Симбирск, 18 августа. Директивой фронта 04147 пятой армии приказано форсировать Тобол вести главный удар вдоль Сибирской магистрали и вывести одну дивизию в резерв фронта, расположив ее в Кургане. Одновременно отданный вами приказ армии 1349/н ставит иную задачу, сосредоточивая направление удара к правому флангу армии. Приказываю принять к точному исполнению директиву фронта 04147 и к 25 августа вывести одну дивизию в резерв фронта в районе Кургана и к тому же сроку перегруппировать остальные дивизии согласно директивы фронта 04147. Об исполнении срочно донести. НР 04172
Командвост Ольдерогге, Член РВС (неразб.) Наштавост В. Гарф".
Фронт установил срок исполнения – к 25 августа. К этому моменту форсирование Тобола должно было уже закончиться. Следовательно, часть пожеланий и возражений армейского командования была, по сути, принята.
Операцию было разрешено продолжить тем же порядком. Впрочем, этот шаг был вынужденным и вполне естественным – в противном случае пятоармейцам пришлось бы либо терять время, либо форсировать реку вдоль. Фактически выполненным оказалось и еще одно пожелание М. Н. Тухачевского – задержать вывод в резерв 5-й сд до завершения операции. Согласно установленному фронтом сроку, она должна была быть выведена к 25 августа, так что закончить операцию 5-я сд в любом случае успевала, еще будучи на боевой линии.
Таким образом, невыполненным осталось только одно пожелание командования 5-й армии – относительно направления движения основной массы войск по Звериноголовскому тракту. Фронт настоял на своей идее операции, а 5-й армии было приказано заворачивать на северо-восток.
Впоследствии один из сослуживцев М. Н. Тухачевского, Н. И. Корицкий, вспоминал: "15 августа, к нашему всеобщему огорчению, Михаил Васильевич Фрунзе сдал командование Восточным фронтом. На его место назначили бывшего генерала Ольдерогге. С новым командующим у Михаила Николаевича возникли серьезные разногласия. Все, кто работал тогда рядом с Тухачевским, хорошо помнят, как тяжело переживал он это. Однако соблюдал такт и выдержку, всячески старался не уронить авторитета старшего начальника в глазах подчиненных. Ольдерогге отдавал очень противоречивые приказания. Вслед за Троцким он считал, что с Колчаком уже покончено, и, не сообразуясь с обстановкой, отводил с фронта одну часть за другой".
Переживал или не переживал – Н. И. Корицкому, как свидетелю, именно в это время переведенному в полевой штаб командарма, было виднее. Тем более что и повод был – накануне операции, которую в штарме расценивали как серьезную, забирали целую дивизию. Уместно вспомнить, что во время форсирования Тобола наиболее ожесточенное сопротивление противника отмечалось именно на участке 5-й сд, которой удалось переправиться не с первого раза.
Однако это, в конце концов, не столь важно. Важно, что подчинился.
В дивизии была отправлена первая поворотная директива, которая не отменяла ранее отданную, а лишь вносила в нее коррективы.
"Телеграф. Проходящая.
Начдивам 26, 27, 5 и 35 Кп. главкому. Срочно секретно тлк. для комвоста и главкома,
Челябинск 19 / 8 час. – мин. Сообщаю, что 5 дивизия по окончании операции форсирования р. Тобол 25 августа будет выведена в резерв фронта. В связи с этим 26 и 27 дивизии наступают в северо-восточном направлении и по выполнении приказа НР 1349/н выйдут к тому же сроку главными силами в район железной дороги для преследования противника вдоль Сибирской магистрали. Подробный приказ будет дан дополнительно. НР 1365/н
Командарм Тухачевский, Член Ревсов. Грюнштейн За наштарма генерального штаба Полозов".
В тот же день, 19 августа, из Челябинска в Симбирск ушла любопытная телеграмма:
"Срочно. Секретно.
Симбирск Наштавосту.
