* * *
Перейдем к рассмотрению следующего чрезвычайного приезда М.Р. Штефаника в Россию (на сей раз в Сибирь). Эта информация почерпнута в основном из оперативных агентурных сводок колчаковской власти (главным образом, из фондов ГАРФ). Сразу же подчеркну, что в мою задачу не входит ни воспроизведение истории периода колчаковского правления на сибирских просторах России, ни подробное выяснение отношений действовавших там чешско-словацких легионов с сибирской властью (имеется в виду как колчаковское правительство, так и правившее до Колчака Временное Сибирское правительство в Омске)
Для меня более важным было зафиксировать общее состояние и дух чешско-словацкого войска накануне прибытия в Сибирь (через Владивосток) М.Р. Штефаника и воспроизвести ранее не использованные никем ценные материалы с информацией о деятельности Штефаника.
Отношения чешско-словацких частей и Временного Сибирского правительства, судя по оперативной информации последнего, складывались достаточно благоприятно. В оперативных сводках лета 1918 г. отмечалось, что с чехословаками установились чуть ли не братские отношения, основанные, как подчеркивалось, на общности взаимных интересов и целей. В июле 1918 г. даже состоялось общее заседание членов Временного Сибирского правительства, комитета учредительного собрания и других российских демократических организаций, с одной стороны, с французским представителем (майор Гине) и членами Исполкома Чехо-словацкой армии (Павлу, Кудела, Патейдл, Червинка и др.) – с другой. Обсуждались важные проблемы создания центральной власти, а также единого командования.
От имени союзников французская сторона объявила благодарность чехословакам за их выступление и готовность содействовать всеми средствами при открытии второго фронта. Известно, что во второй половине июня 1918 г. состоялось совместное заседание членов Исполкома чехословацких войск с представителями Сибирского Временного правительства. В принятом совместном протоколе встречи стороны заключили, что взаимодействие, достигнутое в настоящее время между сибирским населением и чехо-словаками, не есть механическое соединение случайного характера, а органически вытекает из самого существа действительности и из исторических предпосылок. В документе подчеркивалось, что "ввиду того что Сибирское Временное правительство имеет своей конечной задачей национальное воссоздание России, в возникшей вновь международной ситуации обе стороны находят желательным дальнейшее пребывание чехословаков на сибирской территории. Мы полагали бы возможным регулировать свои отношения следующим образом: чехо-словацкие части продолжают вести свою боевую работу… в освобождении страны от большевистской опасности, а также в защите ее от иного вторжения с Запада… Принимая во внимание, что чехо-словацкие войска в настоящее время лишены возможности сообщаться с теми органами, которые до сих пор ведали их довольствием и обеспечивали боевым снаряжением, Западно-Сибирский Комиссариат Сибирского Временного правительства согласно пожелания представителей Исполкома чехо-словацких войск, находящихся в России, выражает полную готовность принять на себя снабжение названных войск…"
Временное Сибирское правительство признавало, что его положение зависит исключительно от позиции чехо-словацкой армии, поскольку не видело больше на востоке России никаких серьезных сил. Министр внутренних дел Михайлов прямо заявил, что только при условиях сотрудничества с чехо-словацкими войсками возможно укрепление этого правительства. Он подчеркнул, что положение Временного правительства может считаться прочным, если на его стороне будут чехо-словаки как значительная военная сила, хорошо снабженная и занимающая при этом все железнодорожные пункты Сибирской магистрали и фактически являющаяся хозяином положения.
Однако положение Сибирского правительства было непрочным при ненадежности его войск и промонархической и проколчаковской ориентации офицерства. Не случайно поэтому уже к приезду Штефаника в результате переворота установилась власть Колчака. Расстановка сил в Сибири зависела от того, чью сторону займут чехословаки, поскольку они держали значительную часть антибольшевистского фронта. Хотя в оперативных сводках того времени уже неоднократно констатировалось постепенное разложение "чеховойска".
Первое упоминание в этот приезд о М.Р. Штефанике (которого и на сей раз окрестили чехом) мной было обнаружено в телеграмме Сибирского штаба командования в Омск от 5 ноября 1918 г., т. е. за несколько дней до переворота Колчака. В ней говорилось о том, что союзникам известно разложение чешско-словацких частей, а причина разложения усматривалась в стремлении войска оставить русский фронт. И далее сообщалось: "В Россию едет командовать чехами и устраивать помощь генерал Жанен с чешским генералом Стефаником (так в тексте. – Е.Ф.). Последний осуждает политику чешского Национального Совета (имеется в виду легионерского. – Е. Ф.)".
