Не случайно эту историю рассказал. В отличие от меня тот же Шавло самостоятельно и блестяще штудировал английский, будто знал, что предстоит ему служебная поездка за рубеж. Пусть и не в Англию, в Австрию. Английский все равно пригодился бы. И никто Сереге, насколько знаю, не помогал, никаких репетиторов он не нанимал. Да и откуда им взяться в той же Тарасовке? Шавло все сам делал. Нынче свободно пишет, читает, переводит. Таким человеком остается лишь восхищаться.
Дасаев, к слову, появился в "Спартаке" в конце 1977 года. А сезон‑78 начали, как я уже говорил, неудачно. Поменялась линия защиты, "батя" Прохоров не всегда уверенно стоял. И тогда еще в Луганске против "Зари" впервые вышел Ринат. Как он занял место в воротах, лет так где–то на двенадцать, образно говоря, всех конкурентов вытолкнул из "рамки". В следующем матче с "Локомотивом" вытащил пару "мертвых" мячей, показав себя во всей красе. После чего его безоговорочно приняли болельщики, сама команда. Всем стало предельно ясно, что это вратарь высочайшего уровня на долгие–долгие годы.
Да, иногда бурчал на защитников, но Ринат - на редкость добрый, коммуникабельный человек. Он совсем не загордился, когда стал лучшим вратарем страны, его, можно сказать, буквально рвали на части национальная команда, клуб, везде он был востребован.
Когда я, например, закончил играть, всегда, если требовалось, мог обратиться за помощью к Ринату. Знал, мой друг и партнер никогда не откажет, даже в самой малости. Уж сколько раз выручал! Доставлял, скажем, моих родственников на вокзал или встречал их, и так далее.
Забавно, но по возвращении из Испании Дасаев примерно около года ходил… в спортивном костюме. Дело в том, что Рината часто звали телевизионщики на всякие вечера, где по сценарию ему приходилось отражать пенальти. Как правило, Дасаев никогда и никому не отказывал в этих просьбах. Ну, и какой смысл было переодеваться, шутил вратарь, если завтра, предположим, снова отправляться на запись очередной передачи. Наш голкипер и до сих пор желанный гость на телевидении.
Дасаев абсолютно нормальный парень в плане общения с друзьями, коллегами. Есть у него замечательная черта: и сам не прочь пошутить, и над собой позволяет подтрунивать. Вот и ржем все время при встрече. Скучать с ним не приходится.
Конечно, частенько ходили на квартиру именно к Дасаеву, он–то один из неженатиков в команде был. Достаточно просторная двухкомнатная квартира, жил он один. Музыка приятная, сама обстановка притягивала, относительный комфорт. Как–то Ринат позвонил незадолго до чемпионата мира 1982 года, говорит: "Приходи, братья мои приехали из Астрахани".
До сих пор вспоминаем те посиделки. Братишки Рината привезли астраханской рыбки, икры, селедочки. Дасаев участвовал в застолье, но ничего не пил. Времени уже пол–одиннадцатого вечера. "Вы здесь сидите, а я пошел спать". Пообщались мы славно, часов до трех–четырех ночи.
Утром звонок мне, и первый же вопрос: "Жор, кто всю рыбу с икрой сожрал?!" - "Братьев своих буди, - отвечаю. - За тебя тосты звучали, за твое здоровье, чтобы удачно отстоял на чемпионате мира". Ну, конечно, Ринат без претензий, в шутливой форме выговаривал мне за икру с рыбой.
Между прочим, дочка Дасаева - чемпионка мира по аэробике, достижение, как видите, весомое. Сын Мигель у него есть. Ринату хотелось еще одного сына иметь, и как по заказу его супруга - испанка Мария - родила ему Салима. Сейчас подшучиваю над своим другом: "Раньше тебя из компании домой не проводишь, а теперь, напротив, из дома не вытащишь". Очень заботливый семьянин.
