Сам Куйбышев держался на собраниях и заседаниях спокойно и был скуп на слова. Но его спокойствие приводило в бешенство противников. Они понимали, что он руководит всей политикой больничной кассы, а помешать этому не могли.
Однажды на заседании правления один назначенец предложил сбавить рабочим пособие по болезни. Валериан Владимирович, как всегда, спокойно возразил ему:
- Что же, по-вашему, пособие рабочим сбавить, а деньги класть в кубышку? Нет, этот номер не пройдет! Касса организована для того, чтобы во время болезни рабочего помогать ему. Вы, господа назначенцы, попробуйте сами поболеть, как рабочий, и получить их содержание. Мы тогда послушали бы, что бы вы запели…
Разгневанный назначенец стал кричать на Куйбышева. Но тот с неизменным спокойствием заметил:
- Вам, господин назначенец, как юристу, не к лицу кричать. Вы посмотрите на рабочих - как они спокойны и выдержаны…
Оказав это, он опять нагнулся над протоколом и продолжал писать. Пристыженный назначенец побагровел и пролепетал что-то непонятное, что вызвало у всех смех.
Благодаря настойчивости Валериана Владимировича удалось добиться увеличения пособий семейным с половины заработка до двух третей и вернуть то, что отняли у рабочих ставленники заводской администрации.
Интересы рабочих Валериан Владимирович всегда защищал и отстаивал. Во время войны царское правительство выпустило очередной военный заем. В больничной кассе в это время имелось несколько тысяч свободных денег. Назначенцы с пеной у рта доказывали необходимость истратить эти деньги на заем. Собрание уполномоченных кассы должно было окончательно решить этот вопрос. Валериан Владимирович решил подготовить рабочих к собранию:
- Эти свободные деньги получены путем снижения пособий. Выступая против подписки на заем, необходимо доказать это. Если это удастся, масса пойдет за вами.
И тут же спрашивает:
- А ну-ка, расскажите, как вы выступать будете.
Живой, умелый инструктаж Куйбышева не пропал даром. Предложение назначенцев поддержать военный заем провалилось.
Куйбышев вел активную агитацию против войны, разоблачая преступную политику военщины. В эту агитацию он втягивал рабочих-активистов, передавая им свой опыт подпольной работы. Он советовал им быть решительными и вместе с тем осторожными:
- Надо быть осторожными, чтобы не вызвать подозрения у полиции и не провалить дело…
Популярность Куйбышева среди петроградских рабочих быстро росла. О нем говорили:
- У нас товарищ Куйбышев горит на работе и зажигает всех нас революционным огнем. Он проводит определенную линию большевиков.
Активная революционная работа Куйбышева сильно обеспокоила царскую охранку, которая установила за ним слежку. В июне 1915 года в помещении больничной кассы был произведен обыск, а сам Валериан Владимирович арестован. И хотя при обыске ничего не было обнаружено, а на допросе Куйбышев отрицал свою принадлежность к местной организации РСДРП и от показаний по существу дела отказался, тем не менее он был заключен в тюрьму.
Как всегда, и в этой тюрьме Валериан Владимирович вел неутомимую работу среди своих товарищей по камере по их большевистскому воспитанию. С меньшевиками, анархистами и эсерами, находившимися в той же камере, он вел попрежнему острую борьбу. Он не переставал сражаться с отъявленными оборонцами - сторонниками защиты буржуазного государства. Споры и диспуты всегда кончались победой Куйбышева. Доносившиеся с воли вести о новом революционном подъеме, о росте стачечного движения подкрепляли и усиливали большевистскую позицию Валериана Владимировича. Ободряемый этими вестями, он возмущенно упрекал оборонцев:
- Вот вы говорите, что революционное движение не может развиваться во время войны. Утверждаете, что нужно дожидаться победы царя над немцами. А массы опрокидывают вашу меньшевистскую тактику. И революция никогда не простит вам вашего контрреволюционного оборончества!
