Алина еще некоторое время была под впечатлением от этого неожиданного визита. Гости в их квартиру приходили нечасто. А тут сразу две девушки-смолянки, почти ее ровесницы. И запросто разговоры о встрече и беседах с самим императором… Алина все острее начинала чувствовать, что рядом с ее жизнью происходит другая жизнь, намного интереснее и значимее. И та другая жизнь начинала интересовать девушку все сильнее.
После памятного посещения императором Смольного жизнь Екатерины Долгорукой начала меняться. Причин этих перемен было много, но главная одна – особое внимание к девушке со стороны Александра II – самодержца Всея Руси.
Императору юная институтка явно понравилась. Для себя причин не поддаваться этому чувству он не видел: любовные связи на стороне давно уже стали нормой его жизни. Но в данном случае существовали определенные трудности. Одна из них – постоянное пребывание Кати в институте, славившемся своей добродетелью, вторая – непонятное отношение к происходящему самой девушки. И если с первой трудностью он, пользуясь своим исключительным положением, мог легко справиться, то вторую преодолевать нужно было постепенно.
В то время среди фрейлин императрицы была некая Варвара Шебеко – уже немолодая, но очень сообразительная и активная женщина. За долгие годы придворной жизни она хорошо в ней освоилась и даже оказывала императору некоторые услуги в его интимных отношениях с другими фрейлинами. Но годы брали свое. Со временем роль фрейлины Шебеко при дворе начала падать, и она была готова на все, чтобы продержаться еще некоторое время.
Почему Александр II поделился именно с Шебеко своими сердечными тайнами – остается загадкой. Но именно она взяла на себя роль сводни.
Первым делом Шебеко установила постоянную слежку за Екатериной Долгорукой, пользуясь тем, что сама приходилась родственницей начальнице Смольного института госпоже Леонтьевой, которая тоже оказалась втянутой в разворачивающуюся интригу. Использовался любой повод, чтобы сблизиться с Катей. И однажды, когда та простудилась и попала в институтскую больницу, Шебеко не только постоянно присылала ей фрукты и сладости, но однажды даже организовала тайное посещение больной императором.
Варвара Шебеко не ограничилась своими действиями в Смольном институте. Она нашла повод и подружилась с матерью Кати – княжной Верой Долгорукой, оказавшейся склонной к интригам и весьма жадной на деньги. Шебеко щедро давала ей в долг и в радужных красках рисовала перспективы, открывавшиеся перед ее дочерью. Обедневшей княжне эта перспектива казалась действительно многообещающим выходом из финансового тупика для всей ее семьи.
Эти обе женщины, естественно, самые близкие Кате люди в чужом для нее Петербурге, усиленно внушали девушке мысль о покорности судьбе, о том, что любовь царя к ней – редкая, уникальная возможность устроить свою судьбу и жизнь своих близких. Но сама Катя ко всему происходящему относилась более чем сдержанно.
Ее сдержанность еще с большей силой воспламеняла императора, который не привык прежде получать отказ от женщин, на которых обращал свое внимание. Будучи не в силах открыто давить на Екатерину, он все настойчивее давил на мадам Шебеко, требовал от нее более решительных действий. И опытная фрейлина сделала так, что дальнейшее пребывание Екатерины в институте стало невозможным. Ее уход официально объяснялся "по семейным обстоятельствам", хотя реально причины были совсем другие.
Княжна поселилась у матери, но это оказалось не лучшим выходом из положения. Посещения императором их квартиры выглядели бы явным вызовом существовавшим в то время представлениям о приличии. Тогда находчивая Варвара Шебеко предложила в качестве временного выхода "случайные" встречи Долгорукой и государя в Летнем саду.
Летний сад. Кто не слышал об этом чуде? В XIX веке это было излюбленное место прогулок петербуржцев, причина их вдохновения. Зелень, стройные аллеи, многочисленные статуи. Они привлекали своей красотой жителей серой каменной столицы, завораживали, навевали мечты..
Катя Долгорукая была мечтательной натурой. Прогулки в Летнем саду ей нравились. И когда навстречу на аллее появлялся император в сопровождении госпожи Шебеко и дежурного адъютанта, все ей казалось естественным. Она приседала в реверансе, а затем некоторое время шла рядом с императором, слушая его страстные речи. Сопровождавшая ее на эти прогулки мать и лица, сопровождавшие императора, оставались далеко позади. Девушка постепенно привыкала к этим встречам, к общению с императором, который все больше казался ей простым смертным человеком. Постепенно девушка начала положительно реагировать на его страстные речи, улыбаться в ответ на его улыбки.
