Владимир Путин не мог не видеть и того, что уход советских войск из Германии, а также свертывание всех советских структур в странах Восточной Европы сопровождались, с одной стороны, безразличием к судьбе многих тысяч простых офицеров, а с другой стороны - разграблением имущества и материальных ценностей армии, в котором принимали участие не только руководители разного рода складов и военторгов, но и командиры полков, дивизий и армий, а также отдельные руководители спецслужб. Это была отвратительная вакханалия, на которую московские власти старались не обращать внимания. Что мог думать и чувствовать, видя все это, честный и смелый офицер-разведчик, отдавший Службе уже 15 лет своей жизни?!
У каждого из нас есть много стимулов, которые определяют наше поведение в жизни, в обществе, а также выбор профессии. Художник, композитор, педагог, врач, банкир, инженер, офицер, следователь уголовного розыска - это не только люди разных профессий, но и разных стимулов. У отдельных людей такие стимулы гипертрофированы; эти люди жаждут власти, богатства, славы, удовольствий, а то и всего вместе. У людей, которые выбирают карьеру ученого, доминируют такие стимулы, как любознательность, стремление к открытию чего-то нового. Очень сильным стимулом может быть изобретательство. Свои стимулы есть у проповедника и у поэта, у садовода, у национального лидера. Я уже говорил в предыдущей главе, что у разведчика особые стимулы, он служит своей стране тайно, не рассчитывая ни на богатство, ни на славу, он никого не учит. Его стимулы - это особая форма патриотизма и чести, а также особая сила и форма доверия к этим людям со стороны государства. Олег Блоцкий, начиная главу о работе В. Путина в разведке, приводит слова Чарльза Росселя: "Положение работников разведывательной службы весьма скромное. Спокойное рукопожатие начальника или произнесенные тихим голосом слова "чистая работа" - вот максимум того, на что можно рассчитывать. Однако для людей, ищущих опасности, побуждаемых чувством патриотизма и готовых в случае необходимости пожертвовать своей жизнью, ничто не может сравниться с работой в этой области". Но и крах государства, которое когда-то потребовало себе на службу силу, энергию, ум, способности и саму жизнь разведчиков, также рождает сильные эмоции. "То, что мы делали, - говорил позднее В. Путин, - оказалось никому не нужным. Что толку было писать, вербовать, добывать информацию? В центре никто ничего не читал. Разве мы не предупреждали о том, что может произойти, не рекомендовали, как действовать? Никакой реакции. Кому же нравится работать на корзину, вхолостую? Тратить годы своей жизни. На что? Просто получать зарплату?.. Короче, когда в январе 1990 года мы вернулись из Германии, я еще оставался в органах, но потихоньку начал думать о запасном аэродроме. У меня было двое детей, и я не мог все бросить и пойти неизвестно куда. Чем заниматься?".
Владимир Путин получил предложение занять должность помощника ректора Ленинградского университета по международным связям. Эта должность была тогда вакантной, но и в прошлом ее занимал, как правило, сотрудник КГБ. Это была, как тогда говорили, работа в "действующем резерве". В. Путин охотно принял предложение. Ректор ЛГУ Станислав Петрович Меркурьев, академик и лауреат Ленинской премии, специалист по вычислительной физике и математике, хорошо встретил своего нового помощника. Начиная работу, Владимир Путин думал уже не о службе в "органах". Он думал о защите диссертации, о преподавательской деятельности и о работе юриста. Его совсем не прельщала карьера бизнесмена. В. Путин выбрал для себя тему по международному частному праву, чтобы задействовать в этой работе знание немецкого языка и Германии, а также использовать некоторый багаж навыков и опыта разведчика. Его научным руководителем стал Валерий Абрамович Мусин, один из лучших тогда специалистов в области международного права.
В Ленинграде Владимир Путин с семьей стал жить у своих родителей, в трехкомнатной квартире на Среднеохтинском проспекте. Квартира располагалась в хорошем, но очень давно не ремонтировавшемся доме. Людмила Путина также устроилась на работу в ЛГУ - на кафедру иностранных языков. Она начала преподавать здесь немецкий язык, так как испанский и французский языки порядочно подзабыла. Кроме того, Людмила начала занятия на курсах вождения - у Путиных в это время уже была машина "Волга".
