Они принимаются вспоминать известного на Урале мастера огненного дела. Его стараниями была поднята температура горячего дутья с 800 градусов, на которой десятилетия держали домны, до 1250. Одновременно пришлось решить массу проблем: реконструировали воздухонагреватели, обновили весь тракт горячего дутья. Но и сами мои собеседники, я знал, не лыком шиты. Домнин много сил отдал решению сложнейшей для доменщиков Магнитки проблемы усреднения шихты. Яхонтов занимался и занимается до сих пор решением такой не менее важной задачи, как повышение стойкости огнеупоров.
С повышением температуры дутья быстро стали выходить из строя своды печей. Как говорят доменщики, потекли огнеупоры. Надо было искать более стойкое к огню сырье. Яхонтов и его товарищи решили внедрять муллитокорундовые огнеупоры, о которых разговоры велись более десяти лет, но к которым довольно прохладно относились разработчики новинок технологии в научно-исследовательских лабораториях. Магнитогорцы сами нашли источники сырья - отходы абразивного производства в городе Волжском. Сами возили его на комбинат, делали огнеупорные набивные массы на новой основе. Своды печей стали служить дольше. Попутно разработали агрегат вибротрамбовки для приготовления желобов. Теперь желоб канавы для слива чугуна стал более красивым и прочнее в 2-3 раза, его изготовление облегчилось, особенно с применением консольно-поворотного крана для механизации этого трудоемкого процесса. Однако Яхонтов и его коллеги считают, что можно поднять температуру дутья выше, что огнеупоры могут служить дольше, а готовить их нужно на новой основе - карбид-кремниевой.
Тон нашей беседы в доменном цехе меняется. От мажора переходим к минору, вспоминаем, сопоставляем, размышляем. Уже сегодня доменщики Магнитки могли бы выпускать значительно больше чугуна.
4
Но и проблемы в доменном цехе окружают людей на каждом шагу, по всей технологической цепочке производства чугуна, от подготовки шихты до выпуска металла из печи и транспортировки его на следующий передел. Сегодня доменный цех Магнитки проплавляет до 60 тысяч тонн железорудного сырья ежесуточно. Составы с компонентами будущей плавки идут один за другим. Бункерная эстакада была рассчитана всего на четыре печи, теперь их десять. Рудного двора цех не имеет вовсе. Цеху нужен еще один железнодорожный путь. Без решения этих проблем трудно говорить о своевременной и высококачественной подготовке шихты, режимной, а не форсированной загрузке печей.
Конечно, доменщики многое делают, чтобы не стоять на месте. Не случайно уже сейчас проектная мощность домен перекрыта в 2,5 раза. Но, по мнению Домнина, ее можно поднять еще, если дать печам больше кислорода. Был бы в достатке воздух нужного давления, скорее можно было бы механизировать горновые работы. Глядишь, и ломик окончательно ушел бы в забытье.
- Такие проблемы можно перечислять и перечислять, - добавляет Домнин. - Чугуновозные и шлаковые ковши, эстакада для отработки шлаков, разливочные машины… да что там говорить! На энтузиазме работает Магнитка, на высоком сознании людей. Думаете, деньги имеют решающее значение? Отнюдь. Сейчас 300 рублей, заработок горнового, не такая уж редкость и для других профессий вне комбината. У шофера автобуса, например.
Домнин и Яхонтов рассказывают, что на каждой печи есть свои творческие группы, которые имеют хорошие замыслы по модернизации агрегатов, интенсификации производственных процессов, увеличению производительности труда. Но печи старые, они стоят скученно, свободных промплощадок нет. Развернуть тыловое хозяйство негде. Модернизировать оборудование, тем более внедрить новое, как правило, тяжелое, мощное, не позволяют устаревшие конструкции самих доменных печей. А потому условия труда оставляют желать лучшего, рост производительности труда сдерживается.