Более тесное сближение произошло неожиданно для них обоих. Внезапно во время очередной прогулки начался обычный в то время для Петербурга дождь. Прячась от него, Александр и Екатерина укрылись в небольшом гроте, сопровождавшие их лица остались в беседке, расположенной неподалеку. Девушка впервые оказалась наедине с императором и в стороне от посторонних глаз. Воспользовавшись этим, Александр обнял ее за плечи начал страстно целовать в лицо, губы, шею…
Поначалу Екатерина вяло сопротивлялась, но ее сопротивление становилось все слабее. Руки, отталкивающие стройную фигуру царя, одетую в белую куртку, украшенную золотыми позументами, начали катастрофически слабеть и открылись для встречных объятий. Она схватила руками его голову с коротко стриженными волосами и начала страстно целовать хорошо обрамленный ими высокий красивый лоб, широко раскрытые голубые глаза, тонкие губы красивого рта… Она словно полностью отдалась природному женскому естеству, которое тщательно скрывала раньше.
Дождь затих так же внезапно, как и начался. Нужно было выходить из грота. Катя поправила немного растрепавшиеся волосы, воротничок своего платья.
– Пора идти. Сопровождающие уже давно ждут Ваше Величество, – сказала она.
– Для тебя только Саша, – поправил он.
Она улыбнулась и согласно кивнула головой.
В июне 1866 года императорская семья торжественно праздновала очередную годовщину свадьбы покойного отца – Николая I – и Александры Федоровны. Местом празднования был выбран замок Бельведер, расположенный всего в трех верстах от главного Петербургского дворца..
В числе гостей, приглашенных со стороны императора, были также и сестры Долгорукие, причем их предварительно осмотрительная мадам Шебеко разместила в разных покоях. У самой Кати уже не было сомнений в истинном замысле придворной интриганки, но она не противилась им.
Вечером в ее двери тихонько постучали. Не спрашивая имени позднего визитера, Екатерина открыла дверь. На пороге стоял император. Не говоря ни слова, он шагнул в ее комнату, закрыл за собой дверь и повернул ключ. Девушка поняла, что с этой минуты полностью находится во власти желающего ее мужчины. Она опустила тяжелые шторы на окнах и задула свечи…
Короткая летняя ночь прошла как один миг. Они молча лежали в измятой постели, прижавшись друг к другу. Близость мужчины была приятна Екатерине, и она не думала ни о его возрасте, ни о его ранге.
Близость девушки необычно волновала императора. Ему казалось, что он не испытывал ничего похожего раньше, хотелось повторения снова и снова. Но неизбежно наступало утро, нужно было возвращаться к мероприятиям праздника, к обычной жизни. Он приподнялся и начал собирать одежду, разбросанную в порыве страсти.
– Да, пора, – объявила она, не делая к тому никаких движений. – Через несколько часов начнутся события праздника, еще раньше проснутся все обитатели замка. Не стоит им давать пищу для сплетен, хотя их не избежать.
Одеваясь, император про себя отметил, что она не называет его никак: ни по титулу, ни по имени. Это давало основание полагать, что она еще не определилась в серьезности их отношений окончательно. Но у него самого на этот счет не было сомнений.
– Я ухожу, но ненадолго, – предупредил он. – Сегодня я, увы, не свободен, но при первой же возможности я женюсь на тебе. Я считаю тебя своей женой перед Богом и уже никогда тебя не покину.
Молодая женщина была растрогана его словами до слез. Несмотря на полную наготу, она вскочила с кровати, бросилась в объятия своего любовника.
– Не бросай. Я не переживу этого, – прошептала обычную в таких случаях фразу, но она прозвучала для него песней.
– Не брошу, – пообещал он еще раз. – Мы будем с тобой жить долго и счастливо, и не найдется силы, способной помешать этому.
После того как государь ушел, Екатерина еще некоторое время осталась в постели, стараясь осмыслить произошедшее. От девичьих страхов, мучивших ее накануне, не осталось и следа. В ней просыпалась расчетливость влюбленной женщины. И трудно сказать, что было на первом месте, расчетливость или влюбленность. Трудно потому, что оба эти чувства не существовали сами по себе, а жили в одном тесном сплетении, составляя ее сущность. Позже найдутся авторы, которым захочется поиграть на этой истории, и одни посмотрят на нее глазами романтика, другие – глазами сухого практика. Документов нет, поэтому каждый автор имеет право на свою гипотезу. Но лично я уверен, что следует говорить только о разных сторонах одной медали, название которой "любовь".
Варвара Шебеко, безусловно, хорошо была осведомлена о свидании императора с Екатериной и не сомневалась в его исходе. Но утром опытная интриганка сделала все возможное, чтобы заверить молодую женщину в своей неосведомленности. Она не задала ни одного наводящего вопроса, целиком сосредоточив разговор на предстоящем празднике. Только то, что имя императора совершенно не упоминалось в ее разговорах в отличие от прежних, порождало уверенность Екатерины в истинной роли Шебеко в этом деле. Но, начав играть по правилам, навязанным ей фрейлиной, Долгорукая уже не могла, да и не желала останавливаться. Новая роль ей явно нравилась, хотя она еще четко себе не представляла, как следует воспользоваться ею.
– Я хочу с сестрой покататься верхом в окрестностях замка до начала церемонии, – сказала она. – Велите седлать для нас лошадей и подать через час.
Фрейлина услышала ее голос, отметив про себя, что в нем появились не свойственные раньше повелительные нотки. Это еще больше убедило ее в справедливости догадок, но она продолжала играть намеченную роль.
– До начала церемонии чуть больше двух часов, ни о какой конной прогулке не может вестись разговора, – возразила она. – Император очень не любит, когда гости опаздывают. Поднимайтесь же скорее, милая, а я приглашу парикмахера. Вы должны выглядеть в этот день подобающе.
Екатерина снисходительно подчинилась. Но весь день праздника для нее прошел, как в тумане. Неприятный осадок оставила встреча с императрицей. казалось, Мария Александровна догадывалась о ее отношениях с государем.
– Главное во время церемонии всем соблюдать свои места, – предупредила она гостей. Затем ненадолго задержала свой взгляд на Долгорукой и произнесла несколько с расстановкой слов: – Впрочем, как и всегда. Нарушающий установленный порядок вещей зачастую остается в одиночестве…
Празднование завершилось прекрасным балом. Екатерина, позабыв о предупреждении императрицы, станцевала с царем несколько танцев. Впрочем, на людях он был осторожен.
– Встретимся, милая, у тебя ночью, – сказал Александр Николаевич тихо ей на ухо в конце очередного танца.
Ночь была такой же бурной, как и первая. Император уснул у нее на груди. Но утром Екатерина сама разбудила любовника и велела ему поторопиться.
После завтрака она сама заказала коляску и уехала в Петербург вместе с сестрой, которая с юношеской непосредственностью полностью отдавалась праздничному веселью и не заметила перемен, случившихся с сестрой. Екатерина не спешила посвящать ее в свои тайны. Но дома их ждала страшная весть – в день их отсутствия умерла мать. Ни одна из дочерей не находилась при княжне в такую минуту.
Николаевская академия
Генерального штаба
В 1866 году поручик М. Д. Скобелев поступил на учебу в Николаевскую академию Генерального штаба, которая в то время являлась единственным высшим военно-учебным заведением Российской империи, осуществлявшим подготовку общевойсковых офицеров. О ней нужно сказать особо.
Идея создания в России высшего военно-учебного заведения возникла в 20-е годы XIX века. К этому времени военные академии уже существовали в Австрии, Англии, Пруссии и Франции. Поэтому неудивительно, что первым с этим предложением к императору обратился генерал Анри-Генрих (Генрих Вениаминович) Жомини, который до поступления на русскую службу успел послужить в нескольких европейских армиях. Он написал докладную записку Николаю I "Об учреждении Центральной стратегической школы", в которой обосновал значение управления войсками в бою и предложил структуру военной академии.
Идею А. Жомини о создании военной академии в России горячо поддержали начальник Главного штаба генерал-фельдмаршал И. И. Дибич, его помощник генерал-адъютант 3. Г. Чернышев и ряд других крупных военачальников. Их общими усилиями она была открыта в Санкт-Петербурге в 1832 году, получив официальное название Императорской академии Генерального штаба.
Правда, военная наука в то время в русской армии была не в почете, особенно у высшего начальства, которое, как правило, не имело никакого специального военного образования. Так, из общего числа офицеров и генералов, начавших свою службу в период с 1825 по 1861 год, только 25 % были выпускниками каких-либо военно-учебных заведений, а остальные были произведены в первый офицерский чин по происхождению, никогда и нигде военному делу не учась. Неудивительно, что лица этой категории в выпускниках академии видели прямую угрозу для себя и поэтому всячески открыто и тайно препятствовали их становлению и служебному росту.
