Мы стали подводить итоги. Войска 6-й гвардейской и 43-й армий успели углубиться в расположение противника от 14 до 17 километров и расширить фронт прорыва до 76 километров. Они закрепились на линии населенных пунктов Папиле, Рудышки, Тришкяй, Юзефов, Смильги.
В районе города Тришкяй соединениям 6-й гвардейской удалось подойти попосредственно ко второй оборонительной полосе. Более скромные результаты были у генерала П. Г. Чанчибадзе, сообщившего, что его войсками полностью прорвана первая оборонительная полоса на 18-километровом участке. Передовые дивизии углубились в оборону противника на 7 километров. И по-прежнему в авангарде наступала 16-я Литовская стрелковая дивизия. Ее 249-му стрелковому полку удалось с ходу форсировать реку Крожента и оседлать шоссе Шяуляй Кельме. Вечером офицеры штаба фронта для доклада в Москву подсчитали, что за первый день освобождено 250 населенных пунктов.
Меня очень волновала мысль: какие меры предпримет Шернер на следующий день? Но полковник А, А. Хлебов, увлекшись опросом многочисленных пленных, сумел лишь перечислить разрозненные факты, собранные разведкой за день. Судя по донесениям авиаторов, которые подтвердили выдвижение танковых колонн севернее участка прорыва, на следующий день Шернер мог подтянуть две-три танковые дивизии. Показания некоторых пленных, доставленных в штаб фронта, весьма меня заинтересовали. Обер-лейтенант, захваченный на пути из штаба 40-го танкового корпуса, заявил, что командир его дивизии был предупрежден 4 октября о том, что русские недели через две, возможно, предпримут наступление. Поэтому ни у кого и мысли не было, что, как выразился пленный, "меч уже занесен и на следующий день неотвратимо обрушится на наши головы".
Получив первые донесения из штабов дивизий о начале нашего наступления в районе Шяуляя, начальник штаба 40-го танкового корпуса доложил об этом в штаб группы армий "Север", но там не поверили, что советские войска успели подготовить крупное наступление, и расценили его как бои местного значения.
…Эта ночь прошла без отдыха. Высланный генералом И. М. Чистяковым от 19-го танкового корпуса усиленный 3-й мотострелковый батальон 26-й мотострелковой бригады под командованием майора Г. И. Писарева в 3 часа ночи внезапно атаковал противника. Несмотря на беспорядочный, но плотный огонь гитлеровцев, отряд форсировал реку и захватил переправу. Фашистское командование бросило против него охранный полк. Отразив несколько атак, отряд все-таки удержал плацдарм до подхода главных сил корпуса.
В ту же ночь генерал П. Г. Чанчибадзе решил подготовить благоприятные условия для штурма Кельме. Он выслал несколько отрядов для захвата наиболее важных объектов на подступах к городу. Один из отрядов 13-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Лопатина должен был захватить мост через реку Крожента. 50 стрелков и 6 танков под общим командованием лейтенанта Д. О. Яремчука ночью внезапно ворвались в расположение противника в 800 метрах юго-восточнее города. В ожесточенном бою гвардейцы захватили две противотанковые батареи, прикрывавшие мост. 20 автоматчиков на двух танках стремительно прорвались к 100-тонному железобетонному мосту. Завязалась горячая схватка с охраной, в составе которой были и саперы, подготовившие мост к взрыву. Каждую секунду он мог взлететь в воздух.
Так и случилось бы, не окажись в числе автоматчиков сорокашестилетний участник гражданской войны сапер Артем Михайлович Плысенко о четырьмя юными товарищами. Пока шел бой с охраной, они рассыпались по мосту с щелью обезвреживания взрывчатки. Плысенко удалось буквально на мгновение упредить взрыв. А в это время два танка под командованием лейтенанта В. В. Князева, проскочив мост, врезались в ночной тьме в колонну артиллерии, спешившую улизнуть в тыл. Они так старательно проутюжили дорогу, что на ней осталось лишь 5 искореженных тягачей и 9 пушек, 4 миномета, 4 зенитные установки и около 50 трупов. Д. О. Яремчук, А. М. Плысенко и В. В. Князев удостоились звания Героя Советского Союза.
