Заметная часть стихов Бродского посвящена теме поэта и поэзии. Это - написанные в 1961 г. "Памяти Е.А. Баратынского", "Витезслав Незвал", уже упоминавшиеся "На смерть Роберта Фроста", "Большая элегия Джону Донну", "На смерть Т.С. Элиота" и др. Среди них особое место занимают двенадцать стихотворений с посвящениями А.А. Ахматовой и эпиграфами из ее стихов. Большая часть посвященного Ахматовой написана еще при ее жизни, в 1962–1965 годах, когда Бродский в непосредственном общении впитывал жизненные, нравственные и поэтические уроки своей великой современницы. А завершается этот ряд уже в 80–е годы проникновенным и редкостным по своей художественной емкости и совершенству поэтическим обращением или даже одой "На столетие Анны Ахматовой" (1989).
Это одно из лучших поздних произведений И. Бродского, отмеченных особой глубиной мысли и чувства, космизмом мироощущения, классической простотой формы. В нем не только воссоздан великолепный, поэтически и философски осмысленный образ - портрет А. Ахматовой, но и раскрывается художественная концепция бытия и творчества, образ человека, поэта в мире.
Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос - Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной.
Ключевые слова: страница, огонь, зерно, Бог, слова (речь), любовь, жизнь, душа, моря, земля, вселенная - не только носители стиля, но и "знаки" художественно - поэтической концепции, видения мира в его первоосновах, в их диалектическом единстве, движения, взаимопревращении. Обращает на себя внимание возвышенность, но не отвлеченность этих слов - образов, ибо они сохраняют "рваный пульс" и "костный хруст" - реалии жизни поэта и сложных, трагических путей XX столетия; в их противоборстве - разрушающего, гибельного и возрождающего, творческого начал ("Страницу и огонь, зерно и жернова…") - душа человеческая и родная земля обретают бессмертие - "речи дар в глухонемой вселенной". В этих проникновенных строках слышится как бы единое воплощение голоса Бога, жизни, человека, поэта.
В 1987 г. Шведская Королевская Академия удостоила Нобелевской премии за достижения в литературе И. Бродского, ставшего пятым и среди русских писателей самым молодым Нобелевским лауреатом. В 1991 г. от стал вторым русским поэтом после А. Ахматовой, получившим мантию и диплом доктора "гонорис кауза" в Оксфорде. В том же году Библиотека конгресса США объявила его первым из неанглоязычных авторов поэтом - лауреатом, звание которого у американцев ценится значительно выше, чем Нобелевская премия.
Свои мысли о роли искусства, литературы, поэзии, языка, систему своих художественно - эстетических взглядов Бродский изложил в Нобелевской лекции, прочитанной им при вручении премии в Стокгольме. "Если искусство чему - то и учит (и художника - в первую голову), то именно частности человеческого существования", - говорил поэт, подчеркивая, что "ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности" превращает человека "из общественного животного в личность".
Говоря о том, что язык и литература - "вещи более древние, неизбежные и долговечные, нежели любая форма общественной организации", поэт видит цель и способ существования искусства в создании "всякий раз новой эстетической реальности". При этом он считает, что "новая эстетическая реальность уточняет для человека его реальность этическую. Ибо эстетика - мать этики…" (1, 9).
Наконец, повторяя неоднократно высказанную и излюбленную свою мысль, Бродский вновь подчеркнул: "…то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка… Поэт, повторяю, есть средство существования языка… Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку" (1, 15–16). Таким образом, он последовательно отстаивает взгляд на поэзию и язык как явления, развивающиеся по своим внутренним законам.
На протяжении десятилетий Бродский не раз говорил, что истинный поэт - это "инструмент" или "орудие родного языка", "часть речи". В его собственных стихах слово (речь) раскрываются как бы в их самодвижении, саморазвитии. Это своего рода вынесенный на всеобщее обозрение мыслительно - ассоциативный процесс, подчас изливающийся, кажется, нескончаемым потоком, виртуозная запись по виду и на слух абсолютно естественной и вместе с тем мастерски оформленной средствами звуковой организации стиха живой разговорной речи.
Что касается соотношения и взаимодействия мысли и чувства, логики и эмоции в поэзии Бродского, то надо сказать, что интеллектуально - философское начало в его стихах нередко существует как бы за счет лирико - исповедального. Мысль, порой рассуждение превалируют над чувством. Богатство ассоциативных рядов чаще всего мотивируется и обосновывается логически, интеллектуально, причем возникает как бы скрупулезное стенографирование мыслительно - ассоциативного потока, предметная детализация отчасти становится самоценной. Но важно, что за всем этим встают собственные, живые мысль и чувство, которые, потребовав от читателя определенной эрудиции и умственной работы, активного сотворчества, вызывают в его сознании и душе ответное сопереживание, обогащают его духовно.