Ленинград находился тогда в крайне запущенном, даже бедственном состоянии, и это состояние распада ощущалось здесь сильнее, чем в Москве. Лично я побывал в городе на Неве с циклом лекций в 1989 году - по приглашению ЛГУ и Дома композиторов. У меня были встречи со студентами, с учеными, с литераторами Ленинграда. Город поразил меня общей запущенностью, крайней разноголосицей, сильной неприязнью к Москве и властям и полным отсутствием какого-либо воодушевления. Во главе Ленинградского обкома партии стоял тогда Борис Гидаспов, выдающийся ученый-химик, академик, прекрасный человек, но не имевший опыта партийной и политической работы. В партийной организации города преобладали консервативные настроения; здесь выступали за отделение от "ревизионистского" ЦК КПСС и за образование самостоятельной Российской коммунистической партии. В городе активно выступали самые разнообразные неформальные группы, течения, мелкие партии.
Среди избранных от Ленинграда народных депутатов СССР наиболее заметными оказались не Гидаспов, не Валентина Матвиенко и не соратник Тельмана Гдляна Николай Иванов, победа которого по всему Ленинградскому национально-территориальному избирательному округу № 19 РСФСР оказалась для всех неожиданной, ибо этот человек с сомнительной репутацией не был даже жителем Ленинграда. Больше других отличился в 1989 году Анатолий Александрович Собчак, пятидесятилетний профессор и заведующий кафедрой хозяйственного права, который только в 1988 году вступил в ряды КПСС, чтобы помогать перестройке. А. Собчак был избран народным депутатом СССР от избирательного округа № 47 в Ленинграде. Уже выступления на Первом съезде народных депутатов СССР закрепили за Собчаком репутацию искусного, компетентного и независимого оратора. После съезда А. Собчак вошел в МДГ - Межрегиональную (и оппозиционную!) депутатскую группу, возглавляемую Борисом Ельциным и Андреем Сахаровым. Однако и здесь на утомительных фракционных собраниях Собчак сохранял независимость и пытался укрепить связи не только с Ельциным, с депутатами из Прибалтики и из "московской группы", но и с Горбачевым, которого он всерьез рассчитывал привлечь на сторону "демократов" и оторвать от "консерваторов" из Политбюро.
При подведении неофициальных политических итогов 1989 года А. А. Собчак лидировал по числу выступлений на съезде и в Верховном Совете, а также по числу полученных в его адрес писем и телеграмм. Анатолий Александрович был удивлен этим потоком посланий с кратким адресом: "Москва. Кремль. Собчаку". По популярности он уступал в январе 1990 года только Борису Ельцину, но опережал его по числу зарубежных поездок и приглашений. Многие западные дипломаты не скрывали, что из российских политиков "второго круга", то есть не состоявших в Политбюро, они считают наилучшими партнерами и собеседниками Вадима Бакатина и Анатолия Собчака.
Последний лидировал среди новых политиков и по числу посвященных ему статей в советской прессе. Большую статью о Собчаке опубликовал осенью 1989 года журнал "Огонек", со статьи о нем журнал "Родина" начал серию политических портретов "Имя в политике". Газета "Комсомольская правда" утверждала, что именно Анатолий Собчак получил наибольшее количество письменных признаний в любви. Одна из статей в газете "Московские новости", опубликованная еще 3 сентября 1989 года, занимала целую полосу и имела заголовок "Адвокат народа".
Я познакомился с А. А. Собчаком в Комитете по законодательству, где мне поручили руководить одним из подкомитетов - по законодательству в области культуры. Собчак нравился мне своей независимостью и смелостью суждений. Он был умен и амбициозен, но не пытался создавать вокруг себя какие-то группировки, как это делал Гавриил Попов, старавшийся играть роль "главного идеолога" МДГ. В общении с чиновниками Верховного Совета Анатолий Собчак был не только самоуверенным, но порой даже высокомерным человеком, и в коридорах аппаратной власти его не любили. Многие считали Собчака эгоцентричным; в любом случае, он был человеком ярким, и никто не мог обвинить его в излишней скромности. Напротив, ему нравилось находиться в центре внимания.
Весной 1990 года, в те самые месяцы, когда Владимир Путин только начинал свою новую жизнь и новую работу в Ленинграде, по всей стране проводилась новая избирательная кампания. Избирались Верховные советы союзных республик, а также большая часть Советов других уровней. Эти выборы оказались крайне не удачными для КПСС. По их результатам национал-демократы оттеснили коммунистов в Прибалтике и в Закавказье, а также обрели большой вес на Украине и в Белоруссии. Успех сопутствовал демократическим группам и движениям в Нижнем Новгороде и в Свердловске. На Первом съезде народных депутатов РСФСР Председателем Верховного Совета РСФСР был избран Борис Ельцин, хотя и с преимуществом всего в три голоса. На выборах в Московский совет победил блок демократов, возглавляемый Гавриилом Поповым.
Но самый большой успех ждал демократов в Ленинграде, где они смогли получить около 70 процентов мандатов.
Анатолий Собчак в этих выборах не участвовал, он был занят делами в Москве и свое политическое будущее связывал тогда с судьбой всего Союза.
