Столь опасную для советских интересов деятельность Рейли нужно было пресечь, для чего требовалось выманить его обратно в Европу. Использовать можно было единственное средство – "Трест", хоть и утративший несколько свой блеск в некоторых эмигрантских кругах после "провала" Савинкова, но все еще пользующийся доверием Кутепова. И Артузов разрабатывает сложный, но безошибочно сработавший план, основанный на глубоком проникновении в психологию врага, тонком учете политической обстановки и событий. Строго говоря, в общих чертах план по выведению Рейли в Европу, а затем в СССР был разработан Артузовым довольно давно, но указание председателя заставило форсировать работу. И вот зимой в адрес подставной нью–йоркской конторы фирмы "Сидней Беренс – индийский хлопок", основанной Рейли для прикрытия его основной деятельности, пришло письмо из Таллина, подписанное инициалом Е. и датированное 24 января 1925 года:
"Дорогой Сидней!
В Париже к Вам могут явиться от моего имени Красно–штанов с женой. Они сообщат известие из Калифорнии и передадут стихи Омара Хайяма, которые Вы так хотели иметь. Если их дела заинтересуют, попросите их остаться. Если же дело не заинтересует, скажите просто: "Благодарю вас, до свидания".
Их дело заключается в следующем. Они являются представителями предприятия, которое, по всей вероятности, приобретет в будущем большое влияние на английском и американском рынке. Они полагают, что предприятие их достигнет полного расцвета не ранее двух лет, но обстоятельства могут сложиться для них желательным образом уже в течение ближайшего будущего. Это очень крупное предприятие, но говорить о нем пока нельзя, так как могут прослышать конкуренты. Интересуются концессией, в частности, две группы. Одна из них международная, другая группа – германская. Она хотела бы вступить в трест, но основатели треста, представители которого названы выше, вынесли на своих плечах всю предварительную работу, не желают иметь с ней дело, так как опасаются, что германская группа постепенно приберет все дело к рукам. Поэтому они вошли в связь с небольшой французской группой, составленной из менее честолюбивых людей. Дело, однако, так велико и серьезно, что они опасаются, хватит ли у французской группы сил его поддержать. Поэтому они хотели бы привлечь к совместной работе также и английскую группу. Само собой разумеется, что правление треста будет составлено исключительно из лиц, совершивших основную работу… Они отказываются в настоящий момент назвать кому бы то ни было имя лица, заправляющего всем предприятием… Пишу Вам об этом, так как думаю, что этот план с успехом может заменить тот, над которым Вы в свое время работали и который так катастрофически рухнул".
Письмо было написано эзоповым языком, для Рейли, однако прозрачным, как родниковая струя. О дезинформации не могло быть и речи, потому что отправитель – резидент английской разведки в прибалтийских государствах командор Эрнст Бойс был знаком Рейли по совместным делам давным–давно.
Под "Калифорнией" подразумевался Советский Союз (в эмиграции его упорно называли просто Россией или Совдепией), супруги Красноштановы были Марией Захарченко–Шульц и Георгием Радкевичем, строки из Омара Хайяма – заранее условленным паролем их явки к Рейли, под заманчивым "предприятием" имелся в виду "Трест". "План", который так "катастрофически рухнул", – история с Савинковым.
На самом деле идея с приглашением Рейли была умело подброшена контролерам "Треста" Захарченко–Шульц и Радкевичу Якушевым по поручению Артузова. А Красношта–новы уже вроде от себя довели ее до сведения таллинского корреспондента Рейли, укрывшегося за инициалом Е. По тому же заданию они через резидента Кутепова в Финляндии, бывшего морского офицера Николая Бунакова, связались с финскими разведчиками – начальником 2–го отдела финской армии полковником Мальмбергом и начальником погранохраны Выборгского района капитаном Рузенштре–мом – для организации на границе "окна".
Спустя две–три недели Якушев и Захарченко–Шульц встретились в Финляндии с Бунаковым. После взаимного обмена текущей информацией Бунаков сообщил им, что Рейли "собирается в дорогу". И показал письмо, только что полученное им из Америки и подписанное одним из псевдонимов Рейли – Железным. Рейли подтверждал, что борьба с Советами остается для него делом жизни, и указал три направления этой борьбы: пропаганда, террор, диверсии.
Письмо Бунакову было реакцией на послание от Е.
"Окно" на советско–финской границе представляло дляя ОГПУ особую ценность. Расположенное едва ли не в районе дальних пригородов Ленинграда, близ Сестрорецка, оно позволяло эмиссарам "Треста" в случае надобности обернуться в оба конца за день и две ночи. Уже по одной этой причине Якушев старался поддерживать с Бунаковым хорошие отношения, тем более что тот пользовался особым расположением и великого князя Николая Николаевича, и Кутепова и был тесно связан с финской и английской разведками. Все эти обстоятельства, вместе взятые, уже делали Бунакова самостоятельным и ценным источником информации.
