Историко-литературная интерпретация филологического метода потребовала обращения к методу сравнительно-историческому, общему у истории литературы с другими гуманитарными науками (прежде всего с хронологией, библиографией, генеалогией, геральдикой, историей, историей языка, историей философии, историей религии, историей общественной мысли и социально-политических учений); его основания: 1) литературное произведение существует не изолированно, а в единстве литературного и, шире, культурного пространства (кружкового, корпоративного, сословного, национального, регионального, цивилизационного, мирового); 2) развитие национальных литератур и культур происходит не хаотично, а закономерно, и эти закономерности познаваемы; 3) развитие национальных литератур и культур осуществляется в подобных или, по крайней мере, сопоставимых формах; 4) принципы сопоставительного анализа текстов универсальны и не зависят от того, принадлежат эти тексты к одной и той же литературе или к различным; 5) взаимодействие отдельных литературных произведений, литературных традиций, национальных литератур – основная, естественная и необходимая форма и условие их развития; 6) любые межтекстовые и межлитературные взаимодействия имеют синхронный и диахронный аспекты: такие взаимодействия – результат длительной эволюции и вместе с тем элемент актуальной системы литературных и культурных контекстов.
Любое историко-литературное исследование оперирует сравнительно-историческим методом; показательно, что в XX веке интенсивно развивались та область истории литературы, которая особенно наглядно обнаруживает непосредственную связь с ним – "компаративистика", стремившаяся изучать межлитературные отношения.
***
Становление филологического метода в России связано с именем Августа Людвига Шлёцера (1735-1809). "Нестор", его главный труд, с которого началось научное изучение русских летописей, представляет собой первый опыт научной критики текста русских летописей; на русский язык полностью до сих пор не переводился; в нашем распоряжении лишь сокращенный перевод Д. И. Языкова, оставляющий желать лучшего.
Первое русское научное издание литературных произведений увидело свет значительно позже: это девятитомное собрание сочинений Г. Р. Державина (1864-1883), подготовленное Я. К. Гротом (1812-1893). Первую претендовавшую на академическую строгость историю русской литературы написал А. Д. Галахов (1807-1892). Первые русские историко-литературные биографии были созданы П. А. Вяземским (1792-1878) и С. Н. Глинкой (1776-1847); наиболее значительным опытом в этом жанре стал незавершенный труд Н. П. Барсукова. Первый учебник по истории русской литературы создал Н. И. Греч (1787-1867). Первый серьезный университетский курс лекций был составлен С. П. Шевыревым. Одна из первых работ в области русской литературной "компаративистики" была написана В. А. Якимовым. Перечень основных научных и учебных компендиумов, обзоров, пособий по истории русской литературы см. в Приложении I. Список наиболее содержательных историко-литературных периодических изданий см. в Приложении II. Краткий обзор наиболее влиятельных опытов построения истории русской литературы см. в главе VI.
Глава II. О языке истории литературы
Историк литературы постоянно имеет дело со словесными памятниками, принадлежащими чужим и даже чуждым культурам и отражающими различные эпизоды и аспекты эволюции этих культур.
Для того, чтобы преодолеть отчуждение, недостаточно выучить естественные языки: ведь всегда на основе какого– либо естественного языка развиваются несколько языков культуры. Преодолеть отчуждение – значит осуществить перевод с языка одной культуры на язык другой, именно той, к которой принадлежит "переводчик".
Этого мало: любая историческая эпоха оперирует несколькими языками культуры, отношения между которыми обычно сложны, не поддаются прямолинейным истолкованиям, и "переводчик" должен понимать эту сложность.
Но и этого мало: каждый язык культуры существует в нескольких, более или менее отличающихся друг от друга интерпретациях, отражающих точки зрения различных социальных групп, отдельных индивидуумов, как сумевших или захотевших обратить на себя внимание общества, так и остававшихся до поры незамеченными или невостребованными, но при этом трудившихся не менее плодотворно.
Динамике прошлого соответствует динамика настоящего, которая также располагает постоянно эволюционирующей системой культурных языков и стилей, и историк должен выбрать тот язык описания своего объекта, который, во-первых, достаточно сложен и глубок, чтобы он мог выразить смыслы, присущие этому объекту, и во-вторых, достаточно ясен и точен, чтобы он мог соответствовать традиции рационального, т. е. научного знания.
В частности, это означает, что любой элемент научного текста должен выражать смыслы, подлежащие проверке, а не усвоению на веру.
Поэтому в таком тексте не должно быть словесной игры, метафор (разумеется, если только не метафора является объектом научного анализа), риторических фигур, словом всего того, что может воздействовать на читателя эмоционально-эстетически.
Основной принцип изложения – лаконизм.
Основной принцип композиции – сопровождение собственного текста различными формами демонстрации источников: это могут быть ссылки, цитаты, полная или частичная публикация в основном тексте или в приложениях – в зависимости от конкретного случая.
Отдельная проблема – терминологический аппарат научного исследования: язык исследователя никогда не совпадает с языком исследуемого им текста, но насколько глубоким может быть это несовпадение, не очевидно.
Общее правило: ученый обязан подчинять выбор языковых форм объективным потребностям анализа материала.
Если усложнение терминологического аппарата исследования обусловлено потребностью автора заявить о себе как о представителе того или иного научного кружка, продемонстрировать свою осведомленность в тех или иных областях знания, литературы, искусства, оно лишь позабавит искушенного читателя и ничего не прибавит к самой работе, т. к. ее будут читать не в поисках нового знания об авторе или его интеллектуальном кругозоре (по крайней мере, не это в первую очередь привлечет внимание знатоков), а об объекте его изучения. Еще менее приемлемы те крайне многочисленные, но от того не менее забавные и не менее безнадежные случаи наивного провинциального эпигонства, когда объектом заимствования оказываются элементы "научного языка" "научной школы", к истории и актуальной деятельности которой эпигон обычно не имеет даже косвенного отношения, но которую считает достаточно влиятельной для того, чтобы демонстрация связи с ней на уровне слога помогла ему войти в круг интеллектуально "успешных" исследователей.
Если же именно те или иные особенности объекта изучения требуют специальной терминологии, исследователь прибегает к ней, учитывая всю традицию ее бытования и отдавая себе отчет в том, что именно адекватное использование строгого терминологического аппарата помогает ему преодолеть метафоризм естественного языка.
При этом желательно помнить, что высшие достижения историко-литературной науки в XIX-ХХ вв. принадлежат ученым, ценившим именно новые мысли, а не терминологические изыски: Я. К. Грот, А. А. Шахматов, А. Н. Веселовский, В. В. Виноградов ориентировались, главным образом, на актуальную норму литературного языка, обращаясь к специальной терминологии только в тех случаях, когда это оказывалось абсолютно необходимо в силу специфики изучаемой проблемы.
Словари русской историко-литературной терминологии еще не составлены, и неслучайно: задача слишком сложна, поскольку язык истории литературы вбирает в себя терминологические системы многих и разных дисциплин гуманитарного цикла. В первую очередь это относится к хронологии, библиографии, критике текста, герменевтике, биографии, истории и генеалогии, а также истории языка. Каждая из этих наук постоянно развивается и уточняет (а подчас и пересматривает) свой категориальный аппарат. Далее, история литературы оперирует понятиями традиционной риторики и поэтики, а также истории философии и логики. Поскольку же история литературы имеет дело не только со светскими, но и с сакральными текстами, она обращается к терминологии истории религии, "библейской критики" и т. д.
Но и этим филолог, историк литературы не может ограничиться, поскольку должен изучить всю систему словарей тех языков, на которых пишет сам и на которых писали авторы, творчество которых он изучает; причем не только словарей современных, но и "устаревших", ведь именно последние оказываются для него исключительно актуальными, когда он обращается к литературным памятникам более или менее отдаленного прошлого (краткий список словарей русского языка см в Приложении III).
Вместе с тем историку литературы словарей недостаточно: он должен изучить историю языка, с которым постоянно имеет дело (или нескольких языков, если он занимается сравнительно-историческими исследованиями): только в этом случае он сможет читать и понимать древние тексты, устанавливать их авторство, подлинность, полноту, сопоставлять различные редакции и списки, оценивать переводы на современный язык, адекватно распознавать и учитывать те аспекты индивидуальных стилей, которые обусловлены как языковой ситуацией эпохи, так и стремлением писателей определенным образом на нее воздействовать и т. д. Важно и другое: литературная позиция писателя обычно вбирает в себя те или иные языковые программы или их элементы, и во всяком случае язык как явление динамическое становится предметом более или менее углубленной рефлексии.
Глава III. Фундаментальные дисциплины гуманитарного цикла
Хронология
Хронология (хронос [греч.] – время; логос [греч.] – знание, слово) – наука об измерении времени. Различаются астрономическая (математическая) хронология, призванная устанавливать точное время по движению небесных тел, и историческая (техническая), призванная устанавливать точные даты исторических событий.
Основные цели исторической хронологии – конкордация и редукция хронологических дат – тесно связаны между собой: конкордация – это изучение соотношения различных систем летосчисления; редукция – разработка приемов перевода дат из одной системы в другую.
Ключевые понятия исторической хронологии – эра (слово aera [лат.] возникло как аббревиатурное сокращение формулы счета времени: ab exordio regni Augusti, изобретенное Гаем Цильнием Меценатом ко дню провозглашения римским императором Октавиана Августа) и календарь (календа [лат.] – в древнем Риме первое число каждого месяца).
Наиболее важной для европейской культуры эрой является христианская, ведущая счет времени от Рождества Христова.
Наиболее важные для историка русской литературы календари: юлианский, принятый в 46 г. до Р. Х. по решению Юлия Цезаря (в его честь был назван седьмой месяц года) и усовершенствованный при Октавиане Августе (в его честь был назван восьмой месяц) и григорианский, установленный папой Григорием XIII в 1582 г.
Работа с данными русской исторической хронологии как минимум предполагает, во-первых, знание древнерусской системы обозначения цифр; во-вторых, знание древнерусской (фактически византийской) системы летосчисления; в-третьих, знание древнерусской системы обозначения дат; в четвертых, знание древнерусских календарных стилей.
Русская историческая хронология как научная дисциплина неотделима от истории изучения памятников русской средневековой словесности, прежде всего летописей.
Понятие "хронология" часто употребляется в значении "перечень дат исторических событий".
***