Неподведенные итоги - Рязанов Эльдар Александрович 30 стр.

ГЕРАСИМОВ: По-видимому, "Ирония судьбы" встречает общее сочувствие.

ЕРМАШ: Почему выдвигает Грузия?

ЖДАНОВА: Всесоюзный фестиваль телефильмов был в Тбили­си – там фильм получил первую премию (положим, не первую, а приз телезрителей).

ЕРМАШ: Уже после телевидения у нас фильм собрал 20 миллио­нов зрителей, так как нет комедий.

ГЕРАСИМОВ: Так как? Поддержим?

ЕРМАШ: Как быть с Брыльской?

ЗАПАСНИК (разъясняет, что можно ей дать премию).

ГЕРАСИМОВ: Голосуем. Все за.

Так фильм "Ирония судьбы", по сути, пасынок ситуации, остался в списке на осень, прополз, так сказать, к следующему этапу. Ни одну художественную картину в результате на весенней сессии не тронули, все они вышли на финишную прямую. А вот документаль­ное кино понесло потери. Из шести хроникальных лент осталось че­тыре.

В итоге на три положенных премии нацелилось девять претенден­тов...

Тем временем я закончил "Служебный роман", а осенью, в нача­ле октября, буквально за несколько дней до начала решающей сес­сии, в составе туристской группы мы с Ниной укатили в поездку по Соединенным Штатам Америки.

А на Родине в это время велись бои. Борьба мнений, интересов, проталкивание подопечных, подсиживания, давление авторитетны­ми телефонными звонками сплелись в сложный, запутанный клубок.

Итак, наступила осенняя сессия.

Заседание секции кино и телевидения

10 октября 1977 года

ЖДАН: Давайте каждый предложит свой вариант списка на пре­мии – 5 штук.

(Напоминаю, премий с программой "Время" было четыре.)

КАРМЕН: Из комедий, наверное, "Афоня".

ГЕРАСИМОВ: Обе достойны. Может быть, обе комедии на одну премию.

ЕРМАШ: Как делить? Тут все уважаемые люди.

ГЕРАСИМОВ: Не в деньгах дело. Мест мало, а претендентов много. Почему юбилейный год не оттенить картинами веселого со­держания?

ЖДАНОВА: Комедийный жанр надо поддержать обязательно. Если мы дадим двум режиссерам, активно работающим в этом жанре, – есть резон. Но только режиссерам.

ЕРМАШ: Рязанов без Брагинского получать откажется.

ГЕРАСИМОВ: Можно записать – за успешную режиссерскую работу в области комедии.

АНДРОНИКОВ: А Куравлев свое еще получит.

ОЗЕРОВ: А Таривердиев? Здесь музыка решала успех.

ГЕРАСИМОВ: Я бы все-таки об этой возможности (одна премия на двоих) подумал.

ЖДАН: Давали же одну премию двум актерам за образ Ленина.

ЖДАНОВА: Двум за политические репортажи.

ВАСИЛЬЕВ: Но объединение по жанру – расплывчато.

ГЕРАСИМОВ: А по-моему, удачный выход из положения.

ЖДАНОВА: Ведь юбилей Октября – это праздник, веселье.

ЕРМАШ: Если объединять, то режиссеров и сценаристов. (К Данелии добавить А. Бородянского.)

ГЕРАСИМОВ: Хорошая мысль. А то говорим, что комедия нра­вится, а награждать ее боимся. Два серьезных комедиографа.

ЖДАНОВА: Надо разнообразить форму представления.

ГЕРАСИМОВ: И подумать о точной формулировке.

В те октябрьские дни 1977 года в прессе, по радио, по телевиде­нию вовсю бушевала юбилейная истерия, у нас это случается перед каждым праздником. Происходит великий перебор, который дово­дит людей до того, что они начинают тихо ненавидеть даже святые даты.

17 октября 1977 года.

ГЕРАСИМОВ: Если объединять, то возникла идея присоединить Куравлева и Мягкова. Но в других секциях против объединения. (Очевидно, за это время происходило прощупывание мнений других секций.)

ЕРМАШ: Что-то похожее на бутерброд здесь есть.

ЖДАНОВА: Давайте конкретно. Режиссеров за две хорошие ко­медии.

ГЕРАСИМОВ: Это упирается в стену нежелания других секций.

ЕРМАШ: Нет оснований, что секции поддержат "Иронию судь­бы". Говорят "хи" да "ха".

ГЕРАСИМОВ: А по-моему, она нравится.

ЖДАН: Не пройдет!

ГЕРАСИМОВ: Нам придется отстаивать одну комедию. "Афоня" по художественным достоинствам и социальному звучанию сильнее.