В документах констатировалось, что омские события (колчаковский переворот) благоприятно встречены союзниками.
Штефаник прибыл в Сибирь в чрезвычайной обстановке и бессильный повлиять на общий ход событий, прежде всего с намерениями инспекционного характера. Другой не менее важной и довольно щекотливой его задачей было стремление во что бы то ни стало сбить сильное революционное и даже пробольшевистское брожение в рядах "чеховойска".
Кроме того, предстояло постепенно преодолеть антиколчаковский настрой войска (распространившийся сразу после переворота) и склонить его руководство к сотрудничеству с новой сибирской властью, как это уже сделали союзники. Те считали, что чехословаки не должны покидать Россию, пока их присутствие будет нужно для интервенции. И Праге "чеховойско" в России на стороне союзников было также крайне необходимо, поскольку являлось одной из гарантий добиться на мирной конференции проектируемых границ созданной только что Чехословацкой республики.
Привязка чехо-словацкого войска к новой власти происходила не сразу. Оперативная информация конца ноября 1918 г. гласила, что "чехоармия" не сочувствует насильственному перевороту в Омске, считает кризис власти незаконченным и надеется на его разрешение законным путем. И впоследствии в сводках отмечалась также неблагонадежность внутреннего состояния чешско-словацких частей, руководство которых выражало долгое время недоверие к тому, что существующая власть способна сдержать напор большевиков и уберечь страну от анархии, откуда и проистекали колебания чехословаков (осознававших всю безысходность положения и не желавших воевать) между переменой власти и миром с большевиками.
В среде чешско-словацкого корпуса постоянно возникали требования отправить части, находящиеся в Сибири, на родину. Общий критический настрой "чехоармии" на протяжении 1919 г. кардинально не менялся. Привлечь ее на передовые позиции фронта колчаковской власти так и не удалось, хотя Совмин обещал "в воздаяние заслуг Чехо-Словацкого войска в борьбе за возрождение России предоставить приобретать право собственности на недвижимое имущество воинским чинам тех частей Чехо-Словацкой Армии, которые принимали участие в борьбе за возрождение России и их прямым потомкам". Колчаковское правительство постановило наделить земельными участками тех из чехо-словацких добровольцев, которые по завершении боевых действий пожелали бы остаться в Сибири, а также предоставить чехам и словакам возможные преимущества в области торговли и промышленности.
Возвращение чехословаков на передовой фронт требовало колоссальных усилий, поскольку с течением времени отдаление надежд на скорую их эвакуацию усиливало общую депрессию войска. Общее состояние "чехоармии" сравнивалось в целом с положением российской армии и в итоге констатировалось, что офицерство быстро правеет, а масса войска левеет, и между ними растет пропасть.
Вернемся, однако, к миссии Штефаника в Сибири. Тот ужаснулся от всего увиденного в ходе инспекции войска.
Первое упоминание в колчаковских донесениях генерала Штефаника (после его прибытия) мной обнаружено в телеграмме адмирала Колчака русскому послу в Париже от 20 декабря 1918 г. В ней сообщалось: "Прибыл генерал Жанен (он стал командующим всех союзнических войск в Сибири. – Е.Ф.), которого ожидали с нетерпением, надеясь совместно с ним и Стефаником разрешить наболевший вопрос о командовании… Самостоятельность чешского командования, простиравшего свою власть на 1300 верст вглубь от фронта, приводила кроме того к непрерывному столкновению его компетенции с деятельностью правительственных органов, в отношении транспорта, снабжения, продовольствия, заготовок. Наконец, основным мотивом к перемене командования представлялось подавляющее численное превосходство русских воинских сил на фронте по сравнению с чешскими, отвод которых в тыл переносит всю тяжесть военных операций на молодые сибирские войска и отряды казаков".
Многие осложнения проистекали не столько от того, что чехословацкое командование действовало (по информации Колчака) в сущности зачастую совершенно самостоятельно, а от того, что масса чешско-словацких легионеров усматривала в колчаковской власти опасность реставрации старых дореволюционных порядков. По своей политической ориентации легионерским формированиям импонировали скорее эсеры.
В такой ситуации генералу М.Р. Штефанику в конце концов с большим трудом все же удалось сделать чешско-словацкое войско союзником Колчака. В конце 1918 г. Штефаник начал реорганизацию войска, ликвидировав, во-первых, филиал Чехо-словацкого Национального Совета, назначив новое военное и политическое командование, по характеру и структуре близкое к соединениям регулярной армии, подчинив его руководимому им Военному Министерству. Полномочным представителем ЧСР в России в январе 1919 г. он назначил Б. Павлу, возглавившего созданную Штефаником Спецколлегию для России.
