Однако возвратимся к подразделению "Вымпел" и к тактико-специальному занятию по "подрыву" моста на реке Клязьме. Скажу сразу: результат для охраны оказался весьма плачевным. Несмотря на всю бдительность часовых взрыв-таки прогремел под одной из опор моста.
Как это случилось, Ермаков рассказал участникам учений позже.
Трое пловцов за поворотом реки, откуда они были не видны охране моста, вошли в воду. Выстроились углом. Диверсант, который находился в острие угла, двигал перед собой небольшой плотик, на котором была укреплена учебная мина. Плотик имел, так называемую, нулевую плавучесть, то есть он плыл под водой, ниже уровня поверхности. От плотика в стороны расходились две веревки, концы которых держали пловцы, идущие впереди.
До излучины реки диверсанты плыли по поверхности, а с выходом в зону видимости, погрузились в воду и применили способ плавания "по-вьетнамски". То есть двигались ногами вперед, с трубочкой во рту. Этот стиль теперь почему-то называется "вьетнамским", но он известен на Руси еще с древних времен. Русские дружинники, преодолевая водные преграды, использовали для дыхания камышовые трубочки.
Словом, этот древний опыт в ходе специального занятия использовали и пловцы "Вымпела".
При подходе к опоре моста пловцы осторожно без всплеска показывались из воды, один держал заряд, а два других ходили по кругу, обматывая веревки вокруг опоры. Сделав свое дело, по общей команде диверсанты под водой уходили незамеченными от моста.
Заряд взрывался ровно в намеченный срок, когда пловцы уже были вне зоны досягаемости охраны.
Это лишь один из примеров успешного приобретения "закордонного" опыта, который необходим бойцам спецподразделения. Хотя следует сказать, что профессиональные контакты бойцов "Вымпела" с коллегами из других стран в отличии от той же американской "Дельты" были значительно ограничены. Они выезжали, как правило, на Кубу, во Вьетнам.
Порою сотрудникам подразделения самим казалось, что они ходят по кругу. Тот же Ермаков рассказывал мне случай, когда в кубинском генерале, начальнике управления спецопераций, "под крышей" которого "вымпеловцы" стажировались, он узнал гостя их десантного училища. Тогда их спецназовский взвод показывал кубинской делегации десантирование, действие из засады. Виталий напомнил об этом генералу на заключительном банкете и они оба долго смеялись. Действительно, выходило по всему - круг замкнулся.
Это было так, и не так. Да, мы учились друг у друга. Однако каждый применял опыт другого не бездумно, а сообразуясь с собственными условиями, обычаями, образом жизни.
Кроме того кубинцы в отличие от наших бойцов, много действовали за границей, набираясь по-настоящему боевого опыта.
Отсюда их высокое умение стрелять. Когда "вымпеловцы" впервые попали на кубинское стрельбище, то поняли: коллеги шли на несколько шагов вперед. У них был принципиально другой подход. В ходе ведения огня они много двигались, меняли оружие, перезаряжали. Удивляло большое количество мишеней, установленных на разных уровнях.
И самое главное, огромное внимание уделялось стрельбе ночью. Верно: какой смысл ходить в тир днем, если воевать придется ночью.
С горькой улыбкой вспоминали бойцы "Вымпела" их прежние стрельбы: тир, стойка, и основная задача - кучно положить пули.
Стажировка на Кубе изменила все представления об умении стрелять, а встреча с никарагуанскими стрелками заставила навсегда уйти от порочных методов советского подхода к обучению стрельбе. Однако об этом подробнее в другой главе.
Возвратившись с Кубы и из Вьетнама, "вымпеловцы" стали по-иному смотреть и на проблему маскировки. Лицо, руки научились покрывать соком растений. Брали траву, толкли ее в посудине, потом в сок добавляли золу из костра и никакой "помады", как показывают в кино. Ибо, по мнению бойцов, даже самая лучшая помада дает блеск.