Спустя полчаса противник бросил в атаку на мост пехоту и танки. Небольшой отряд, атакованный с фронта и тыла, был окружен. 11 атак следовали одна за другой. Оба танка были подбиты, все автоматчики погибли в неравной схватке. Осталось в живых лишь семь танкистов из подбитых танков и три сапера. Командование принял А. М. Плысенко. Окруженные отбивались из всех видов оружия, оставшегося от погибших товарищей. Артем Михайлович выкрикивал в темноту во весь голос: "Первая рота, огонь! Вторая рота, огонь!" Горстка храбрецов создавала такой шум беспрерывными очередями из автоматов и пулеметов, что в ночи их действительно можно было принять за две роты. И мост был удержан до подхода главных сил, а атаковавшие фашисты потеряли 103 солдата и офицера убитыми. 35 солдат было пленено, когда подошла наша пехота.
6 октября натиск наступавших армий усилился на всех направлениях, поскольку удалось ввести в сражение танковую армию, танковые корпуса и отдельные стрелковые дивизии 51-й армии.
Генерал П. Г. Чанчибадзе донес об освобождении Кельме. Подразделения 156-го стрелкового полка полковника В. Луни из 16-й Литовской стрелковой дивизии, передовой отряд 3-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Г. Ф. Полищука при поддержки танков 1-го танкового корпуса генерала В. В. Буткова сильными ударами окружили и разгромили оборонявшиеся в районе города части противника. В ходе атаки на Кельме особенно дерзко действовал 3-й батальон 117-й танковой бригады, возглавляемый капитаном Захарченко. Высланный им вперед танковый взвод под командованием младшего лейтенанта М. Ф. Мурашкина внезапной атакой уничтожил штурмовое орудие, две пушки и до полусотни гитлеровцев. Расчистив путь, Мурашкин повел свои три танка в тыл обороны. У противника это вызвало панику. Артиллеристы трех вражеских батарей, бросив свои орудия, разбежались. Путь нашим танкам был расчищен. И Мурашкин повел свои боевые машины на деревню Покальниек, в которой засели гитлеровцы. С ходу ворвались они туда, но в бою с превосходящими силами было потеряно два танка. За это гитлеровцы крепко поплатились. Раненый командир уничтожил 4 орудия и несколько десятков гитлеровцев; он продолжал бой, пока на помощь не пробился со своей ротой старший лейтенант А. П. Плугатарь, а затем и остальные силы батальона. Михаил Федорович Мурашкнн был удостоен звания Героя Советского Союза.
Множество таких схваток разгорелось по всему фронту наступления, так как сопротивление противника заметно усиливалось. В донесениях из армий в этот день появились сведения о подходе частей 5-й и 7-й танковых дивизий, моторизованной дивизии СС "Великая Германия". У нас не были сомнений, что генерал Шернер полностью осознал свой просчет и спешил удержать за собой пути для отхода в Восточную Пруссию и поэтому он поспешил с отходом из района Риги. Об этом я узнал от генерала армии А. И. Еременко, с которым поддерживал постоянную связь. Он сообщил, что его войска перешли в преследование противника, отходящего на Ригу. Эта весть одновременно встревожила и обрадовала меня. Встревожила потому, что Шернеру теперь будет легче перебрасывать свои дивизии против нашего фронта. И он, конечно, поспешит это сделать. Однако было приятно сознавать, что сокрушительный удар войск 1-го Прибалтийского фронта вынудил группу армий "Север" оставить такую мощную оборонительную полосу, какой по праву считался рубеж Сигулда, перед которым были задержаны войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов.
