Орлов был близким другом российского министра обороны Павла Грачева, известного также под кличкой "Пашамерседес". Эта дружба открывала ему широчайшие бизнес–возможности, и он не упускал случая ими воспользоваться. В Алма - Ате он никогда не расставался со своим телохранителем - дикого вида и грандиозного роста чеченцем, настоящим абреком с густой бородой, с двумя пистолетами Стечкина подмышкой. Я тогда в первый раз увидел бизнесмена с частным телохранителем. До этого охрана с оружием была только у первого лица государства.
Также всегда при нем был его черный дипломат. В кейсе лежало досье - кому, когда, какое оружие было нужно, кто, как и сколько был готов за него заплатить. А также - где, на каких складах, под чьим контролем, какое именно оружие находилось, каков был его ресурс. Я думаю, это было одно из самых полных оружейных досье в мире. Орлов продавал радарные установки Эритрее и в то же самое время - ракетные установки "Град" воюющей с ней Эфиопии, советские крылатые ракеты и морские торпеды в Китай и Иран, танки в Индию, истребители в Северную Корею. Не было такой горячей точки на земном шаре, такой страны, которой было бы запрещено продавать оружие из–за международных санкций, которая не интересовала бы этого преуспевающего бизнесмена. Некоторое время ему удавалось невозможное.
Разумеется, такой человек никак не мог не оказаться в Казахстане начала девяностых. В стране, находившейся в состоянии жесточайшего финансового кризиса. В стране, армия которой была на грани распада. И в то же время на многочисленных складах затерянных в степях и пустынях баз и гарнизонов бывшего советского Среднеазиатского военного округа лежали сотни тысяч единиц оружия, техники и боеприпасов. Оружия вполне боеспособного и невостребованного. У этого бесхозного оружия постепенно истекал боевой ресурс, и не сегодня–завтра оно бы превратилось в кучу металлолома. Разумеется, и металлолом можно продать, и миллионы тонн нашего лома за копейки ушло и еще уйдет в Китай, на многие годы обеспечив работой его металлургические комбинаты. Однако, одно дело - истребитель по цене металла, и совсем другое - истребитель по цене истребителя.
Второе обстоятельство, привлекшее в нашу страну господина Орлова, было не менее важным, чем наличие огромного массива боеспособного, плохо охраняемого и никому не нужного оружия. Это обстоятельство - люди.
Здесь, в Казахстане, его ждали верные партнеры. Они нуждались в деньгах, то есть в нем, он нуждался в них, чтобы сделать еще больше денег. Эти партнеры - люди из ближайшего окружения президента Назарбаева, особо доверенные лица. Еще не заработаны миллионы и миллиарды на торговле нефтью и прочими богатствами страны, на взятках–откатах за строительные подряды, лицензии, налоговые и таможенные льготы. Они еще относительно молоды и относительно бедны. Им нужно успеть схватить оружейную фортуну за хвост. И они, конечно, не упустили своего шанса.
В Казахстане удача впервые отвернулась от Олега Орлова. Верные партнеры предали его при первом подвернувшемся случае, реквизировали имущество (оглядываясь назад, должен признать, что абсурдный юридический акт "переписывания активов", невозможный ни в одном более или менее цивилизованном обществе, впервые, видимо, был применен не против меня, а против российского оружейного барона Орлова), отобрали оружейный бизнес.
Но все это будет потом, а пока, в середине девяностых, Олег Орлов привез в своем заветном чемоданчике два контракта, с которых начались две крупнейшие международные аферы назарбаевского режима по части торговли оружием. Первая афера обернулась большим позором, вторая - большой кровью.
1. МИГи
Суббота, 7 августа 1999 года. В моем кабинете начальника финансовой полиции раздается звонок по правительственной связи. Звонит Булат Утемуратов, занимавший тогда пост помощника президента по международным делам. Голос дрожит от волнения, что с ним случается нечасто. Просит, чтобы я срочно подъехал к министру иностранных дел, есть неотложное дело, нужно немедленно переговорить и посоветоваться.
Министром иностранных дел был в этот момент Касым–жомарт Токаев (теперь он значится как Касым - Жомарт, но тогда его имя еще писалось слитно).
Ехать минут пять. Бегу к машине, выезжаю.
В кабинете министра уже ждут в крайне возбужденном состоянии сам Касымжомарт Кемелевич и помощник президента Булат Утемуратов. Никогда не видел до такой степени напуганного Токаева - он, конечно, и раньше не отличался особенной смелостью, но впервые был в настолько подавленном состоянии. Я подумал, уж не война ли - обстановка в кабинете была необычайно наэлектризованной. Утемуратов тоже казался страшно перепуганным. Назревает какой–то крупный международный скандал. Надо было что–то делать, поскольку через сутки с Назарбаевым хочет переговорить по телефону вице–президент США Альберт Гор.