Научили коллеги-вьетнамцы и умело использовать руки. "Впереди идущий, номер один, - рассказывали мне бойцы, - руками, животом ищет мины и разминирует их. У него должны быть очень чувствительные руки, как у хирурга. Ведь ошибиться нельзя, дорога, которая идет за ним - это дорога жизни. Он ставит метки. В сторону противника они черные или зеленые, в обратную, то есть в свою - светлые. Человек, который ползет следом, должен видеть метки. Колючая проволока бесшумно разрезается, и мы проползаем, как змеи. Светит прожектор, но каждый из нас всего лишь кочка. Требования к спецгруппе очень высокие. При нападении, например, на батальон потери группы нулевые, даже ни одного раненого, у противника- полное уничтожение".
А вьетнамские "схроны"! Это вообще поразительное искусство, ведь война за долгие десятилетия научила жить вьетнамцев под землей.
В истории борьбы вьетнамского народа есть случаи, когда партизаны устраивали "схрон" под американским аэродромом.
Ночью они выходили и ставили мины на самолеты. Взрыв! Вокруг беготня, переполох, американцы бросаются преследовать диверсантов, а те находятся рядом. Живут три-четыре дня, пока все успокоится, и незамеченными уходят.
Однако жить под землей тяжело. На Кубе сотрудники "Вымпела" прожили в "схроне" три дня, а вьетнамцы жили неделями.
Есть и городские "схроны". Учили коллеги своих советских друзей как покидать их незамеченными, как тайно возвращаться, как прятать того, кого выкрали.
До сих пор помнят наши ребята кубинские, вьетнамские уроки и потому уверены: нельзя замыкаться в рамках собственного опыта. Спецназовцу всегда есть чему поучиться у спецназовца.
"Разрушить… до основания"
Время спрессовано донельзя. Последние годы столь скоротечны и бурны, что впору россиянам считать год за два. Иному народу таких потрясений хватило бы на столетие, а нас "трясет", почитай, каждый год.
На что уж август 1991 года был драматичен. Однако затмили его октябрьские события 1993-го, первая кровавая чеченская война, страшные взрывы жилых домов в Москве и других городах России, вторая чеченская…
Какими далекими кажутся теперь ГКЧП, танки на улицах Москвы, защитники Белого дома.
Но к тем дням нельзя не возвращаться. Слишком дорого стоили они нашему Отечеству, в них истоки многих нынешних бед и несчастий, войн и кровопролитий.
Сегодня мы удивляемся непрофессионализму армии, бессилию спецслужб.
Где корни этого бессилия? Кто и как развалил сильнейшие и опытнейшие в мире спецслужбы Советского Союза? Сейчас об этом как-то не принято говорить. Не трогают эту щекотливую тему "золотые газетные перья", помалкивают радио, телевидение. И только ветераны разведки, диверсионной службы, антитеррора неустанно твердят: проблему Чечни можно было решить вовремя силами спецслужб, без кровопролития.
Представьте себе, что это значит. Живы были бы десятки тысяч наших российских ребят - солдат и офицеров, мирные жители, локализован был бы преступный режим, сохранена целостность России. Это, без сомнения, был бы подвиг. Однако, чтобы совершить такой подвиг, у государства должны быть спецслужбы, а у спецслужб - силы и желание. Увы, после 1991 года ничего подобного не существовало. Вернее, стремительно переставало существовать.
А когда проблема Чечни вставала в полный рост, у нас уже нечем было обуздать криминальный дудаевский режим.
Теперь уже давно забыт этот случай. А мне хочется его вспомнить. Накануне первой чеченской войны взяли столичного полковника службы безопасности. Как только он пересек границу
Чечни, натянули на голову шапку, повязали, не успел опомниться. Позже обескураженный полковник выступал по телевидению, а я слушал его и думал: это похороны наших спецслужб. Один случай, но в нем как в капле воды отразились огромные проблемы развала могучего некогда организма КГБ. Этого человека предали уже в Москве, когда он только собирался выезжать в Чечню. Что может быть печальнее для наших спецслужб, чем предательство. Потом таких предательств будет множество. Более страшных и кровавых. Когда в результате предательств гибли сотни наших ребят. Но я возвращаюсь к истокам. Ибо истоки эти заносит илом времени.