Оценив создавшуюся обстановку, мы пришли к твердому убеждению, что у нас есть все возможности для того, чтобы не допустить ухода войск Шернера в Восточную Пруссию. Главную надежду мы возлагали на 3-й гвардейский и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии. 3-й гвардейский под командованием генерал-лейтенанта А. П. Панфилова должен был пробиваться через Телыпяй, Плунге, Кретинга на Палангу, а 29-й - под командованием генерал-майора К. М. Малахова - через Лукники, Ретавас на Клайпеду (Мемель).
Переправившись через реку Вента, оба корпуса опередили стрелковые дивизии и устремились ко второму оборонительному рубежу, проходившему по рекам Вирвите и Упина. Мы с нетерпением ждали от Вольского донесений о прорыве туда его корпусов.
…В этот день мы узнали, что 39-я армия 3-го Белорусского тоже перешла в наступление и, используя успех нашей 2-й гвардейской, стремительно продвигается на Таураге. Сообщая мне об этом, А. М. Василевский выразил удовлетворение, что теперь к границе Восточной Пруссии будут наступать уже две армии. Зная, что меня тревожит мысль, верно ли мы сделали, когда перенацелили в ходе подготовки к наступлению армию генерала П. Г. Чанчибадзе с Клайпеды на Восточную Пруссию, маршал своим сообщением словно бы подчеркивал правильность выбранного нами направления главного удара левофланговой армии.
Теперь и генерал П. Ф. Папивин уже не отводил от меня в смущении свой взгляд - его летчики, несмотря на сохранившуюся облачность, втрое активизировали свои действия. Особенно доставалось фашистам от штурмовиков. Истребители надежно прикрыли танковые корпуса от ударов с воздуха.
В середине дня армии, наступавшие на Клайпеду и севернее, вели упорные бои за второй оборонительный рубеж по рекам Вирвите и Упина, встречая организованное сопротивление пехоты и подоспевших частей 5-й, 7-й танковых дивизий и мотодивизии СС "Великая Германия". Из штаба танковой армии поступали весьма неутешительные сведения: ее мощным передовым отрядам не удалось с ходу преодолеть второй оборонительный рубеж. Серьезное препятствие представляли не только заболоченные реки, но и противотанковые заграждения, защищаемые плотным огнем артиллерии и закопанных танков. Передовые отряды несли ощутимые потери.
Во второй половине дня мне позвонили с командного пункта танковой армии.
- Товарищ командующий! - послышался взволнованный голос генерала В. Т. Вольского. - В районе станции Убишке сильная противотанковая оборона, прикрытая заболоченной поймой реки. Передовые отряды несут потери… А южнее, в полосе первого стрелкового корпуса, обозначился успех, да и реку не надо форсировать. Разрешите прорываться там…
Представив, что танковой армии придется пробивать при таком сопротивлении дорогу через второй оборонительный рубеж с наступлением темноты, я без колебаний одобрил решение осуществить маневр на юг, в полосу 1-го стрелкового корпуса. Нам было важно поскорее вывести танкистов из тактической зоны обороны на оперативный простор, где они будут иметь широкие возможности для маневра.
В середине ночи главные силы 5-й гвардейской танковой армии преодолели второй оборонительный рубеж противника южнее местечка Упина и силами передовых отрядов устремились на запад.
Брешь в обороне противника расширилась до 80 километров. Было освобождено еще 400 населенных пунктов. Армии И. М. Чистякова и А. П. Белобородова продвинулись за день на 15–20 километров, а гвардейцы П. Г. Чанчибадзе - на 13–15 километров. О стремительности наступления свидетельствовало то, что фашисты, отступая, оставили в этот день на дорогах 650 орудий, 19 танков и бронетранспортеров и много различного имущества.
Главные силы 51-й армии не могли угнаться за ушедшими вперед армиями первого эшелона. Они медленно продвигались по забитым дорогам в готовности вступить в сражение.