Челябинск 19 августа 1919 г. 17 час – мин.
По докладе Командарму нашего разговора по поводу директивы фронта Командарм приказал сообщить следующее:
Первое. Удар уже начат и потому перегруппировка невозможна до его окончания.
Второе. Правофланговая группа 26 и 27 дивизий, обходя левый фланг противника, естественным движением выйдет на железную дорогу.
Третье. 5 дивизия, как только определится исход операции, будет немедленно сосредоточена в Кургане в резерв фронта. НР 1367/н
Наштарм 5 Ивасиов, Политком Розанов".
На первый взгляд, ее можно интерпретировать как особое мнение М. Н. Тухачевского по поводу приказа вышестоящего командования, которое он все-таки озвучил после того, как подчинился, специально лишний раз констатировав и свое видение ситуации, и свое несогласие.
Однако такая трактовка представляется неверной. Все эти соображения уже были пересказаны фронту, так что там и так знали, что у командарма-5 есть отдельное мнение. Кроме того, предложения армейского командования уже были по факту либо приняты, либо отклонены. Так что никакого практического эффекта это отдельное мнение, выраженное после получения подтверждающей директивы фронта и ее выполнения, возыметь уже не могло. К тому же в этой телеграмме не содержится никаких новых, ранее не озвученных аргументов, которые теоретически могли бы фронт все-таки переубедить. Таким образом, механическое повторение уже ранее сказанного выглядело бы в лучшем случае простым, бессмысленным ребячеством, не более того. И наконец, мы располагаем образцом документа, в котором М. Н. Тухачевский действительно выражал свое несогласие с приказом после его выполнения. Он составлен по другой форме.
"Донесение М. Н. Тухачевского А. А. Самойло о выполнении им директивы фронта № 02003 и о своем несогласии с этой директивой.
№ 929/н, ст. Кротовка
15 мая 1919 г. 14.30
Директиву вашу № 02003, изменяющую мой приказ № 920/н, выполнил, но считаю своим долгом сознательного командарма доложить, что с идеей вашей директивы в корне не согласен, так как считаю, что принятое вами решение самое не энергичное…"
Донесение выдержано строго в соответствии с уставными требованиями, не согласен – сначала выполни, потом обжалуй. Это все в одном документе прямым текстом и сказано. В телеграмме от 19 августа этого нет.
Зато в телеграмме от 19 августа НР 1367/н обращает на себя внимание целый ряд обстоятельств.
Во-первых, на ней нет подписи М. Н. Тухачевского, только Я. К. Ивасиова и политкомарма. Таким образом, мы не можем однозначно сказать, видел сам М. Н. Тухачевский именно этот документ или нет, санкционировал его отправку или нет. У нас нет неопровержимых доказательств того, что эта конкретная телеграмма вообще проходила через его руки перед отправлением, – таковым доказательством являлась бы подпись. К тому же на этих двух документах – телеграмме с особым мнением и первой поворотной директиве – стоят подписи совершенно разных людей как от штарма, так и от РВС. Подписи Я. К. Ивасиова на поворотной директиве нет, за него расписался другой человек – "за наштарма". И от РВС поворотную директиву подписывал Грюнштейн, а телеграмму с особым мнением – Розанов. Таким образом, мы также не можем однозначно утверждать, что Я. К. Ивасиов знал об отправке поворотной директивы, направляя свою телеграмму В. Е. Гарфу.
Во-вторых, она адресована только наштавосту без копии комфронта, то есть только лицу, который сам, своей властью, решений такого рода не принимал. С этим В. Е. Гарф все равно должен был идти к В. А. Ольдерогге.
