Поверх гафии гутра – большой платок (белый, молочный или в мелкую красную клетку), которую удерживает двойной жгут икала, обычно черного цвета. Икалы бывают украшенными несколькими вставками вроде пушистых шариков.
От постоянного ношения, гафии еще и прижатой гутрой и икалом, большинство мужчин после тридцати начинают активно лысеть (а не арабы не так?).
К тому же им очень идут эти головные уборы, которые подчеркивают роскошь ресниц, разлет бровей и белки больших темных глаз.
И вообще, араб без головного убора – не араб! И солнце тут ни при чем.
Сауд ушел разговаривать с конюхом, я стояла, поглаживая шею Юлдуз, а Раиса через два стойла любезничала с тем самым вороным, которого пугали на площадке. Причину того, что произошло дальше, я поняла нескоро, но отреагировала быстро.
Услышав вскрик Раисы, я обернулась и увидела ее сидящей на корточках с лицом, спрятанным в колени. Руки судорожно натягивали на голову абаю.
– Раиса, что?! Лошадь укусила?
Она лишь прохрипела:
– Никаб…
Но я уже все поняла сама – лошадь почему-то зацепила шейлу и никаб женщины и, видно, стянула с головы. Черная ткань валялась под копытами скакуна, которого бросился успокаивать конюх. Ситуация грозила неприятностями, никому не позволено пугать драгоценных животных шейха Мухаммеда.
Раису необходимо увести подальше, а она отказывалась не только взять взамен своего никаба мой шарф, чтобы соорудить хиджаб, но даже подняться на ноги:
– Нет.
В голосе столько муки, что я дрогнула. Она ненормальная, никто не заставляет арабских женщин прятать лица по самые ресницы, могла бы просто надеть платок. Но раздумывать некогда, я решительно стянула с головы собственный никаб и подала ей:
– Держи.
Пока Раиса натягивала его на себя, я быстро заплела волосы в косу и спрятала под абаю, а шарф попыталась превратить в хиджаб. Сделать это без зеркала нелегко, на помощь пришла моя надсмотрщица. Встретившись с ней взглядом, я обомлела – стальные глаза были полны слез благодарности:
– Спасибо.
Сауд словно и не заметил происшествия. Впрочем, какое дело хозяину до проблем Раисы?
Он купил Юлдуз, через несколько дней наш конюх Мехмед должен приехать за лошадью, чтобы доставить ее к нам в оазис. Я представляла восторг горевавшего из-за гибели Амаль конюха.
На мой вопрос, сколько стоит Юлдуз, Салим только отмахнулся. Улучив момент, ответила Раиса:
– Полмиллиона.
– Чего полмиллиона?
– Долларов, конечно.
Я ахнула и сникла. На такую дорогую лошадь мне едва ли позволят еще раз посмотреть, не то что сесть.