Неудивительно, что прямо–таки отеческую заботу о голкипере, его здоровье проявлял в свое время внешне суровый, очень требовательный к футболистам Константин Иванович Бесков. К примеру, общеизвестно, что такие наши игроки, как Хидиятуллин, Гесс, Мирзоян, обладали очень сильными ударами. Так Бесков во время занятий в Тарасовке говорил этим ребятам: "Вы идите, Лешу Прудникова потренируйте, нечего Дасаеву руки выкручивать". А на виду у Рината оставались Ярцев, Сидоров, Черенков, люди, как говорится, с не очень мощными, зато техничными ударами.
Почему еще Дасаев так долго играл? Потому, что ощущалась поддержка на протяжении всей его карьеры. Тот же Бесков был просто влюблен в Дасаева, и Ринат отвечал тренеру взаимностью, безукоризненно выполнял указания, требования наставника. Среди любимчиков - Черенков с Гавриловым. Николай Петрович Старостин не скрывал своего теплого отношения к Шавло. Уважал Олега Романцева, и не зря. Хидя слыл всеобщим любимцем. Правда, он немножко выпадал из этой когорты, иногда резковат был…
Разумеется, вы помните, что тот же Дасаев работал со мной в национальной сборной образца 2003–2004 годов. И должен заметить, Ринат был не только тренером вратарей, он в данном смысле весьма разносторонний специалист. Ему поручались занятия и с полевыми игроками, он способен любые необходимые упражнения с ними делать. Легкий на подъем, безотказный в работе, считаю, просто незаменимый человек. Главное, на редкость трудолюбив.
Федор Черенков - хрупкий, тонкий, но сразу видно было - это игрок! Именно спартаковский. Почему его так сильно полюбили и ребята в команде, и наши болельщики? Он, как и Дасаев, вызывал чувство тепла. И вызывает, кстати, до сих пор. Немало ведь случаев, когда люди очень быстро голову задирали, сыграв прилично сезон–два. На таких, как говорят в народе, что ни плюнь, то шипит. Это совсем не про Федора. Любопытно, но Бесков разрешал только любимой девушке Черенкова встречать его, скажем, в аэропорту, провожать. Для других футболистов - строжайшее табу.
Федор, например, приезжает в спартаковский манеж на Оленьих прудах, заходит в комнату команды ветеранов и застенчиво так спрашивает: "А можно мне кофейку попить?" Порой думаешь про себя: он что, издевается, манерничает? Нет же, он на самом деле очень скромный парень. По сей день. Для Черенкова, думаю, краткосрочная поездка во Францию в начале 90‑х, по сути своей, зряшная. Он - исключительно домашний человек, совершенно не приспособленный по душевному устройству быть далеко от родины.
Его футбольные подвиги перед моими глазами. Ведь другой игрок от каких–то вещей отказался бы, только не Федор. Был период, когда наш замечательный полузащитник выступал в составах сразу трех сборных! Бесков однажды вымолвил, размышляя: "Н‑да, вы заботу о своих семьях ставите выше футбола. Значит, футбол не очень любите". На что Черенков даже не возразил, а как бы мягко вслух заметил: "А я вот и семью люблю, и футбол". Хрупкий с виду, но боец на поле неустрашимый.
Юра Гаврилов очень близок мне по манере игры. Иногда немножко расхлябанный его вид создавал и создает обманчивое впечатление. На самом деле это собранный, всегда готовый к матчам человек. Может быть, Юра не очень преуспел затем в тренерской работе. Но, кстати, какую бы команду он ни тренировал, почерк ее всегда был узнаваем. И то, что он в большом футболе почти до сорока лет играл, о многом говорит. После тех операций, что Гаврилов перенес, иные мастера, возможно, и сломались бы - морально, психологически. Но только не Юрий Васильевич. Требуется тайм отыграть - играет, всю встречу - тоже нет вопросов. Именно играет, а не отбывает номер.