Завоевать расположение, более того, искреннюю благодарность Якушеву удалось почти случайно. Как–то, во время очередной встречи с ним, Бунаков попросил его передать привет своему брату Борису, живущему в Москве и работающему там шофером. Осененный неожиданной идеей, Александр Александрович несколько небрежно, словно речь шла о сущем пустяке, спросил:
– А почему бы вам самому не повидаться с ним? Если хотите, мы его доставим к вам сюда, в Хельсинки.
Недели через две "Трест" устроил–таки в финской столице встречу братьев Бунаковых…
В тайной войне, как и в обычной, действуют примерно сходные оперативно–тактические принципы: оценка обстановки, замысел, единство командования, захват инициативы с тем, чтобы навязать свою волю противнику, осуществление маневра во имя обеспечения внезапности и использования своих сил в наиболее выгодных условиях, массирование, а точнее, сосредоточение усилий в решающем месте и в решающий момент. Всё это учитывал Артузов и потому всегда начинал работу с оценки противника.
В своей жизни Артур Христианович имел дело преимущественно с людьми сильного склада. Таковыми были все его друзья, товарищи по службе – Пиляр, Стырне, Пузиц–кий, Демиденко, руководители ОГПУ. Но жизнь подбрасывала ему и сильных врагов: Савинков, Кутепов, та же Марияя Владиславовна… Большое дело, конечно, правильно определить сильные и слабые качества друга. Но в тысячу раз ответственнее – точно оценить врага. А между тем трезвой оценке часто мешают ненависть, неотмщенное зло, смутное представление о замыслах противника и его реальных возможностях.
Артузов думал о Рейли чаще всего глухими ночами, когда обычные дела оставались позади, никто никуда не требовал, никто не беспокоил. Рейли интересовал его и как личность, и как противник. Интересовало всё: внешность, характер, привычки, окружение. Хотелось, точнее, необходимо было уяснить: в чем его сила? Только ли в опыте и находчивости?
Все чаще Артузов возвращался к Рейли, пытаясь проследить его жизненный путь. Артур Христианович изучал "дело" страницу за страницей, возвращался к прочитанному, обдумывал и снова читал, делал пометки, понятные только ему. Чужой и пока далекий Рейли постепенно становился более осязаемым.
Вот портрет Рейли, сделанный достаточно умной и опытной женщиной: "Я подняла глаза от чашки с кофе и встретила взгляд карих глаз, смотревших на меня с другого конца комнаты. В течение какого–то мгновения он смотрел прямо мне в глаза, и я почувствовала приятную дрожь. Этот человек был хорошо сложен и очень прилично одет. Лицо его было худощавое, довольно смуглое и выражало необычайную силу воли и решимость. Глаза были спокойные, добрые и немного грустные. И вместе с тем у этого человека было такое выражение лица, которое доказывало, что он очень часто смотрел прямо в глаза смерти".
На листке оценки противника Артузов набрасывает несколько выводов из прочитанных строк: "Искусный любовник, перед которым могут устоять лишь волевые женщины. Значит, Рейли, обладая определенной внешностью, симпатичной женщинам, может опираться на их поддержку, использовать жилища в качестве конспиративных квартир…", "Рейли около пятидесяти лет. Это зрелый возраст, тот возраст, который в полной мере определяет опыт, когда человек становится осторожным, стремится не делать ни одного опрометчивого шага". Артузов выводит на листочке цифру "50" и ставит рядом знак плюс.
Чем еще силен Рейли? По некоторым данным, сын капитана торгового парохода. Основное воспитание и получил в русской среде. Служил в Восточно–Азиатской компании, был ее главным агентом в Порт–Артуре. У русской спецслужбы были серьезные основания подозревать Рейли в связях с японской разведкой в период войны с Японией, затем он годами жил в Петербурге, подолгу бывал в Москве и Одессе. Значит, способен легко и убедительно приспособиться к русскому окружению. Это тоже кое–что значит для разведчика–нелегала. Ставится новый плюс. К нему добавляются плюсы за свободное владение семью языками.
Глаза бегут по строчкам, и из сухого факта вычленяется еще одна сторона характера – умение сходиться с людьми. В Петербурге Рейли не давал покоя подвиг американцев братьев Уилбера и Орвилла Райтов, 17 декабря 1903 года первыми в мире совершивших полет на построенном ими самолете с двигателем внутреннего сгорания. Организуется российское общество "Крылья". И не кто иной, как Рейли, один из его учредителей, умело использовал воздухоплавательный клуб для приобретения множества важных связей в русских кругах, в том числе в хорошо законспирированных и влиятельных масонских ложах.