ЕРМАШ: Перенести и ту, и другую сложно. У Данелии в "Мимино" весь коллектив другой. А у Рязанова в "Служебном романе" иг­рает тот же Мягков. И Брагинский есть.

ГЕРАСИМОВ: Может быть, все-таки перенести Данелию. Надо его сохранить обязательно.

РОСТОЦКИЙ: На двух комедиях настаивать нельзя.

ЖДАНОВА: Но выбор одной будет субъективным. Это трудно.

ЕРМАШ: Для меня не трудно. "Афоня" выше по искусству.

ЖДАНОВА: А по-моему, "Ирония судьбы".

ЖДАН: У Рязанова комедия, но по стилю Данелия выше.

ГЕРАСИМОВ: Когда речь идет о трагедиях, решать легче. Хоро­шо бы соединить.

КУЛИДЖАНОВ: Но Брагинского нельзя отрывать от Рязанова.

ГЕРАСИМОВ: Да, их надо рассматривать вместе. Еще раз пред­лагаю Данелию перенести.

КАРМЕН: Успех новой работы – не аргумент для переноса.

ГЕРАСИМОВ: Если хотим сохранить, выхода нет.

ЕРМАШ: Если уж переносить, то я за перенос "Иронии судьбы". В "Служебном романе" тот же состав плюс Фрейндлих. А у Данелии в "Мимино" другой состав.

ГЕРАСИМОВ: Хорошая мысль.

ЖДАНОВА: Но у "Иронии судьбы" есть преимущество в массо­вости, в тиражности картины. По ТВ ее показывали три раза.

КИРИЛЛОВ: "Афоня" пользовался большим успехом в Гане.

ЕРМАШ: И в Англии, в США, во всех социалистических стра­нах. Данелия всегда социальную проблему решает.

ГЕРАСИМОВ: Наведем справки, что пользуется у членов коми­тета большей популярностью, и решим. Для меня вопрос решен в пользу "Афони". Это решение более стабильно у нас в секции. Голосуем список: "Белый пароход", "Выбор цели", "Афоня", программа "Время", "100 дней после детства" (эта лента шла на премию за про­изведение для детей).

Секция кино и телевидения проголосовала единогласно. Лишь один человек воздержался. Это была С. И. Жданова.

ГЕРАСИМОВ: А "Иронию судьбы" переносим на будущий год.

Так "Ирония судьбы" выпала из списка. Песенка ее была спета. Казалось, марафон фильма к премии кончился. В это время в поме­щение, где заседала секция, вошел Игорь Иванович Васильев, уче­ный секретарь комитета.

ГЕРАСИМОВ (Васильеву): Как в секциях относятся к комедиям?

ВАСИЛЬЕВ: Окончательного решения нет, но предпочтительнее "Ирония судьбы".

ГЕРАСИМОВ: А объединение двух комедий поддерживают?

ВАСИЛЬЕВ: Считают нонсенсом.

РОСТОЦКИЙ: Мы хотим Рязанова перенести с присоединением "Служебного романа".

Через три дня предстояли последние заседания по секциям, после чего должен был состояться пленум, где происходило общее голосо­вание.

Выяснилось, что в секциях, особенно у художников и архитекто­ров, "Ирония судьбы" пользовалась безоговорочным признанием. Немало поклонников ленты имелось среди писателей и музыкантов.

По предварительным обсуждениям, которые я привел выше, со­отношение сил в секции было понятно. Ермаш был активно против нашей картины. Он считал мой уход на телевидение чем-то вроде измены, не выносил Лапина, кино соперничало с телевидением и так далее. А следовательно, Ждан, Кармен, Кулиджанов, Ростоцкий и другие кинематографисты шли за ним в фарватере (Ермаш очень не любил, когда выступали против него). Герасимов занимался балан­сировкой, что называется "и нашим и вашим", а может быть, был искренен в своих бесконечных виляниях. Единственным человеком, ко­торый последовательно выступал за нашу ленту, была Жданова.

20октября 1977 года.

Заключительное заседание

ГЕРАСИМОВ: "Иронию судьбы" поддерживают другие секции. Значит, "Афоню" переносим. "Афоня" поддержки вообще не встре­чает. Что-то переменилось! Если дадут дополнительную премию, то мы вставим из комедий "Иронию судьбы".

РОСТОЦКИЙ: Надо отстаивать документальный фильм "Голод­ная степь". Если нам дадут еще одну премию, то не для комедии, а для документального фильма.

ГЕРАСИМОВ: Есть в этом резон. Тогда уступим "Иронию судь­бы".

ВАСИЛЬЕВ: Изобразительная секция горячо поддерживает "Иронию судьбы" и отдает вашей секции свою премию.