Представляя богатый спектр разновидностей медитативной, медитативно - изобразительной, описательной и повествовательной лирики, стихи Бродского необычайно многообразны в жанровом отношении. Поэт широко использует и обновляет традиционные жанры элегии (свыше 10 стихотворений несут это жанровое обозначение в самих названиях), послания, эпитафии, жанровые формы сонета (о цикле "Двадцать сонетов к Марии Стюарт" сам поэт говорил как о примечательном "более всего вариациями сонетной формы"), стансов и других, в том числе редко встречающихся в современной поэзии форм эклоги, идиллии.
Талант Бродского проявился и в сфере лиро - эпоса, начиная с больших поэм "Шествие" (1961), "Горбунов и Горчаков" (1968). В 80–е годы он пишет прозаические пьесы и прежде всего своеобразную антиутопию "Мрамор", действие которой происходит на исходе второго тысячелетия нашей эры в идеально организованной тюрьме и герои которой Публий и Туллий, оказавшиеся здесь без вины, а просто в силу установленного законодательством "твердого процента" от общей численности населения, ведут философские и житейские разговоры, пересыпанные изрядной дозой ненормативной лексики.
В пародийно - сатирической одноактной пьесе "Демократия!" изображается ситуация недавнего времени, ее действующие лица - руководители небольшой страны или республики распадающейся советской "империи". "Глава государства" и его министры в ответ на поступивший "сверху" телефонный звонок лихорадочно пытаются приспособиться к условиям этой неведомой им "демократии", насаждаемой традиционным командно - административным путем. В ядовито - остроумной и яркой сценической форме Бродский выразил свою тревогу и беспокойство в связи с возможностями и перспективами наметившихся преобразований в нашей стране.
Оказавшись в изгнании, Бродский заявил о себе как прозаик. Он автор мемуарно - автобиографических и литературно - критических эссе, значительная часть которых написана им на английском языке. Характерно название работы одного из критиков об этой сфере его деятельности: "Джозеф Бродский - американский эссеист" (Вл. Соловьев). Не менее показателен и тот факт, что за свою большую, свыше 500 страниц книгу эссе "Less tran one" ("Меньше чем единица") он получил Национальную премию Круга критиков.
Помимо автобиографических ("Меньше чем единица", "В полутора комнатах") и путевых очерков ("Путешествие в Стамбул") важное место в эссеистике Бродского занимают статьи о поэтах: М. Цветаевой ("Об одном стихотворении"), О. Мандельштаме, А. Ахматовой ("Плачущая муза"), английском поэте У. Одене, греческом - К. Кавафисе и др. Сам поэт придавал немалое значение этой своей деятельности: "Для меня абсолютно естественно быть русским поэтом и писать эссе по - английски".
Перу И. Бродского принадлежит несколько стихотворений, написанных им на английском языке, а некоторые из своих стихов он сам перевел на английский. Но очевидно больший вес и значение имеют его переводы английских и американских поэтов на русский: Д. Донна, Р. Лоуэлла, Д. Леннона, П. Маккартни. Не менее интересны и значительны его переводы, которыми он занимался уже в молодости в связи с увлечением европейской поэзией: с польского (К. Галчинский, Ч. Милош), чешского (В. Незвал), итальянского (У. Саба, С. Квазимодо) и др.
Исследователи отмечали богатство освоенного Бродским отечественного и мирового художественного опыта и традиций, куда вошли античная мифология и литература (творчество Вергилия, Горация, Овидия и др.), русский классицизм и реализм, поэзия "серебряного века" (от Кантемира и Державина, Пушкина, Вяземского и Баратынского до Цветаевой и Мандельштама, Ахматовой, Пастернака и Хлебникова), западная метафизическая поэзия XVII–XX веков (от Джона Донна до Томаса С. Элиота) и др. При этом характерно его обращение к Урании (Музе астрономии), вселенский, надмирный, космический настрой, в то же время не противоречащий конкретности и заземленности изображения. Впрочем, это относится уже к особенностям художественного мира И. Бродского, стилевой характерности его поэтического творчества.
