* * *
Успешно поначалу развивалось наступление войск левого крыла Западного фронта - 43, 49, 50, 10-й армий и группы генерала П.А. Белова, наносивших удар с юго-востока. В их задачу входило разгромить юхновско-медынскую группировку противника, перехватить железную дорогу Вязьма - Брянск в районе Киров, Людиново и в дальнейшем наступать в общем направлении на Вязьму. Здесь в начале января в результате успешного контрудара советских войск между флангами 4-й полевой и 2-й танковой немецких армий на участке Юхнов, Белев был создан и последовательно расширялся оперативный прорыв, где уже не имелось сплошного фронта.
Главные усилия 43-й армии генерал-майора К.Д. Голубева - 17, 53, 415-я стрелковые дивизии, 26-я танковая и 5-я воздушно-десантная бригады - после овладения Малоярославцем были направлены на захват Медыни, важного опорного пункта на Варшавском шоссе. Преодолев оборону 98-й пехотной дивизии на реке Лужа, 14 января советские войска освободили город. Овладение Медынью являлось крупным успехом и создавало возможность развить удар во фланг юхновс-кой группировке противника. Но немцы очень упорно оборонялись вдоль Варшавского шоссе. [75] Лишь к 29 января дивизиям Голубева удалось овладеть Мятлево и выйти на рубеж реки Изверь. На этом продвижение 43-й армии, увязшей в затяжных боях, по сути, закончилось: охват с севера юхновской группировки, насчитывавшей около девяти дивизий, для нее оказался непосильным.
49- я армия генерал-лейтенанта Н.Г Захаркина в составе 5-й гвардейской, 60,133, 173, 194, 238-й стрелковых дивизий, 19, 26, 30, 34-й стрелковых, 18-й и 23-й танковых бригад вела наступление в сужающемся конусе в общем направлении на Кондрово, Юхнов. Здесь все свелось к лобовому прогрызанию подготовленной обороны. В итоге с 8 по 31 января армия Захаркина продвинулась до Варшавского шоссе северо-восточнее Юхнова на 55-60 км и вынуждена была остановиться.
50- я армия генерал-лейтенанта И.В. Болдина (154, 217, 258, 290, 340, 413-я стрелковые, 31-я кавалерийская дивизии, 112-я и 32-я танковые бригады) наносила удар на Юхнов с юго-востока. Наступление развивалось медленно, лишь правый фланг армии успешно продвигался вперед вдоль южного берега Угры и одновременно с войсками 49-й армии медленно приближался к Юхнову.
Группа генерала Белова, в которую входили 1-я и 2-я гвардейские, 57 и 75-я кавалерийские дивизии 1-го гвардейского кавкорпуса, 239-я и 325-я стрелковые дивизии, а также 5 лыжных батальонов, в начале января быстрее всех выдвинулась к Юхнову и завязала бои на южных подступах к нему еще до подхода армии Болдина. Об этом критическом для немецких войск моменте бывший начальник штаба 4-й полевой армии генерал Блюментрит пишет:
"Намерения русских понятны. Они планировали двойное окружение 4-й армии путем нанесения ударов на севере и на юге. Их окончательной целью было окружение и уничтожение этой армии на ее позициях западнее Москвы. Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома огромной южной группировки. Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. [76] У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом. Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск… Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й полевой армией было бы покончено… Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов - Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения. По ночам кавалерийский корпус Белова… продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову. Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее. Он продолжал двигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах".
Даже по признанию германских генералов, положение под Юхновом складывалось исключительно удачно для наступавших. Группа Белова, уже достигнувшая Варшавского шоссе, имела все шансы, повернув на Медынь, окружить и уничтожить во взаимодействии с 43, 49 и 50-й армиями главные сили 4-й полевой армии генерала Людвига Кюблера. В этот момент Жуков, которому окружения одной армии противника было недостаточно, и сотворил для немцев "чудо": он приказал Белову наступать на Мосальск, а оттуда - на Вязьму. Овладеть Юхновом поручалось 50-й армии генерала Болдина.
"Мы с большим огорчением вынуждены были прекратить бой, близившийся к успешному завершению, и повернуть на Мосальк, - пишет Белов. - По мнению командования Западного фронта, захват Мосальска должен был развязать нам руки для предстоящего рейда на Вязьму. Но эта дополнительная операция задержала нас на семь суток. [77] За это время немцы успели закрыть разрывы в своих боевых порядках… пока части 50-й армии подошли к городу, немцы успели усилить оборону за счет войск, отступивших от Калуги и Малоярославца. Задачу, которую в первые дни января наша группа могла решить сравнительно легко и быстро, 50-я армия выполнить не сумела, так как время было упущено… Возможность окружить и разгромить 4-ю полевую армию гитлеровцев была потеряна. Избежала окружения и 9-я полевая армия немцев. Из двух зайцев не удалось убить ни одного".