И наконец, текст этой телеграммы практически полностью идентичен ранее приведенной рукописной записке М. Н. Тухачевского, датируемой восемнадцатым числом. ("1. Удар уже начат и потому перегруппировки невозможны до его окончания. 2. Правофланговая группа (26 и 27 див), обходя левый фланг пр-ка, естественным движением выйдет на жел. дор. Пр-ка никуда не удастся сбросить, так как он упирает. 3. 5 див. как только определится исход операции будет немедленно сосредоточена в Курган. Сейчас не может быть срочной необходимости в ней как в резерве, т. к. все равно переброска 21 див. не позволит ей двигаться".) Никаких новых, дополнительных аргументов в телеграмме не содержится, более того, в ней их еще даже меньше, чем в записке М. Н. Тухачевского. Между тем эта записка в том виде, в каком она сохранилась в документах штаба 5-й армии (а не штаба фронта), во фронт попасть не могла никак даже чисто технически, поскольку представляет из себя рукопись, к тому же наскоро набросанную, на что указывает наличие в тексте сокращений. Ее содержание до фронта в любом случае еще нужно было каким-то образом доводить.
Таким образом, телеграмма от 19 августа является кратким документальным докладом Я. К. Ивасиова В. Е. Гарфу содержания и результатов переговоров с командармом, которые состоялись восемнадцатого числа, точнее – кратким пересказом текста полученной резолюции командарма. И соответственно, отражает его мнение по состоянию на восемнадцатое число. Все эти соображения Я. К. Ивасиов В. Е. Гарфу на словах уже докладывал 17–18 августа, а теперь отправил в виде официального документа с подтверждающей подписью политкомарма.
То есть телеграмма, будучи более поздней по форме, является по содержанию более ранней.
В любом случае она уже не могла возыметь никакого эффекта, поскольку была отправлена из штарма и, соответственно, получена в штафронте уже после того, как из штафронта в штарм отправили подтверждение.
Обещанный ранее директивой НР 1365/н дополнительный приказ по 5-й армии был дан дополнительно 20 августа.
"Директива № 1375
Начдивам 35, 26, 27 и 5 Копии Командарму 1 и 3, Комвосту и Главкому.
Челябинск, 20 августа. Карта 10 и 50 вер в дм.
Первое. На Орском, Кустанайском направлении противник отходит без упорного сопротивления. На петропавловском направлении противник, сбитый нашими переправившимися через Тобол частями, принужден к отступлению.
Второе. В Орском направлении части 1 армии и 35 дивизии успешно продвигаются, достигнув линии ст. Магнитная разъезда Тумак, что 20 верст южнее ст. Тамерлан. Кустанайский отряд 35 дивизии, заняв Озерное, наступает на Кустанай. Вторая бригада 35 дивизии достигла Усть-Уйская. 26 дивизия переправившись через Тобол, отбросила противника за линию Алабукский Нижне-Алабукская. 27 дивизия вышла на линию Позднякова– Давыдовское– Обухова. 5 дивизия вышла на линию Темлякова– Патронное– Иковская. 3 армия, выйдя на линию р. Тобол, форсирует реку.
Третье. Войскам армии приказываю решительно развить достигнутый успех, для чего:
а/. 35 дивизия, ускоряя передвижение своих частей на линию отр. Полоцкий – от. Рымникский, занимает город Кустанай и, занимая своей 2-й бригадой район Усть-Уйская– Звериноголовская, выдвигает наблюдение по линии оз. Каракуза – оз. Джангызкуль – оз. Телес.
б/. 26 дивизия, решительно преследуя противника, к 25 августа выходит на линию выс. Екатерининский – с. Лопатинское и передовыми частями занимает ст. Пресновское. Установить тесную связь с 35 дивизией.
в/.27 дивизия, сбивая во фланг противника, сопротивляющегося на участке 5 дивизии, к 25 августа выходит на линию с. Кривинское – с. Елошанское.
г/. 5 дивизия, тесня противника, к 25 августа занимает передовыми частями с. Песчаная– Крепостная, сосредоточив главные свои силы в районе Камышная– Высокова. Дивизия будет выведена в резерв фронта.
