Между тем атмосфера ожидания вражеских надводных и подводных армад, постоянно накаляемая московским и севастопольским начальством, давала о себе знать. Так, днем 8 июля 1941 г. гидросамолет МБР-2, осуществлявший поиск итальянских подводных лодок, атаковал подводную лодку М-52, стоявшую в дозоре у Новороссийска в ожидании итальянской эскадры.
Всего через неделю у Новороссийска произошло подобное боестолкновение. Утром 14 июля в районе мыса Утриш транспорт "Кубань" пытался протаранить итальянскую подводную лодку. Итальянкой оказалась наша М-51, сменившая на позиции № 10 подводную лодку М-52.
А 23 сентября в 20 ч 44 мин стоявшая на позиции № 1 в 20 милях от Севастополя подводная лодка М-111 выпустила торпеду по итальянскому крейсеру, идущему громить главную базу Черноморского флота. Вернувшись на следующий день в Севастополь, командир лодки старший лейтенант А.А. Николаев узнал сразу две новости: плохую - торпеда прошла мимо, и хорошую - итальянский крейсер оказался нашим тихоходным (скорость менее 9 узлов) транспортом "Восток".
Как видим, потерь в этих трех инцидентах не было исключительно из-за безграмотных действий личного состава. Но сами инциденты хорошо иллюстрируют бестолковость и нервозность командиров наших судов, задерганных начальством
Что же произошло? Куда делся противник? После войны наши моряки захватили румынские архивы, адмиралов и офицеров морского штаба, и тогда выяснилось, что румынский флот всю войну находился под защитой своих минных заграждений и береговых батарей. Румынские военные суда лишь сопровождали свои торговые суда, шедшие вдоль береговой черты, а с конца 1941 г. стали сопровождать свои конвои и до захваченных советских портов, опять же вдоль берега. Восточнее захваченного немцами Севастополя румынские корабли никогда не ходили.
За всю войну не было ни одного боя наших и румынских надводных кораблей. Румынские эсминцы и другие надводные корабли не только не предпринимали набеговых операций с целью нарушения нашего судоходства или обстрела береговых объектов, но даже не ставили активных минных заграждений.
Румыны не хотели рисковать ни кораблями, ни собственными шкурами. В результате весь небольшой румынский флот в полном составе оказался у причалов своей главной базы Констанца к моменту прихода туда Красной армии.
Увы, полная пассивность румынского флота была признана Министерством обороны РФ лишь в 1996 г., в официальном издании "Три века Российского флота": "Флот Румынии не был готов к войне, доснабжать и обучать его немцам пришлось в ходе военных действий. Действия флота Румынии в 1941 г. сводились к непосредственной охране баз и прибрежных водных коммуникаций". А немцы и итальянцы в 1941 г. не имели на Черном море ни одного боевого корабля или даже катера.
Итак, опереточный румынский флот не представлял серьезной опасности для Черноморского флота. В крайнем случае, его легко можно было блокировать в главной базе Констанце. Выход в набеговую операцию одного или всех четырех румынских эсминцев неизбежно стал бы катастрофой для Королевского флота. Весь 1941 год советская авиация господствовала над центральной частью Черного моря, а ни люфтваффе, ни тем более королевские ВВС не располагали в Румынии дальними истребителями для прибытия кораблей в море. Новые советские крейсера проектов 26 и 26бис и эсминцы проектов 7 и 7У обладали преимуществом не только в артиллерии, но и в скорости. Тем более что уйти румыны могли только в Констанцу.
Но весь "сыр-бор" как раз в том, что Октябрьский воевал не с румынами, а с немцами и итальянцами. Во всех директивах из Москвы и в разведданных о Королевском флоте почти ничего не говорится, а всё - о немецких десантах и итальянских кораблях и подводных лодках.
Стоит добавить, что окна советского консульства в Стамбуле выходят на Босфор. Мало того, в Босфоре с 22 июня 1941 г. стоял советский лайнер "Сванетия", игравший роль плавбазы для наших разведчиков. Надо ли говорить, что не только итальянский линкор, но даже и торпедный катер не мог проскочить в Черное море мимо бдительного ока НКВД.
Сразу после начала войны британская разведка проинформировала СССР о том, что итальянский флот не может в настоящее время выделить какие-либо значительные силы для действий на других театрах; Турция заинтересована в сохранении своего нейтралитета, а значит, правового статуса Черноморских проливов; в случае направления в Черное море каких либо боевых кораблей, британская сторона проинформирует советскую еще до того как корабли войдут в Дарданеллы.
