При обсуждении вопросов использования в предстоящей операции различных родов войск и их материально-технического обеспечения к работе совещания в Ставке привлекались главный маршал авиации А. А. Новиков, генерал армии А. В. Хрулев, главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, маршал инженерных войск М. П. Воробьев, маршал войск связи И. Т. Пересыпкин, маршал артиллерии Н. Д. Яковлев.
Мы уезжали, окрыленные грандиозностью предстоящего наступления, охваченные горячим желанием поскорее начать подготовку войск к великой битве за Белоруссию.
Возвратившись на фронт, мы с Д. С. Леоновым тотчас же пригласили первого заместителя командующего войсками фронта генерал-полковника В. И. Кузнецова и всех остальных наших ближайших соратников. Мое сообщение о принятом Ставкой решении на проведение Белорусской наступательной операции было встречено с глубоким удовлетворением.
В общих чертах я изложил предстоящую задачу фронта и сказал, что она будет конкретно указана в директиве Ставки. Мнение всех было единодушным: немедленно, не ожидая директивы, начать подготовку к наступлению.
На следующий день я довел до командующих армиями и соответствующих начальников родов войск и служб свое предварительное решение на предстоящее наступление.
Ставка Верховного Главнокомандования приказали нам передать полосу обороны 6-й гвардейской армии 2-му Прибалтийскому франту, чтобы мы могли использовать гвардейцев на направлении главного удара. А вслед за этим поступила директива Генерального штаба, в которой нам были даны конкретные указания по обеспечению скрытности подготовки наступления.
Таким образом, еще да получения директивы на наступление подготовка к нему уже развернулась. А когда 31 мая нарочный доставил нам директиву Ставки, мы смогли приступить и к конкретному планированию операции. Этой директивой войскам фронта ставились задачи: во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом форсировать Западную Двину и овладеть районом Бешенковичи, во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку противника и овладеть городом Витебск и в дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Лепель, прочно обеспечивая главную группировку фронта с полоцкого направления.
Для выполнения этой задачи мы располагали, как я уже сообщал выше, тремя общевойсковыми и одной воздушной армиями, отдельным стрелковым и танковым корпусами фронтового подчинения. Во главе их стояли испытанные в сражениях генералы и, я бы сказал, по-настоящему талантливые военачальники.
4-й ударной армией командовал генерал-лейтенант П. Ф. Малышев. Он обладал большой проницательностью, волей и железным упорством в достижении поставленной цели. Участвуя в боях с лета 1941 года, Малышев испытал отчаяние окружений и горечь отступления, не раз находился на волосок от гибели и даже, будучи комендантом Смоленска, едва не был но недоразумению расстрелян своими же после падения города. Но к счастью, удалось избежать этой роковой ошибки. Петр Федорович блестяще проявил свои военные способности в последующих сражениях.
Ближайшими боевыми соратниками П. Ф. Малышева были члены Военного совета этой армии генерал-майор Т. Я. Белик и полковник В. А. Кузнецов, а также начальник штаба генерал-майор А. И. Кудряшов. Политический и оперативный отделы армии возглавляли соответственно полковники С. П. Титов и С. Г. Себик.
6-ю гвардейскую армию возглавлял герой Курской битвы генерал-лейтенант Иван Михайлович Чистяков - неизменно жизнерадостный, энергичный, стремительный человек. Много крови попортили фашистским воякам сое-динения 6-й гвардейской. Членами Военного совета 6-й гвардейской были генерал-майор К. К. Абрамов, толковник Г. Н. Касьяненко, начальником штаба - генерал-майор В. А. Пеньковский, начальниками политического и оперативного отделов - полковник Л. И. Соколов к генерал-майор З. С. Рыбко.
Войсками 43-й армии командовал генерал-лейтенант Афанасий Павлантьевич Белобородов, самый молодой из командармов по возрасту. Однако боевой опыт у него был богатейший. Кто не слышал о прославленной стрелковой дивизии генерала Белобородова, ставшей гвардейской в боях под Москвой, в сорок первом! Стройный, подтянутый, небольшого роста, генерал поражал своей неистощимой энергией и смелостью решений. Членами Военного совета армии были генерал-майоры С. И. Шабалов и Н. Л. Осин, начальником штаба - генерал-майор Ф. Ф. Масленников, а политический и оперативный отделы возглавляли полковники А. П. Петров и В. В. Турантаев.
3-й воздушной армией командовал многоопытный авиационный военачальник генерал-лейтенант авиации Н. Ф. Папивин. Его ближайшими помощниками были член Военного совета армии генерал-майор Н. П. Бабак и весьма опытный и талантливый начальник штаба генерал-майор авиации Н. П. Дагаев.