Первым заговорил Токаев.
- Нуртай опять подставил шефа, - сказал он. Будет большой скандал! Надо срочно что–то делать.
Здесь нужно объяснить, о ком идет речь. Нуртай - тогдашний председатель комитета национальной безопасности Казахстана Нуртай Абыкаев. Министр обороны республики генерал Алтынбаев беспрекословно подчинялся Нуртаю. Шеф, как нетрудно догадаться - сам президент Нурсултан Назарбаев. В переводе с чиновно–меж–дусобойного языка на нормальный фраза звучала бы так: "Председатель комитета нацбезопасности и министр обороны опять подложили свинью президенту. Крупную свинью". При этом мы все трое прекрасно понимали, что Назарбаев все знал и даже благословил эту операцию - конечно, не безвозмездно. И все–таки, верить в это не хотелось. Внутренне мы хотели спасти Назарбаева от международного позора. Чтобы не было знака равенства между диктаторами Ким Чен Ир - Назарбаев.
На этих словах, вернее, при перечислении этих имен, все стало понятно. Значит, так замечательно начинавшаяся махинация с продажей северокорейскому режиму старых самолетов МиГов в обход международных санкций, все–таки стала известна американцам. Честно говоря, я бы сильно удивился, если бы этого не произошло.
А начиналось все, как казалось участникам сделки, и в самом деле распрекрасно. В волшебном чемоданчике Олега Орлова среди прочих фантастических бумаг лежал контракт на приобретение Северной Кореей (находившейся тогда под действием жестких санкций международного сообщества как страна, разрабатывавшая секретную военную ядерную программу в обход МАГАТЭ и нарушавшая режим ядерного нераспространения) крупной партии (аж 133 штуки) старых советских боевых самолетов МиГ‑21. Поскольку у корейцев не было средств доставки ракет дальнего радиуса действия, им нужны были самолеты, начиненные атомными бомбами, для, так сказать, одноразового использования - пилот–камикадзе должен был поднять его в воздух, долететь до Японии и направить на какой–нибудь крупный объект - например американскую военную базу. Ни на что большее эти самолеты устаревшей конструкции с выработанным летным ресурсом, стоявшие в неприспособленных ангарах, не годились.
Олега Орлова все эти детали, разумеется, нисколько не беспокоили. Клиент нуждается в товаре, клиент должен товар получить. А уж что он там с ним собирается делать, поставщика заботить не должно. Как говорится, ничего личного, только бизнес.
В Казахстане ближайшим деловым партнером Орлова был некий Александр Петренко - сомнительный тип, подвизавшийся на сомнительных сделках, впоследствии держатель светского салона и строитель частной православной часовни. В описываемое время этот экзотический тип всюду представлялся советником Нуртая Абыкаева (кем, видимо, и являлся на самом деле) - всемогущего назарбаевского сподвижника, которого часто называли просто серым кардиналом при президенте.
"Советник Абыкаева" по своим каналам быстро выяснил, что Казахстан способен снабдить самолетами аж 133 северокорейских камикадзе. В деле, естественно, было никак не обойтись без военных - своей авиации у Комитета национальной безопасности тогда не было. Нет ее и сейчас. Но если эволюция назарбаевского режима будет продолжаться в том же направлении, что и сегодня, не исключено, что завтра она появится - под благовидным предлогом борьбы с международным терроризмом, например.
Так началась одна из самых "славных" совместных операций комитета нацбезопасности и министерства обороны нашей страны за всю историю их существования.
Далее события развивались в полном соответствии с законами политического триллера.
Заинтересованные стороны быстро согласились на том, что лучшая форма оплаты по данному типу контракта - наличный расчет. Никаких банковских проводок, никакого риска. Новыми купюрами в чемоданах - просто, надежно, современно.
Самолеты перебазировали на военный аэродром в Сарыозеке (Алма - Атинская область). За эту часть операции отвечал министр обороны. Абыкаев обеспечивал политическое прикрытие сделки - то есть, попросту говоря, согласие президента Назарбаева на продажу самолетов в Северную Корею. Корейцы привозили наличные, Орлов и Петренко их принимали по поручению Абыкаева. Некоторое время все шло как по маслу.
Конечно, среди узкого круга посвященных было несколько противников этой сделки - если о ней стало бы известно международному сообществу, назарбаев–ский режим ожидали бы крупные неприятности. Самым активным противником сделки с северокорейцами был заместитель Абыкаева, генерал Альнур Мусаев. По своим каналам он выяснил, что о контракте Орлова, еще до того, как тот приехал в Казахстан, знали американцы. Американская разведка контролировала все возможные каналы поставок самолетов в Пхеньян.