Четвертое. Разграничительные линии: между 35 и 26 дивизиями – Звериноголовская – оз. Казыбек, между 26 и 27 дивизиями – Ялымское– Ершовка – с. Лопатинское, все для 26 дивизии включительно, между 27 и 5 дивизиями Темляково– Козникова– Камышная– Б. Песчаная, все для 5 дивизии включительно, между 5 и 30 дивизиями Белозерское – Крепостная – с. Частозерское.
Пятое. О получении приказа и распоряжениях донести. НР 1375/н
Командарм 5 Тухачевский Член Реввоенсовета 5 Грюнштейн Наштарм 5 – Ивасиов".
В штабе фронта ее получили 21 августа в 1 час 32 мин.
Согласно директиве, 26-й сд надлежало действовать по Звериноголовскому тракту и севернее его до линии села Лопатинского включительно. 27-я сд должна была занять собой участок 5-й сд и к 25-му числу занять положение по обе стороны Транссиба на линии Кривинское – Елошанское.
Таким образом, согласно установленным фронтовым командованием срокам, а именно к 25 августа, на участке 5-й армии на главном направлении должна была сложиться именно та группировка сил, о которой М. Н. Тухачевский впоследствии вспоминал:
"Командование фронтом не согласилось с этим решением, вмешалось в деятельность командования пятой Армией и приказало сгруппировать главные силы в районе железной дороги – Курган-Петропавловск, оставив на тракте Звериноголовская– Петропавловск лишь наблюдательно-охраняющие части… Части пятой Армии наступали в следующем порядке: севернее железной дороги Курган-Петропавловск двигалась 27-я дивизия. Левым флангом по железной дороге, а правым по тракту Звериноголовская – Петропавловск шла 26-я дивизия, имея за правым флангом бригаду резерва. Одна бригада 35-й дивизии оставалась в Звериноголовской, а другая бригада той же дивизии – в Троицком укрепрайоне".
В данном случае М. Н. Тухачевский очень точен. Поскольку армейская директива была отправлена на исполнение раньше, чем в штаб армии поступила директива фронтовая, то по факту так и получилось, что именно фронт вмешался в решения армейского командования, а не наоборот – командование армии отказалось выполнять приказания фронта.
Таким образом, по Звериноголовскому тракту на некотором отдалении друг от друга должны были двигаться "наблюдательно-охраняющие части", а именно – две бригады (шесть полков), причем одна из них на уступе впереди, вторая – резервная.
Ближайшие красные части по правому флангу – 35-я сд – оставались в тылу уходящей дальше на восток 5-й армии. Поскольку, кроме выполнения своих задач на Орско-Кустанайском направлении, они страховали стык с 1-й армией Туркестанского фронта, который в это время проводил Орскую наступательную операцию, выдвигать их вперед было нельзя. Однако это приводило к еще большей растяжке правого фланга 5-й армии, которая сразу же после форсирования Тобола заходила на территорию 1-го (Кокчетавского) военного отдела Сибирского казачьего войска.
"Учитывая непосредственную обеспеченность левого фланга третьей Армией и наличие на правом фланге степей, хотя и пустынных, но вполне проходимых, и, исходя из того, что полоса тракта Звериноголовская– Петропавловск и район Кокчетав– Атбасарск заселены враждебным нам казачеством, что всегда могло создать с этой стороны угрозу новых формирований и обтекания нашего фланга, командование пятой армией считало главным направлением Звериноголовская– Петропавловск".
Строго говоря, тезис о "враждебности казачества" советской власти не вполне соответствует исторической действительности. Вопрос об участии казаков в Гражданской войне чрезвычайно сложен и заслуживает отдельного, самостоятельного исследования. В каждом войске ситуация была своей, причем со временем она могла меняться в зависимости от хода событий и местных обстоятельств. Попутно обращает на себя внимание тот факт, что в разведывательных сводках 5-й армии в числе источников сведений о противнике постоянно фигурируют сообщения перебежчиков-казаков.