1-й танковый корпус возглавлял многократно испытанный в боях генерал-лейтенант танковых войск В. В. Бутков.
Стрелковыми корпусами и дивизиями также командовали умудренные боевым опытом генералы и офицеры.
Мы, безусловно, многое знали уже о противнике, который оборонялся в полосе предстоящего наступления. Это были войска 16-й армии группы армий "Север" и 3-й танковой армии группы армий "Центр". Известны были и группировка сил врага, общая глубина его обороны и начертания оборонительных рубежей. Однако предстояло многое еще уточнить и выявить. В первую очередь требовалось установить, где точно находится стык между группами армий, xapaктep инженерного оборудования оборонительных рубежей, особенно первой полосы обороны, начертание минных полей, состояние дорог, места переправ через Западную Двину (Даугаву) и многое другое.
Ответить на все эти вопросы должен был наш разведчик полковник А. А. Хлебов. И он еще за неделю до начала наступления смог это сделать. В добывании необходимых сведений о противнике очень помогли партизаны, которые не только не позволили себя уничтожить в ходе апрельской карательной операции гитлеровцев, но и в мае снова активизировали свои действия, особенно по разведке группировки сил и организации обороны группы армий "Центр".
Было точно установлено, что противник в полосе предстоящего наступления фронта имеет 12 дивизий, 2 дивизионные группы, 10 отдельных охранных полков и свыше 40 батальонов различного назначения. В первом эшелоне оборонялись пять пехотных, авиаполевая дивизии и две дивизионные группы. Остальные силы эшелонировались в глубину. Основная часть этих войск группировалась в районе Полоцк, Лепель, Глубокое (70 километров северо-западнее Лепеля). Большая часть резервов 3-й танковой армии также находилась в полосе наступления нашего фронта.
Вражеские войска опирались на весьма развитую, преимущественно сплошную, траншейную, глубоко эшелонированную оборону, готовившуюся в течение многих месяцев.
Кроме второй оборонительной полосы противник в глубине подготовил рубежи по левому берегу Западной Двины и по линии Полоцк, Лепель и Даугавпилс (Двинск), озеро Нарочь.
Особенно сильно в инженерном отношении были укреплены Витебск и Полоцк. Насыщенные большим количеством долговременных сооружений, они представляли собой своеобразные крепости, удерживать которые Гитлер приказал любой ценой.
Стало известно, что стык двух групп фашистских армий проходит северо-западнее Витебска. Именно здесь и был намечен наш главный удар.
Много бессонных ночей просидели мы с начальником штаба генералом В. В. Курасовым над планом операции, ломая голову над различными проблемами. Не только оборона гитлеровцев, но и сама местность, невыгодная для наступающих, доставляла немало забот. Особенно тревожила Западная Двина, которую войска фронта должны были форсировать в ходе наступления, а также район между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченный, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог.
По установившимся к тому времени взглядам, прочную долговременную оборону противника в благоприятных условиях местности обычно прорывали на сравнительно узком участке (в среднем от 5 до 7 километров на армию). Но лесисто-болотистая местность сама по себе резко снижала возможность развертывания войск и средств их усиления для осуществления прорыва. Кроме того, она до предела ограничивала свободу маневра наступавших. Учитывая все это, после повторного тщательного изучения местности мы решили значительно расширить участок прорыва, доведя его до 25 километров на две армии. Войска фронтовой ударной группировки решили расположить в одном оперативном эшелоне, с танковым корпусом в качестве фронтовой подвижной группы.
Все стоявшие перед фронтом задачи после тщательного обдумывания было решено выполнить в три этапа: на первом - взломать оборону противника на 25-километровом участке от населенного пункта Болотовка до Тошник в стыке групп армий "Север" и "Центр" на всю глубину тактической зоны; на втором ввести в прорыв в направлении на Бешенковичи наш единственный танковый корпус, с ходу форсировать Западную Двину, захватить на ее левом берегу плацдармы и одновременно во взаимодействии с 39-й армией 3-го Белорусского фронта окружить и уничтожить витебскую группировку противника; на третьем - форсировать реку Уллу, разгромить полоцкую и лепельскую группировки противника и овладеть городами Полоцк, Лепель и Камень.