И вот наступил пленум. Все секции собрались вместе, чтобы вы­нести свое окончательное решение.

21октября 1977 года.

Заседание пленума

ГЕРАСИМОВ: Горячо поддерживаем "Иронию судьбы". Ее кон­курент – "Афоня". Чтобы сохранить обе комедии, Данелия и другие переносятся на будущий год, чтобы присоединить "Мимино" и укре­пить кандидатуру. (Ибо "Афоня" не всем нравится, а Данелия – большой и достойный художник.) Так что преимущество на стороне Рязанова.

МАРКОВ (литературная секция): "Ирония судьбы" вызвала еди­нодушную поддержку, что бывает в нашей секции редко.

ХРЕННИКОВ (музыкальная секция): "Ирония судьбы" вызывает большие симпатии, и члены секции просили это передать на пленуме.

ЧИРКОВ (театральная секция): Нам хотелось оставить обе коме­дии. Но так как Данелия сохраняется на будущий год, мы за Ряза­нова.

ТОМСКИЙ (изобразительная секция): Единодушно поддержива­ем "Иронию судьбы".

ОРЛОВ (архитектурная секция): Секция единодушно за "Иронию судьбы".

Голосование. "Ирония судьбы" единогласно вставляется в окон­чательный список. А затем также единогласно проходит в лауреаты за 1977 год. Надо сказать, что хлопоты по поводу лишней премии оказались ненужными. Ибо члены комитета забаллотировали ермашовского фаворита "Выбор цели": картина не собрала нужного числа голосов и не получила Государственной премии СССР. Так что ради нашей ленты не понадобилось выбивать лишнюю преми­альную единицу. Лауреатами стали также "Белый пароход", "Бегст­во мистера Мак-Кинли" и программа "Время". И еще "100 дней после детства", но она шла параллельно как произведение, создан­ное для детей.

Прошло пять дней с того момента, как пленум комитета вынес свое решение о том, кому быть лауреатами. Из Вашингтона, со взлетной дорожки аэропорта имени Джона Кеннеди, взлетел "Ил-86" с нарисованным красным флагом на хвосте. Мы с Ниной сидели рядышком. Постепенно Америка отдалялась, как географи­чески, так и в нашем сознании. И тут мы впервые вспомнили, что в дни, пока мы знакомились с США, в Москве проходила решающая осенняя сессия и, вероятно, уже состоялся итоговый тур голосова­ния. Естественно, мы ничего не знали о том, как это кончилось.

Наконец, после изнурительного, бесконечного перелета над Ат­лантикой наш самолет пошел на снижение. Колеса коснулись земли, и коллективный вздох облегчения дружно пронесся в салоне воздушного корабля.

Пройдя процедуру паспортного контроля, мы с Ниной оказались в таможенном зале. Мы не думали, что нас кто-нибудь будет встре­чать. И вдруг за барьером, где толпились встречающие, увидели наших близких друзей Василия и Инну Катанян. Вася, мой самый дорогой друг еще с институтских годов, размахивал руками и орал на весь зал аэропорта Шереметьево:

– Единогласно, единогласно! Поздравляю! Ни одного голоса против!..

Голосование было тайным. Каждый член комитета, голосуя за "Иронию судьбы", понимал, что кто-то будет против. Поэтому знал – его не удастся уличить в том, что он предпочел безыдейную пустышку произведениям магистрального направления. Никто не хотел выдвигать нашу ленту, но при тайном голосовании выясни­лось, что члены комитета в глубине души оказались нормальными зрителями. И все они, включая тех, кто при обсуждении выступал против, отдали свои голоса нашей комедии. Все-таки род человечес­кий, освобожденный от страха, догм и заклятий, не так-то уж плох!..

ОБ АНДРЕЕ МЯГКОВЕ

Андрей Мягков учился в Ленинградском химико-технологическом институте и должен был стать химиком-технологом. Более того, он и стал им. После окончания вуза его направили работать в институт пластических масс, что в Питере. Далее обычно в подобных случаях пишется весьма расхожая фраза: "Неизвестно, потеряли ли пласти­ческие массы оттого, что молодой инженер пренебрег ими и ушел в театр, но театр явно приобрел замечательного артиста". И действи­тельно, приобрел, но это случилось отнюдь не скоро.

В возрасте, когда его сверстники уже вышли на сценические под­мостки, снимались в фильмах, демонстрировали себя по телевиде­нию, дипломированный химик-технолог прикатил в Москву, чтобы штурмовать Школу-студию при МХАТе. Его приняли. А после окончания училища он и его жена Анастасия Вознесенская, тоже вы­пускница Школы-студии, были приглашены в московский театр "Современник". Надо заметить, что Олегу Ефремову и его сподвиж­никам – основателям театра – понравился не столько Мягков, сколько Вознесенская. И пригласили в труппу главным образом ее, а Андрея взяли, скорее, как нагрузку.