Мусаев начал изучать Орлова, и очень быстро обнаружил, что тот находится под колпаком у многих разведок, и что едва ли не все контракты и протоколы о намерениях из волшебного чемоданчика оружейного барона хорошо известны людям из ЦРУ.
Казалось, всем должно было стать ясно: сделка невозможна, ее участники быстро засветятся, о продаже МиГов в обход санкций непременно узнают американцы и европейцы. Будет огромный скандал. Наша репутация на тот момент и так уже была далеко не блестящей, а тут такой конфуз, причем неминуемый. Но назарбаевских горе–бизнесменов все это, как оказалось, мало волновало.
В июне 99‑го в кабинете председателя комитета национальной безопасности Казахстана Нуртая Абыкаева состоялось совещание с участием нескольких руководителей военной контрразведки и "православного бизнесмена" Петренко. Посвящено оно было только одной теме: надо продавать!
Мусаев еще раз сказал, что о сделке знают американцы, что доставить всю партию из 133 самолетов в Северную Корею так, чтобы это никто не засек, технически невозможно. Начальник контрразведки генерал Божко был настроен куда более оптимистично. Потом слово взял Александр Петренко. Он сказал, что никакого риска нет, все будет шито–крыто, все расчеты по сделке произведут только наличными. А также будет подготовлено два контракта, один для операции прикрытия - якобы поставка будет в чешскую фирму "Агропласт", для вторичной металлопереработки, второй же договор - настоящий. Погрузка же разобранных самолетов МиГов будет производиться только в ночное время, что обеспечит светомаскировку от американских спутников–шпионов.
В завершении своего спича Петренко продемонстрировал чемоданчик с восемью миллионами долларов США - это была только предоплата.
В конце совещания Нуртай Абыкаев подвел итог: будем продавать! При этом он многозначительно показал на "высочайший" портрет пожизненного президента, висящий над его креслом - добро, мол, получено.
Нужно отметить, что к этому моменту в головах казахских участников бизнес–комбинации окончательно утвердилась идея, некогда посетившая Остапа Бендера во время переговоров с Кисой Воробьяниновым в зачумленной дворницкой: "У меня есть все основания предполагать, что я один могу справиться с вашим делом". Покупатель был известен, товар готов к отгрузке, предоплата получена. Самое время избавиться от посредника.
Так закончилась короткая эпопея Олега Орлова в Казахстане. Под нажимом Абыкаева суды завели на него несколько фиктивных дел, два дома в алма–атинских предгорьях, машины и все добро, которое находилось в домах, переписали на Петренко и его жену–журналистку Евгению Доцук (впоследствии в этих домах любил собираться алматинский бомонд), а проблему отсутствия некоторых необходимых бумажек решили еще быстрее - их просто подделали. Кстати, потом этот дом стал "яблоком раздора" при бракоразводном процессе этой парочки.
Друзья рассчитывали доставить товар покупателю транспортными самолетами. Петренко провел маркетинговое исследование и выяснил, что украинский "Руслан" может взять на борт сразу шесть самолетов МиГ‑21, а российский транспортник Ил‑76 - только два. Заказали "Руслан". Чтобы сбить с толку иностранные разведки, маршрут наши друзья придумали такой: из военного аэропорта "Сарыозек" украинский транспортник Ан‑123 "Руслан" улетал сначала в Баку, там заправлялся и оттуда уходил на Китай и, после еще одной заправки в Китае, летел в Пхеньян. Наверное, эта схема казалась Абыкаеву с Петренко вершиной конспирации.
То ли по причине разгильдяйства военных, то ли из–за атмосферы полной вседозволенности, но погрузку военной техники в транспортный самолет на военной базе Сарыозек засек–таки американский спутник–шпион. Сразу же после вылета первого "Руслана" (всего ему удалось сделать два рейса, да и то во второй раз груз был арестован в бакинском аэропорту) посольство США направило в министерство иностранных дел Казахстана резкую ноту протеста. В ней говорилось, что Казахстан в обход международных санкций осуществляет поставки вооружений в Северную Корею, страну, подозреваемую мировым сообществом в спонсировании международного терроризма и уклоняющуюся от исполнения международных соглашений в области контроля над ядерными технологиями.
Тайная сделка провалилась - это было ясно всем, кроме серого кардинала и "правой руки" Назарбаева. Уже едва ли не ежедневно в МИД звонил посол США. Уже статьи о тайной торговле оружием появились в западных и даже (сегодня в это трудно поверить, но еще восемь лет назад не вся казахская пресса была так "зачищена") в местных газетах, а наши оружейные бароны все никак не могли угомониться - они отправили второй борт. А группа казахских техников была уже переправлена в Китай, чтобы оттуда забросить их в Пхеньян. Когда началась шумиха, китайцы техников арестовали и долго не могли понять, что с ними делать и кому их выдавать. Через некоторое время их отправили обратно на Родину.
