12.03.1961
Возобновить отношения как ни в чем не бывало, словно не случилось между нами ссоры, и вести дальше себя совершенно без смущения – что это? Величайшая деликатность, выражающаяся в полном и окончательном забвении всего досадного, или же величайшая бестактность, выражающая презрение ко мне? Мол, настолько я ничтожна, что не заслуживаю объяснений? Не хочу думать об этом, но думается как-то само собой. Nicolas советует потерпеть. Годы сделали его очень терпеливым. Здешняя жизнь вообще располагает к терпению. Еще один довод в пользу сестры – если постоянно терпеть, терпеть и терпеть, то рано или поздно чаша терпения переполнится и негодование изольется на того, кто рядом. Обменялись подарками в честь примирения. Какая ни есть, а сестра у меня одна, другой нет и не будет.
16.03.1961
Елочка рассказала страшное – два или три дня назад в Киеве прорвало какую-то дамбу и половину города затопило дерьмом и грязью в буквальном смысле этого слова. Это случилось рано утром, когда люди шли на работу. Кто-то из Елочкиных подруг (имя она называть не стала) была в то время в Киеве (в той части, которая не пострадала) и видела последствия своими глазами. Газеты и радио молчат. Разрушены дома, счет погибших идет на тысячи, подозревают диверсию. Сестра считает, что все дело в обычном здешнем разгильдяйстве. Странно – о начавшемся матче на первенство мира по шахматам пишут во всех газетах и сто раз, если не больше, сказали по радио, а о такой трагедии – ни словечка. Неуважение к памяти погибших.
Сестра дружит с Елочкой, между ними приязнь, но тем не менее за глаза злословит. Например, проезжается по тому обстоятельству, что экономная Елочка может подать суп на первое, а курицу из супа – на второе. Что в этом зазорного? После смерти мужа бедная Елочка вынуждена экономить. Как будто сестра сама не испытывала нужды. В какие-то моменты в ней поднимает голову дочь богатого промышленника Фельдмана. Азохунвей! Где сейчас наш отец? Где его богатство? Кто живет в нашем доме? Сама же рассказывала мне, как голодала в Ташкенте, даже индюшек с горя выращивать пыталась! Это моя-то сестра – и выращивать птицу? У нее канарейка в детстве сдохла на второй день.
26.03.1961
Ощущение весны витает в воздухе. Я почти счастлива. Хотела зачеркнуть слово "почти", но передумала. Пусть остается. Скоро Песах. Назначили генеральную уборку. Нюра поправилась, нога ее совершенно не беспокоит. Маца здесь есть, но ее приобретение окружено некоей таинственностью.
Спрашивала у Ниночки про Арика Шолумовича. Она такого не знает. Есть среди ее знакомых часовщик Шолумович, но он Моисей и из города Дербента.
05.04.1961
Сегодняшний разговор с сестрой:
– Каждая плять тоже метит в народные (сует мне газету и тычет пальцем в нужное место). Нет, я удивляюсь не решительно, а отчаянно!
Читаю. Нашему другу Славе (а у меня нет причин не считать этого приятного во всех отношениях мужчину своим другом) дали звание народного артиста. Мне радостно. Сестра злится. Я могла бы понять ее злость раньше, когда сама она еще не имела этого звания, но почему она так ведет себя сейчас? Совсем недавно она разговаривала со Славой по телефону, называла его Славочкой и Ростиславушкой.
– Вы поссорились? – на всякий случай уточняю я, зная, насколько обидчива и насколько скора на обиду сестра.
– Еще чего! – фыркает она и снова повторяет: – Нет, надо же! Каждая плять! Каждая плять!
Не люблю, когда коверкают фамилии. Любую фамилию можно представить в пошло-скабрезном виде. Однажды приказчик, уволенный за воровство, назвал отца Фотцманом и тут же получил по физиономии. То был единственный случай, когда наш отец позволил себе рукоприкладство по отношению к кому-то (оплеухи и подзатыльники детям не в счет).
Спустя пять минут звонит Славе.
– Ростиславушка, дружочек, я так рада, так рада! Только вчера говорила Беллочке – ну что же это такое, кому попало дают народного, даже мне дали, а Славочка до сих пор ходит в заслуженных! Как в воду смотрела! Как сердцем чуяла! Поздравляю тысячекратно!
Почему сестре ни разу не довелось играть в знаменитой комедии Шеридана "Школа злословия"? Она просто создана для этой пьесы, рождена для нее, точно так же, как я для "Ромео и Джульетты"! Нескромно? Возможно, что и нескромно, но я пишу это для себя и могу позволить себе быть нескромной.
07.04.1961
Полина Леонтьевна больна очень серьезно. Надежды никакой. Жалею ее безумно. Только что осознала, что никогда не слышала от сестры ничего плохого в адрес Полины Леонтьевны. Только хорошее и в превосходных степенях. Отрадно.
12.04.1961
Первый полет человека в космос – это замечательно, но почему из-за этого надо устраивать мероприятия в театрах? Nicolas горячо убеждал меня, что никакого космоса не существует и летать туда невозможно.
– Нам бессовестно лгут уже сорок с лишним лет, а мы делаем вид, что верим!
Странно, что с такими радикальными взглядами он никогда не подвергался преследованиям. К счастью. Nicolas очень религиозен. Водил меня в церковь, сказал, что ничего, что я некрещеная, главное, чтобы душа была открыта Богу. "Открыта ли Богу моя душа?" – задумалась я и решила изживать в себе все плохое. Прежде всего я должна перестать обижаться на сестру по пустякам и вообще должна перестать обижаться. Говорят же мудрецы: ""Не делай другому то, что не хочешь, чтобы сделали тебе". Я перестану обижаться, и сестра перестанет. Сколько нам обеим осталось жить, чтобы тратить время на ссоры и обиды?
Сестра говорит, что если бы не возраст, то она бы с удовольствием улетела бы на другую планету, туда, где совсем нет людей. Так ей якобы надоели люди. Для кого она там играла, хотела бы я знать.
14.04.1961
В прошлом году театр сестры летом выезжал на гастроли в Прибалтику. В этом году с местом гастролей пока окончательно не определились. Оказывается, что труппа не может выехать на гастроли по своему желанию, необходимо получить разрешение свыше. Существует какой-то план, согласно которому гастроли в хороших городах, таких как, например, Рига, должны чередоваться с поездками в захолустье. "В этом году всех отправят в Сибирь и половину там оставят", – пророчествует сестра. Сама она не намерена уезжать на гастроли, так как не может оставить Полину Леонтьевну.
– Я так и сказала нашему эсперантисту: тасуйте свою колоду как хотите, но я этим летом никуда не поеду! Хоть озолотите меня, хоть в жопу целуйте – не поеду!
"Эсперантист" – это директор театра. Не понимаю, кому понадобилось выдумывать эсперанто. В мире столько языков, зачем нужен еще один? Говорят, что он очень прост и легок, но почему бы тогда не взять итальянский? Более простого для изучения языка, мне кажется, не существует, и в то же время он очень красив и мелодичен. Правильно, наверное, говорил наш отец про варшавских евреев, что они на любые выдумки горазды, лишь бы от дела отлынивать. У него было стойкое предубеждение именно против варшавян. С виленскими евреями он вел дела, с бердичевскими, с одесскими, с персами, греками и турками тоже вел, не говоря уже о русских, но вот с варшавскими никогда не связывался.
16.04.1961
Ходили с Nicolas смотреть картины. Поразило недружелюбное отношение служителей. Покрикивают на посетителей, словно те у них в подчинении, и вообще ведут себя грубо. Но позволяют себе лишнее только с советскими гражданами. Стоило нам с Nicolas перейти на французский, как служители тотчас же подобрели и начали общаться с нами гораздо приветливее. "Эту страну создавали для народа", – горько заметил Nicolas, когда мы вышли на улицу. Он тоже согласен с тем, что простым людям сейчас живется тяжелее, чем до революции. Я замечаю многое, но все в один голос говорят, что жизнь в Москве неимоверно лучше, легче, приятнее жизни в провинции. Зачем же тогда нужна была революция? У Nicolas есть очень простое объяснение. Александр Третий казнил родного брата Ленина, а Ленин в отместку казнил его сына и всю семью Николая Второго. "То была простая месть, а все остальное – всего лишь приложение к ней", – сказал Nicolas. Ничего себе "приложение"! Но должна признать, что определенная логика в словах Nicolas есть и самое простое объяснение очень часто оказывается самым верным. Сестра из окна видела нас с Nicolas. Сказала, что мы выглядим как "два впавших в детство придурка". Я улыбнулась в ответ и сказала, что была бы не прочь вернуться в детство, ибо оно в самом деле – лучшая пора жизни. Сестра удивилась моей кротости (бо́льшая часть которой шла от ума, а не от сердца) и сказала, что она не имеет ничего против Nicolas. Правда, заявила она об этом не в самой благозвучной форме, но я все равно рада. В следующий раз попрошу Нюру испечь пирог (она мастерица) и приглашу Nicolas к нам. Нарочно подгадаю так, чтобы сестра была в это время дома. Если она узнает Nicolas ближе, то он ей непременно понравится.
21.04.1961
По случаю дня рождения Ленина завтра по всей стране проводится субботник. Все работают – что-то производят или занимаются благоустройством территории.
– Субботник – квинтэссенция коммунизма! – говорит сестра. – Работаешь бесплатно и с песнями.
Сестре предстоит выступление на каком-то заводе. Это днем, а вечером у нее спектакль.
– Прочту им с выражением "Каштанку" и хватит, – смеется сестра.
Я так люблю, когда она в хорошем настроении.
– Почему именно "Каштанку"? – спрашиваю.
Сестра делает серьезное лицо.
– Понимаешь, – доверительно говорит она, – тут такое дело. Завод, пролетариат, субботник… Нужно что-то жизнеутверждающее и в то же время несложное. "Муму" – слишком мрачно, монолог Сатина – слишком сложно, а про Левшу я читала на прошлогоднем субботнике. Вот и остается "Каштанка". Ума не приложу, что стану читать на следующем субботнике. А читать надо, иначе придется ползать на карачках по сцене с тряпкой в руках…
Мы смеемся. Сегодня нам хорошо вместе. Всесоюзный ленинский коммунистический субботник – здесь умеют придумывать пафосные названия.
23.04.1961
Была Норочка. В ее театре тоже все непросто и весьма. Интриги повсюду. В отличие от сестры, Норочка более ранима и тяжелее переживает обиды. Рассказывала, как познакомилась с Маяковским. Это было весной, в мае, на ипподроме. Я очень удивилась, узнав, что новая власть оставила ипподромы и разрешает делать там ставки. Странно, ведь коммунисты противники азартных игр. Казино здесь нет, а ипподромы есть. Сестра сказала:
– Ипподром – жизнь в миниатюре. Одни бегают по кругу, другие надеются на удачу, а заканчивается все для всех одинаково неинтересно.
Сразу же захотелось записать, пока не забылось. Память в последнее время начала меня подводить. Nicolas успокаивает меня, говорит, что это от избытка впечатлений. Милый добрый верный Nicolas!
Сестра тоже была знакома с Маяковским, правда, шапочно.
24.04.1961
Уметь довольствоваться тем, что у тебя есть – это ли не счастье? У меня есть сестра, есть друг, есть дом, есть рента (от слова "пенсия" меня коробит), есть возможность радоваться всему, чем я обладаю. Что толку сокрушаться о том, что нам с Nicolas до конца наших дней не суждено соединиться? Да и надо ли? Лучший вид отношений – это те, что существуют сейчас между нами. Легкость, романтичность, постоянное ощущение некоей новизны, грусть расставаний, предвкушение следующей встречи… Да, мы никогда не будем жить вместе, но от этого прелесть наших отношений не становится меньше. Чрезмерная близость пресыщает, притупляет остроту чувств, открывает в человеке то, чего лучше бы и не замечать вовсе. Разве с началом семейной жизни образы любимых не тускнеют? Нет, я не уговариваю себя, а в самом деле считаю, что теперешняя моя жизнь сложилась наилучшим образом, наиболее уместным в моем положении. Я могла бы жить одинокой среди совершенно чужих мне людей, и пусть климат там был бы мягче, а общий уклад жизни, несмотря на всю его восточную приторность, понятнее, но там бы я никогда не смогла бы почувствовать себя счастливой.
Осторожно прощупала почву касательно здешних мест отдыха. Увы, сразу три причины мешают мне устроить себе небольшой праздник, романтические каникулы. Сестра сказала, что никуда меня одну не отпустит, разве что потом, когда я окончательно освоюсь.
– Но ведь ты же оставляла меня на несколько дней дома, и ничего не случилось, – напомнила я.
– Дома – другое дело, здесь есть кому за тобой присмотреть! – тоном, который исключал любые возражения, ответила мне сестра.
Кроме того, она объяснила мне, что обычные здешние пансионаты и санатории сильно отличаются от тех, в которые ездит она. Верю, потому что уже хорошо поняла, что всеобщее равенство здесь только на словах. "Как заводская столовка от хорошего ресторана", – сказала сестра. В заводских "столовках" я не была, но в обычное здешнее bistrot, где столы и пол вытираются одной и той же тряпкой (в присутствии клиентов!!!), из любопытства однажды заглянула. Меня, как родную сестру народной актрисы Раневской, могут пустить в хороший санаторий, но вот Nicolas никто туда не пустит. И сам отдых в подобном месте может оказаться ему не по карману.
– За хорошее обслуживание надо платить! – сказала сестра. – Я, та самая Муля, и то всякий раз везу с собой чемодан с конфетами, духами и прочими презентами. И денежку для раздачи тоже не забываю взять. Я же не Фурцева, чтобы мне забесплатно жопу лизали! Тебе, Белла, пора бы уже понимать, что к чему. Изменились только названия, а люди и отношения между ними остались прежними. Не подмажешь, как говорится, не поедешь.
Жаль. А я уже строила такие планы, выбирала между Крымом и Юрмалой.
02.05.1961
Здешние демонстрации поражают обилием людей. Празднества по случаю трехсотлетия дома Романовых не идут ни в какое сравнение с ними. Уговаривала сестру на прогулку, но она отказалась. Сестра сильно переживает болезнь Полины Леонтьевны. Когда я слышу от сестры "она мне заменила мать", то думаю о том, что сестра сделала свой выбор самостоятельно, никто не принуждал ее расстаться с семьей, напротив, родители настойчиво звали ее с собой. Если же послушать сестру, то выходит, что осталась она одна не по своей воле, а по воле рока. Таким трагическим тоном произносит свое вечное "она спасла меня от панели"… не могу понять, а на что вообще рассчитывала сестра, оставаясь одна среди всего этого безумства? На своего Максимилиана? На то, что ее пригласят в Малый театр? На что тогда вообще можно было рассчитывать? Не знаю, но зато знаю другое: если человеку приходится выбирать, то он выбирает то, что ему больше по душе. Родители для сестры были худшим злом, нежели революция. Она настолько ценила свободу, возможность всегда поступать по своему усмотрению, что предпочла этой свободе все – дом, благополучие, спокойную жизнь. Увы, от состояния отца остались жалкие крохи, но эти крохи позволяли жить, а не нищенствовать. Сестра сама оборвала нити, связывавшие ее со всеми нами. Зачем говорить о том, что Полина Леонтьевна заменила ей мать, если она в матери совершенно не нуждалась. В подруге – нуждалась, в наставнице – нуждалась, но не в матери. Чтобы я так нуждалась в болячках, как сестра нуждалась в матери!
05.05.1961
Ходят слухи (принесла их всезнайка Ниночка), что готовится постановка "Войны и мира". Снимать будет один из наших знакомых режиссеров (незнакомых режиссеров у меня уже, кажется, и не осталось, если кого-то не знаю лично, то знакома с ним по рассказам сестры). Сергей Федорович, который, по выражению сестры, "покушается" на Толстого, провел свою юность в Таганроге и там же начал актерскую карьеру. Мы с ним обменялись впечатлениями, я рассказывала о том, что было, а он мне о том, что стало. С.Ф. производит впечатление человека не просто умного, но глубокого. Такому под силу ставить лучшее произведение русской классической литературы. Сестра уже трижды заговаривала о том, что ей близок образ Жюли Курагиной.
– Светская пустышка – это мое амплуа, – говорила она мне и соседке с третьего этажа Светлане.
Светлане явно было сказано с тем расчетом, чтобы эти слова поскорее дошли до С.Ф. Сомневаюсь, что сестре достанется эта роль. На мой взгляд, с Жюли у нее нет ничего общего. Разве что лицо пудрой обильно обсыпать. Ей скорее бы подошла роль Анны Павловны Шерер. Я осторожно поделилась с сестрой своим мнением. Она ответила: "Могу и ее" – и тут же позвонила Светлане.
– Захотелось перечитать роман, – так начала разговор сестра. – Весь, от первой до последней страницы. Раскрыла первый том, прочла несколько строк и задумалась об Анне Шерер. Ее принято считать коварной, насквозь искусственной интриганкой, но это не совсем верно. Она же эн-ту-зи-а-стка! Вы со мной согласны?..
Мне нет дела до того, что говорит сестра другим людям. Но почему бы не сказать просто, как оно было? "Белла считает, что я могла бы сыграть Шерер". Зачем устраивать театр даже по мелочам? Зачем постоянно врать, даже если это не приносит никакой пользы? Я не обижаюсь, я удивляюсь. Неужели актерство так въедается в душу, что вся жизнь превращается в спектакль без антрактов?