Определенный, и не маленький, период времени связан у меня с Валерой Гладилиным. Это очень талантливый человек. И в футбольном плане он хорош, и организаторская жилка у него имеется. Например, если тот же Бесков с кем–то из футболистов расставался, то вряд ли в будущем такой мастер появлялся у него в составе. Гладилин как раз в данном смысле исключение, потому что игрок незаурядный. И вклад Валерки в победную поступь "Спартака", когда мы отчаянно стремились вернуться в высшую лигу, и вышли–таки, достаточно значим.
Появление Саши Мирзояна привнесло ощутимую уверенность и стабильность защите "Спартака". Пара Хидиятуллин - Мирзоян вообще считалась одной из лучших в Союзе. Мне, разумеется, довелось играть с Мирзояном, от его действий на поле всегда исходила этакая надежность - профессиональная, человеческая. Жаль, этот пресловутый, не забитый пенальти в финале Кубка с ростовским СКА преследует Сашу чуть ли не всю жизнь. Мирзоян, я бы сказал, даже в чем–то монументален, нынче руководит всеми футбольными ветеранами России. И знаете, здорово у него получается!
С некоторыми ребятами не так просто сходился, что тоже, наверное, естественно. Женя Ловчев все–таки слыл "звездой" не только нашего клуба - национальной сборной. Он держал себя в команде, может быть, иначе, чем вне ее. Мог, например, приехать в Тарасовку, сказать: "Ребята, садитесь, поехали". И вез партнеров в какой–нибудь ресторанчик. Домой к себе привозил ребят. Доставал на всех дефицитные билеты в театр, у Евгения Серафимовича хватало знакомых в театральной среде…
О своем товарище Олеге Романцеве я уже много что вам рассказал. Небольшие еще штришки к портрету. У кого–то наверняка складывается или уже сложилось впечатление, что Олег Иванович несколько замкнут, даже угрюм. Неправда! На самом деле это весьма остроумный, очень начитанный человек. Тот в свое время груз ответственности, подчас слишком необъективная, иногда предвзятая критика, конечно, сыграли свою негативную роль. Тут поневоле можно стать каким–то отшельником. Но, повторюсь, Олег в жизни совсем другой человек.
Помню, в институт физкультуры мы никогда не ездили с ним неподготовленными. Да, случалось, помогали нам, проводились индивидуальные занятия. Но в стенах вуза просто так, "на дурачка" не появлялись. Ну, не хотелось выглядеть идиотами, недорослями. Поверхностно, глубоко ли, но всегда готовились. Думаю, преподаватели Малаховки это подтвердили бы.
Немножко еще о дружбе с заклятыми соперниками из киевского "Динамо". Мы очень уважали и уважаем друг друга. До сих пор. Поддерживаем отношения с Олегом Блохиным, Владимиром Бессоновым, Игорем Белановым, Евгением Рудаковым, другими друзьями–соперниками. Вот Анатолий Коньков одно время тренировал симферопольскую "Таврию". Приехал к нему, душевно посидели, пообщались.
А залогом подобной дружбы как раз и являлось наше непримиримое соперничество на футбольном поле. Мы под них, что называется, никогда "не ложились", они тоже ни в одном из матчей не сдавались.
Олег Блохин, когда работал в клубе "Москва", всегда звонил нам с Хидей: приезжайте, мол, на игры, поддержите меня и Андрея Баля. Мы с удовольствием отправлялись на футбол, чтобы повидать наших киевских друзей. Им в Москве немного одиноко было, выходные мы часто вместе проводили…
Страсти на банкете
С легендарными братьями Старостиными, тем же Бесковым, конечно, связано немало любопытного, поучительного, забавного. Эти люди, без громких слов, воплощали собой эпоху, и не только сугубо футбольную. С ними было очень интересно общаться, да просто послушать их доставляло удовольствие.
Николай Петрович и Андрей Петрович прежде всего великими педагогами были. Педагогика эта исходила как бы из богатейшего внутреннего мира обеих потрясающих личностей. Видите ли, когда на сборах в той же Тарасовке проводишь уйму времени, то случиться могло всякое. Иногда вспыхивала искра недопонимания, какие–то мелкие ссоры и стычки. Мы–то, игроки, между собой практически не ругались. Конфликт подчас на ровном месте вызывал, к примеру, Константин Иванович.