…Как мы и рассчитывали, на следующий день войска добились еще больших успехов, хотя противник предпринял 20 контратак. Танковые корпуса, как и следовало ожидать, вели за собой стрелковые соединения. В этот день в 19-м танковом корпусе генерала И. Д. Васильева снова отличился уже известный читателю по предыдущим боям командир передового отряда майор Писарев. Вырвавшись со своим батальоном далеко вперед, он вышел к крупному населенному пункту Седа. Узнав, что там сильный гарнизон, майор повел батальон в обход Седы с севера. В пути отряд встретил мотоколонну гитлеровцев, с ходу атаковал ее и разгромил, уничтожив 15 бронетранспортеров, 15 орудий и 150 автомашин. Подойдя к укрепленному пункту с тыла, он внезапной атакой истребил фашистский гарнизон, захватив 200 пленных, 15 орудий и много другого вооружения. Противнику так и не удалось выбить из Седы отважный батальон, и он несколько часов держал оборону, пока не подошли главные силы 26-й мотострелковой бригады полковника Храповицкого. Георгию Ивановичу Писареву было присвоено звание Героя Советского Союза.
В полосе наступления 1-го стрелкового корпуса 43-й армии исключительной дерзостью отличались в этот день действия 10-й гвардейской танковой бригады под командованием полковника Н. В. Волкова. Искусно маневрируя, она стремительно вырвалась вперед. Подойдя к сильно укрепленному узлу дорог Жораны, Волков повел бригаду в обход и внезапным ударом с тыла захватил его. Пути противнику были перерезаны. Но фашисты об этом не знали. Отходившая на Жораны фашистская часть попала в засаду и была уничтожена. В течение 6 часов бригада удерживала этот узел дорог до подхода главных сил.
Столь же стремительными действиями порадовал 7 октября 29-й танковый корпус генерала К. М. Малахова. К концу дня бригады этого корпуса, пройдя с боями около 60 километров, почти на 12 километров оторвались от главных сил 43-й армии и овладели крупными населенными пунктами Кетураки, Медынгяны и Ретавас. 3-й гвардейский танковый корпус шел следом в общем направлении на Ретавас. Это было неплохо, но мы рассчитывали на более стремительное продвижение танковой армии. Это я высказал генералу Вольскому и потребовал от него активное маневрировать, быстрее использовать успех передовых отрядов.
6-я гвардейская и 43-я армии своими главными силами тоже продвинулись на 25–30 километров. Особенно хорошо шли дела у генерала Чанчибадзе. Чрезвычайно стремительно паступал у него 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова. Его бригады опередили основное ядро армии на 12 километров. А главные силы 2-й гвардейской, пройдя за день 30 километров, соединились с 39-й армией 3-го Белорусского фронта. Общий фронт прорыва расширился до 130 километров. В течение дня было освобождено 500 населенных пунктов. Потери противника росли, особенно в бронетанковой технике. Только за этот день он лишился около 90 танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров. Наши авиаторы продолжали летать даже в дождь и при низкой облачности и причиняли гитлеровцам немалые потери. Только 7 октября штурмовики уничтожили 20 танков, 200 автомашин и большое количество фашистов.
…Вступили в сражение и войска 4-й ударной армии. К концу дня генерал Малышев донес, что в ходе упорных боев они продвинулись в направлении на Акмене до 5 километров. Но и это было неплохо. Нам было важно то, что эта армия сковала сильную группировку противника, угрожавшую наступающим войскам с севера.
Утро четвертого дня наступления снова огорчило погодой: на многих участках шел изнуряющий дождь, расквашивая и без того насквозь пропитанную влагой землю. Однако главные силы фронта не снизили темпа продвижения. Генерал Чистяков доносил, что его корпуса идут вдоль железной дороги Шяуляй - Лиепая, успешно отражая контратаки. Наиболее сильным ударам подвергся правофланговый 22-й гвардейский стрелковый корпус. Из района станции Мажейкяй, что на железной дороге Шяуляй - Лиепая, 90-ю гвардейскую стрелковую контратаковали крупные силы пехоты, и ее части подверглись сильному огневому налету с бронепоездов. Полкам пришлось несколько отступить. Обеспокоенный этим, я приказал авиаторам нанести удар по бронепоездам и контратакующим частям врага, согласовав свои действия с командованием 6-й гвардейской.