9 января 325-я стрелковая дивизия своими силами овладела Мосальском, выбив немногочисленный гарнизон противника, а войска Белова, совершив бессмысленный крюк в 60 км, вновь повели наступление на Варшавское шоссе, в районе Людково, Соловьевка, получив при этом "ободряющую" радиограмму Военного совета фронта:
"Отсутствие горючего, снарядов, продовольствия происходит от вашей беззаботности. Вы не занимаетесь устройством тыла, ложно думая (?), что эта обязанность лежит на тыле фронта".
Любопытно представляли себе в высоком штабе организацию снабжения как раз оперативной группы фронта, подчиненной непосредственно Жукову, собранной из различных соединений и собственных тыловых структур не имеющей. И как генералу Белову при такой постановке вопроса прокормить 28 тыс. подчиненных и 10 тыс. лошадей?
Германское командование понимало всю важность удержания в своих руках шоссе, являвшегося "единственной жизненной артерией" 4-й полевой армии, и принимало все меры для укрепления на подступах к нему системы многочисленных опорных пунктов и узлов сопротивления. Оборону здесь держали части 19-й танковой, 10-й моторизованной и 216-й пехотной дивизий. Находящееся позади них шоссе позволяло быстро маневрировать резервами, германская авиация, как обычно, господствовала в воздухе. [78]
С середины января в течение десяти дней войска группы Белова вели напряженные и безуспешные бои под Соловьевкой и Трушково, нащупывая слабое место для прорыва на север. Наконец в ночь на 25 января одному из лыжных батальонов, шедшему через лесополосу, удалось внезапным ударом захватить участок шоссе. Немедленно Белов подтянул сюда свои главные силы. К утру 27 января 2-я гвардейская и 75-я кавалерийская дивизии пересекли Варшавское шоссе. Сутки спустя переход совершили оставшиеся 3 кавдивизии. Вслед за конниками в прорыв должна была войти стрелковая дивизия, танковая бригада, а также тыловые подразделения группы. Однако сделать этого не удалось.
Вспоминает П.А. Белов:
"Генерал Захаров (боевой заместитель Жукова, прибывший подгонять Белова. - Авт.)обещал мне, что прорыв будет расширен и закреплен. У меня не было оснований ставить под сомнение его обещания. Однако немцы, едва только конница пересекла шоссе, сомкнули за нами свои фланги. Целую неделю я посылал радиограммы командирам 325-й стрелковой дивизии и 2-й гвардейской танковой бригады. Ни пехота, ни танки прорваться через шоссе не сумели. Повторилось почти то же самое, что произошло с войсками Калининской группы… Моя группа оказалась отрезанной от главных сил".
Генерал Захаров оказался не способен сдержать свое обещание. Да и то сказать, одно дело махать кулаком перед носом подчиненных, другое - на равных тягаться с Клюге. В результате из группы Белова через Варшавское шоссе прорвался только 1-й гвардейский кавкорпус (около 7000 человек), без дивизионной и зенитной артиллерии, танков и обозов.
Для содействия войскам Западного фронта в прорыве немецкой обороны было принято решение высадить юго-западнее Вязьмы воздушный десант в составе двух батальное 201-й воздушно-десантной бригады и 250-го стрелкового полка. Районом десантирования выбрали деревню Желанье в 35-40 км за линией фронта. Высадку планировалось провести в несколько этапов: выброска парашютистов для захвата и удержания посадочной площадки; высадка стартовой команды и прием посадочного десанта. [79] Операцию обеспечивал 21 транспортный самолет ПС-84 и несколько бомбардировщиков ТБ-3, выделенные из состава 23-й авиадивизии для перевозки 45-мм пушек.
В ночь на 18 января в район деревни Желанье было выброшено 452 десантника. Вечером того же дня высадились 65 человек стартовой команды, а в ночь на 19 января - еще 200 парашютистов. В течение всего дня 20 января они готовили посадочную площадку, на которую в следующие 3 ночи транспортными самолетами был доставлен 250-й стрелковый полк майора Солдатова. Всего в район Желанье было высажено 1643 человека, переброшено более 100 пулеметов, 90 минометов и "сорокопяток". После высадки оба парашютных батальона под командованием капитана Суржика 24-27 января захватили деревни Ключи, Петрищево, Тырновка, в которых, в общем, немцев и не было, после чего соединились с 1-м гвардейским кавкорпусом.