Временами, по инициативе Куйбышева, в камере проводились вечера самодеятельности. Пели революционные песни: "Варшавянку", "Замучен тяжелой неволей" и др. Сам он декламировал. Это не было простым желанием развлечься. Песни и стихи поднимали настроение, укрепляли волю к дальнейшей борьбе и победе.
Но вот пришел приказ министра внутренних дел - и Куйбышева вместе с другими направили на три года в иркутскую ссылку.
До Красноярска ссыльные держались вместе, могли свободно ходить по вагону, разговаривать, обмениваться продуктами. Многие из них крепко сдружились. В Красноярске сменилась стража. Новый конвой оказался суровее прежнего. Ссыльных рассадили отдельно, им запретили разговаривать друг с другом. Солдаты грозили прикладами, осыпали женщин грубой бранью. Это возмущало Куйбышева. Он заявил протест. Его поддержали остальные ссыльные. Возмущение было так велико, что конвой был вынужден восстановить "старые порядки". Ссыльным было разрешено разговаривать друг с другом.
Приехали в Иркутск. Снова пересыльная тюрьма. Когда Куйбышев и другие ссыльные вошли в камеру, то первым долгом бросились к окну, чтобы поглядеть, куда оно выходит: на дорогу или на тюремный двор.
Вдруг они услышали крики:
- Нельзя подходить к окну, стрелять будут!
Это старые заключенные предупреждали об опасности. Они рассказали, что были случаи, когда в арестантов, подходивших к окну, стреляли.
Ни петь, ни читать в тюрьме не разрешалось. Кормили очень скверно. Часто давали щи, в которых плавали черви.
Настал день отправки к месту ссылки. Была осень 1915 года. Дорогу размыло, всюду грязь. Ветер колючий, холодный. Итти надо было около 40 километров пешком.
Ссыльных выстроили по четыре в ряд. Вокруг - конвой. Двинулись. Итти было тяжело. А отставать нельзя - солдаты били прикладами…
Куйбышев шел, поддерживая под локоть ослабевшего соседа.
Усталые, замерзшие, грязные, они пришли, наконец, на первую станцию тракта. Всех ссыльных загнали в маленькую темную камеру. Кто лег на нары, а кто просто на пол. Уснули, как убитые.
Дальше ехали на лошадях вплоть до села Тутуры - места ссылки.
Иркутская ссылка (1915–1916 годы)
Село Тутуры находится в глуши, примерно в 350 километрах от железной дороги, на берегу реки Лены. Село небольшое. Осень здесь холодная, дождливая, а зима морозная, с ветрами.
Куйбышев поселился в небольшой комнате, в одно окно. Кроме деревянной кровати, стола да стула, в ней ничего не было. Молодой, бодрый, как всегда, жизнерадостный, он тотчас же оживил колонию, растормошил, взбудоражил всех.
Валериан Владимирович развернул большую политическую учебу среди ссыльных, лично руководил марксистским кружком. Сам много читал. В длинные зимние вечера ссыльные часто собирались у него, и тогда разгорались оживленные беседы. Особенно горячо и яростно он спорил с оборонцами. По его инициативе и под непосредственным его руководством была проведена первая конференция ссыльных из всех ближайших сел. На конференции Валериан Владимирович выступил с горячим призывом крепить большевистские ряды и готовиться к предстоящим великим боям.
Впоследствии колхозники села Тутуры в письме к товарищу Сталину так вспоминали о Куйбышеве:
"В 1915–1916 годах Куйбышев царскими сатрапами был сослан в наши далекие, глухие края. Жил в деревнях Головновка и Тутуры. Жестоки были порядки ссылки, и тяжело приходилось товарищу Куйбышеву. Дом, где он жил, все время находился под наблюдением полицейской своры, которая не давала ему и шагу шагнуть. И вот, несмотря на тяжелые условия, несмотря на преследования полицейщины, Валериан Владимирович не впадал в панику, вел работу, указывал нам путь к светлому будущему - путь Ленина, по которому мы теперь победно идем.
