После крайне резкой критики рассказа "Усомнившийся Макар" и "бедняцкой хроники" "Впрок" Платонов пытается перестроиться и даже "отказывается" от своих произведений. Платонов пишет два варианта покаянного письма в "Литературную газету" и "Правду". Он заявил о повести "Впрок": "…Я один отвечаю за свое сочинение и уничтожу его будущей работой…" О преодолении своих "ошибок" писатель говорил то с внутренней убежденностью, то с иронией.
Его не печатают, но творчество художника нельзя остановить таким путем: "…Вокруг меня была разрушительная обстановка, но я держался и работал". Платонов пишет повесть "Ювенильное море (Море Юности)", в которой продолжил традиции своей сатиры. Однако как художник дольше он не хотел использовать им уже найденные приемы и стиль. В повести "Джан" он предстает как художник с новым творческим заданием и другим стилем. Когда Платонов получил возможность печататься в журнале "Литературный критик", он выступил в роли критика и рецензента.
Как прозаик Платонов написал в этот период ряд произведений о самоотверженных людях, о "будничном героизме": "Бессмертие", "На заре туманной юности", "В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)", "Свежая вода из колодца" и др. Он создал совершенно в новом духе лирическую прозу о любви, о мире детства ("Река Потудань", "Фро". "Июльская гроза"). Несмотря на интенсивность творчества, в 30–е годы писателю удалось издать всего один сборник прозы "Река Потудань"(1937).
В годы войны Платонов - корреспондент пишет очерки и рассказы о героизме "одухотворенных людей", глубоко раскрывает сущность фашистской идеологии. В послевоенное время он создает один из лучших своих рассказов - "Семья Иванова", подвергшийся жесткой критике. Платонова снова почти не печатают. Завершает он свое творчество как сказочник ("Волшебное кольцо") и драматург.
Платонов проявлял большой интерес к драматургии, написал несколько пьес: "Шарманка", "Высокое напряжение", "14 красных избушек", после войны - "Ученик Лицея". "Ноев ковчег (Каиново отродье)". Но как драматург при жизни он практически остался неизвестным. Он явился и автором нескольких киносценариев, в том числе по рассказам "Июльская гроза" и "Семья Иванова" ("Возвращение"). Таков кратко путь Платонова - художника, объем и диапазон его творчества. В рукописях и записных книжках зафиксированы многие замыслы, нереализованные как по творческим соображениям, так и по не зависящим от автора обстоятельствам, а также из - за болезни. Среди них - повесть "Строители страны", тесно связанная с романом "Чевенгур", роман "Счастливая Москва", пьеса "Голос отца (Молчание)" и др. Как свидетельствует Василий Гроссман, "до последних дней своих Андрей Платонович сохранил все богатство своей чистой, ясной души, всю силу своего удивительного ума".
Пожалуй, ни у кого из русских прозаиков XX века нет столько посмертных публикаций, сколько у Платонова. Самые крупные произведения у нас были опубликованы только во второй половине 80–х годов:
"Чевенгур" - 1988. "Котлован" - 1987, "Ювенильное море (Море Юности)" - 1986 (за рубежом ряд произведений Платонова появился раньше). Таким образом, литературная судьба Платонова имеет два этапа: один - прижизненный, другой - период 70–х–80–х годов, когда он вошел в литературу как наш современник.
Платонов - художник начал с поэзии. В 1922 г. в Краснодаре вышла книга его стихов. В предисловии к ней содержится ценный автобиографический материал - два фрагмента из писем Платонова, в которых рассказано о ранних годах его жизни. Книга была отмечена В. Брюсовым, который дал ей высокую оценку: стихи, писал он, "очень хороши" - "богатая фантазия", "смелый язык". "А. Платонов - настоящий поэт, еще неопытный, еще неумелый, но своеобразный". Композиция книги была несложной: в ней было три отдела, без оглавлений. В каждом отделе были свои доминирующие мотивы: в первом - мотивы, характерные для пролетарской поэзии: космический размах, пафос преображения вселенной, культ машин и непоколебимая вера в разум и науку, способные усовершенствовать мироздание и самого человека. В таком духе написаны стихотворения первого отдела "Топот", "Гудок", "Поход", "Вселенной". "Молот", "Кузнецы", "Динамо - машина", "Последний шаг" и др. По духу, по тематике и стилю - это образцы пролетарской поэзии.
Во втором отделе собраны стихи, большинство которых написано о любви, о мире детства, о "зовущих вдаль" дорогах. Стихи второго отдела - наиболее интересные и самостоятельные. В третьем отделе представлены пейзажные стихотворения ("Вечерние дороги", "Степь", "Март" и др.), а также своеобразные лирические портреты ("Мать", "Странник", "Мужик").
Говоря о поэтической книге в целом, нельзя не признать, что в ней содержится как бы источник той прозы, которая насыщена лиризмом. Знаменательно, что один из крупнейших русских прозаиков XX века начинал с лирики. В ней заложены важнейшие для Платонова темы и образы: "земля", "жизнь", мир детства, материнство, дороги", "путник", образы природы, машины, Вселенной - все это увидим в платоновской прозе. После выхода книги "Голубая глубина" Платонов какое - то время продолжал писать стихи, но мало. В 1927 г. он собирался переиздать свои стихи, но издание не состоялось.
В 1919–1925 годах Платонов написал и опубликовал в прессе десятки философско - публицистических статей. Они составляют важную часть его литературного наследия и дают ключ к осмыслению дальнейшей творческой судьбы писателя. Дело в том, что в этих статьях мы видим взлет утопической мысли Платонова, раскрытие общих идей, с которыми в дальнейшем он частично боролся, частично развивал как художник. Можно поражаться широкой начитанности скромного воронежского электротехника и журналиста. Его привлекают идеи целого ряда философов и ученых - Н.Ф. Федорова, А.А. Богданова, К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, Л.П. Карсавина, В.В. Розанова, О. Шпенглера, О. Вейнингера и др. Связи с идеями этих ученых обнаруживают не только статьи и стихи раннего Платонова, но и его прозаические произведения. Его привлекает мысль о человечестве и всей Вселенной как едином организме: "Долой человечество - пыль, да здравствует человечество - организм" (статья "Равенство в страдании"), идея подчинения и "отрегулирования" производительных сил: "Человечество родило дьяволов - производительные силы, и эти бесы так разрослись и размножились, что начали истреблять само человечество. А мы их хотим подчинить, смирить, урегулировать, использовать на сто процентов" ("О культуре запряженного света и познанного электричества"). Остается для него актуальной мысль об освобождении человечества от эксплуатации ("Ленин"). И наряду с этим есть статьи, где недвусмысленно выражены христианские идеи. Так, например, в статье "Душа мира" прославляется женщина - мать: "Женщина - искупление безумия вселенной. Она - проснувшаяся совесть всего, что есть". Но "искупление вселенной" свершит не женщина, а ее дитя: "Да приблизится царство сына (будущего человечества) страдающей матери и засветится светом сына погибающая в муке родов душа ее" (641). Вместе с тем Платонов прославляет "мир мысли и торжествующей науки", "пламя познания" и верит, что "познание станет таким же нормальным и постоянным явлением, как теперь дыхание или любовь" (642). Платонов - философ мечтает о том, чтобы найти новую силу "безграничной мощи":
"Имя этой силы - свет… Эту силу мы и хотим запрячь в станки" ("Свет и социализм" - 645). Здесь же высказывается мысль о "чистом" пространстве - эфире. Платонов истово верит в возможности электричества:
"Вся вселенная есть, точно говоря, резервуар, аккумулятор электрической энергии…" (646). При этом он пишет о социализме, который может перестроить и преобразовать весь мир, все науки - физику, химию, технику, биологию и т. д. Но приход социализма откладывается: "Социализм придет не ранее (а немного позднее) внедрения света, как двигателя, в производство", иначе будет вечная "переходная эпоха" (647). Характерна для Платонова статья "О любви". В ней сконцентрированы важные идеи, которые представлены и в других статьях: это соотношение науки и религии, человека и природы, мысли и жизни, сознания и чувства. Если дать науку взамен религии, "этот подарок народ не утешит" (649). И далее Платонов излагает мысли, которые близки ему как художнику: "Жизнь пока еще мудрее и глубже всякой мысли, стихия неимоверно сильнее сознания…" (650). Все попытки перестроить жизнь по законам мысли, по строгому плану терпят провал в противоборстве с самой жизнью. Писатель ищет "более высшее, более универсальное понятие, чем религия и чем наука" (650). Равновесие между человеком и миром достигается через чувство - "трепетную силу, творящую вселенные" (651).
В своем мире фантастики Платонов - художник во многом хотел реализовать то, о чем он мечтал как философ и как инженер - изобретатель. В этом мире герои ищут новые, необыкновенные источники энергии, ищут пути к бессмертию, хотят преобразить земной шар, и вместе с тем Платонов предупреждает о той страшной опасности, которая подстерегает человечество, идущее по пути технического прогресса. С огромным напряжением и энергией, похожий на героев своих фантастических произведений, пишет Платонов повесть "Эфирный тракт". Напряжение доводит писателя до галлюцинаций; однажды, проснувшись, он увидел себя, пишущего за столом: он разговаривает со своим героем, как с живым человеком (670). Главная мысль повести выражена в письме одного из героев: "Ты знаешь, что я делаю и ищу - корень мира, почву вселенной, откуда она выросла".
Почему один за одним гибнут герои "Эфирного тракта"? Неужели только потому, что каждый из них - гений, "опередивший время"? Нет, это не авторская мысль. Автор оказался и глубже, и дальновидней, он по - своему опередил время. Идея произведения оказывается сложной и противоречивой, и ее нельзя раскрыть, опираясь на отдельные фразы. С одной стороны, сам автор не оставляет мысли о переустройстве мира, об огромной силе науки и о неизбежном риске ученых - новаторов, с другой - он чувствует, что наука не только преобразует земной шар, но и разрушает его, разрывая законы природы. Утопия и антиутопия столкнулись в этом произведении в своеобразном противоборстве. Да, Земле нужны новые источники и виды энергии. Но нельзя преобразовать мир на голом расчете. Должно быть равновесие между миром природы и наукой, между человеческой душой и "технической революцией".
Образ Фомы Пухова - центральная в повести "Сокровенный человек" (1926). Подход Платонова к этому сложному образу оказался интересным в художественном отношении. Это - работящий человек, без особого энтузиазма, но без отговорок; на фронте вел себя хладнокровно и мужественно, не теряя чувство юмора в трудных ситуациях. Критика стремилась изобразить его как идеального рабочего человека, участвующего в революции. Однако идеального, высокоидейного революционера из Пухова сделать трудно: он всегда себе на уме. по - житейски хитроватый и осторожный. Показательна характеристика, которую ему дали рабочие: "Не враг, но какой - то ветер, дующий мимо паруса революции". Поскольку Пухов совершил много полезных дел, его можно было бы принять в партию. Но он отказывается: "Я - природный дурак", - объявил Пухов. Этот переход от "сокровенного человека" к "природному дураку" неожидан и парадоксален; где бы ни был Пухов и что бы ни делал, он проявил себя как человек сообразительный, деловой, быстро и адекватно реагирующий на сложившиеся обстоятельства. И вдруг о себе - "природный дурак". Это и есть одна из масок сокровенного человека, живущего, как прикажут любимое дело и природа, а не по идее. В повести все время повторяется мотив противоборства идеи и природы, культуры и жизни: "Все совершается по законам природы!", "Если только думать, тоже далеко не уедешь, надо и чувство иметь!", "Ученье мозги пачкает, а я хочу свежим жить!" В итоге образ сокровенного человека выражает тип личности, знающей тайну естественной жизни, осознающей осветляющее душу значение труда, принимающей мир в первозданной цельности, каким он должен быть.
"Епифанские шлюзы" написаны в жанре исторического повествования. Повесть тесно связана с предыдущими произведениями, с идеей преобразования и улучшения природы с помощью человеческого разума и труда. Петр 1 поручает англичанину Бертрану Перри построить шлюзы, чтобы соединить Оку с Доном; Бертран составил "прожект": объем работ огромный - нужно соорудить тридцать три шлюза. Вместе с немецкими инженерами Бертран принимается за осуществление идеи Петра. Однако осуществление идеи терпит крах, хотя чуть ли не вся губерния брошена на работы. Виной тому ошибки в расчетах, рабский труд и нереальные сроки, на которых настаивает Петр. Но в "Епифанских шлюзах" есть более общая мысль, которая заложена в фантастических произведениях Платонова и будет волновать его всю жизнь, - мысль о сопротивлении природы человеку, его техническому расчету: "Между техникой и природой трагическая ситуация. Цель техники - "дайте мне точку опоры, я переверну мир". А конструкция природы такова, что она не любит, когда ее обыгрывают…", во всяком случае, природа требует крайне бережного с ней обращения. Перри вместе с немецкими помощниками (по приказу "строителя чудотворного") делал все возможное, чтобы осложнить трагическую ситуацию: безжалостно пробит водоупорный слой в Иван - озере, и вода ушла вниз, в песок. Платонову и нужен был именно трагический герой, попавший в безвыходное положение. И есть отдаленные, но вполне ощутимые параллели между "Епифанскими шлюзами" и "Медным всадником". В плане реальных исторических фактов Платонов допустил художественный вымысел: реальный Бертран Перри построил ряд сооружений и благополучно вернулся домой. Писатель сделал из этого персонажа трагический образ, который осложняется тем, что Перри - европеец по происхождению и по духу. Его европейский ум основывается на строгих расчетах и логике, верит в выполнимость грандиозных прожектов. Но построенные с таким трудом шлюзы не работали, природа не подчинилась человеку, и то. что так и будет, понимали простые крестьяне в глубине "азийского" материка: "А что воды мало будет и плавать нельзя, про то все бабы в Епифании еще год назад знали… на работу все жители глядели как на царскую игру и иноземную затею, а сказать - к чему народ мучают - не осмеливались".
Если иметь в виду дальнейший творческий путь Платонова, то "Епифанские шлюзы" являются прологом "Котлована": и там и здесь затрачивается огромный безрезультатный труд; грандиозные планы, как неимоверная тяжесть, ложатся прежде всего на плечи простых людей. Бесперспективность и заведомая невыполнимость той задачи, за которую Перри взялся, делает его одновременно и мужественным и жалким. Когда он узнал, что вода из Иван - озера исчезает, то душа его, "не боявшаяся никакой жути, теперь затряслась в трепете, как и подобает человеческой натуре". В повести подробно описаны переживания героя, драматические подробности его личной жизни. Но главное - это трагический финал: мучительная казнь. Именно такой финал был нужен писателю, чтобы подчеркнуть всю абсурдность идеи - покорить природу трезвым расчетом и волюнтаристским методом.
Повесть "Город Градов" вошла в первый сборник Платонова "Епифанские шлюзы" (1927). Второе издание с исправленным (восстановленным) писателем текстом вышло в следующем году, затем была публикация в сборнике "Происхождение мастера" (1929). Начало повести - это описание города Градова. "Героев город не имел, безропотно и единогласно принимая резолюции по мировым вопросам", "…сколько ни давали денег ветхой, растрепанной бандитами и заросшей лопухами губернии, ничего замечательного не выходило". Вот в такой город приехал Иван Шмаков, чтобы "врасти в губернские дела и освежить их здравым смыслом". Здесь он начинает свой труд "Записки государственного человека", который затем задумал переименовать - "Советизация как начало гармонизации вселенной". А умер он "от истощения сил на большом социально - философском труде: "Принципы обезличения человека, с целью перерождения в абсолютного гражданина с законно упорядоченными поступками на каждый миг бытия"".
Своеобразие платоновской сатиры в том, что главный философ, создающий концепцию бюрократизма Шмаков, выполняет в повести двойную функцию: он воинствующий бюрократ, но он является и главным разоблачителем существующего порядка. Сомнения одолевают Шмакова, в голове рождается "преступная мысль": "Не есть ли сам закон или другое установление - нарушение живого тела вселенной, трепещущей в своих противоречиях и так достигающей всецелой гармонии?" Ему же автор доверил произнести очень важные слова о бюрократах: "Кто мы такие? Мы за - ме - сти - те - ли пролетариев! Стало быть, к примеру я есть заместитель революционера и хозяина! Чувствуете мудрость? Все замещено! Все стало подложным! Все не настоящее, а суррогат!" Вся сила иронии Платонова проявилась в этой "речи": с одной стороны, как бы апология бюрократизма, а с другой - простая мысль, что власти у пролетариев нет, а есть только у его "заместителей". Практик - бюрократ с большим стажем Бормотов убежденно заявляет: "Уничтожьте бюрократизм - станет беззаконие!" То есть в принципе бюрократизм неуничтожим, поскольку власть не может существовать без бюрократов. Эта универсальная мысль дорога и Шмакову: "Канцелярия является главной силой, преобразуюшей мир порочных стихий в мир закона и благородства".
В повести Платонов открывает специфичную "градовскую школу философии" (выражение Л. Шубина), и раскрыта эта философия особым языком, на котором только и возможно писать о том, о чем он пишет. Это язык всепроникающей иронии, перифразировка шаблонов, выражающих узость и тупость мышления градовских философов и практиков бюрократизма. Речь каждого из персонажей невозможно передать на нормированном языке - потеряется весь смысл "выражения".
Платонов и в дальнейшем предстает как мастер характеристики второстепенных персонажей - достаточно двух - трех реплик, чтобы создать яркий образ. Выразительной в этом плане является "речь" счетовода Смачнева: "Ничто меня не берет - ни музыка, ни пение, ни вера - а водка меня берет! Значит, душа у меня такая твердая, только ядовитое вещество она одобряет… Ничего духовного я не признаю, то - буржуазный обман". Такие "твердые души" и населяют Градов, создавая свою философию жизни, выражая представление о ее ценностях. Приведем несколько выражений из текста: "Любимые братья в революции", "противоречивые утомленные глаза", "в сердце моем дышит орел, а в голове сияет звезда гармонии", "сиречь для всякого героя есть своя стерва" и т. д. Пейзажей в "Городе Градове" практически нет, и это согласуется с мыслью Шмакова: "Самый худший враг порядка и гармонии… - это природа. Всегда в ней что - то случается…"
Роман "Чевенгур" был задуман в 1926 г. и написан в 1927–1929. Этот единственный завершенный роман в творчестве Платонова - большое произведение, построенное по законам данного жанра, хоть писатель, кажется, и не стремился строго следовать канонам романа. Его композиция осложнена разного рода отступлениями от основного сюжета, казалось бы, мало связанными между собой. Но внутреннее единство романа очевидно: в нем есть главный герой, его судьба от детских лет до последних дней жизни, есть четко оформленное обрамление, перекличка мотивов начала и финала, есть комплекс идей, придающих обобщенному смыслу романа завершенность и целеустремленность.