Александром III сделать безнаказанно такую штуку мог только его Миша, потому что если бы это сделал кто-нибудь другой, то ему здорово бы досталось".
При дворе ходили слухи, что император и императрица хотели бы оставить престол Михаилу, но этого не позволял закон. Они якобы имели разговор с наследником Николаем, проявлявшим склонность к образу жизни частного человека, но не государя, и взяли с него обещание, что при достижении Михаилом совершеннолетия Николай, если окончательно почувствует нежелание царствовать, уступит трон ему.
Все так и произошло, но значительно позднее и при других обстоятельствах. Михаил числился наследником-цесаревичем при брате до тех пор, пока у того не родился сын Алексей. Именно в пользу Михаила отрекся от престола Николай в дни Февральской революции 1917 г.
После смерти императора Александра III современникам казалось, что о приближении его кончины свидетельствовали некие тайные, мистические предзнаменования. За несколько лет до этого события умер гофмаршал императора Владимир Оболенский – один из немногих людей вне семьи Романовых, к которым государь был по-настоящему привязан. Оболенский заболел, находясь вместе с царем на отдыхе в Ялте. Он скончался во флигеле императорского дворца, и его смерть произвела тяжелое впечатление на императора и императрицу. Александр III плакал и искренне горевал, прощаясь с Оболенским. Пройдет не так много времени, и император умрет в том же самом месте, в том же дворце.
В последний год жизни Александра III произошло событие, которое также можно было принять за предзнаменование. В пасхальное воскресение императорская семья готовилась пойти в церковь Зимнего дворца на праздничную заутреню. На службу пригласили всех высших гражданских и военных чинов империи, а также двор. Это было большое ежегодное торжество.
Как только император с императрицей вышли из своих покоев, во всем дворце внезапно погасло электричество. Электроосвещение через некоторое время удалось восстановить только в нескольких комнатах. Императорской семье пришлось пробираться в храм при свете керосиновых ламп и свечей, которые наскоро разыскала дворцовая прислуга. Погасшее пасхальное освещение считалось дурным знаком.