Тем не менее командование армии было совершенно право, предполагая, что район опасный.
Правда, непосредственно в ходе "крепкой телеграфной перепалки" казачий вопрос напрямую не обсуждался, поскольку было много и других соображений, заставивших армейское командование пустить главную массу войск по тракту. Говорилось лишь о "прочих мотивах" и "местных обстоятельствах". Можно было бы предположить, что его появление в более поздних документах явилось результатом постзнания. Однако такое допущение могло быть верным только в одном случае – если бы в августе 1919 года М. Н. Тухачевский столкнулся с казаками впервые в жизни и не знал, что от них можно ожидать. Это исключено полностью.
Итак, 20 августа части 5-й армии форсировали Тобол. Переправа на участке 5-й сд началась чуть раньше.
Боевой состав армии к 15 августа составлял: в 35-й сд – 4140 штыков, 670 сабель, 542 бойца инженерных войск, 116 пулеметов, а также 14 трехдюймовых пушек, 4 шестидюймовые пушки и два 48-линейных орудия.
В 26-й сд числилось 6403 штыка, 218 сабель, 698 бойцов инженерных войск, 126 пулеметов, 23 трехдюймовые пушки, два шестидюймовых орудия и два 48-линейных орудия.
В 27-й сд числилось 6601 штык, 428 бойцов инженерных войск, 164 пулемета, 20 трехдюймовых пушек и пять 48-линейных орудий.
В 5-й сд числилось 3706 штыков, 79 сабель, 146 бойцов инженерных войск, 83 пулемета, 14 трехдюймовых пушек и два 48-линейных орудия.
Таким образом, боевой состав всей армии: 20 850 штыков, 967 сабель, 1814 бойцов инженерных войск, 489 пулеметов, 71 трехдюймовая пушка, 6 шестидюймовых пушек и 13 сорокавосьмилинейных орудий.
Местные условия очень благоприятствовали противнику в смысле обороны. Тянувшиеся по правому берегу реки высоты, на которых заняли позицию отошедшие с Тобола арьергардные части противника, господствовали не только над впереди лежащей равниной, но и над обоими берегами. К тому же правый берег был местами покрыт мелким кустарником, среди которых могли спокойно размещаться заставы и посты, выставляемые для наблюдения за левым берегом, а целый ряд высот, лежащих против удобных и возможных для переправ пунктов, был приведен в оборонительное состояние. Стрелковые окопы с большим количеством пулеметов и проволочными заграждениями защищали подступы, будучи сами замаскированными мелким кустарником, поросшим на правом берегу. Подобные пункты для обороны противника были устроены на линии деревень Утяцкая – Барабинское и Патронное – Галкино – Шкотское.
20 августа положение на главном направлении обрисовывалось следующими данными.
26-я сд, продвигаясь с боями с линии, занимаемой ею к моменту отдачи директивы, форсировала Тобол на широком фронте в трех местах – 1-й бригадой в районе Усть-Уйская – Кочердыкский, 2-й бригадой – в районе Озерного, двигаясь одним полком по левому берегу реки на Звериноголовскую, и 3-й бригадой перешла через Тобол на плечах противника в районе Редутское – Проточное, причем противник не успел сжечь оставленного моста. Части дивизии отбросили сводный казачий отряд и, постепенно продвигаясь, к исходу дня заняли Звериноголовскую, Алабугский, 3-й бригадой, преследуя противника, заняли Моховая – Нижне-Алабугское – Ялымское. Противник на участке дивизии отошел в восточном направлении.
27-я сд 1-й и 3-й бригадами форсировала Тобол в районе деревни Островная, 2-й бригадой – Утяцкое. На своем левом фланге дивизия встретила упорное сопротивление Волжской кавалерийской бригады и частей 3-й Симбирской дивизии. Успешно отбивая контратаки противника, дивизия постепенно с боями к исходу дня вышла на линию Позняково – Давыдовское – Обухово.