Мне меньше всего не хочется, чтобы кто-нибудь из читателей сказал: вот, мол, какой плохой адмирал Октябрьский, выдумал себе виртуального противника и играл с ним в "морской бой". Октябрьский был одним из лучших советских адмиралов, но, увы, у него не хватило ни ума, ни здравого смысла понять всю нелепость этих германо-итальянских страшилок. Повторяю еще раз, не Филипп Сергеевич придумал миф о вторжении флота супостата в Черное море. Это московские военморы выдумывали идиотские планы войны за британских, германских и итальянских адмиралов. И если искать виновников этой виртуальной войны, то это прежде всего нарком Кузнецов, начальник Главного Морского штаба Исаков, наша славная разведка и лишь потом идет командующий Черноморским флотом
А как же Ставка, Сталин, Берия? Куда они смотрели? Да, они, несомненно, виноваты, что недоглядели за Кузнецовым и Исаковым, живших мифами 1930-х годов. Но с 22 июня, как правильно сказал Павел Иванович Батов, Ставке было не до Черноморского флота. Немцы взяли Минск и Киев, подступали к Ленинграду и Москве, а Ставка должна была разбираться, на кой черт наши адмиралы выставляют корабельные дозоры у Поти и Батуми?!
Думаю, что рано или поздно какой-нибудь любитель сенсаций придумает версию о том, что злодеи адмирал Канарис и папаша Мюллер подбросили Берии дезинформацию о вторжении итальянского флота и десяти тысячах крылатой пехоты генерала Штудента на "шестимоторных самолетах", готовых вот-вот выброситься в долинах Крыма. Заранее предупреждаю, это полнейшая чушь. Германская разведка готовила только высококачественную дезинформацию, и им в голову не пришел бы подобный бред. За пятьдесят послевоенных лет вышли многочисленные мемуары германских генералов и разведчиков, "за бугром" были раскрыты десятки тысяч военных документов, но, увы, нигде нет и намека на подобную дезинформацию. Германский генштаб, готовя нападение на СССР, фактически игнорировал наш флот, считая, что вермахт самостоятельно может до зимы 1941 г. взять Москву, Ленинград и дойти если не до Урала, то до рубежа Петрозаводск - Горький - Астрахань с занятием Кавказа,
К сожалению, и сейчас находятся большие военные специалисты, которые считают реальным прорыв итальянского и германского флотов в Черное море в июне 1941 г.
Светлой июльской ночью 1941 года из французского порта Брест, крадучись, вышли линкоры "Шарнхост", "Гнейзенау" и крейсер "Принц Евгений" и двинулись в далекий африканский порт Дакар, где взяли на буксир поврежденный англичанами французский линкор "Ришелье", а затем пошли обратно на север. Без потерь прошли под дулами гигантских пушек британской крепости Гибралтар в теплое Средиземное море. Весь личный состав британского флота по такому поводу взял месячный отпуск. На соединение с эскадрой из Тулона вышел линейный крейсер "Страсбург". При встрече с германскими кораблями французские моряки выстроились на палубе и дружно запели: "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес". Затем вся дружная компания, приветствуемая турецкими властями, прошла Дарданеллы и Босфор и двинулась к Севастополю.
Однако наш мудрый адмирал Октябрьский предвидел оное действо и выставил у Севастополя 1265 мин и минных защитников, оставив для прохода своих кораблей три узких фарватера. Узнав об этом, адмиралы Редер и Дарлан заплакали от горя и отменили свой злодейский план нападения на наш "город-герой".
"Что за чушь!" - воскликнет читатель. Извините, я лишь популярно изложил часть статьи подполковника А.В. Лобанова из "Военно-исторического журнала" № 10 за 2007 г.: "Да, вблизи Севастопольской бухты вражеских кораблей не наблюдалось, но в Бресте (Франция) находились немецкие линкоры "Шарнхост", "Гнейзенау" и крейсер "Принц Ойген", прорыв которых через Гибралтар в Средиземное море и далее через Дарданеллы и Босфор в Черное был отнюдь не фантастическим вариантом Поддержку этим кораблям могли оказать линейный крейсер "Страсбург", линкор "Ришелье" и тяжелые крейсеры, имевшиеся в распоряжении французского вишистского правительства".
Хорошо, что сей журнал не читают во Франции. Там команда "Страсбурга" считается национальными героями. Они затопили свой корабль в ноябре 1942 г., когда немцы захватили южную часть Франции. А то нашим дипломатам пришлось бы извиняться за сей пассаж.