Все это мне уже было известно. Зная кое–что о возможностях техники спутникового слежения и работе западных разведок, я нисколько не сомневался, что северокорейская афера закончится именно так. Уже тогда между мной и Абыкаевым сложились весьма неприязненные отношения, так что не буду кривить душой, говоря, что сильно переживал из–за провала его и всей компании. Но в девяносто девятом я все еще считал себя преданным солдатом президента и, видя, что оба собеседника-Токаев с Утемуратовым, близки к полному ступору, стал думать, как же вывести его из–под удара. Тогда я думал только о престиже Казахстана.
Времени на размышления было в обрез. Токаев сообщил, что завтра Назарбаеву будет звонить вице–президент США Альберт Гор, и к этому моменту нужно утвердить нашу окончательную позицию. О звонке Гора Токаеву сообщил американский посол - Джоунс. Разговор министра с послом был очень нервным, чувствовалось, что американцы готовы на самые суровые меры, вплоть до режима санкций, что в условиях азиатского экономического кризиса 1998 года могло крайне отрицательно отразиться на экономике Казахстана.
Гор должен был позвонить Назарбаеву в воскресенье, в восемь или девять утра, с борта самолета - у него был длинный перелет, и разговор с президентом Казахстана значился в списке неотложных дел. Как я понял, именно нашей группе нужно было предложить Назарбаеву сценарий разговора, его позицию.
Вариантов, собственно, было всего два. Первый: президент не сдает своих старых друзей, и тогда страна гарантированно получает массу проблем (а вместе со страной и сам Назарбаев - его могли перестать пускать в страны Запада, как белорусского коллегу Александра Лукашенко). Либо президент выставляет американцам козлов отпущения - то есть делает вид, что сам ровным счетом ничего не знал, ни о каком экспорте самолетов в Северную Корею не знает, очень возмущен и во всем разберется и накажет виновных, которые за его спиной проворачивает плохие делишки. Этот вариант означал, что два назарбаевских соратника, его близкие люди - Абыкаев и Алтынбаев, должны подать в отставку со своих постов, а какие–то стрелочники - пострадать чуть посерьезнее. Одновременно этот вариант означал фактическое признание того факта, что глава государства слабо или совсем не контролирует своих силовиков, промышляющих торговлей оружием. Это было неприятно, но не смертельно. Главным на тот момент было успокоить американское и японское правительства, а всякими побочными проблемами типа общественного мнения в собственной стране можно заняться потом.
Естественно, я предложил второй вариант. Оба деятеля заварили эту кашу, оба и должны ее расхлебывать. Тем более, насколько я понимал, американцам нужны были две вещи: во–первых, напугать казахское руководство так, чтобы желание что–то там продавать в обход санкций пропало надолго, и, во–вторых добиться каких–то церемониальных жертвоприношений, абсолютно символических. Вряд ли они были настолько наивны, чтобы всерьез поверить в версию, будто президент Казахстана ничего не знал о том, что творится у него под носом.
Все эти аргументы я и изложил собеседникам. Токаев меньше всего хотел ссориться с могущественным Абыкаевым, но никакой альтернативы моему предложению у него не было, и именно он должен был сформулировать наше решение.
В итоге, с лицом человека, идущего к плохому дантисту, он сел за стол и написал письмо президенту, которое мы скорректировали. Смысл был таков: чтобы минимизировать негативные последствия этой истории, президенту нужно решительно дистанцироваться от нее, заявить, что он возмущен самодеятельностью злоумышленников, намерен строго наказать их, а также и тех, кто должен был не допустить подобного рода злоупотреблений … и далее в том же духе.
Заручившись нашей поддержкой, с готовым письмом Токаев сразу же спецсамолетом улетел в Астану. Я, помнится, тогда еще подумал, что господину Петренко придется на некоторое время прервать свою салонно–благо–творительную деятельность, потому что из всей компании, замешанной в афере, по статусу и по положению в негласной иерархии посадить могли только его. Шеф комитета нацбезопасности и министр обороны были надежно защищены от такого варианта. Так впоследствии и получилось.
Президент не сразу принял наш вариант. Некоторое время он еще хорохорился, говорил, что он руководитель независимой страны, сам себе хозяин. Что не допустит того, чтобы вместо московского ЦК КПСС теперь контролирующие функции выполняли американцы, капиталисты (как бывший советский рабочий, президент Назарбаев до сих пор недолюбливает классовых врагов–американских капиталистов). Назарбаев говорил, что он не сдает своих верных друзей и далее в том же духе. Об этом мне позже рассказывал Токаев.