В этот день генерал Крейзер наконец-то твердо взял в руки управление корпусами и с присущей ему стремительностью повел их вперед. Продвижение главных сил его 1-го гвардейского и 10-го стрелковых корпусов севернее озера Таусало и наступление 29-го танкового корпуса на Плунге, как мы и ожидали, вынудили группировку противника, оборонявшуюся юго-восточнео озера, к отступлению. Генерал Крейзер сообщил, что передовой отряд 1-го гвардейского стрелкового корпуса в 11 часов без труда овладел городом Тельшяй.
В танковой армии блестяще действовал корпус генерала К. М. Малахова. Его бригады с ходу освободили город Плунге и прорвались на дальние подступы к Мемелю (Клайпеде).
Докладывая об успехах 29-го танкового корпуса, генерал В. Т. Вольский отметил большую помощь, оказанную танковым бригадам летчиками 3-й воздушной армии. Они своевременно наносили удары по тем объектам, которые собирались атаковать танкисты, и громили подходившие к полю сражения резервы. Успех этого соединения несколько смягчил мое раздражение медлительностью 3-го гвардейского танкового корпуса этой армии, который продолжал тащиться позади по размытым дождями и забитым войсками дорогам. Но все же я высказал генералу Вольскому свое недовольство.
В 43-й армии положение было лучше. Ее корпуса успешно использовали стремительное наступление танковых бригад и, несмотря на плохую погоду, продвинулись к западу на 25–30 километров. 2-я гвардейская армия тоже преодолела 22–30 километров и подошла на отдельных направлениях к третьему оборонительному рубежу.
Очень радостное сообщение прислал к концу дня генерал П. Г. Чанчибадзе: частям 54-го стрелкового и 1-го танкового корпусов удалось с ходу форсировать реку Юра и вклиниться в оборону противника на третьем рубеже. 117-й и 159-й танковым бригадам и 1437-му самоходно-артиллерийскому полку этого корпуса под командованием полковников А. Я. Берзина, К. О. Петровского и майора М. Н. Плешева удалось полностью прорвать первую оборонительную позицию в районе населенных пунктов Тенени и Аужбиково. Это позволяло надеяться, что и третий рубеж обороны скоро будет прорван.
Вечером генерал И. М. Чистяков доложил, что главным силам его 6-й гвардейской удалось продвинуться на запад еще на 20 километров и выйти на линию населенных пунктов Луше, Илакяй, Кадзе. А о бригадах 19-го танкового корпуса он мог сообщить только то, что они уже пересекли границу между Литвой и Латвией. О точном местонахождении бригад командарм обещал доложить через час, как только он переговорит с командиром корпуса. Но уже через 10 минут К. В. Скорняков, установивший связь с генералом И. Д. Васильевым по радио, сообщил, что 79-я танковая бригада под командованием полковника П. С. Архипова овладела станцией Вайнёде и захватила аэродром противника. При взятии аэродрома особо отличился танковый батальон капитана Ивана Ивановича Пименова. Он не дал подняться в воздух десяти самолетам, захватил в целости все аэродромное оборудование и склады с бомбами. Вскоре крупные силы пехоты при поддержке 60 танков попытались отбить аэродром, но танкисты заняли круговую оборону и успешно отразили атаку. Иван Иванович Пименов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Словом, наступление все больше входило в рамки отработанного нами плана. Каждый день, докладывая об итогах боев А. М. Василевскому, я с радостью отмечал, что они его удовлетворяют. Видимо, и в Ставке считали, что события развиваются нормально.