Вот тут ненавязчиво, достаточно мудро "разруливали" ситуацию великие братья, основатели "Спартака". Они "тушили", нивелировали любую вспышку. И футболисты продолжали общаться как ни в чем не бывало. Это, поверьте, особое искусство. При одном только появлении Старостиных в Тарасовке мы улыбались, хандру, если таковая случалась, как рукой снимало.
Но, когда Старостины и Бесков работали в унисон, - а это, разумеется, было почти всегда, - такое пробивное трио смотрелось всем на зависть! Спартаковцы, например, в советское время вообще без проблем летали самолетами "Аэрофлота". Потому, что над нами взял тогда шефство сам министр гражданской авиации Бугаев. Чья заслуга? Конечно, Старостиных. Мы в ту пору стали первыми пассажирами так называемых чартеров, которые как раз специально выделялись именно московским спартаковцам, их руководителям. Вот так.
А какие замечательные, запоминающиеся политзанятия проводил с нами Николай Петрович! Да–да, в те годы политзанятия в футбольных командах, как, наверное, и везде по стране, были еще в ходу. Думаю, мало кто из вас знает, как Николай Петрович встречался с самим вождем пролетарской революции. По заранее разработанному плану Ленин входил с парадного подъезда. А в итоге подъехал совсем к другому крыльцу. И как раз Ильич попадает на Николая Петровича. Протягивает руку будущему патриарху "Спартака": "День добрый, Ульянов". Тот отвечает: "Приветствую вас, бухгалтер Старостин". И наш Николай Петрович повел Владимира Ильича на экскурсию по мануфактурной фабрике, где в ту пору трудился.
Мало того что Старостины создали "Спартак". Они еще и огромный вклад внесли в развитие родного детища. Почему, например, долгие годы в новейшее российское время "Спартак" был недосягаем для соперников, практически непобедим? Да потому, что Николай Петрович оканчивал еще царское коммерческое училище, он–то, как никто другой из нас, прекрасно помнил и прошел университеты НЭПа. Взять хотя бы тех же игроков, которые появились в команде в начале 90‑х при распаде бывшего Союза. Коммерциализация состава любой футбольной команды стала фактически основой основ. И здесь заслуга Старостина неоценима. Когда все только готовились приобретать футболистов, скажем, с той же Украины, Николай Петрович вкупе с Олегом Ивановичем Романцевым уже делали это. "Спартак" быстрее всех решал многие вопросы. Отсюда и сногсшибательный для кого–то результат. Для нас–то он явился закономерностью. Да, спартачи, как нас нередко величают оппоненты и друзья–соперники, оказались сильны знаниями, извините, исторического момента, что было крайне важно в новых условиях.
Когда многие пребывали в относительном неведении, как и что делать, спартаковцы, к примеру, первыми перешли на выплату зарплаты, представьте, в валюте. Это многие в футбольном мире знают, не секрет. И ездила команда за рубеж именно на коммерческие турниры, что тоже стало приносить немалый доход в клубную кассу.
Вот, скажем, в то время, когда все российские клубы "парились" на каких–то сборах, "Спартак" отправлялся на весьма престижные и, откровенно говоря, неплохо оплачиваемые соревнования. В основном в Германию, Швейцарию летали. Там, в частности, ковалось и укреплялось материальное положение спартаковцев.
Ведь не секрет, за границу ездили, чтобы что–то ценное приобрести для дома, для семьи. Старостин в этих вопросах как рыба в воде. За что ему мы всегда благодарны - он исходил из интересов своих футболистов. Николай Петрович полушутя–полусерьезно замечал в подобных случаях, что "пусть игроки лучше сходят в тамошние магазины, купят, что им нужно, и успокоятся. Чем будут сидеть в гостинице и переживать". Знал человеческую природу, психологию.