Не забываем мы о том, что Валериан Владимирович рассказывал нам об империалистической войне. "Эта война, - говорил он, - война для наживы богатых, для уничтожения бедноты". "Эту войну, - говорил он, - надо превратить, и она будет превращена, в войну гражданскую".
Приближалась революция. Отрезанный сибирской тайгой от внешнего мира, Куйбышев рвался в Россию. Он не мог больше сидеть в глухом захолустье и решил бежать.
В марте 1916 года один крестьянин тайно от полиции отвез его в Качуг - большое торговое село на полпути к Иркутску. А оттуда с обозом Куйбышев двинулся дальше.
Полиция хватилась его лишь через несколько дней. Обычно два раза в неделю к ссыльным на дом приходил стражник, для проверки, все ли налицо, не убежал ли кто-нибудь. Пришел стражник в избу, где жил Куйбышев, а его нет. Хозяева сказали, что он, видно, ушел к товарищам.
- А здесь он, в Тутурах, не бежал? - усомнился стражник.
- Тут, куда денется…
Прошло еще три дня. Снова является стражник.
- Где Куйбышев?
Хозяева, встревоженные исчезновением ссыльного, шепнули стражнику:
- По слухам, в Качуг уехал.
- Как в Качуг! - вскричал стражник. - Да как он смеет самовольно отлучаться из волости! Что он, закона не знает?
Бросился стражник в ближайшее село, где был телеграф. Запросил Качуг.
- Прибыл к вам Куйбышев?
- Нет, не видели, - отвечают.
Тут стало ясно, что Куйбышев бежал. Сообщили об этом исправнику. Тот вынужден был донести своему начальству:
"Сообщаю Вашему высокоблагородию, что административный Валериан Владимирович Куйбышев… скрылся. Приметы Куйбышева - 28 лет, рост - 2 арш. 7 /8 верш., волосы черные, глаза серые, лицо чистое".
Самара (1916–1917 годы)
После побега из иркутской ссылки Валериан Владимирович предполагал вернуться в Петроград. Однако, партийные дела заставили его остановиться в Самаре, где он весной 1916 года нелегально поселился под именем Иосифа Андреевича Адамчика. Он жил в маленькой комнатушке, примерно шагов пять на два. Никакой мебели не было. Вместо постели были положены два полена, на которых лежала дверь. Эта "постель" была прикрыта тонким одеялом.
В Самару Валериан Владимирович приехал с явкой к одному товарищу, который работал в пекарне. В этой же пекарне устроили и Куйбышева на должность табельщика. Вскоре он перешел на работу в кооператив "Самопомощь" конторщиком, а затем поступил на Самарский трубочный завод фрезеровщиком по металлу. Этот завод был крупнейшим в Самаре. Там во время войны насчитывалось свыше 20 тысяч рабочих, и было очень много высланных большевиков-рабочих.
Валериану Владимировичу пришлось работать на весьма сложном универсально-фрезерном станке, требовавшем большого опыта и искусства от рабочего. Как же могло случиться, что Куйбышеву, не имевшему необходимой квалификации, поручили столь сложную работу? Объясняется это тем, что на заводе, кроме официального стола найма и увольнения рабочей силы, существовал неофициальный, подпольный. Он состоял из революционно настроенных высококвалифицированных рабочих, задачей которых было дать квалификацию тем, кто приходил на завод для революционной работы. Через этот подпольный стол найма рабочей силы Валериан Владимирович и устроился на заводе.
Конечно, новые, неопытные товарищи часто ломали инструменты и станки. Чтобы из-за поломки инструмента и станка мастер цеха не разгадал в чем тут дело, надо было иметь запасные инструменты и быстро ликвидировать неисправность. Это и делал подпольный стол найма рабочей силы.