Домнин рассказывает о своем посещении более молодых доменных цехов страны. Как далеко шагнула отечественная металлургия там, где предприятия смогли в самую свою основу заложить возможности именно сегодняшнего дня. И как далеко отстали от них те предприятия, которые вынесли на себе всю тяжесть самых неотложных нужд страны, но так и не имели возможности передохнуть на марше. Домнин мечтает увидеть обновленным весь свой цех. Принципиально обновленным. Он с завистью рассказывает о доменном цехе липецкой Магнитки.
- Хотели бы вы там работать? - спрашиваю Домнина.
- Хотел бы иметь такой цех здесь. Магнитка заслужила. Но покидать ее не собираюсь. Не за счет энтузиазма надо повышать производительность труда и выпуск продукции, а за счет модернизации. Новые цехи комбината прекрасны, а старые практически исчерпали свою возможность модернизации. Не вписывается у нас новое оборудование. А на старом как дальше работать, если оно из тридцатых годов?..
Да что там из тридцатых?! На комбинате есть стан, работающий на паровой машине, ему без малого век. Он свое дело сделал: когда-то катал броню для танков. Но не пора ли дедушке на почетную пенсию?
Вот с этой кучей животрепещущих вопросов я и заявился поздним вечером в кабинет заместителя главного инженера комбината Михаила Григорьевича Тихановского.
- Я бы мог вам сказать, что вы опоздали со своими вопросами на добрый десяток лет, - отвечает Михаил Григорьевич. - Но все же сегодня я так не скажу. Хотя идет полная реконструкция комбината, все же вопросы технического состояния Магнитки актуальны сегодня как никогда.
Еще двадцать лет назад было решено превратить Магнитогорский металлургический комбинат в автоматизированное предприятие, образцово-показательное в системе Министерства черной металлургии СССР. Что же мы имеем на сегодняшний день?
Тихановский кратко обрисовал картину технического состояния предприятия. Большая часть основных фондов, прослуживших более сорока лет, устарела морально и физически. Аглофабрики и коксовые батареи изжили себя еще вчера. Доменное производство Домнин и Яхонтов обрисовали верно, а вот производить шестнадцать миллионов тонн стали на одной производственной площадке - это ненормально. Нигде нет столь мощной концентрации. Мировая практика подобного прецедента не знает. Далее. На комбинате нет ни одного прокатного стана, отвечающего требованиям сегодняшнего дня. Дать качественный металл на них практически невозможно.
- Но мы даем! - восклицает Тихановский. - Высокая организованность труда, неукоснительное соблюдение трудовой и технологической дисциплины - вот на чем держимся. Наше счастье, что имеем такой коллектив, что воспитали такого человека, как наш рабочий.
Он и сам рабочий, Михаил Тихановский. Здесь, на Магнитке, прошел путь от ученика машиниста экскаватора до одного из руководителей крупнейшего в стране промышленного предприятия. Родом он из Белоруссии. В войну остался сиротой. И вот однажды пятнадцатилетний подросток с четырьмя классами образования, босой и полуголый, сел в первый попавшийся поезд, идущий на восток. Судьба привела его в Магнитогорск, о котором он и слыхом не слыхивал.
- Такая вот счастливая судьба, - улыбается сейчас Тихановский. - Говорят, фортуна слепа. В моем случае она глядела за меня далеко и зорко. Самой главной своей жизненной удачей считаю, что попал сюда. Однажды и навсегда.
Словам этим верить можно. Не раз Тихановскому предлагали должности и повыше, чем нынешняя, в том числе и в столице. Он же не мог оставить Магнитку, которой отдал свои сердце и душу.
Подросток был принят в Магнитке как сын. Обут в прочные рабочие ботинки. Одет в теплый рабочий ватник. Накормлен и приставлен к ремеслу, посажен за парту, чтобы знаний набирался для большой жизни, чтобы шел далеко.
Вот говорят "сын полка". И мы понимаем, что это лихолетьем занесенный на фронт ребенок, о котором заботятся взрослые мужчины, считая его своим сыном. А "сын города" мы не говорим. Думается, зря. В Магнитке десятки тысяч таких сынов, которым она стала взыскательной и заботливой матерью, которых вывела в люди. Тихановский из них. И он благодарный сын…
Наше лирическое настроение прерывает деловой звонок: директор сообщал, что на сегодня дела, кажется, закончены и лично он поехал домой.