Итак, Артузову рисовался человек смелый в своих начинаниях, больших возможностей. Не случайно он завербован английской разведкой.
С началом мировой войны Рейли не упускает шанс заработать и на этом. Он едет в Японию, чтобы заключить контракты на поставки военного снаряжения. Из Японии перебирается в Америку, передает крупные заказы здешним фирмам. За границей и в России Рейли успешно проворачивал финансовые спекуляции. Его личное состояние достигало трех миллионов долларов. По масштабу тогдашних цен громадные деньги.
В Канаде Рейли вступил в RAF – Королевский воздушный флот. Ему присваивают первичное офицерское звание "второго лейтенанта" (соответствовало чину подпоручика в старой российский и лейтенанта в нынешней армии). Его приглашают перейти в СИС – английскую разведку. Здесь ему дают оперативный псевдоним ST–1. Используя давние связи в Германии, агент ST–1 сообщает в Лондон немецкую программу строительства подводных лодок. Потом он сам проникает в Германию и добывает секреты кайзеровского флота непосредственно в высшем штабе, аналогичном британскому Адмиралтейству. Впрочем, особого героизма дляя этого, возможно, и не требовалось: у Рейли были давно налаженные связи и в берлинской разведке.
Когда в России свершилась революция, английская разведка сразу же переориентировала его – он должен работать в стране большевиков. На борту английского крейсера Рей–ли прибывает в Архангельск. Отсюда, воспользовавшись неопытностью и доверчивостью местных советских работников, пробирается в Петроград и сразу оказывается в центре очередного заговора контрреволюции. Активное участие в нем приняли и дипломатические представители некоторых западных стран.
Петроград, весна 1918 года. Рейли снова в городе "светлых грез" – так он любил называть Северную столицу. Ищет безопасное убежище.
Артузов раскрывает конверт с фотографиями. Находит портрет красивой женщины: Елена Михайловна Боюжов–ская, кокотка. У нее и остановился Рейли. Счастливая звезда, как ему кажется, движется к зениту на политическом небосводе. Рейли не собирается долго оставаться в Петрограде. Его цель – Москва, где активно действует против советской власти глава английской дипломатической миссии Роберт Брюс Локкарт.
В военное время в Москву попасть нелегко. Нужен пропуск. Где добыть? Рейли перебирает в памяти всех бывших петербургских друзей. Останавливается на своем давнем агенте Александре Грамматикове.
Грамматиков не подвел – сумел достать документы, и какие! По одному из них "товарищ Релинский" являлся комиссаром (!) по перевозке запасных автомобильных частей во время эвакуации Петрограда. Это давало ему возможность свободно передвигаться между Москвой, Петроградом и Вологдой, иногда даже в комиссарском вагоне. Теперь надо осесть здесь, осесть тайно. Рейли не был бы разведчиком, если бы не умел отличить организованную слежку от случайного внимания сотрудников ЧК или уголовного розыска. Он быстро установил, что к нему и Грамматикову присматриваются. Нужен был трюк, который бы отвел подозрение от него, вернее, позволил бы оторваться от хвоста. В дождливый день на перрон Николаевского вокзала к поезду Москва-Петроград подошли двое. Один – Грамматиков, второй – человек, похожий на Рейли. Сам Рейли из–за укрытия следил за посадкой своих друзей и был удовлетворен, когда поезд увез его двойника и прилепившегося к нему наблюдателя.
За убежищем дело не стало: в его кармане лежало написанное еще в Петрограде рекомендательное письмо Грамматикова своей племяннице – актрисе Художественного театра Елизавете Оттен.
Артузов поднимает еще несколько справок. Они касались "дела" латышских стрелков. Слово "дело" взято в кавычки, потому что в действительности такового никогда не существовало, а была весьма эффективная комбинация ВЧК, всю правду о которой рассказать стало возможным лишь лет сорок спустя.
Так уж сложилось, что к лету 1918 года самыми боеспособными и преданными советской власти были латышские части. Потому именно латышским стрелкам была доверена охрана Кремля и других важных государственных учреждений в Москве и Петрограде. Резиденты разведок некоторых стран правильно рассудили, что судьба любого заговора против Советов в значительной степени будет зависеть от того, какую позицию займут латыши.
События развивались следующим образом.
В Петрограде появились два молодых командира, приехавшие из Москвы. Оба латыши. По выправке, аккуратности униформы похожи на младших офицеров старой армии. Им удалось связаться с военно–морским атташе английского посольства (оно еще не переехало в Москву), капитаном Фрэнсисом Алленом Кроми. Их первая встреча состоялась в ресторане гостиницы "Французская". Командиры убедили Кроми, что в среде латышских стрелков зреет серьезное недовольство властью, что они готовы выступить против правительства, если будут поддержаны армейскими частями.
Для большего правдоподобия к операции был подключен командир 1–го дивизиона латышских стрелков Эдуард Бер–зин. Воодушевленный реальной перспективой ареста советского правительства силами охраняющих Кремль латышских стрелков, Кроми дал Берзину и одному из молодых командиров, который представился ему как бывший офицер Шмитхен, рекомендательное письмо к Локкарту. Убедившись в подлинности письма (одним из доказательств стало обилие… орфографических ошибок. Кроми был не силен в грамматике родного языка, и Локкарт это хорошо знал), Локкарт дал латышам рекомендательные письма к командующему английскими войсками в Архангельске генералу Пулю и сопроводительные документы на бланках британской миссии с печатями и своей подписью. (Предполагалось, что после ареста советского правительства латышские стрелки через Архангельск на английских судах вернутся на родину.)
Стрелкам нужны были и деньги. У Локкарта имелись на руках крупные суммы, которые ему охотно жертвовали российские заводчики и купцы.
Локкарт принял латышей на своей квартире в Хлебном переулке, дом 19, но он был достаточно осторожен, чтобы не держать сумки с деньгами при себе, и вообще, из соображений конспирации ему больше не следовало лично встречаться с Берзиным и Шмитхеном (настоящее имя которого, Ян Буйкис, было раскрыто лишь несколько десятилетий спустя).
Теперь латыши должны были иметь дело только с доверенным лицом Локкарта, получать от него деньги и инструкции, а также отчитываться перед ним о ходе подготовки к мятежу.
На первой встрече Берзин получил от человека, назвавшегося греческим коммерсантом Константином Массино (очередной псевдоним Рейли), 700 тысяч рублей. Кроме того, Рейли поручил латышу составить детальный план ареста Савинкова во время одного из заседаний, а также захвата Госбанка, Центрального телеграфа и телефонной станции.
Вторая встреча Берзина с Константином состоялась 17 августа в кафе "Трамбле" на Цветном бульваре. Рейли вручил командиру еще 200 тысяч рублей и уточнил задание.
Третья встреча состоялась 28 августа – Берзин получил еще 300 тысяч рублей и задание выехать в этот же вечер в Петроград и передать эти деньги тамошней группе заговорщиков. Связать его с ними должна была Боюжовская. (Всего Берзин получил и сдал в ВЧК 1 миллион 200 рублей.)
Выполняя задание, Берзин приехал в Питер, навестил Боюжовскую в ее квартире на Торговой, 10 и… незаметно положил в карман визитную карточку Рейли с его московским адресом: Шереметьевский переулок, 3, кв. 85. В этой многокомнатной квартире жила некая Дагмара Карозус. Две комнаты у нее снимала двадцатилетняя актриса Елизавета Оттен. Еще одну комнату снял господин Массино и быстро сделал молодую актрису своей любовницей. Елизавета владела английским, французским и немецким языками. Потому Рейли рассчитывал сделать влюбленную девушку своей помощницей.
Поселившись, Рейли не теряет времени даром. Он ищет объекты вербовки. Английское правительство должно знать военные планы большевиков накануне переворота и вероятной интервенции. Через Елизавету, даже не подозревавшую, кто на самом деле поселился у нее по дядюшкиной рекомендации, он знакомится с ее окружением, в том числе с некоей Марией Фриде. Брат Марии, бывший подполковник старой армии Александр Фриде, работает в Главном штабе, следовательно, в курсе многих военных вопросов, в частности перевозок войск. Лучшего агента не найти.
Путь Рейли к подполковнику оказался весьма простым. Он очаровывает Марию, преподносит ей умело подобранные подарки. Через сестру Рейли знакомится с братом, быстро находит с ним – скрытым контрреволюционером – общий язык. К слову сказать, и Мария, и Александр уже были связаны с американским разведчиком Ксенофоном де Блюменталь Каламатиано. Мария официально работала медсестрой в отряде Красного Креста при американской миссии.
Александр Фриде стал аккуратно доставлять Рейли копии военных сводок с фронта, другие секретные материалы. Рейли работает в Москве и в Петрограде в тесном взаимодействии с двумя другими иностранными резидентами: французом Анри Вертимоном и американцем греческого происхождения Ксенофоном Каламатиано. В этой тройке он за коренника.
Елизавета Оттен была на редкость общительной женщиной. Она не могла и дня пробыть в одиночестве, ее постоянно окружали друзья и поклонники. В квартире было шумно и весело. Для ничего не подозревавшей публики, которая собиралась у нее, Рейли был… сотрудником ЧК "товарищем Релинским"! Благодаря своим широким связям Рейли смог получить подлинные документы, с которыми он мог без помех передвигаться по городу. Удостоверение давало ему надежное прикрытие, позволяло свободно въезжать в Петроград, а там передавать добытые шпионские сведения атташе британского посольства Кроми, который переправлял их в Англию.