Кинематографическим дебютом Мягкова стал второй фильм Элема Климова "Похождения зубного врача", поставленный по сце­нарию Александра Володина. Володинские притчи очень сложны для кинопостановки. Условное в его историях переплетается с реаль­ным. Жизненные, узнаваемые ситуации вдруг перерастают в фантас­тические, невероятные. Реалистическая природа киноискусства при­ходит в противоречие со сказочной фабулой, погруженной при этом драматургом в современный провинциальный быт. Подобное спле­тение обязывало постановщика найти необычную, нестандартную манеру показа.

"Похождения зубного врача", по-моему, фильм во многом экспе­риментальный. В этой ленте велся поиск новой стилистики, на кото­рую толкала условность володинской драматургии. В картине нема­ло любопытного, оригинального, свежего, но получилось далеко не все.

Мягков в ленте Климова играл главную роль – стоматолога. Но это был не просто зубодер. В этом образе Володин хотел показать природу таланта. Герой фильма, к чему бы он ни прикоснулся, сотворяет чудо. Этот самый вроде бы обыкновенный зубной врач ода­рен невероятным качеством – он удаляет зубы так, что пациенту со­всем не больно, причем не прибегает к наркозу. Болеутоляющим свойством обладают его чудесные руки. "Божий дар"! В фильме рас­сказывалось о судьбе таланта, о его столкновении с провинциальной затхлой жизнью. Роль зубного врача заключала в себе для артиста немалый подвох. Ведь характер был едва намечен. Главное в персо­наже заключалось в его идейном значении, философии, аллегории, а наполнить аллегорию жизненным материалом, создать живой образ, показать уникальность героя при таких сценарных условиях неверо­ятно трудно. Но при этом в герое Мягкова светились доброта, чис­тота, искренность – черты, которые потом проявятся и в других ки­ноработах артиста.

Известным публике имя Мягкова стало после пырьевской ленты "Братья Карамазовы", где он превосходно сыграл Алешу. Роль тре­бовала огромной внутренней убежденности, положительного заряда, простоты, естественности, достоинства. Малейшая фальшь в этом классическом персонаже Достоевского стала бы заметна сразу же. И образ, по сути, святого, "не от мира сего" Алеши при любой ак­терской неточности мог бы превратиться в свою противополож­ность, в образ ханжи. Это было очень сложно. И Андрей замечатель­но справился с этой труднейшей задачей. А с ним в картине играли очень сильные партнеры, которым надо было "соответствовать" мастерством, умением, талантом. Ведь лицедействовать рядом с М. Прудкиным, М. Ульяновым, К. Лавровым и не уступить им ни в чем – условие для молодого актера весьма непростое.

После роли Алеши кинематографическая судьба Мягкова стала складываться удачно. Он постоянно снимался, играя самые разнооб­разные роли. Тут и молодой Гайдар эпохи гражданской войны в кар­тине "Серебряные трубы", и гроссмейстер в одноименном фильме, и Александр Герцен в ленте "Старый дом", и капитан Нечаев в фильме "Нежданный гость" по рассказу Э. Казакевича. И, наконец, роль Владимира Ильича Ленина у Марка Донского в фильме "Надежда".

Во всех картинах Мягков показывал крепкое, стабильное мастер­ство, высокий профессионализм.

А вот в театре "Современник" актерская судьба Мягкова, да и его жены, талантливой Анастасии Вознесенской, складывалась не очень ладно. Да тут еще ушел во МХАТ О. Ефремов, который опе­кал молодую актерскую пару, следил за их ростом, симпатизировал им, считая даровитыми и перспективными. Если при Ефремове Анд­рей играл и Барона в "На дне", и Адуева в "Обыкновенной исто­рии", то теперь ему доставались лишь маленькие эпизоды в новых постановках и дублерство основного состава. Несмотря на большую удачу в спектакле "Балалайкин и К°" по Салтыкову-Щедрину, по­ставленном Г. Товстоноговым, Мягков так и не выбился в лидеры. В "Балалайкине" в острой, характерной роли странствующего пол­ководца по кличке Редедя, скрюченного не то от ран, не то от пода­гры, Мягков играет блистательно, демонстрируя незаурядные спо­собности к перевоплощению. Его работа – одно из прекрасных до­стижений этой постановки.

Постепенно в жизни артиста образовалась определенная диспро­порция: в кино он желанен, его домогаются, а в родном доме, театре, в общем-то, на задворках.