…Поздним вечером Калмыков привел свой полк в Красную Горку. Зная, что на том берегу его ожидает главком, Михаил Васильевич пришпорил коня и выскочил к мосту. Пролететь его одним махом не удалось - мост то горбился, то спадал вниз ухабами, кренился где вправо, где влево.
Блюхера Калмыков отыскал невдалеке от переправы.
- Ноги больше не держат, - устало сказал главком, поднимаясь с груды соломы. - У вас все в порядке?
- Да, без хвостов пришли.
- Хорошо. Надо, чтоб и впредь никто не висел. Как переправится полк, проследите за точностью исполнения приказа о полной ликвидации моста.
- Повоевать придется, - со вздохом ответил Калмыков. - Башкиры и сейчас уже наседают: у нас не было моста, ты построил его. Оставь, зачем хочешь жечь?
- Понимаю, но оставлять нельзя. Растолкуй им: скоро вернемся и построим новый, не мост - мостище!
Калмыков ускакал обратно, а главком остался на месте до тех пор, пока не забилось во всю ширь Уфы яркое пламя.
К утру на берегах реки установилась тишина. Не грохотали больше орудия, ие тарахтели пулеметы, словно и не было тут никакой войны.
4.
Повернув резко на север, партизаны вышагивали за день, как на мирных солдатских учениях, верст по тридцать-сорок. Главком вел свои полки по ничейной полосе через уральские деревни, затерявшиеся среди топких болот и глухих лесов.
Михаил Васильевич Калмыков с адъютантом Озиминым раскатывал теперь на тарантасе, но рядом с упряжкой всегда трусила оседланная верховая лошадь.
Где только ни видали командира на дню. От головной походной заставы мчался в конец колонны, к конникам. По пути задерживался у артиллеристов, две-три версты неизменно сопровождал повозки госпитального обоза.
Здесь сейчас было всего труднее. Привалы объявлялись редко. Порой и на ночь не делали остановок. Раненых везли на тряских крестьянских телегах. На каждом ухабе, кочке бередились раны.
Забытье не приходило, то и дело слышались стоны, просьбы: "Пить, пить! Потише". Утешителем Михаил Васильевич никогда не был, а тут пришлось:
- Крепитесь, братцы. Теперь уж скоро…
И пришел долгожданный день. 12 сентября 1918 года коммунистическая рота 1-го Оренбургского социалистического казачьего полка имени Степана Разина, возглавляемая юным Виктором Русяевым, первой близ деревни Тюйно-Озеро обнялась с красноармейцами роты 1-й Бирской бригады 5-й Уральской дивизии РККА 3-й советской армии Восточного фронта Республики.
Богоявленцы же, по-прежнему следовавшие в арьергарде, лишь двое суток спустя вступили в башкирское село Аскино, где получили приказ главкома без задержек идти далее, к деревне Першино и до получения новых указаний оставаться там на отдыхе.
Десять последних суток полк Калмыкова, как и весь Сводный Уральский отряд, ни в какие бои не ввязывался и одно это каждый из красных партизан, почти беспрестанно, начиная с июля, участвовавший в жарких схватках с врагами, считал за верх блаженства. Но когда прозвучало наконец-то давно забытое слово "отдых", все вдруг почувствовали, что до самой крайности они физически измучены, нечеловечески измотаны вечными недоедами, недосыпами.
С сыновним участием все это время следил Михаил Васильевич и за бойцами батальона Матвея Лантуха. Его батальон наполовину состоял из партизан-башкир, среди которых немало было людей пожилого, а то и совсем преклонного возраста. Не раз еще до Красной Горки предлагал им Калмыков уйти в обоз - наотрез отказывались: "Нет, наша здесь лучше…" Пробовал комполка и в эти завершающие, самые тяжкие часы, пешего перехода уговорить их пересесть на подводы, но те, не тратя сил на словесные отказы, только упрямо покачивали головами.
- Ну, коли так, аксакалы, - громобойно выпалил Михаил Васильевич, - то закачу вам в Першино большой-пребольшой курбан-байрам!
Тут уж не промолчали старики:
- Зачем шутит начальник?
- Какой курбан без барашки?..
- Какой байрам без мулла?..
Нашелся что ответить Калмыков:
- Без муллы обойдемся. А барашки будут. Разобьюсь, но достану. И на славу сыграем курбан-байрам!
Теперь-то пронял, заулыбались аксакалы. Приосанились по-молодому, пошагали действительно, как на праздник.