ГЛАВА 7. КАК РЕЙХСМАРШАЛ ГЕРИНГ И НАРКОМ КУЗНЕЦОВ ЗАМИНИРОВАЛИ ПОДХОДЫ К СЕВАСТОПОЛЮ
Как мы уже знаем, в первые дни войны единственным враждебным действием немцев была попытка минирования подступов к главной базе Черноморского флота. Для минных постановок немцы использовали бомбардировщики Ю-88 и Хе-111. Каждый самолет брал по две мины и сбрасывал их на парашютах с высоты 800-1000 м, а также и без парашютов - с высоты от 30 до 100 м Было замечено, что мины, падавшие в море на глубинах менее 8 м, взрывались.
Германские неконтактные мины ставились на глубинах от 12 до 40 м Правда, по некоторым данным отдельные мины ставились на глубину 50 м То есть можно было спокойно ходить на глубинах более 40–50 м
Всего с 22 июня 1941 г. по 1 июля 1942 г. немцы поставили на подходах к Севастополю и в его бухтах 131 магнитную и акустическую мину. Все мины были поставлены с самолетов.
За весь период обороны Севастополя не было обнаружено ни одной якорной мины противника.
На германских минах в первые дни войны подорвался эсминец "Быстрый" (1 июля затонул, а 13 июля поднят и отбуксирован на понтонах в Западный док), а также два вспомогательных судна, В числе последних был буксир СП-12 (22 июня) и 25-тонный плавучий кран (24 июня),
Подходы к Севастополю охранялись силами Охраны водного района (ОВР). В первые дни войны в составе сил ОВР находились: 1-й и 2-й дивизионы больших тральщиков типа "Трал" - 13 единиц; 3-й дивизион мобилизованных тральщиков типа "Земляк" - 5; отряд минных заградителей "Островский" и "Дроб", 1-й и 2-й дивизионы сторожевых катеров типа МО-4-25, 3-й дивизион сторожевых катеров разного типа - 14; 9-й и 12-й дивизионы катерных тральщиков - 25 единиц.
Охрана рейда главной базы включала 3 буксира, 4 рейдовых катера, 2 бронекатера, сетевую баржу, плавбатарею № 3 и гидроакустическую станцию.
В оперативном подчинении ОВРу находились 2-й отдельный артиллерийский дивизион с четырьмя противокатерными батареями, дивизион торпедных катеров (12 единиц) и три летающие лодки МБР-2.
С ноября 1941 г. на постоянное базирование в Севастополе были оставлены один большой тральщик, а из трех дивизионов сторожевых катеров - 18–20 катеров, и состав их постоянно менялся, поскольку они все время участвовали в конвоировании транспортов.
Таким образом, к началу обороны Севастополя на него базировалось около 60 плавсредств ОВРа, База ОВРа находилась в Стрелецкой бухте, где стояли сторожевые катера и катера-тральщики, в Южной бухте стояли большие тральщики, а в Карантинной бухте - торпедные катера.
Поскольку тогда у нас активные средства борьбы с донными магнитными минами отсутствовали, штаб ОВР предложил использовать для траления железную баржу. Чтобы увеличить магнитное поле, ее загрузили металлом, а для буксировки использовали катерные тральщики 12-го дивизиона с деревянными корпусами.
Борьба с итальянскими подводными лодками подсказала новые средства борьбы с германскими минами. 26 июля три сторожевых катера атаковали глубинными бомбами очередную вражескую субмарину. "За кормой раздались глухие взрывы, над поверхностью воды поднимались высокие фонтаны. А когда сбросили последнюю серию бомб, за обычными тремя фонтанами неожиданно взметнулся над морем четвертый, значительно большей силы.
Место четвертого взрыва достаточно точно определил и зафиксировал на кальке помощник командира катера лейтенант B.C. Чаленко. Уже в базе капитан-лейтенант Дзевялтовский, наложив кальку на карту минной обстановки, увидел, что четвертый взрыв совпал с местом, где ранее был запеленгован спуск немецкой мины. Стало ясно, что эта мина сдетонировала от глубинных бомб и взорвалась.
О подрыве мин глубинными бомбами позже докладывали командир МО-072 лейтенант В.А. Чешов и командир МО-052 лейтенант В.В. Селифанов….
Убедившись в эффективности такого способа борьбы с минной опасностью, командование Черноморского флота стало активно использовать глубинные бомбы для уничтожения донных мин. За всю оборону Севастополя на эти цели было израсходовано более полутора тысяч больших и малых глубинных бомб. Этот способ широко применяли и в других наших ВМБ".
Вскоре наши минеры разгадали секрет германских магнитных мин. "На основании полученных данных инженер Б.Т. Лишневский сконструировал баржевый электромагнитный трал (БЭМТ), который построили в короткий срок. Была выработана методика траления.