Для осуществления прорыва привлекались четыре стрелковых корпуса 6-й гвардейской армии и два - 43-й, а также 3-я воздушная армия, все резервы и танковый корпус. Поскольку сил для прорыва обороны 43-я имела вдвое меньше, чем 6-я гвардейская, на ее долю было выделено всего 7 километров участка прорыва, а остальные 18 были отданы 6-й гвардейской армии. На участке прорыва мы решили сосредоточить 3760 орудий и минометов из 4900 имевшихся во фронте, а также - 535 танков и самоходных орудий из 687. Таким образом, на участке прорыва, составлявшем по протяженности лишь седьмую часть всей полосы действий фронта, сосредоточивались три четверти стрелковых дивизий, все танковые и самоходно-артиллерийские части и 90 % артиллерии.
Массирование сил и средств на участке прорыва обеспечило здесь подавляющее превосходство над противником, Ударная группировка фронта превосходила противника в людях в 3 раза, в артиллерии, танках и авиации - в 3,6 раза.
Николай Михаилович Хлебников шутливо заметил:
- Сам старик Эпаминонд возрадовался бы такому яркому подтверждению живучести рожденного его гениальной головой принципа военного искусства.
На остальном 135-километровом участке фронта мы оставили кроме стрелковых дивизий войска одного укрепленного района и стрелковую бригаду. Но даже из этих более чем скромных сил генералы П. Ф. Малышев и А. П. Белобородов сумели создать два увесистых "кулака" для удара по фашистам. 4-я ударная должна была, используя успех 6-й гвардейской армии, наступать на Полоцк.
Выбор направления главного удара оказался, как свидетельствовал потом сам ход наступления, очень удачным. Противник сосредоточил свои основные усилия на удержании районов Полоцка и Витебска, а удар последовал в промежуток между ними, там, где он меньше всего ожидался.
Командование фронта делало все, чтобы наступление наших войск оказалось внезапным для фашистов. И оно стало таким.
Как всегда, весьма активную роль в подготовке операции сыграл генерал-полковник В. И. Кузнецов. Это был очень способный и храбрый генерал, прошедший в годы войне трудный и славный боевой путь. К тому времени ему уже исполнилось 50 лет. С первых дней войны он командовал различными общевойсковыми армиями, был заместителем командующего Юго-Западным фронтом, а вскоре после того как меня назначили командующим войсками 1-го Прибалтийского фронта, стал моим первым заместителем. У меня сложилось о нем самое высокое мнение. За тот участок фронта, где он находился в ходе операции, я был всегда спокоен. С началом подготовки операции он почти безвыездно работал в армии А. П. Белобородова.
Блестяще справились со своими задачами генералы В. В. Кубасов, Н. М. Хлебников, К. В. Скорняков, командующий 3-й воздушной армией генерал-лейтенант Н. Ф. Папивин, а также начальник инженерных войск генерал В. В. Косырев, начальник войск связи генерал-майор К. А. Бабкин.
Поистине геркулесову работу проделали замечательные труженики тыла во главе с генерал-лейтенантом Д. А. Андреевым. Они разумно эшелонировали тыловые части и учреждения. Первый эшелон фронтового тыла базировался на ближайшие к линии фронта железнодорожные станции Невель и Бычиха, второй эшелон был в районе станции Старая Торопа, а третий - в Нелидово и Ржеве.
Наш штаб в результате тщательных расчетов определил, что для обеспечения наступления войск фронта потребуется накопить 1682 вагона боеприпасов, 2930 цистерн горючего, 2765 вагонов продовольствия и 815 вагонов других материальных средств. Докладывая об этом, обычно невозмутимый начальник тыла растерянно разводил руками:
- Товарищ командующий! Представить себе не могу, как мы сможем в короткий срок протолкнуть по единственной железной дороге такую махину!
А ведь надо было еще подвозить и пополнение. Офицеры тыла и железнодорожники трудились героически, но задача оказалась все же невыполненной к намеченному дню наступления. Поэтому Ставка, внемля мольбам командующих фронтами (у всех была общая беда), разрешила перенести начало наступления с 19 на 23 июня.
К назначенному сроку генерал-лейтенант Д. И. Андреев с присущей ему деловитостью доложил мне, что к началу наступления фронт будет иметь от 3 до 3,5 боекомплекта на полковые и дивизионные пушки, от 5 до 6 боекомплектов на остальную артиллерию и от 4 до 5,5 боекомплекта на минометы. Этого, по нашим расчетам, было достаточно. Не хуже была обеспеченность и горючим.