Я посмотрел на часы: было девять вечера. Завтра в семь утра все командиры Магнитки будут в своем штабе. Так принято, так надо. Хочется им, отцам-командирам, чтобы флагман не спускал свой вымпел. И он его не спустит, ибо сейчас комбинат живет и развивается по программе обновления. Уже немало сделано: введены мощности по производству чугуна, позволившие получить 400 тысяч тонн годового прироста, существенную прибавку проката принесла реконструкция стана "2500", появились два новых прокатных стана, выросла коксовая батарея 8-бис. Одновременно построены и новые объекты соцкультбыта: жилье, школы, детские сады и ясли, Дворец культуры. Значительные средства тратятся на охрану окружающей среды. Около миллиарда рублей израсходовано по этой комплексной программе реконструкции.
Коксовая батарея 8-бис - это высокомеханизированный агрегат, оснащенный специальными устройствами, которые обеспечивают бездымную загрузку, беспылевую выдачу продукции. Впервые на комбинате печь оборудована нижним подводом газа. Это позволяет с большой точностью регулировать температуру обжига кокса, а значит - повышать его качество, экономно расходовать тепло. Новый агрегат намного облегчает труд коксохимиков. Он оснащен необходимым оборудованием для защиты окружающей среды. Стоимость нового агрегата более тридцати миллионов рублей, под стать самостоятельному предприятию.
На встрече с трудящимися города Тольятти в апреле 1986 года М. С. Горбачев высказал мысль о том, что нам нужно развивать и укреплять хорошую социалистическую традицию сотрудничества между трудовыми коллективами. И в качестве примера назвал взаимодействие Магнитки и "Уралмаша".
Более полувека назад началось это содружество, когда свердловчане дали магнитогорцам колонны и перекрытия для цехов. Сейчас трудовое сотрудничество поднялось на новую высоту и в техническом, и в организационном плане. Уже не простенькие по понятиям наших дней колонны и перекрытия даст "Уралмаш", а сложнейшее оборудование: конверторы, разливочные машины, прокатные станы. Еще далеко не все проектные разработки глубинной реконструкции ММК были согласованы и приняты, когда делегаты рабочих коллективов Магнитки и "Уралмаша" от имени своих предприятий заключили договор о соревновании и содружестве. Два могучих рабочих отряда взяли обновление Магнитки под свою гарантию.
- Рабочая гарантия надежнее любой директивы, - считает магнитогорский доменщик, дважды Герой Социалистического Труда В. Д. Наумкин. - Исполнение директивы, бывает, затягивают, а то и вовсе игнорируют, а вот рабочая гарантия безотказна.
Так же считает и его свердловский друг, бригадир токарей "Уралмаша", Герой Социалистического Труда А. В. Королев. Сотни бригад подхватили призыв королевцев гарантировать магнитогорцам и сроки поставок оборудования для второго рождения ММК, и качество его изготовления.
Страна приняла рабочую эстафету реконструкции. Изготовители подшипников и огнеупоров, электротехники и систем управления включаются в это движение. Современный уровень техники - магнитогорским металлургам. Так ставят перед собой задачу трудовые коллективы.
На нынешнюю пятилетку намечен и успешно осуществляется план реконструкции сталеплавильного производства: мартеновский способ будет заменен более современным конверторным. Три мощных конвертора позволят отказаться от мартеновских печей. Подача жидкого чугуна в новые агрегаты пойдет через подземные туннели, ковшами большой емкости. А установки непрерывной разливки стали (УНРС) дадут возможность обойтись без блюмингов. Ведь эти машины будут как сортовые, так и слябовые. Сам метод разливки металла позволит эффективнее использовать сталь при прокатке. Подсчитано, что одно лишь это новшество даст дополнительно миллион тонн продукции. Таким образом, процесс от выплавки стали до получения стального листа намечается непрерывным. А в самом прокатном производстве запланирован вывод из технологии морально и физически устаревших станов, сооружение цехов четвертого передела для горячего и электролитического оцинкования, полимерных покрытий.