Оно осуществлялось путем буксировки БЭМТ катерным тральщиком с деревянным корпусом на пеньковом тросе длиной 200–250 метров. По корме трала на расстоянии 180–200 метров от него буксировалась деревянная шхуна с питающим обмотку трала агрегатом Траление проводилось на глубинах от 15 до 50 метров. На глубинах менее 15 метров применялся плотиковый трал, действовавший по тому же принципу, что и баржевый. Его буксировал катерный тральщик, который одновременно служил и питательной станцией. Скорость траления не превышала 2–3 узлов.
Впервые трал-баржа вышла на боевое траление 7 июля 1941 года. На ее борту находился конструктор Лишневский. Уже 9 июля была подорвана германская донная неконтактная мина".
Итак, активная противоминная оборона подходов к главной базе проводилась тралением магнитно-акустическим тралом, контрвзрывами, маневрированием малых охотников с переменной скоростью с целью подрыва акустических и магнитно-акустических мин.
Кораблями ОРВа из 130 сброшенных противником мин было уничтожено трал-баржой - 17, глубинными бомбами - 11, от шумов гребных винтов малых охотников - 8, от подрывов фугасов на грунте - 8, поднято и разоружено - 3 мины. Таким образом, всего было уничтожено 69 мин.
Как видим, затея немцев с минированием подступов к главной базе Черноморского флота полностью провалилась. Тем не менее напуганный германскими минами Октябрьский 22 июня отдал приказ, согласно которому "все находившиеся в строю подводные лодки 2-й бригады и штаб 7-го дивизиона перешли из Севастополя в Балаклаву. До этого она не рассматривалась как возможная база, даже в порядке изучения своего побережья не посещалась подводными лодками с 1935 г.
В начале июля 3-й и 4-й дивизионы "щук" были перебазированы в Феодосию. Была попытка базировать лодки в бухте Ак-Мечеть, но, не обеспеченная прикрытием от ударов авиации противника, она оказалась неудачной: выведенные туда из Севастополя 12 августа боевые подводные лодки М-3 5, М-3 6 и достраиваемые М-111, М-112 и М-113 с плавбазой "Эльбрус" в первый же день стоянки подверглись налету самолетов противника и были возвращены в Севастополь".
Увы, что не удалось Герингу и его асам, сделал нарком Кузнецов. Утром 22 июня он приказал Военному совету Черноморского флота произвести постановку оборонительных минных заграждений. Через несколько минут корабли Черноморского флота получили приказ начать минные постановки у всех наших военно-морских баз. Причем мины ставились по плану, утвержденному в первой половине 1941 г.
Утром 23 июня крейсера "Коминтерн", "Красный Кавказ" и "Червона Украина", минный заградитель "Островский", лидер "Харьков" и 4 новых эсминца - "Бойкий", "Безупречный", "Беспощадный" и "Смышленый" - начали ставить минные заграждения у берегов Севастополя. Всего было поставлено 609 мин и 185 минных защитников. Минные постановки в районе главной базы Черноморского флота продолжались и в дальнейшем. На следующий день крейсера "Красный Кавказ" и "Червона Украина", лидер "Харьков" и два эсминца продолжили постановку минного заграждения. Было выставлено 330 мин и 141 минный защитник.
Как писал А.В. Платонов: "Выполняя распоряжения командования ВМФ, Черноморский флот в период с 23 июня по 21 июля 1941 г. поставил в районе Севастополя, Одессы, Керченского пролива, Новороссийска, Туапсе, Батуми и озера Устричное 7300 мин и 1378 минных защитников, что составило, соответственно, 61 % и 50 % всего наличного минного запаса,
Минные заграждения ставились как в дневное, так и в ночное время боевыми кораблями и переоборудованным под минный заградитель транспортом "Островский". Боевое обеспечение минных постановок включало ведение воздушной разведки, несение дозоров надводными кораблями и подводными лодками, поиск подводных лодок противника в районах минных постановок самолетами-разведчиками и сторожевыми катерами. Оперативное прикрытие возлагалось на корабли эскадры, находившиеся в Севастополе в трехчасовой готовности к выходу в море, и дежурившую на аэродромах авиацию".
То есть все делалось по планам, которые разрабатывались в течение 20 лет! Разница была лишь в одном - итальянский флот, которого ждала наша эскадра "в трехчасовой готовности", оказался виртуальным
Следует заметить, что директива наркома предписывала выставить минные заграждения в районе Севастополя немедленно, а в районах Одессы, Керчи, Новороссийска, Туапсе, Поти и Батуми - по усмотрению командующего флотом.