Так как же мы дошли до жизни такой? Как случилось, что, разрушив КГБ и армию, затыкали чеченские пулеметы пушечным мясом - необученными новобранцами, мальчишками из российской рабоче-крестьянской глубинки?
Кто, в конце концов, виновен в этом? Или, как всегда, у нас нет виноватого? Что творилось в спецслужбах после августа 1991 года, когда решили добить "черного кобеля"?
У меня есть ответы на эти вопросы. Однако хочу избежать субъективизма и потому дать слово профессионалу. Конечно же, кто стоял в те роковые месяцы у руководства спецслужбами, тот в тонкостях и знает обстоятельства дела.
Тогда КГБ возглавил Бакатин. Только сдается мне, облик этого человека весьма далек от облика профессионала спецслужб. Более того, он ненавистен разведчикам-профессионалам. Бакатин пришел реформировать КГБ, ничего не зная о КГБ. И ничего не желая знать. Так что, думаю, на роль эксперта в нашем повествовании он не годится.
А вот его первый заместитель генерал-лейтенант Анатолий Алейников - фигура, вполне заслуживающая внимания. Он пришел замом к Бакатину сразу после августовских событий 1991 года. Не скрывал, что симпатизировал Ельцину, демократам. Однако не ожидал, что разрушительный дух этих людей будет столь велик. И пусть сегодня в комитетских кругах отношение к нему неоднозначное, Анатолий Аввакумович как мог противостоял "разрушительному духу".
Вот как об этих людях в своей книге "Вымысел исключен" пишет генерал-майор Юрий Иванович Дроздов: "В сентябре 1991 года, уже после августовских событий, меня вызвал для беседы новый первый заместитель председателя КГБ СССР генерал А.А. Алейников. Видимо, он хотел ознакомиться с тем, что из себя представляет нелегальная разведка, и определить ее судьбу, если она была замешана в путче.
Анатолий Аввакумович Алейников был известен мне как один из руководителей областных управлений КГБ, обладающий опытом контрразведывательной работы. Мы долго беседовали. Я рассказал ему очень многое. Мы, как мне показалось, оба хорошо понимали эту государственную проблему. Генерал Алейников, прощаясь, сказал, что меня должен будет принять председатель КГБ Бакатин и попросил быть в пределах досягаемости. Но вызова так и не последовало. В пылу рьяного разрушительства новому председателю было не до проблем зашиты государства. Не до основательного изучения прошлого и перспектив настоящего развития. Он уже все успел узнать за два-три дня, нагородить столько, что страна еще долго будет залечивать раны. Примечательно, что ни один из сотрудников спецслужб США и ФРГ, с которыми я встречался, не одобрил его шагов, хотя они и воспользовались плодами его действий незамедлительно".
Возможно, сегодня с высоты времени Анатолий Аввакумович что-то и поправил бы в нашей беседе. Но я привожу ее дословно такой, какой она была записана несколько лет назад по горячим следам. В ней много интересных мыслей и много ответов на вопросы, которые болят в наших душах и ныне.
- Анатолий Аввакумович, вы пришли первым замом к Бакатину в тяжелое для Комитета государственной безопасности время. Только закончился так называемый путч, началось реформирование КГБ…
- Да, я как зам "всплыл" от команды Ельцина. В те времена надо было что-то делать, ведь Бакатин пришел с намерениями реформировать КГБ. Но как? Так, чтобы камня на камне не оставить.
Он, конечно, человек неординарный, интеллектуал, но совершенно не управляемый. Дела не знал, но и советы не принимал. А ведь любое государство, каким бы оно ни было, не может существовать без спецслужб.