Председатель Ленсовета и его советник
Победив на выборах в Ленинградский совет и получив здесь 240 из 380 мандатов, ленинградский "Народный фронт" почти сразу же распался на несколько враждующих группировок. "Демократы" 1990 года были едины только в своей вражде к КПСС. Почти по всем вопросам они придерживались разных взглядов и планов, а также разной степени радикализма. Имели большое значение и личные амбиции, число "вождей" среди демократов оказалось очень большим, а о какой-либо партийной дисциплине здесь не хотели и слышать.
Но не были дисциплинированы и едины в 1990 году и депутаты Ленсовета, прошедшие по спискам КПСС. Среди ленинградских коммунистов имелись тогда свои либералы и ортодоксы, свои демократы и сталинисты, которые не желали "поступаться принципами". Огромный город с пятью миллионами жителей и с громадным промышленным потенциалом был лишен ясного управления. Не знали, что делать, и лидеры ленинградского "Народного фронта". Собиравшиеся день за днем в Мариинском дворце новые депутаты не могли не только выбрать председателя Ленсовета, но и решить вопросы регламента.
Главными фигурами среди ленинградских демократов были доктор геологических наук Марина Салье и журналист-экономист Петр Филиппов. Они хорошо ладили на городских митингах, но не могли договориться, оказавшись во дворце. А ведь все эти бессмысленные препирательства наблюдал, благодаря телевидению, и рядовой избиратель. Когда положение дел стало не только безвыходным, но и смешным, было решено обратиться к Анатолию Собчаку, которого ленинградские неформалы и демократы очень поддержали на выборах 1989 года. Собчак не без сомнений согласился помочь землякам. Он прошел в срочном порядке через выборы в одном из еще "свободных" округов. И, получив мандат депутата городского Совета, был избран 23 мая 1990 года председателем Ленсовета.
Председатель Ленсовета - это в Советском Союзе важный и заметный пост; за 52 года до Собчака его занимал Алексей Косыгин, а еще раньше - Григорий Зиновьев. Однако председатель Ленсовета был видным, но не единственным хозяином в городе. Кроме Ленсовета здесь был еще Ленгорисполком, во главе которого стоял инженер и военный переводчик Александр Щелканов, также избранный год назад при поддержке ленинградских демократов народным депутатом СССР. Большие полномочия и немалую власть продолжали сохранять и партийные структуры.
Командование Балтийского флота и Ленинградского военного округа подчинялось, как и местные органы КГБ и МВД, только Москве. Из Москвы осуществлялось и руководство оборонными предприятиями, которые преобладали в Ленинграде. Ленинград, как и Москва, был огромным и сложно устроенным мегаполисом, проблемы которого на 95 процентов можно и нужно было решать не политическими методами, но лишь усилиями специалистов, занятых непрерывной, напряженной профессиональной работой.
Ни Собчак в Ленинграде, ни Гавриил Попов в Москве не оказались готовы к управлению огромными городами. В Москве трудности были особенно велики, и университетский профессор Попов, не справившись с делами, вскоре ушел в добровольную отставку. Вряд ли можно сомневаться, что такая же судьба ждала и университетского профессора Собчака, который не сумел поладить ни с Ленсоветом, ни с Ленгорисполкомом, ни с горкомом партии, ни с лидерами ленинградских демократов. Собчака горячо поддержала ленинградская интеллигенция, ему верила большая часть населения города, но у него не было никакой "команды", и он не смог наладить отношения даже с людьми из собственного аппарата.
Собчак выдвинул несколько привлекательных идей по созданию в Ленинграде и области "особой экономической зоны", по превращению города в мировой финансовый центр и в центр международного туризма. Из полузакрытого и полупровинциального города Ленинград снова должен был стать Санкт-Петербургом и "окном в Европу". Однако этот мираж плохо грел мегаполис, в котором начала приходить в упадок промышленность, все хуже работал общественный транспорт и появились перебои в поставках самых необходимых продуктов питания.
Среди дел и встреч, которые позволили Собчаку если не переломить ситуацию в городе, то хотя бы удержать ее под контролем, была и встреча с Владимиром Путиным, 38-летним подполковником КГБ, недавно вернувшимся из Дрездена и занявшим должность помощника ректора Ленинградского университета по международным связям.