Штефаник в своих беседах настраивал личный состав на выполнение обещаний, данных союзникам, а именно – как следует охранять
Сибирскую магистраль и Омск. Ему приходилось даже бороться жесткими методами со случаями неподчинения воинским приказам, но самым нашумевшим радикальным шагом генерала Штефаника было все же издание приказа под № 588 от 16 января 1919 г., который был оглашен уже после его отъезда. По принципу – армия и демократия несовместимы – должны были быть ликвидированы все выборные армейские комитеты российского типа. А сам Штефаник буквально через несколько дней второпях, по всей видимости из-за плохого состояния здоровья, отбыл из Сибири.
Разумеется, среди добровольческой по своему духу армии приказ вызвал широкое недовольство и породил движение за возрождение армейских комитетов по типу советов.
Наиболее подробный архивный материал о деятельности Штефаника в Сибири, который удалось выявить, содержит омская агентурная сводка управления государственной охраны колчаковского правительства от 3 июля 1919 г. Эта сводка, видимо, была подготовлена по поручению новой власти, так как в хронологическом отношении она захватывала большой период с осени 1918 г. до лета 1919 г. Поскольку этот архивный материал еще не вводился в научный оборот и содержит, собственно говоря, самый краткий, но весьма емкий анализ настоящего всплеска недовольства чехословаков в тот бурный исторический отрезок времени, то позволю себе привести этот документ подробнее, хотя часть его уже выходит за хронологические рамки миссии генерала Штефаника в Сибири.
Эта сводка, за подписью подполковника Руссиянова, гласила:
"Пока чехословаки имели всего вдоволь, пока все интересовались ими, когда они чувствовали, что верховодят в стране, [они] не поддавались тоске по родине и забывали тягу на родину. Но когда положение чехословацкой армии ухудшилось в том смысле, что они отошли на второй план, в рядах чехословацкой армии началось брожение, которое выразилось в том, что они начали ко всему и ко всем подходить с бесцеремонной критикой, а вопросы об участии в боевых действиях, об улучшении ухудшегося материального положения и возврате на родину приняли очень острый характер, вместе с тем в армии началась "политика" – обсуждение социалистических лозунгов вообще и большевистских в частности (чехословаки ведь все социалисты масариковцы, что соответствует русским эсерам).
Тон при выражении неудовольствия задавали прежде всего чехословаки "принудительные добровольцы", между которыми большинство настоящие большевики. Нужно добавить, что сами чехословаки считают главной причиной нервничания то обстоятельство, что существуют некоторые неправильности в основе чехо-словацкой армии и что чехословаки находятся беспрерывно в русской среде…. Коренной же причиной неудовольствия является по их мнению многолетнее отсутствие родной среды и семейной обстановки. Прежде всего были брошены лозунги: "Невмешательство в войну и возвращение домой".
Вся солдатская масса (и многие офицеры) примкнули к упомянутым лозунгам, но сознавая, что насильственными мерами ничего не добьются, решили достичь своего легальным путем, именно посылкой своим руководителям многих депутаций и делегаций с соответствующими проектами, представлениями, резолюциями и т. д.
Руководители, желая сдержать развитие брожения и вместе с тем разлагающую пропаганду "Сейма-Съезда" (о Съезде речь ниже) вызвали в Россию ген. Стефаника, облеченного авторитетом Республики, который приехав в Сибирь, подтвердил то, что руководители еще до его приезда говорили о необходимости выдержанности до конца, о невозможности немедленного возврата домой.
Стефаник известил чехословаков, что чехословацкая армия, бывшая до его приезда "революционной армией" с его приездом переходит на положение правильной действующей армии чехословацкой республики; армия должна прекратить всякое вмешательство в действия своих руководителей в Сибири, являющихся органами Республики, в противном случае ослушавшиеся предстанут перед военным судом Республики, как изменники Родине. Стефаник добавил, что он сделает все возможное, дабы облегчить положение чехословаков в Сибири и обеспечить их возвращение домой в возможно скором времени.
После отъезда генерала Стефаника наступило сравнительное затишье – войска были отведены на Восток (ближе к Владивостоку) для несения охраны железнодорожного пути. Некоторое время спустя, когда войска увидели, что охрана пути требует жертв, как и настоящая война, о возврате домой не может быть и речи и вопрос об улучшении материального положения остается и дальше актуальным, нервничание, поддерживаемое "Сеймом-Съездом", началось опять.