В данной связи вспоминается поездка в Марокко. Константин Иванович тогда не смог отправиться с нами, и груз ответственности за пребывание команды в этой стране лег исключительно на плечи Старостина. Нечто непредвиденное произошло уже на банкете, устроенном в честь визита советских спортсменов. На вечере ждали, однако, не только нас, но и тех же баскетболистов. Они почему–то задерживались, и начало банкета все откладывалось и откладывалось.
И, видимо, кому–то из наших игроков уже надоело ждать, он встал, за ним потянулись остальные. Да к тому же проголодались мы, что скрывать. А тут нет и нет обещанного ужина. В общем, мы вслед за тем "лидером" покинули банкет. Чуть позже баскетболисты и руководство марокканское общались. Разумеется, наше отсутствие заметили. Конечно, срочно провели собрание, стали разбираться. Как же так, почему покинули мероприятие, и так далее. Дескать, некрасиво поступили, и все такое. Представители принимающей стороны затаили обиду. Все мы понимали, что в подобной ситуации выезд в замечательные магазины Касабланки, скорее всего, накрылся.
А пропесочивал нас руководитель делегации. Николай Петрович смотрел–смотрел на этого руководителя. Он оказался своего рода оригиналом: надел пиджак, нацепил шляпу, представ перед нами в спортивных штанах. Вот Николай Петрович и говорит: "Да, руководитель у нас хороший. Без портков, но в шляпе". Народ оживился, кто–то прыснул от смеха. И уже очень серьезным, на первый взгляд, тоном начальник "Спартака" добавил: "Поступили вы, ребята, неправильно, слова верные сказаны, все четко обозначено". Футболисты после этих фраз Николая Петровича расстроились еще больше. А мы–то с Хидей уже костюм присмотрели, даже успели заказать. Требовалось срочно идти за изысканной вещью. "И в заключение, - произносит Старостин. - Выезд в город через пятнадцать минут". Чем поверг буквально в шок руководителя делегации и несказанно обрадовал нас. Ну, а кто мог хоть что–то возразить легендарному начальнику "Спартака"? Сказано - в город, значит, так тому и быть. Народ сразу ринулся к отъезжающему в торговые ряды Касабланки автобусу. Никто не остался без покупок: брали классные тогда вещи из кожи, джинсы, много чего еще. Сам этот фактик лишний раз характеризует Старостина: он умел найти нужные для всех слова.
Не могу не рассказать еще одну простенькую и в то же время забавную историю наших похождений по магазинам Касабланки. Отправился я с Сашей Кокоревым, нашим замечательным игроком, болельщики со стажем наверняка помнят этого мастера. Заходим в маленький, почти совсем неприметный магазинчик. Должен сказать, что по ходу пребывания команды в Марокко травму спины получил Олег Романцев, из–за чего досрочно покинул расположение клуба. И перед вылетом в Москву Олег просит купить жене плащ.
Говорю своему приятелю и партнеру Кокореву: "Сань, вон там какой–то неплохой коричневый плащ висит. Не мог бы ты дотянуться, снять". Я‑то не такой рослый, как Сашка, ну, никак не достаю рукой нужную покупку. Плащ на крючке свисает, вроде рядом все, а не дается в руки. Кокорев дергал–дергал… "Да дерни ты, наконец, как следует!" - призвал я от нетерпения Сашу. Продавец, даже по марокканским меркам, совсем малюсенький ростом, почти лилипут, молча наблюдал за нашими потугами. Как будто предчувствовал: что–то сейчас произойдет. Тут еще продавец под ногами крутился, раздражал тем самым.
Кокорев рванул на славу! Вся конструкция, на которой располагалась куча вещей, в том числе и тот самый плащ, в момент рухнула навзничь. Продавца завалило, так что он издавал едва различимые звуки под этой армадой шмоток. Я‑то успел вовремя отскочить. Наконец, из–под завалов показывается голова марокканца: "Брать будете?" - истошно прокричал он. "Не будем!" - сказал, как отрезал, Кокорев.