Я с пеной у рта доказывал, в том числе и Ельцину, что нельзя разгонять Комитет. Сотрудники не виноваты. Они служили государству, той системе…
Вообще, планы у руководства страны были такие: все начать с чистого листа.
Но нельзя с чистого листа. Придут некомпетентные люди, сломаете систему. А ведь система работала четко, мы знали
оперативную обстановку на местах, что и где может случиться, как противостоять, какие профилактические меры применить. Сейчас ничего нет.
Потому и не знаем, что творилось в Чечне. Конечно, были крайности с диссидентами. Но ведь это, в первую очередь, политические игры…
- Значит, были в руководстве люди, особенно зараженные вирусом разрушения. Ведь то, что вы говорите: "Не оставить камня на камне", "начать с белого листа", - это же безумие. Речь идет не о какой-либо конторе, а о системе государственной безопасности.
- Большую роль в разрушении органов сыграл тогда Бурбулис. Он хоть и стал потом нашим куратором, но относился холодно.
Ельцина приходилось уговаривать. Я бывал у него на приеме, доказывал.
Первое, что сделали тогдашние руководители, перестали финансировать КГБ. А без денег кто будет работать?
Бакатин занял такую позицию: меня президент послал реформировать КГБ, а если тебе деньги нужны, - иди, проси… Да не мне, а государственным спецслужбам.
И вот тогда я в Минфине неделями с протянутой рукой стоял. Дайте денег, дайте денег… Это теперь то там, то тут денег не получают, а тогда никто не верил, что такое может быть. А ведь было.
У Вольского, помню, на зарплату сотрудникам занимал. Спасибо, хоть он помог.
Вот так мы до декабря еле-еле дотянули.
- Но ведь Ельцин секретарем обкома был, Московского горкома. Он же знал, что такое КГБ. Партия же руководила КГБ тогда, так ведь?
- Знал-то знал, но его окружению нужен был враг. Бурбулис все время врага искал. Вот и "назначили" главным врагом КГБ.
- Ну и как они себе это представили: выгнать всех?..
- Да, разогнать всех. Набрать новых людей, новое руководство. Но это же блеф. Государству подобное реформирование обошлось бы в миллиарды. К тому же такой орган просто не сможет работать.
- Увы, но в один день ничего нельзя создать.
- Было мнение, что можно. Пришлось хоть как-то спасать положение. Тогда я предложил разделиться: на ФАПСИ, разведку, погранвойска. Понимал: это глупость. Но что делать, иначе вымерли бы все, как мамонты.
Словом, разделились. И снова тишина, денег как не было, так и нет.
Бакатин в конце ноября вообще руки сложил, ничего не получается, я ухожу, ковыряйтесь тут сами.
В декабре 1991-го года опять напросился на прием к Ельцину. Решил зайти с другой стороны. "Борис Николаевич, нельзя же так, сколько политических врагов наживете. Это же сильная система".
Ладно, вроде убедил, сели за стол. Стали обсуждать. Он говорит, мол, давайте за основу возьмет опыт Германии, Франции. Там спецслужбы - в рамках МВД.
Так, если помните, родилось Министерство безопасности и внутренних дел (МБВД) во главе с Баранниковым.
Уход под МВД был встречен болезненно. И меня упрекали. Как мог, доказывал: мера вынужденная, не уйдем, совсем погибнем.
Ну а потом заседал Конституционный суд. МБВД опять разделили. А Баранникова оставили в Министерстве безопасности.
- И, наконец, самый тяжелый вопрос, сегодня его задают тысячи людей: можно ли было решить проблему Чечни силами спецслужб? Разумеется, если бы не наступил тот дикий развал, о котором вы рассказывали?
- Когда Дудаев пришел к власти, Баранников сказал мне: "Возьми Чечню на себя". Этот регион я знал, да и Афганистан не прошел даром, словом, выехал, поработал, изучил обстановку. После тщательного анализа написал в Совет Безопасности записку, Скокову, в которой изложил свои предложения.