Строительство конверторного цеха сразу же стало заботой десятков предприятий и научно-исследовательских учреждений страны. Ему работать в следующем веке, а потому все оборудование, технологические процессы должны отвечать требованиям завтрашнего дня. Уралмашевцы обещают дать такие уникальные машины непрерывной разливки, каких пока еще в нашей стране не было. К примеру, они будут управляться микропроцессорными средствами с высоким уровнем надежности. Да и в экологическом плане новая технология производства стали много предпочтительнее мартеновского: на треть снизится выброс в воздух вредных веществ.
План предусматривает новое производство ввести в строй к последнему году пятилетки. Но магнитогорцы решили идти к цели форсированно и сократить строительство на полгода. Несомненно, высокие и стройные корпуса нового цеха станут реальностью в точно намеченное время, а это уже будет совсем новая Магнитка.
- Даешь Магнитку! - звучало по всей стране более полувека назад. - Время, вперед!
- Время! Даешь новую Магнитку! - звучит ныне.
Оксана Булгакова
ПРОГУЛКА НА АВЗЯНСКУЮ ГОРУ
Есть уголки России, где щемяще-радостное чувство сопричастности с ее судьбой, людьми, землей особенно остро дает о себе знать. Идешь по этой земле, дышишь этим воздухом, почтительно здороваешься с каждым, кто встретится на деревенской дороге, - и просачивается в сердце радость, и куда-то истаивают лихие думы, и, словно от теплого и мудрого слова матери, очищается душа от всего наносного, обидного.
Такой увиделась мне деревенька, что, в снегах и метелях, умостилась у самого подножия Авзяна. Иные улочки ее так и норовят вскарабкаться по склону, и зовутся они Горными: первая Горная, вторая, третья… Чтоб почтальон не перепутал. Да только разве заплутаешь в таком поселке? Напишешь на конверте: село Зигаза, Наумкиной Наталье Евсеевне, и придет письмо в ее маленькую избушку на горе без всякой там улицы.
Вот к Наталье Евсеевне и лежал наш путь с Василием Дмитриевичем. Для нее он - сын, кровинушка, Василий. Для страны он - дважды Герой Социалистического Труда, делегат партийного съезда, заслуженный металлург республики В. Д. Наумкин, для меня - давний магнитогорский друг, о котором, еще не озаренном славой и не отмеченном наградами, писала едва ли не два десятилетия назад.
…Два дня всей семьей дежурили у телефона: Василий Дмитриевич должен был возвратиться из Японии. И все же ночной звонок взбудоражил наш дом, как бывает всегда, когда долго ждешь чего-то.
- Намаялся! Сейчас прямехонько на Магнитку. А там к матери на пару дней. Обязательно. Хотите - присоединяйтесь.
И вот едем. Ныряет наш игрушечный поезд из сугроба в сугроб. "Нынче снега у нас дивно", - скажут потом в Зигазе. Мало сохранилось таких поездов на российских просторах, недаром рассказывают, что на этой Белорецкой линии все последние фильмы о гражданской войне снимали. Вагончики на три окошка светло-голубые, расцвеченные масляной краской да нескупой рукой совсем недавно, печурка греет щедро, лампочка - одна на всю компанию. Да и вагончиков-то три-четыре на весь поезд. А тащит его вдоль льдистых ущелий, вихляя на бесконечных поворотах, непривычно вытянутый вперед, словно лисья морда, крохотный бордовый тепловозик.