В Першино комполка лично выторговал у местных крестьян дюжину самых упитанных барашков, не скупясь, расплатился, добавив к деньгам из общей кассы целиком свое жалование, полагавшееся ему за месяц боевой работы. И пир получился, точно, на весь мир. Молодые бойцы-башкиры даже раздобыли где-то несколько фляг добрейшего кумыса. Когда же все сытно отобедали, Калмыков распорядился о построении полка.
- Товарищи! - обратился в полную силу могучего голоса. - То, что вы сейчас услышите, безмерно обрадует всех вас. - И отдельно к старикам: - А вам, аксакалы, эти новости станут куда весомей самых пышных мулловских проповедей. Итак, полк, слушай приказ главкома Василия Константиновича Блюхера.
Приказ этот за № 55 был необычным от первой же его строки:
"Объявляю копии телеграмм, полученных мною за последние дни, и телеграмм, отправленных мною. Мною 14 сего сентября отправлена телеграмма следующего содержания:
"Москва. Совнарком. Пермь. Областком. Командующим армиями и всем, всем.
Приветствую вас от имени южноуральских поиск в составе Верхнеуральского, Белорецкого, 1-го Уральского, Архангельского, Богоявленского, 17-го Уральского стрелковых полков, 1-го Оренбургского казачьего Степана Разина, Верхнеуральского казачьего кавалерийских полков, отдельных кавалерийских сотен и артиллерийского дивизиона. В вашем лице приветствую Рабоче-Крестьянскую Советскую Республику и ее славные красные войска. Проделав беспримерный полуторатысячеверстный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы вышли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками и твердо верим, что недалек тот день, когда красное знамя социализма снова взовьется над Уралом".
15 сентября получены следующие приветственные телеграммы:
I. "Областная конференция профессиональных союзов металлистов, горнорабочих и железнодорожников Урала, узнав о вашем прорыве через стан врагов, приветствует вас как смелого солдата, героя революции и в вашем лице также приветствует верные революционные войска, которые твердой поступью следуют за своим вождем. От имени конференции - президиум: Андреев, Кузьмин".
II. "Военный совет приветствует вас и ваши доблестные части с прибытием в район наших войск. Мы твердо верим, что дружным совместным ударом мы сокрушим дрогнувшего уже врага. Передайте вашим храбрецам наше восхищение и товарищескую благодарность за исторический переход, за славные бои. Военный совет III армии Берзин".
И после шли и шли восторженные депеши в адрес краснопартизанского главкома.
Секретарь Уралобкома РКП(б) и окружной Уральский военный комиссар Ф. И. Голощекин обратился к Василию Константиновичу с особо теплой телеграммой:
"Приветствую вас, родной. Весь пролетарский Урал сердечно радуется вашему появлению. Искренне говорю вам, что все время мы все думали, гадали, где вы, и ждали чуда вашего появления".
Большое, взволнованное поздравление прислал Реввоенсовет Республики:
"…Смерть витала над вами, и ожесточенный враг готовился поглотить… храбрецов, но ваша стойкость и храбрость сохранили вас для новых побед над врагом…
Ваши геройские подвиги не будут забыты свободной Родиной. Высший Военно-революционный Совет Республики приносит вам, славные солдаты отряда Блюхера, и вашему бесстрашному командиру тов. Блюхеру горячую благодарность и выражает надежду, что скоро увидит вас, оправившихся от тяжелых боев, в рядах своих революционных войск и вновь услышит о ваших великих подвигах".
19 сентября и Владимир Ильич, выздоравливающий после злодейского покушения, узнал о первых героях Страны Советов:
"…Ленин беседует с членом Уральского областного Совета и обкома РКП(б) А. П. Спундэ о главнокомандующем южноуральскими партизанскими отрядами В. К. Блюхере…; просит Спундэ в тот же день прислать ему письмо с биографическими сведениями о Блюхере.
Ленин знакомится с письмом Спундэ о Блюхере, в котором сообщалось, что Блюхер участвовал в ликвидации дутовщины, вышел из вражеского кольца, значительно увеличив свои войска, во всех случаях его стратегические планы оказывались удачными. Уральский обком РКП(б) и областной Совет просили в письме, чтобы Блюхер с его отрядами был отмечен высшей наградой".
Десять тысяч уральских красных партизан, пройдя свыше 1500 километров труднейших дорог, одержав в сплошном окружении врагов более двадцати побед и разгромив до десятка отборных частей противника, дезорганизовали тыл белых войск и оказали непосредственное содействие развертыванию в начале осени 1918 года первого наступления Восточного фронта, в результате которого от контрреволюционеров и интервентов были освобождены Казань, Симбирск, Самара и другие города.