Но время требовало совсем другого. В 1840 году, с целью повышения престижности академии, было принято решение о комплектовании службы Генерального штаба преимущественно ее выпускниками. Сразу же следует отметить, что, состоя в службе Генерального штаба, офицер в то время мог служить не только в столице, но и в войсках. К службе Генерального штаба относили некоторые штабные должности, начиная с начальника штаба отдельного полка (бригады) и обер-квартирмейстера (начальника оперативного отделения) штаба дивизии. Следовательно, причисление к Генеральному штабу не избавляло офицера от службы где-нибудь в захолустье, на самых дальних окраинах Российской империи.
Крымская война (1853–1856 гг.) в очередной раз показала низкую грамотность основной массы командно-штабного состава русских войск. На этом фоне выпускники Императорской военной академии выглядели намного лучше. Им поручали сложные расчеты при подготовке боевых действий и при передвижениях войск перед боем, доверяли контроль за сложным маневром, использовали в качестве доверенных советников при оценке обстановки, выработке решения и в процессе его реализации.
Приход к власти в стране и годы правления нового императора Александра II были ознаменованы многими положительными переменами в жизни российского общества. На политический олимп взошли новые люди, принеся с собой новые идеи.
В 1861 году военным министром был назначен А. Д. Милютин, выпускник Императорской военной академии 1836 года, который затем с 1845 по 1856 год работал в этом военно-учебном заведении в должности профессора военной статистики. Возглавив военное министерство, Алексей Дмитриевич развернул активную деятельность по разработке и осуществлению военных реформ в России. Одним из ведущих направлений этих реформ были мероприятия по улучшению подготовки командных и штабных кадров, в том числе и в Николаевской академии Генерального штаба (переименована после смерти Николая I).
А. Д. Милютин и его помощники пришли к заключению, что грамотная штабная работа в боевой обстановке нередко ценится выше волевого решения командира. Особенно это касалось штабов высшего войскового звена (дивизия, корпус, действующая армия), где приходилось планировать и управлять действиями разнородных сил, разбросанных на большом пространстве. В этих условиях командир (командующий) лишался возможности зрительно наблюдать за всем полем боя, наступало время выработки решения по топографическим картам с помощью математических расчетов, а управления подчиненными войсками посредством передачи письменных приказов.
Крымская война (1853–1856 гг.) показала недостаток в войсках грамотных офицеров, особенно среди командиров (командующих) высшего звена управления. А. Д. Милютин предложил выпускников академии назначать не только на штабные, но и на командные должности. Изменилось и отношение к военной науке, важнейшим центром которой в то время была Николаевская академия Генерального штаба. В ее стенах от простого изучения уже прошедших войн перешли к анализу отдельных операций и боев, были сделаны первые попытки научного прогнозирования войн будущего.
Создавалась отечественная научная база. С конца 50-х до первой половины 70-х годов профессорско-преподавательским составом и выпускниками академии было разработано и издано большое количество научных трудов. Особую ценность представляли научные труды профессоров В. М. Аничкова, М. И. Богдановича, Г. А. Леера, А. А. Непокойчицкого, М. И. Драгомирова, Н. В. Левицкого, Н. Н. Обручева, И. М. Зайцева, А. И. Макшеева, А. Е. Станкевича и других.
В ноябре 1862 года начальником академии был назначен генерал-майор А. Н. Леонтьев. Новый начальник не имел особых военных заслуг, но отличался большой работоспособностью, выдержкой и тактом. Он пользовался большим уважением в столичных военных кругах. Благодаря этому А. Н. Леонтьеву и его помощникам для академии удалось сделать многое. В частности, был улучшен подбор абитуриентов и созданы условия для их подготовки к вступительным экзаменам. Леонтьев добился того, что начиная с 1863 года в академию могли поступать только офицеры, прослужившие в войсках не менее четырех лет. При этом время пребывания в отпусках, прохождения службы в должности личных адъютантов и в других нестроевых должностях в срок строевой выслуги не входило. Зато преимущество отдавалось офицерам, имевшим боевой опыт и награжденным орденами.
М. Д. Скобелев и рассчитывал на это обстоятельство, когда по инстанции подавал рапорт о своем желании поступить в Николаевскую академию Генерального штаба в 1866 году. Рассматривался этот рапорт несколькими начальниками, и при отборе учитывались самые различные факторы. Но рапорт Скобелева ни у кого из них не вызвал возражений – сыграли свою роль "генеральская" фамилия и орден, полученный за бои в Польше.
С начала 60-х годов для подготовки к вступительным экзаменам абитуриентам, отобранным для поступления в академию, предоставляли четырехмесячный отпуск. Перед отпуском им вручалась программа приемных экзаменов, заблаговременно утвержденная военным министром, которая рассылалась в штабы военных округов и непосредственно в части. Получив эту программу и взяв отпуск, Михаил Дмитриевич основательно засел за учебники.