Что же касается своеобразия его поэтики и стиля, то писавшие о Бродском отмечали "синтетичность" поэтического мышления, "универсальность" поэтической философии, самой художественной позиции автора (М. Крепе), "универсализм" и своего рода "протеизм", способность к усвоению самых разных поэтических стилей и традиций (А. Ранчин). С этим связано и необычайное лексическое богатство, стилевое разнообразие лексики Бродского, о чем упоминали многие исследователи, "разнообразие разговорной речи и на уровне синтаксиса" (В. Полухина), тропы из самых разных, ранее редко осваиваемых сфер, в том числе географии, геометрии, химии, физики, биологии и др. (М. Крепе).
Обращают на себя внимание реализованные в поэзии Бродского богатейшие возможности ритмики (силлабо - тоники, дольника, по его собственным словам, "интонационного стиха"), виртуозность его рифмы и особенно строфики. Исследователи отмечали у него необычайное "разнообразие строфических форм", "открытие совершенно новых форм" (Б. Шерр). И действительно, такие формы строфической организации, как трехстишия, секстины, септимы, октавы, децимы и др., представлены в его творчестве во множестве разновидностей.
Несомненна та роль, которую Бродский сыграл в окончательном снятии каких - либо языковых ограничений и запретов, в поэтическом освоении богатств народно - разговорной, книжно - литературной, философской, естественнонаучной, бытовой речи, в расширении творческого потенциала, обогащении и развитии языка современной русской поэзии, в раскрытии еще не исчерпанных возможностей русского стиха.
Творчество И. Бродского, целый ряд его граней, проблем и особенностей, получило глубокое освещение в исследовательских работах у нас и за рубежом. Достаточно назвать имена Д. Бетеа, М. Крепса, Л. Лосева, В. Полухиной, Б. Шерра, К. Проффера, Дж. Смита, М. Гаспарова, А. Наймана, А. Ранчина, М. Айзенберга, П. Вайля и А. Гениса и многих других, писавших о поэте.
Тем не менее нельзя сказать, что созданное И.А. Бродским за сорок лет писательской деятельности исчерпывающе охарактеризовано в трудах ученых и критиков. То, что сделано в "бродсковедении", при всех достижениях, можно пока что оценить лишь как первое приближение и подступы к всестороннему научному изучению феномена его личности и творчества в контексте развития отечественной и мировой поэзии.
Литература
Русская литература 20–90–х годов XX века:
основные закономерности и тенденции
Акимов В.М. Сто лет русской литературы. От "серебряного века" до наших дней. СПб., 1995.
Компактно излагается и в целом убедительно решается большой ряд основных проблем, которые ставит история русской литературы XX века. Книга вобрала в себя предшествующее издание - "От Блока до Солженицына. Судьбы русской литературы двадцатого века (после 1917 года). Новый конспект - путеводитель" (СПб., 1993). Большой раздел посвящен литературному процессу.
Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 1984. С. 206–294.
В главе "Время Блока и Маяковского" третий этап эволюции русского стиха в конце XIX - первой четверти XX века на основании статистических данных отнесен к 1913–1925 годам, т. е. в основном ко времени войны и революционных преобразований. В главе "Советское время" выделяются этапы 1925–1935, 1935–1955 и после 1955 г., что не буквально совпадает, но относится с периодами истории литературы в целом.
Голубков М.М. Раскол (Русская историко - культурная ситуация первой трети XX века и литературный процесс) // Научные доклады филологического факультета МГУ. М., 1996. Вып. 1. С. 204–239.
Спорная (Л.Н. Гумилев на месте Карла Маркса), но оригинальная и яркая гипотеза о причинах того, что произошло с русской литературой и культурой в XX веке, в связи с исконными особенностями национального менталитета и историей культуры после Петра I. Неточно и категорично интерпретируются позиции Ленина, Троцкого, Воронского.
Добренко Е. Искусство принадлежать народу. Формовка советского читателя // Новый мир. 1994. № 12. С. 193–213.
Большой фактический материал, относящийся к процессу целенаправленной выработки в массах советского сознания и его ограждения от мировой культуры в 20–50–е годы, с экскурсом в 70–е. Тезис "Социалистического реализма требовал читатель" (с. 198).
Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 159–287.
В главах о литературе XX века делается интересная попытка религиозного объяснения черт советской литературы и творчества некоторых писателей, не только советских (И. Бабеля, И. Шмелева, В. Набокова, В. Астафьева).
Кормилов С.И. Русская литература после 1917 года как предмет исторической поэтики // Ломоносовские чтения 1994. М., 1994. С. 73–91.
Определение принципов изучения литературы в означенном аспекте. Периодизация литературы XX века (с. 84–91). Допущены смысловые опечатки (число делегатов Первого съезда советских писателей определено в 532 вместо 582 и т. д.).
Николюкин А.Н. О целостности русской литературы (1920–30–е годы) // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 3. С. 3–7.
Небольшая статья по содержанию шире своего заглавия, фактически имеется в виду судьба всей русской культуры в XX веке.
Чагин А.И. Противоречивая целостность // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 4. С. 13–18.
В статье уточняется исходная установка Е.Г. Эткинда, а отчасти и А.Н. Николюкина по вопросу о целостности русской литературы в XX веке.
Шнейберг Л. Я., Кондаков И. В. От Горького до Солженицына. 2–е изд., испр. и доп. М., 1995.
Пособие, якобы "для поступающих в вузы", весьма поверхностное в плане интерпретации художественных произведений и литературного процесса, но представляющее интерес для студента как свод материалов о судьбах писателей в СССР, о реакции на их творчество политиков и критиков и об их собственных статьях.
Эткинд Е. Русская поэзия XX века как единый процесс // Вопросы литературы. 1988. № 10. С. 189–211.
Утверждение литературоведом - эмигрантом принципиального единства высших художественных ценностей XX столетия, созданных в России и в русском зарубежье.
А.А. Блок
Бахтин М.М. Лекции об А. Белом, Ф. Сологубе, А. Блоке. С. Есенине (в записи Р.М. Миркиной). Блок // Диалог. Карнавал. Хронотоп. Витебск, 1993. № 2–3. С. 155–163.
Глубоко оригинальные наблюдения над творческой индивидуальностью Блока и его эволюцией.
Долгополов Л.К. Поэма Александра Блока "Двенадцать". Л., 1979.
Пристальный и разносторонний анализ текста поэмы, в частности ее композиции.
Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб., 1992. С. 65–97.
Глава "Историзм А. Блока и символистская мифология истории" - самое основательное исследование философско - исторических воззрений поэта в ближайшем контексте.
Ломинадзе С.В. Концептуальный стиль и художественная целостность // Контекст. 1981. М., 1982. С. 146–191.
Серьезный разбор "Двенадцати", в частности, с точки зрения соотношения автора, повествования и героев поэмы.
Овчаренко О. А. Стихотворение А. Блока "Скифы" и традиции русской литературы // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1990. № 5. С. 12–20.
Добросовестный свод материалов о стихотворении, Скифы", его убедительный анализ с чрезмерно революционным выводом.
М. Горький
Неизвестный Горький. Материалы и исследования. М., 1994. Вып. 3. М., 1995. Вып. 4.
Сборники включают публикации новых материалов. связанных с творчеством Горького. - писем к В.И. Ленину. Р. Роллану, Л.Н. Лунцу и др., а также статьи, в которых предлагается новый взгляд на те или иные стороны горьковского творчества, на такие произведения, как "На дне", "Жизнь Клима Самгина". и др.
Примочкина Н. Писатель и власть. М. Горький и литературное движение 20–х годов. М., 1996.
Монография посвящена исследованию творческого пути писателя в 20–е годы. его роли во взаимоотношениях с современными ему писателями - Е. Замятиным, М. Булгаковым, Н. Клюевым. С. Клычковым и др., при этом автор акцентирует внимание на деформации литературного процесса под влиянием сталинского режима.
Спиридонова Л.А. М. Горький: диалог с историей. М., 1994.
Исследуя архивные документы, автор монографии по - новому освещает ряд спорных проблем горьковедения: Горький и марксизм, отношение Горького к большевикам и революции, тайна смерти писателя.
Сухих С.И. Заблуждение и прозрение Максима Горького. Нижний Новгород, 1992.
Книга впервые дает глубокий и научно объективный анализ духовной драмы Горького в 20–30–е годы, его движения от "Несвоевременных мыслей" к сотрудничеству с тоталитарным режимом и предлагает новое прочтение итогового произведения писателя "Жизнь Клима Самгина".
И.А. Бунин
Выготский Л.С. "Легкое дыхание" // Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1987. С. 140–156.
Одна из классических работ, вскрывающих черты стилевого мышления Бунина.
"Высочайшая правда творчества". Современники о И.А. Бунине // Нева. 1995. № 10. С. 201–208.
Подборка статей литераторов - эмигрантов: Г. Адамовича, Ф. Степуна, В. Вейдле, М. Алданова.
Гречнев В.Я. В мире лирико - философской прозы Бунина // Гречнев В.Я. Русский рассказ конца XIX–XX века. Л., 1979. С. 44–100.
В книге весьма точно и емко охарактеризованы жанровые качества рассказов Бунина, их эволюция и роль в развитии "малых" жанров в русской литературе.
Мальцев Ю.В. Иван Бунин. Франкфурт - на - Майне; М., 1994.