С РОДНЫМИ КРАСНЫМИ ВОЙСКАМИ
1.
"Цель похода была достигнута… Настроение было приподнятое, - вспоминал в тридцатые годы Михаил Васильевич Калмыков. - Мы не предполагали тогда, что нас отделяют от полной победы над врагом еще два с лишним года тяжелой гражданской войны. Но могли ли мы тогда все это предвидеть!.. Богоявленский полк по существу только начинал еще свой путь борьбы против белогвардейцев и интервентов".
…В двадцатых числах сентября почти все части партизанской армии сосредоточились в Кунгуре. Лишь Богоявленский полк остался на постое в Першино. Бойцы чинили обувь, одежду, седла, телеги. Все требовало ремонта, обновления.
Каждый день проходили митинги. Красные партизаны, почти четыре месяца ничего не ведавшие о жизни республики, хотели узнать сразу все. Время было суровое и тревожное. С большим опозданием богоявленцы, как и бойцы других частей, вырвавшихся из вражеских тисков, услышали о трагедии, случившейся в Москве 30 августа 1918 года. Доложил им об этом сам командир полка.
- Эсеркой Каплан совершено подлое покушение на жизнь Владимира Ильича Ленина, - говорил он с дрожью в голосе. - Прихвостни буржуазии - меньшевики и эсеры - предали пролетарскую революцию, обманули трудовой народ. Они пытались лишить нас вождя, обезглавить партию и республику Советов. Ленин страшен русской и мировой буржуазии тем, что за ним и по его учению идут рабочие и крестьяне-бедняки не только России, а и всех других стран.
Богоявленцы напряженно выслушали Михаила Васильевича и в своих выступлениях заверили, что не сложат оружия до полной победы над эксплуататорами и их военными слугами.
Последним взял слово известный всему полку своей храбростью пулеметчик Михаил Дублистов.
- Наш полк, - заявил он, - рвался сюда из окружения для совместной борьбы с регулярными частями Красной Армии. И что же? Вышли и стоим на мосте. Надо сполна заплатить за раны Ильича. Требую передать товарищу Блюхеру, чтобы нас сегодня же отправили на фронт. Наше место в бою!
- Даешь фронт! - дружно поддержали бойцы.
Через два дня на общеполковом сходе зачитали приказ о том, что все полки партизан вливаются в 4-ю Уральскую дивизию 3-й армии. Блюхер назначен командовать этой дивизией. Каждые три полка образуют бригаду. Богоявленский полк входит в третью, командиром которой утвержден И. С. Павлищев.
Затем слушали обращение Блюхера.
- Кунгуру стала угрожать опасность захвата противником, - писал новый начдив, - а с падением этого пункта противник приложит все усилия для захвата Перми… Со взятием Перми противник может нанести смертельный удар нашим войскам, действующим на Северном Урале. Вот почему, не считаясь с усталостью, во имя спасения завоеваний революции нам приходится выступать на позиции…
После митинга Калмыков отправился в штаб бригады. Там встретился с Иваном Степановичем Павлищевым. Они не раз бывали соседями боевых участков, помогали и выручали друг друга. Павлищев был храбр, никогда не терялся в трудной обстановке.
- Ну вот, Михаил Васильевич, - сказал при встрече комбриг, - теперь в нашей жизни начинаются новые страницы. Мы в регулярной Красной Армии. Нам нужен образцовый порядок и дисциплина.
- Понимаю, приложу все силы к этому.
Следом за Калмыковым командиру бригады представились Венедикт Ковшов, назначенный начальником штаба Богоявленского полка, и Дуня Шойхет, утвержденная председателем бюро полковой парторганизации.
В полк вернулись с приказом о переходе в наступление.
Через несколько часов Михаил Васильевич с группой конных разведчиков выскочил к деревне Гари. Навстречу из проулка вылетели шесть верховых. Не разобравшись, выпалили на скаку:
- Бегите скорее - большевики подходят!
- Стой! - приказал им Калмыков.
Всадники осадили коней. "Кулачье - не иначе", - определил комполка и решил пойти на хитрость.
- Полноте, братцы, не опасайтесь. Я командир 1-го казачьего полка, прибыл вас защищать. Кто-нибудь из наших в селе остался? - спросил Калмыков.
- Только прапорщик один, - первым в себя пришел рыжебровый. - Семья у него здесь.
- Ведите к нему.
На ходу Калмыков шепнул Ковшову: "Меня называйте полковником, Озимина - поручиком, ты - капитан".