Валериан Владимирович в этом отношении не был исключением. Первое время у него тоже были поломки. Будучи физически крепким и сильным, он не всегда соразмерял свою силу с крепостью деталей. При затяжке гаек на болтах у него часто срывалась резьба, ножевки на оправках разлетались в куски. Приставленные к нему два токаря не успевали исправлять поломки. Однако, вскоре он освоил станок и стал не только выполнять, но и перевыполнять норму. Вспоминая об этом впоследствии, Валериан Владимирович признавался:
- К концу моей работы на заводе я вырабатывал норму большую, чем любой старый фрезеровщик. Дело доходило до того, что мои партийные товарищи приходили ко мне и просили вырабатывать меньше, чтобы не снижать общий заработок рабочих.
В. В. Куйбышев в Самаре (1916 г.)
С появлением на заводе Адамчика-Куйбышева в партийной заводской жизни обозначился резкий подъем. Рабочие часто собирались в курилках. Там у них разгорались политические споры и беседы. Курилка заменяла им клуб. Куйбышев часто выступал здесь. Он говорил о том, как живут рабочие в царской России, как их угнетают и эксплоатируют капиталисты. Осторожно, не открывая сразу свою принадлежность к большевистской партии, он разъяснял, кому выгодна мировая война, за что борются большевики, какие требования надо рабочим предъявлять. Слушать его любили. Говорил он просто, понятно, разъяснял все на фактах, близких рабочим.
Под его руководством проводились подпольные сходки на частных квартирах. Выступая, Куйбышев учил рабочих борьбе за освобождение трудящихся. После каждой такой беседы рабочие расходились, убежденные в победе и торжестве пролетарской революции.
Попрежнему Валериан Владимирович вел борьбу с меньшевиками, эсерами и анархистами. Благодаря ему их влияние на рабочих значительно ослабевало. Масса шла за большевиками. Особенно ожесточенная борьба велась по вопросу о революции, о том, как обеспечить ее победу, должны ли рабочие с оружием в руках захватить власть или достаточно им проголосовать и мирно получить власть от буржуазии. Куйбышев убедительно доказывал, что без борьбы никакая власть в мире не берется. В подтверждение этого он приводил примеры из истории. Рабочим становилась ясна и понятна необходимость вооруженного восстания.
Возникла мысль устроить забастовку. Предварительно должен был состояться общезаводский митинг. Накануне Куйбышев собрал большевистски настроенных рабочих. Он говорил о том, как нужно выступать на митинге:
- Главное, не волнуйтесь, не поддавайтесь на провокацию. Этого начальство и жандармы только и ждут, чтобы приступить к расправе. Отпора мы им пока дать не можем.
И действительно, когда начался митинг, полиция и войска окружили рабочих. Управляющий заводом стал лично разгонять собравшихся, угрожая:
- Расходитесь немедленно, иначе прикажу стрелять…
Солдаты взяли ружья на изготовку. Но рабочие продолжали спокойно стоять под наведенными ружьями. Они внимательно выслушали речи Куйбышева и других товарищей, и только после этого стали расходиться. Забастовка была объявлена.
Являясь одним из руководителей самарской партийной организации, Куйбышев в августе 1916 года был избран в организационный комитет по созыву Поволжской конференции, задачей которой было объединение и руководство работой большевиков ряда губерний. На конференции предполагали обсудить и разрешить весьма важные вопросы: отношение к войне и к Интернационалу; отношение к буржуазным партиям; отношение к обороне и оборонцам; отношение к военно-промышленным комитетам и др.
Жандармы, будучи предупреждены провокаторами, установили усиленное наблюдение за большевиками.