"Съезд", собственно говоря "Сейм Чехо-Словацкой революции на Руси", несмотря на то что Стефаник приезжал прекратить его активность и аннулировать мандаты делегатов, продолжал собираться и решать дела в Екатеринбурге. Чехословацкий уполномоченный по России Богдан Павлу, желая порешить с Сеймом мирным образом явился на заседание "Съезда" в Екатеринбурге и заявил, что согласно распоряжению генерала Стефаника, военного министра Республики, он, Павлу, смотрит на "Сейм" как на институт противозаконный и поэтому он со "Съездом " как таковым не может входить в официальные деловые сношения… Делегаты не пожелали признать правильности взглядов Павлу… Делегаты провозгласили свои лозунги, приступили к изданию своей газеты и разъехались по своим частям, где начали проповедовать недоверие к сибирским чехо-словацким руководителям, неисполнение этих приказаний, кои, по мнению солдат оказываются нецелесообразными. При чем говорилось солдатам о международной солидарности крестьянства, о буржуазном правительстве республики и ее органов в Сибири, о ненужности противобольшевистских боев в России и т. д.
Со временем брожение между солдатами приняло такую острую форму, что у власти стоящие сложили с себя полномочия, именно: нач. военного отдела подполковник Рудольф Медек и политический уполномоченный для России Богдан Павлу. Это произошло при следующих обстоятельствах: 9-го июня в Иркутске, в 1-й полк начали съезжаться делегаты "Сейма" и вызывать в полку анархию. Начальник чехословацких войск генерал Сыровый приказал выстроить полк и спросил солдат: желают ли они признавать власть Республики и подчиняться ее приказаниям. От трех солдат последовал ответ "нет". Этих троих солдат решено было арестовать, произвести дознание и задержать их до того времени, когда прибудет в Россию чехословацкое посольство. Оконченное же дознание переслать немедленно в Республику (упомянутое посольство находится на пути в Россию). Арестованные были через сутки освобождены частью 3-й роты 4-го полка. В ответ на эти события Павлу и Медек объявили: "из-за причин не от нас зависящих, мы не можем исполнять задачи, возложенные на нас республикой и не в состоянии принять ответственности за будущее. Желаем поэтому, чтобы Республика освободила нас от должностей". Причем Павлу добавил, что до решения их просьбы он и остальные пока будут и дальше нести свои обязанности.
13 июня генерал Сыровый объявил, что слагает с себя ответственность за действия некоторых боевых частей, которые, несмотря на полученные приказания, своими самовольными выступлениями и вносят хаос в армию и тем самым создают угрозу безопасности всех войск, стоящих вдоль Сибирской магистрали. Ген. Сыровый обращает внимание протестующих на тот факт, что они своими действиями: 1) вызывают совершенное падение чехословацкого престижа среди союзников, 2) затруднительное финансовое положение чехословацких войск в смысле возможности удовлетворения их потребности, 3) нежелание союзников отправлять на родину на своих пароходах дезорганизованные воинские части. О сложении им с себя ответственности за происходящее ген. Сыровый телеграфировал генералу Жанену.
12 июня в Иркутск пришла телеграмма ген. Жанена следующего содержания: "Телеграфирую Президенту Масарику и пр. Бенешу и полагаю, что во время моего приезда буду уже иметь от них указания, которые могут поставить меня в такое положение, что буду свободен от ответственности за то, что упустил что-нибудь из виду по вопросу об отстаивании доброго имени чехословацкого народа. Именем президента Масарика и Чехословацкой Республики, по приказанию которых я прибыл в Сибирь, предлагаю официально всем должностным лицам оставаться на своих местах дабы из-за временных событий не наносить стране чувствительной раны".
13 июня две роты 4-го полка вооруженные винтовками и бомбами окружили типографию чехословацкой газеты и главные помещения "Информационно-просветительского отдела". Фельдфебель 1-го стрелкового полка некий Скала заявил главному редактору, что он, Скала, от имени "Сейма-Съезда" берет в свое ведение газету. Но вечером 13 июня представитель 1-го полка имени Яна Гуса потребовал, чтобы Скала вместе со своими частями освободил занятые им помещения. Скала и вышеупомянутые две роты повиновались и ушли. Таким образом сами же чехи ликвидировали свой чешский инцидент – этим обстоятельством чехословаки довольны, хотя они очень опечалены последствиями, каких они несомненно ожидают.