Ветераны ВДВ считают, что в целом десант свою задачу выполнил: "захватил и удерживал указанный ему район". Однако у генерала Белова действия парашютистов особых восторгов не вызвали, поскольку никакой реальной помощи при прорыве через Варшавское шоссе его группа не получила:
"Мне было известно, что десять суток назад в тылу врага высадился авиадесантный отряд - два батальона парашютистов, общей численностью более семисот человек. Командовал отрядом капитан И.А, Суржик. Парашютисты имели приказ наступать на юг, на деревню Людково, и помочь нашему корпусу прорвать оборону противника. Однако активных действий отряд не вел и практической помощи нам не оказал… Одна из рот парашютистов достигла Тырновки, где и остановилась. Проезжая через эту деревню, мы встретились наконец с десантниками. Я решил сделать в Тырновке привал. За Суржиком были посланы на лыжах несколько парашютистов, и капитан довольно быстро явился ко мне. [80] На вопросы о том, почему он держит свои силы далеко от линии фронта, почему не наступал ни на Людково, ни на Стреленки, Суржик не мог дать вразумительного ответа. У меня сложилось впечатление, что командир парашютистов - человек чересчур осторожный, не способный действовать настойчиво и проявлять инициативу".
30 января к кавалеристам присоединился и полк Солдатова. Дальнейший успех группы, по мнению Жукова, зависел от быстроты ее действий. Поэтому он приказал Белову двигаться вперед с наличными силами, не ввязываясь в затяжные бои у Варшавского шоссе. Конники начали форсированный марш-маневр на Вязьму, до которой оставалось пройти около 40 км.
10- я армия (322, 323, 324, 326, 328 и 330-я стрелковые дивизии) под командованием бывшего начальника Главного разведывательного управления Красной Армии, добросовестно, в соответствии с указаниями товарища Сталина, прохлопавшего немецкое нападение в 1941 году, генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова находилась на заходящем фланге Западного фронта. Ведя непрерывно бои в течение месяца в условиях зимнего бездорожья, армия наступала веером по отдельным направлениям. Ее дивизии двигались на запад вдоль дорог, не имея локтевой связи друг с другом, на интервалах 20-30 км и более. Вины Голикова здесь в общем-то и нет, поскольку командующий фронтом через голову командарма лично ставил задачи каждому соединению, жонглируя ими по собственному усмотрению.
Уровень подготовки войск 10-й армии ничем не отличался от уровня других армий, т. е. был весьма невысок. Начальник политотдела доносил в политуправление фронта: [81]
"…Наибольшее количество преступлений отмечено в частях 385 сд по вине командира дивизии, преступно руководившего вверенными ему войсками, неспособного организовать боевые операции не только соединения в целом, но и отдельными частями, благодаря чему не выполнено ни одного боевого приказа Военного совета армии.
Командир дивизии полковник Савин и военный комиссар Нестерук не организовали систематической разведки врага, расположения его огневых средств, тщательного изучения местности и путей подхода к расположению противника, а порой и, своевременно не имея данных о силах противника, назначали атаки вслепую, от чего части несли большие потери.
В силу отсутствия командирской воли и большевистской настойчивости, в сознание массы бойцов и командиров не внедрялось высокой политической сознательности, железной воинской дисциплины, наступательного порыва, бодрости и уверенности в победе над врагом.
В силу этого во время проведения боевых операций отдельные лица начальствующего состава и бойцов преступно не выполняли приказы, проявляли неорганизованность, трусость и панику, бросали оружие и бежали с поля боя".
А откуда могли взяться у бойцов необходимые навыки, если даже стрельбу из винтовки освоили далеко не все. Вот донесение о том, как проводилась боевая подготовка в 325-й стрелковой дивизии:
"…В процессе учебы имели место недостатки. Иногда командиры учат тому, чего нет по расписанию, а именно: регулирование строевого шага, повороты на месте, а не тому, с чем придется столкнуться на войне. Части соединения ускоренную программу прошли не полностью, качество подготовки низкое. Требуется доработка… Отсутствие учебного и боевого оружия, боеприпасов не позволяет изучать материальную часть, не дает возможности подготовить личный состав для боя… Из имущества связи и артиллерии ничего не имеется… Занятия личный состав проводит с применением самодельного деревянного оружия (!)". [82]
Пройдя "ускоренную программу" и не усвоив даже ее, но с "отрегулированным" строевым шагом, дивизии меняли деревянное оружие на боевое и отправлялись на фронт - "на доработку". По свидетельству генерала М.И. Казакова основным и единственным критерием, определяющим боеспособность соединений, многие советские военачальники считали укомплектованность их личным составом: чем больше народу - тем мощнее дивизия, тем более значительные задачи перед ней можно ставить. Такой вот детерминизм.