Существовали разные версии первой встречи Собчака и Путина. Еще в 1990 году в кругу питерских демократов высказывалось предположение, что к демократу Собчаку специально приставили человека "из органов". Однако сам Собчак решительно отвергал эту легенду. "Судите сами, - говорил он в одном из последних интервью, - как могли мне специально его приставить, если это я Путина нашел, пригласил, поскольку знал раньше. Я его прекрасно помнил как студента, он работал у нас на кафедре. Почему он стал моим помощником? Я совершенно случайно встретил его в 90-м году в коридоре университета, узнал, поздоровался, стал расспрашивать. Выяснилось, что он был в длительной командировке в Германии, а сейчас - помощник ректора по международным вопросам. Студентом он был очень хорошим, хотя у него есть такая черта - не выделяться. В этом смысле он человек, лишенный внешнего тщеславия, внешнего властолюбия. Но по характеру он лидер".
Владимир Путин говорил о встрече с Собчаком несколько иначе и явно точнее. "В университете, - свидетельствовал В. Путин, - я восстановил связь с друзьями по юрфаку. Некоторые остались здесь же работать, защитились, стали преподавателями, профессорами. Один из них и попросил меня помочь Анатолию Собчаку, который к этому времени стал председателем Ленсовета. Он просто сказал мне, что у Собчака никого нет в команде, его окружают какие-то жулики, и спросил, не могу ли я Собчаку помочь. "Каким образом?" - поинтересовался я. - "Перейти к нему на работу из университета". - "Знаешь, надо подумать. Ведь я сотрудник КГБ. А он об этом не знает. Я его могу скомпрометировать". - "Ты с ним поговори", - посоветовал приятель.
Надо сказать, что Собчак был в этот момент уже человеком известным и популярным. Я действительно с большим интересом смотрел за тем, что и как он делает, как он говорит. Не все, правда, мне нравилось, но уважение он у меня вызывал. Тем более было приятно, что это преподаватель нашего университета, у которого я учился. Правда, когда я был студентом, у меня не было с ним никаких личных связей. Хотя позже много писали, что я был чуть ли не его любимым учеником. Это не так: он просто был одним из тех преподавателей, которые один-два семестра читали у нас лекции. Я встретился с Анатолием Александровичем в Ленсовете в его кабинете. Хорошо помню эту сцену. Зашел, представился, все ему рассказал. Он человек импульсивный и сразу мне: "Я переговорю со Станиславом Петровичем Меркурьевым. С понедельника переходите на работу. Все. Сейчас быстро договоримся, вас переведут". Я не мог не сказать: "Анатолий Александрович, я с удовольствием это сделаю. Мне это интересно. Я даже этого хочу. Но есть одно обстоятельство, которое будет, видимо, препятствием для этого перехода". Он спрашивает: "Какое?" Я отвечаю: "Я вам должен сказать, что я не просто помощник ректора, я кадровый офицер КГБ". Он задумался, для него это действительно было неожиданностью.
Подумал-подумал и выдал: "Ну и… с ним!" Такой реакции я, конечно, не ожидал, хотя за эти годы ко многому привык. Мы ведь с ним видимся первый раз, он профессор, доктор юридических наук, председатель Ленсовета, и он вот так, что называется, открытым текстом мне ответил. После этого говорит: "Мне нужен помощник. Если честно, то я боюсь в приемную выйти. Я не знаю, что там за люди". В то время там как раз работали скандально известные теперь деятели, которые сослужили Собчаку плохую службу".
В аппарате Ленсовета было тогда много отделов и канцелярий, чиновники работали здесь долго, по нескольку лет. Но и новые депутаты городского Совета хотели закрепиться здесь на постоянной основе, образовав немало различных комитетов и комиссий. Нередко Собчаку приходилось по многу дней выполнять роль простого спикера, ведущего многочасовые, но крайне непродуктивные заседания Ленсовета. В этих условиях деятельность Владимира Путина, который опирался не только на свои организаторские способности и исключительное умение работать с разными людьми, но и на свои связи, становилась все более важной для Собчака. Именно Путин очень быстро стал самым доверенным и почти незаменимым помощником Анатолия Александровича. Конечно, это стали замечать и оппоненты председателя Ленсовета. Для них не составило большого труда узнать, что новый советник Собчака - работник КГБ.
На одном из собраний группа демократов публично потребовала убрать Путина из аппарата Ленсовета как "кагэбэшника". Но Собчак публично же отверг эти требования. "Во-первых, - сказал он, - Путин не "кагэбэшник", а мой ученик. Во-вторых, Путин работал во внешней разведке, то есть защищал интересы Родины. Так что ему нечего стесняться своей работы". Этот откровенный обмен репликами был вполне в духе Анатолия Собчака. Но он очень помог Владимиру Путину психологически. Немного позднее Путин решил рассказать о своей работе в КГБ и в разведке в специальном телеинтервью, которое записал известный в городе режиссер Игорь Шахдан; оно было показано по Ленинградскому телевидению. Одновременно Путин подал заявление об отставке из органов, которая, однако, не была тогда принята.