Наумкину поезд наш явно не по росту, тесноват. Кажется, встань Василий Дмитриевич во весь свой рост - воистину богатырский, распрями плечи - осядет игрушечная крыша ему на самую грудь. Но он силу припрятал, сидит смирно, про новости зигазинские расспрашивает, заметно волнуется - не так уж часто на мать-то времени хватает, - а чтоб скрыть настроение, балагурит с людьми. Свой он среди них даже и внешне: полушубок черный, рабочий такой же, как у всех - видавший виды, и обувка суконная, и шапка кроличья не из новых. Нет, он не специально оделся так, чтоб подыграть, потрафить кому-то. Таким знаю его всегда или почти всегда; вот на конференциях, съездах, в делегациях, на консультативных советах, за границей выглядит министром, да только руки, большие, тяжелые, с въевшейся навечно за тридцать с гаком доменных лет чугунной пылью, выдают его. Да и награды - не всякий министр к пятидесяти годам столько заработал: на праздничном пиджаке - три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции и две Золотые Звезды…
Наконец "киношная" узкоколейка дотянула нас до Тукана. А там новый вагон ждет - на сей раз один-единственный - мотриса.
В нем уж лампочки и одной не предусмотрено, народу набилось много, кондуктор с фонариком в руках билеты продает. Трясет еще больше. Едем кучно, но весело, с шутками, смехом - впотьмах. Так до самой Зигазы. Из Магнитогорска затемно выехали, а приехали - снова ночь набежала.
В пять утра Василий Дмитриевич уже последнюю возку снега на огороды сделал, перед домиком такую дорогу расчистил - на месяц хватит. А снега в Зигазе, помните, "дивно". Да белый он, белый, до неузнаваемости чистый и пушистый. А уж много-то его в эту зиму! А значит, и ягод, и грибов, и меду будет вдоволь.
Наталья Евсеевна тоже по привычке всей жизни своей встает до рассвета, хоть и надобности в этом уже давно нет: одна, хозяйство небольшое - козлиная семейка и гуси. Да только кто ж это в деревне рассвет в постели встречает! Суетится в избе, рада-радехонька. А ведь и не сразу поймешь: сдержана, даже сурова, хоть и в счастье. Вот и Василий такой же: лишним жестом, словом радости не выдаст, в себе переживает все - хоть и радость, хоть неприятности, особенно неприятности. Так и считают многие, что у него их не бывает. И меня наставлял: как бы тяжело ни было, сама переживи, зачем людям лишнее на плечи складывать, у каждого своих забот достаточно.
Оказалось, мудрость-то эта отсюда, зигазинская: мальчишкой в прорубь скатился, чуть не утонул, сам выбрался, дома на полати забрался, одежонку высушил. Все сам. Мать и по сей день о том не знает.
До чего ж красива эта женщина в свои 72, ох, не легких года! И болезнь ее еще в молодые годы согнула, и тяжелого навидалась - на несколько жизней хватит, а лицо молодое, глаза живые, притягивающие, большие, серые, как у сына.
Лепим пельмени, разговор постепенно отлаживается. Ведь неграмотная, а благородства сколько, внутренней культуры, такта.
- Не обидишься, если покажу, как тесто-то правильно скать надо?
Стараюсь изо всех сил, да только - надо же! - впустую: все пельмени, что снесла в сенки на мороз, за милую душу уплел старый плутоватый козел. Да бог с ними, с пельменями-то - разговор хороший получился. Открылись истоки сегодняшнего наумкинского характера, корни обнаружились, что держат его крепко на земле, как в свое время помогли устоять в беде, голоде матери и всем семерым детям.
Издавна, сколько помнит Наталья Евсеевна, были Наумкины-Гордеевы "при чугуне", как все в этом горнозаводском крае. Заводишки, что дымили во многих лесных поселках, чугун давали отменный: ковкий, литейный, серы в нем - минимум. Варили его на маленьких домнах, зачастую, как и в Зигазе, весь заводишко вокруг одной такой доменки и ставился. Была она мала - на 200 кубов - с сегодняшними магнитогорскими, на которых Василий Дмитриевич теперь работает, даже сравнивать неловко. (А о каких мечтает? В 5 тыс. кубов…) И топилась она древесным углем. Вот весь поселковый работный люд тем и промышлял: кто не у домны, те дрова заготовляли, "печи сажали", то есть уголек выжигали. Топили печи семь дней, потом на сутки открывали, чтобы остыли, и выгребай на здоровье - готов уголек.