О порядке в танковых войсках дает представление приказ командующего Западным фронтом, озаглавленный "О боевом использовании и сбережении танков":
"Войска фронта несут большие и неоправданные потери. Причины огромных потерь танков заключаются в том, что танки бросаются в бой без предварительной и тщательной подготовки, увязки взаимодействия на местности с артиллерией, пехотой и авиацией по халатности и легкомысленности танкистов и общевойсковых командиров. Задачи ставятся письменно - в хате и только на карте. Время на подготовку бригад не отводится. Перегруппировки осуществляются днем, под ударами авиации и огня артиллерии противника. Командиры танковых частей вводят бригады в бой без соответствующей технической подготовки, без разведки местности, без подготовки эвакосредств, пытаются решать боевые задачи одними танками, без пехоты. Слабо организуется обеспечение саперами, пехотой и артиллерийской поддержкой.
Сами танкисты, получив задачу, решают ее без надлежащего искусства, прямолинейно и, чаще всего, лобовой атакой. Танкисты не изучают скрытых подступов к противнику и мертвых пространств, а в результате этой безответственности несут большие потери. В некоторых случаях отмечается вредительское отношение танкистов к материальной части (ломают машины перед передним краем, затягивают ремонт)".
Отличились и артиллеристы-новаторы Западного фронта, догадавшиеся использовать орудия особой мощности для борьбы с танками противника! Ставке пришлось отправлять в войска главного артиллериста страны генерала Н.Н. Воронова, чтобы разобраться - куда же уходит прорва дорогостоящих снарядов:
"Огромные орудия применялись для борьбы с танками противника, дорогие снаряды тратились попусту… Я побывал на батареях и убедился, что в неправильном использовании мощной артиллерии повинны общевойсковые и артиллерийские начальники".
Такие армии, в силу необходимости, можно было бросить на чашу весов в критический момент, когда стоял вопрос о спасении Москвы, но окончательно разгромить "гитлеровских мерзавцев" в 1942 году они, как оказалось, были не способны. Может быть, были приняты кардинальные меры к улучшению качества подготовки новых формирований? А зачем, если проще - увеличить их количество? Необученных, часто и невооруженных новобранцев бросали в бой без колебаний всю войну.
Немцы не могли позволить себе подобной роскоши. На первое место в вермахте ставилась профессиональная подготовка пополнений и вновь сформированных дивизий, после чего - требование Гитлера - их можно было привлекать к участию в операциях, но таким образом, чтобы они "привыкали к борьбе с противником". Сталин предпочитал экстенсивный способ ведения войны: забрасывать врага трупами красноармейцев.
Общая полоса наступления 10-й армии, имевшая в середине декабря ширину 25 км, в январе достигла 150 км на пространстве между Юхновом и Брянским фронтом. Танков и тяжелой артиллерии у Голикова не было. Правда, и немцы на рубеже от Кирова до Мосалька могли наскрести не более трех расчетных дивизий, включая тыловые, запасные и полицейские батальоны. [84]
К 11 января войска Голикова, окружив гарнизон врага в Сухиничах., освободили города Мосальк, Людиново, Киров и вышли на подступы к Жиздре, Зикеево. Части 326-й стрелковой дивизии полковника Немудрова захватили станцию Барятинскую, где обнаружился настоящий клад: огромные запасы советских артиллерийских и стрелковых боеприпасов, которые немцы не успели взорвать. Как вспоминает маршал Голиков:
"В последующем из этого склада в течение нескольких месяцев снабжались войска не только нашей армии, но и соседних".
Однако в районе Занозная, где находился крупный аэродром противника, советские войска натолкнулись на ожесточенное сопротивление. Атаковавшие на этом направлении 330-я и 326-я дивизии понесли большие потери, особенно от воздействия вражеской авиации, и исчерпали свои наступательные возможности. В полках осталось по 250-300 штыков. Дивизия Немудрова за период с 9 по 19 января потеряла убитыми и ранеными 2562 человека.