Конференция собралась в Самаре в сентябре 1916 года. На ней были представлены парторганизации Самары, Саратова, Нижнего-Новгорода, Пензы, Оренбурга. Валериан Владимирович условился, что он приедет на конференцию последним, чтобы убедиться, есть ли наблюдение за домом, в котором собрались делегаты конференции. Он осторожно подошел к месту конференции и, проходя мимо угла квартала, где был расположен дом, заметил какого-то человека, который, взглянув на него, посмотрел на часы. Против этого квартала был расположен общественный сад. Вместо того чтобы прямо итти на конференцию, Куйбышев прошел в сад и оттуда стал наблюдать. Вскоре он увидел, что мимо дома прошел какой-то подозрительный человек, помахивая тросточкой и пристально вглядываясь в окна дома. Затем этот субъект снова прошел уже в обратном направлении, так же помахивая тросточкой и так же пристально всматриваясь в окна. Это окончательно убедило Валериана Владимировича в том, что конференция провалена.
"Что же делать? - подумал он и решил: - надо во что бы то ни стало предупредить товарищей".
Он поднялся с садовой скамейки и в тот момент, когда шпик завернул за угол, бросился в дом и предложил всем немедленно разойтись. Однако, некоторые запротестовали:
- Все это пустяки, ложная тревога…
Убеждать и доказывать не было времени. Валериан Владимирович почти силой выгнал всех из квартиры. Партийные документы и дела он заставил сжечь, а некоторые спрятал в надежном месте. Едва все разошлись, явились шпики и жандармы. Они никого уже не застали…
Тем не менее через несколько дней Куйбышев был арестован и заключен в тюрьму за побег из ссылки и участие в работе местной большевистской организации.
Арестовали его по паспорту Иосифа Андреевича Адамчика. В паспорте значилось, что он сын крестьянина.
Это показалось подозрительным. Жандармы подумали, что они поймали особо важного преступника-каторжника, важного не по значению и роли в революционном движении, а по количеству лет, проведенных на каторге. Жандармский полковник после трех допросов прямо заявил Куйбышеву:
- Вы не Адамчик, вы бежали с каторги, и, следовательно, мы сможем вас снова упрятать туда.
Валериан Владимирович усмехнулся и спокойно заявил, что он сын ссыльного поляка Адамчика и до сих пор занимался сельским хозяйством. Только после трехмесячного заключения, убедившись, что каторга ему не угрожает, Валериан Владимирович при новом вызове в жандармское управление сообщил полковнику, что он действительно не Адамчик, а бежавший из ссылки Куйбышев и что никакой каторги ему не смогут дать.
Негодованию жандарма не было границ. Он кричал на Куйбышева:
- Вы врете, мы вас разоблачим!
- Господин полковник, не волнуйтесь, - насмешливо заметил заключенный, - возьмите ваши архивы, разыщите в них мои фотографии и вы убедитесь, что я действительно Куйбышев.
- Не может быть, не может быть! - кричал жандарм и выбежал из кабинета.
Через несколько минут он вернулся с пачкой фотографий и с точными сведениями о Куйбышеве. Жандарм был огорчен. Ему не удалось устроить процесса и упрятать Валериана Владимировича на каторгу. Отомстил он ему лишь тем, что добился ссылки его в Туруханокий край на пять лет, в то время как большинство остальных большевиков, арестованных по делу Поволжской конференции, пошло в иркутскую ссылку, менее суровую и на меньший срок.
Когда заключенным объявили приговоры, Валериан Владимирович сел на нары и написал стихотворное обращение к своим друзьям:
Тянулась нить дней сумрачных, пустых,
Но мысль о вас, о милых и родных,
Тоску гнала. Улыбка расцветала,
И радость бурная по камерам витала.
Мы светло грезили о счастье дней былых.
Мы в путь пошли под звуки кандалов,
Но мысль бодра и дух наш вне оков,
Когда увидели мы лица дорогие,
Заботы милые, улыбки молодые,
Веселый смех и ласку милых слов.
И там вдали, в снегах страны чужой,
Ваш образ милый, бодрый, дорогой,
Растопит лед суровой злой неволи
И воскресит мечту о светлой, гордой доле,
О днях грядущих, наполненных борьбой.