Каждого командира, особенно командующего такой массой войск, которая входит в состав армии или фронта, перед наступлением весьма волнует проблема раненых. Как побыстрее эвакуировать их с поля боя, оказать медицинскую помощь, организовать лечение. Мы уже по опыту знали, какие примерно потери могут быть у нас при самой хорошей организации наступления. Исходя из этого, и строили свои расчеты. Медицинскую службу фронта возглавлял у нас очень опытный и энергичный генерал А. И. Бурназян. Он доложил, что армейские госпитали он планирует расположить в 12 - 15 километрах от линии фронта. Третья часть их зарезервирована и готова к перемещению, как только войска двинутся вперед. Первый эшелон фронтовой госпитальной базы был размещен в 30 - 40 километрах от переднего края, основная часть госпиталей - в 80 - 100 километрах, а тыловой эшелон - в 150 - 200 километрах. Таким образом, продуманное эшелонирование позволяло поэтапно эвакуировать раненых в тыл страны. Аветик Игнатьевич доложил мне, что приняты меры к освобождению всех армейских госпиталей и медико-санитарных батальонов дивизий от раненых и больных. Словом, к началу наступления фронт будет иметь 112 полевых госпиталей емкостью 42 тысячи коек и 130 эвакогоспиталей на 74 270 коек. Я был удовлетворен: при самом неудачном развитии наступления все раненые и заболевшие получат койку и необходимую медицинскую помощь.
Большую часть времени в первой декаде июня я и генерал Д. С. Леонов провели в армиях И. М. Чистякова и А. П. Белобородова, которые должны были наступать на главном направлении. Мы знакомились с ходом подготовки стрелковых корпусов, дивизий и танковых бригад к наступлению, а затем заслушивали уточненные решения командующих армиями, обсуждали с ними вопросы взаимодействия их войск с авиацией, танковым корпусом и танковыми бригадами. Особое внимание обратили мы на поддержание в полосах действий строгого режима, обеспечивающего скрытность подготовки войск к наступлению.
Разведка, рекогносцировки, накопление запасов материальных средств, разработка боевых документов на наступление - все это осуществлялось в глубокой тайне, под прикрытием различного рода легенд. До самых последних дней перед началом прорыва об истинных наших намерениях и планах знал весьма ограниченный круг лиц.
Не оставляли нас без внимания Генеральный штаб и Верховный Главнокомандующий. Часто приходилось докладывать о ходе подготовки операции и встречавшихся трудностях маршалу Василевскому и генералу Антонову, а несколько позже пришлось держать ответ и перед Сталиным.
Верховный Главнокомандующий, зная, что нашим войскам предстоит преодолеть Западную Двину, в разговоре по телефону поинтересовался прежде всего ходом подготовки войск к решению этой задачи. Я доложил ему, что мы использовали богатый опыт боев на Днепре и других крупных реках и дали войскам необходимые указания по организации форсирования Западной Двины с широким использованием как подручных, так и штатных переправочных средств.
Выслушав меня, И. В. Сталин потребовал от нас особенно тесно взаимодействовать в ходе форсирования Западной Двины с партизанами. В заключение он, подчеркивая каждое слово, сказал:
- Накануне наступления объявите всем воинам вашего фронта, что те, кто первыми форсируют Западную Двину и удержат плацдарм на ней, будут представлены к званию Героя Советского Союза.
Мы строго выполнили указания Верховного Главнокомандующего. В армиях А. П. Белобородова и И. М. Чистякова были особенно тщательно спланированы боевые действия по преодолению заболоченных участков местности, форсированию рек, и в первую очередь, конечно, Западной Двины. С партизанами было согласовано, где и какие удобные для переправы места они захватят и удержат до подхода наших передовых частей, где и какие переправочные средства подготовят и замаскируют.
Большую часть времени в ходе подготовки к наступлению все мы проводили в войсках. Там и застало нас известие о прибытии на наш фронт А. М. Василевского, которому было поручено координировать действия войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.
Мы поспешили на аэродром, чтобы встретить представителя Ставки. Маршала сопровождали заместитель командующего артиллерией Красной Армии М. Н. Чистяков и заместитель командующего Военно-Воздушными Силами, мой старый товарищ по Юго-Западному фронту Ф. Я. Фалалеев.
Прибыв на командный пункт, А. М. Василевский отказался от завтрака и сразу же предложил собрать весь руководящий состав фронта для доклада о ходе подготовки наступления. Первым по решению на наступление докладывал я. Признаться, весьма беспокоила меня мысль о том, что представитель Ставки, как эта иногда случалось, внесет в принятое нами решение существенные коррективы. Это вынудило бы нас перерабатывать весь план операции и пересматривать все основные оперативные расчеты. Однако опасения мои оказались напрасными. Александр Михайлович, убедившись, что намеченная нами ширина участка прорыва продиктована особыми условиями лесисто-болотистой местности в целом одобрил замысел операции. С большим вниманием он слушал и доклады начальника штаба, начальников родов войск. И не только слушал, но и внес ряд уточнений и поправок.