Они заключались в следующем: первое - заставить дудаевцев сдать все оружие и вывезти его из республики, второе - перекрыть каналы вывоза нефти. Там же первосортная нефть. Они качали и вывозили по нашей территории в Новороссийск, в Туапсе, грузили в танкеры.
Уже тогда в записке я подчеркнул: через некоторое время дудаевцы заработают столько нефтедолларов, что их трудно будет остановить.
И, наконец, третье, что предлагалось: организовать в Пятигорске мощное управление ФСБ и "набросить" на Чечню агентурную сеть. Как воздух нужна была информация, что там происходит.
Ведь от местного управления КГБ в Чечне практически ничего не осталось.
Меня выслушали и махнули рукой: несешь какую-то хреновину. Однако я отстаивал свою идею.
Ко всему сказанному хочу лишь добавить, что упорство генерала Алейникова было оценено по достоинству. Баранников и его окружение стали собирать компромат на генерала, который слишком рьяно пекся о ликвидации криминального дудаевского режима.
Это позже Алейников понял, что кое-кто в верхах имел в Чечне свой немалый интерес, а тут, поди ж ты, он со своими настойчивыми инициативами. Словом, перешел Анатолий Аввакумович кому-то дорогу.
С компроматом, правда, произошла неувязочка: оказалось, Алейников за немалую службу в КГБ кроме жены, дочери и собаки ничего не нажил. Ни шикарной дачи, ни иномарки не заимел, в загранпоездки за счет казны тоже не ездил. И, тем не менее, шельмование продолжалось.
Тогда и он пришел к шефу, положил на стол рапорт и предупредил: ежели не закончатся нападки, выложит настоящий компромат на всех своих гонителей.
Алейникова отпустили с миром. Он уехал представителем военной контрразведки в ЗГВ.
Там, в Германии, глядя, как разворачивается чеченская мафия, как она обложила наши гарнизоны, Анатолий Аввакумович убедился в правильности своих выводов, доложенных в Совете Безопасности. Только вот Совет Безопасности то ли не услышал его, то ли не пожелал услышать.
Интересно было бы взглянуть сегодня на ту записку генерала Алейникова. Многое бы прояснилось.
Жертва политического маскарада
Начальник Управления нелегальной разведки генерал Юрий Дроздов закончил доклад. Председатель КГБ Чебриков тревожно посмотрел в лицо генералу.
- Кто об этом знает?
- Кроме Вас и Крючкова, никто…
Крючков в ту пору был шефом Дроздова, начальником Первого главного управления КГБ.
Что же так взволновало председателя Комитета?
Дроздов доложил о результатах учений на одном из ядерных объектов страны.
"Террористы", роль которых исполнили бойцы разведывательно-диверсионного подразделения "Вымпел", прошли все защитные пояса атомной электростанции и "захватили" цех, где находился реактор.
Ничего подобного наша история еще не знала.
Несмотря на испуг, шефу КГБ пришлось довести до сведения высшего руководства страны печальные итоги учений.
Некоторые наши государственные деятели, прочитав доклад КГБ, даже побоялись расписываться на нем, кое-кто лишь поставил ранговую птичку. Не побоялся признать недостатки в охране ядерных объектов только один человек - Председатель Совета Министров Николай Рыжков. Он дал конкретные указания руководителям министерств.
Заканчивались 80-е… "Взорвались" Армения и Азербайджан. Детонатором послужил Нагорный Карабах. Движение за "национальное самоопределение" переросло в требование независимости и воссоединения с Арменией. Вспышки демонстраций и митингов вылились в кровавые столкновения.
В феврале 1988 года мир содрогнулся, услышав впервые название мало кому известного азербайджанского города - Сумгаит. Зверские убийства, насилия, расправы захлестнули городские кварталы. Улицы потонули в дыму пожарищ и костров.