Подъехали к дому прапорщика. Калмыков выставил у ворот своих часовых, а сам с комиссаром и адъютантом вошел в горницу.
- Здравствуйте, прапорщик! Я полковник Иванов. Почему не отошли с нашими?
- Я оставлен здесь для разведки, о всех изменениях докладываю через сына штабу отступившего чешского полка.
- Ладно, о делах после. Согреться чем найдется?
- Это сейчас, пожалуйста.
На столе появилась закуска, вино. "Гости" не заставили долго упрашивать, с удовольствием пропустили по чарке и дружно навалились на закуски. Жена прапорщика, закончив подношения, поманила мужа пальцем на кухню. Прапорщик пошептался там с женой и вернулся, смеясь.
- Баба говорит, что вы красные!..
- Женского вранья и на свиньях не объедешь, - в тон отозвался Калмыков и, посерьезнев, спросил. - А сын ваш скоро вернется?
- Через час-полтора, не раньше.
- Жалко, хотелось бы раньше узнать, что чехи намерены предпринять. У моего полка связи с ними пока не было.
- Так это просто, господин полковник. Я могу проводить вас до их сторожевой заставы.
- Хорошо. Едем, время не терпит.
Прапорщик тут же собрался и повел группу Калмыкова к позиции белочехов.
- Вот и доехали, - удовлетворенно произнес вожатый, заметив впереди маячащую фигуру часового.
Дальше таиться было незачем. Комполка приказал Ковшову и Озимину заняться часовым сторожевой заставы, а сам притянул к себе одной рукой прапорщика, другой подал нужный знак ординарцу. Тот стремглав соскочил с лошади и ловким движением связал веревкой ноги прапорщика. Обе операции были совершены моментально.
- Итак, будем считать связь с белочехами установленной, - подытожил Калмыков, довольно покручивая ус и, обратившись к плененному прапорщику, спросил: - А что жене позволите передать?
- Умнее меня, дурака, оказалась.
Оба "языка" дали ценные показания и позволили полку с успехом решить свои задачи в общих действиях дивизии, развернувшей наступление в направлении Красноуфимск - Бисертский завод. 2 октября бойцы Калмыкова вместе со всеми товарищами по партизанским боям удостоились первой благодарности за отличия уже в составе регулярного соединения Красной Армии. Командующий 3-й армией Р. И. Берзин в присланной на имя В. К. Блюхера телеграмме сообщал:
"Приветствую в лице Вашем ваши доблестные войска за новую победу, за взятие Красноуфимска. Результаты этой победы наш заклятый враг скоро почувствует. Вперед без страха и сомнения, славные герои революции! От лица службы благодарю!"
В тот же победный день дивизию облетела и еще одна радостная весть, пришедшая из самой Москвы. 30 сентября 1918 года члены Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов обсуждали необычный вопрос: кого первым наградить только что учрежденным орденом Красного Знамени. Председательствующий Яков Михайлович Свердлов огласил ходатайство РВС 3-й армии Восточного фронта. В нем говорилось, что переход войск Блюхера в невозможных условиях может быть приравнен разве только к переходам Суворова в Швейцарии, а посему русская революция должна выразить вождю героев, вписавших новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение. Члены ВЦИК единогласно постановили:
"Первый по времени знак отличия присудить товарищу Блюхеру".
Высшей революционной наградой Республики в лице главкома В. К. Блюхера были отмечены все десять тысяч его геройских партизан, был отмечен весь Красный Урал, в числе первых поднявшийся на вооруженную защиту завоеваний Великой пролетарской революции.
Но… после взятия Красноуфимска начальник 4-й Уральской дивизии отдал неожиданный для многих приказ - остановить дальнейшее наступление, которое уже растянуло фронт соединения почти на 200 верст, и, закрепившись на достигнутых рубежах по линии рек Сылва - Бисерть - Уфа, заняться в первую очередь очищением от белокулацких банд района, ограниченного Уфимским трактом и рекой Шуртан.
В. К. Блюхер, вступив в руководство регулярными частями РККА, не побоялся сразу же взять всю ответственность на себя и принять решение, противоречащее ранее полученной директиве армейского командования. Сперва военные комиссары дивизии А. Л. Борчанинов, А. К. Калнин, а затем и члены РВС, работники штаба армии посчитали эти действия чуть ли не самоуправством, граничащим с чистейшей воды партизанщиной.
Однако командарм Рейнгольд Иосифович Берзин, член партии с 1905-года, бывший до приезда на Урал главнокомандующим Западным революционным фронтом, войска которого сорвали продвижение германских захватчиков на Петроград и Москву, все расценил по-иному: