Энергетическая бессистемность
Конец осени 2009 года прошел под знаком все новых расследований, которые лишь усугубляли и так достаточно неприглядную картину. Парламентская комиссия, разбиравшая причины аварии, установила, что необходимые ремонтные работы на втором блоке Саяно-Шушенской ГЭС не проводились вообще. Как сообщил сопредседатель комиссии Владимир Пехтин, парламентарии убедились, что "эксплуатационный персонал Саяно-Шушенской ГЭС не выполнял своих функций в еще большей степени, нежели это предполагали сначала" члены комиссии.
Закончила комиссия свое расследование к концу декабря. Как заявили сами члены комиссии, оно было системным. В итоге виноватой оказалась именно система. Работа станции была подчинена, как выяснили парламентарии, "главной задаче – извлечению прибыли". Поэтому и главной службой в системе "РусГидро" были "финансисты и экономисты", под "влиянием или, возможно, под давлением которых находились инженерные службы". Чем-либо иным, как заявил член комиссии депутат Александр Бурков ("Справедливая Россия"), сложно объяснить то, что "срок жизни второго гидроагрегата по всем техническим параметрам практически истек", но при этом "не была заказана новая турбина и даже не был разработан план мероприятий по дальнейшей безопасной ее эксплуатации".
Некоторые члены комиссии по ходу расследования высказывались за национализацию гидроэнергетики, чтобы "извлечение прибыли" больше не было главной целью менеджеров. Но проблема "не в форме собственности", как в конечном итоге решила комиссия, установив, что контрольный пакет акций "РусГидро" принадлежит государству.
Между тем жители Хакасии и Красноярского края потребовали демонтировать станцию, обратившись к президенту России Дмитрию Медведеву и премьер-министру Владимиру Путину с открытым письмом. Подписанты сделали вывод, что одной аварией дело может и не ограничиться, так как СШГЭС находится в "зоне тектонических разломов и активной сейсмичности" и это представляет "серьезнейшую опасность" для жизни сотен тысяч людей. Авторы обращения попросили первых лиц государства "ради безопасности сотен тысяч человеческих жизней" принять решение о полном спуске Саяно-Шушенского водохранилища и закрытии СШГЭС. Выделенные на реконструкцию станции и строительство обводного канала деньги авторы письма предложили "направить на развитие и внедрение альтернативных источников энергии".
"За безопасностью ГЭС следят высококлассные специалисты, а также специальная комиссия, в которой работают независимые эксперты, – ответила на письмо пресс-секретарь владеющего станцией ОАО "РусГидро" Елена Вишнякова. – И теперь, когда миллионы людей психологически пострадали от аварии на СШГЭС, эти обращения из просто бредовых становятся преступными".
Зимние морозы привели к образованию на разделительной стенке между машинным залом и водосбросом станции огромной ледяной глыбы. С 24 января 2010 года специалисты МЧС начали проводить работу по скалыванию льда. Существующие расколы расширялись при помощи пневматических домкратов. Также сотрудники привлеченного к работе НИИ "Пожарная безопасность" подмывали лед у подошвы массива при помощи ствола с водонагревательной системой. В ночь на 29 января аварийно-опасная часть ледяного нароста была сброшена с разделительного устоя. Сооружения станции не пострадали.
К середине февраля 2010 года Саяно-Шушенская ГЭС заработала на треть мощности.
И все же – кто виноват?
В начале 2010 года дело дошло уже до юридического определения виновных в аварии. Так, МВД Хакасии возбудило уголовное дело в отношении руководства ЗАО "Гидроэнергоремонт", подрядчика Саяно-Шушенской ГЭС. Гендиректор и бухгалтер компании подозреваются в присвоении 24 млн руб., выделенных на ремонт третьего и восьмого агрегатов. Им грозит до десяти лет лишения свободы и штраф в размере до 1 млн руб. То, что авария произошла на втором, смягчающим обстоятельством для них не является.
Можно ожидать и других уголовных дел – как по обстоятельствам аварии, так и по обстоятельствам восстановления станции. "Я не являюсь специалистом в технологии, чтобы понимать, по каким схемам могли уходить деньги, но о масштабах воровства на станции говорит уже то, что многие болты там были без гаек. Конечно, уголовные дела нужны, чтобы навести порядок. Однако есть опасение, что при сложившейся системе подозреваемые отделаются условными сроками", – считает депутат Верховного Совета Хакасии Татьяна Ежова.
И все же авария на Саяно-Шушенской ГЭС вполне может остаться в списке неразгаданных тайн – вроде истории Мерилин Монро или лох-несского чудовища, о которых вроде бы известно все, а на самом деле – очень немного. Появление в списке ответственных за трагедию Анатолия Чубайса позволяет предположить, что, если опять "во всем виноват Чубайс", значит, фамилии настоящих виновных мы можем так никогда и не узнать, равно как и настоящие причины.
Титул главного виноватого нынешний глава "Роснано" получил от Бориса Ельцина еще в 1996 году, когда ушел с поста вице-премьера, и с тех пор обвинялся в большом количестве бед нашей страны. Он виноват в приватизации, в реформировании угольной отрасли, в кризисе 1998 года (хотя в основном как раз пытался бороться с его последствиями), в распродаже электроэнергетических активов (это еще называется "родину продать") и, само собой, в аварии на Саяно-Шушенской ГЭС.
Назвать Анатолия Чубайса виноватым в чем бы то ни было – беспроигрышный вариант, потому что список идущих за ним фамилий сразу перестает быть интересным общественности. В данном случае вина господина Чубайса сводится к тому, что он в 2000 году подписал акт о принятии в эксплуатацию уже работающей ГЭС, в котором, кстати, был перечислен список работ, которые необходимо провести. Но это такие тонкости, которые мало кого волнуют. Анатолий Чубайс, видимо, всегда будет виноват для страны, но не для следствия.
Часть 3
Деньги против человека
Любая война в истории человечества – это конфликт из-за денег, ради денег, при помощи денег.
Деньги, а точнее, монеты, как считают современные ученые, впервые появились в середине VII в. до н. э. в Лидии – небольшом государстве в Малой Азии – в период правления царя Ардиза. Далее они быстро распространились по Греции, по греческим колониям и на территории Ирана. Впрочем, в других государствах – в Индии или Китае, например, – деньги были "изобретены" независимо от древних греков, да и иные виды всеобщего эквивалента (ракушки, жемчужины, камни) существовали еще до лидийского царя-"монетариста".
Но так уж вышло, что с момента своего появления деньги, – призванные упростить обмен, стимулировать торговлю, развивать цивилизацию, – стали причиной, поводом и целью грабежей, разбоя и войн.
С развитием товарно-денежных отношений, денежных систем, появлением новых финансовых инструментов катастрофические по своим последствиям конфликты становятся все глобальнее и страшнее. В последнее время кажется, что история сделала полный круг и человечество возвращается к "средневековым" войнам за ресурсы, причем за ресурсы базовые. Война уже даже не за нефть, газ или золото, а за землю, воду и хлеб.
Однажды в Китае // Опиумные деньги
В марте 1839 года начался самый масштабный в истории конфликт, связанный с наркобизнесом. Конфликт вылился в настоящую войну, где главными участниками были Китай и подсадившая его на опиум Великобритания. Собственно, эта война и известна как "опиумная". Впоследствии ее стали называть первой "опиумной", потому что за ней последовала вторая.
Маньчжурская доктрина
В середине XVIII века средний европеец не мыслил жизни без чашки чая, а богатый европеец предпочитал, чтобы она была из фарфора. И чай, и фарфор доставлялись в Европу из Китая – наряду с шелком, ревенем, целебными травами и изделиями вроде вееров и ширм. В то же время Китай упорно отказывался принимать европейские товары и вообще был страной, живущей в почти полной изоляции от остального мира.
Так, для иноземцев был открыт лишь один порт – Гуанчжоу (Кантон), и им было запрещено перемещаться по стране. Самим жителям Поднебесной строго-настрого запретили учить иностранные языки, обучать китайскому чужеземных "варваров", а также строить большие корабли, пригодные для заморской торговли. Торговать с европейцами имели право только члены торговой корпорации "Гунхан", в которую можно было вступить, уплатив взнос в размере 2 тыс. лянов серебра (1 лян равнялся приблизительно 37 г).
Постоянных дипломатических связей Китай не имел ни с одной страной мира и налаживать их не стремился. Так, император Цяньлун направил английскому королю Георгу III, который пытался прорвать эту добровольную блокаду, письмо, где, в частности, писал: "У нас есть все, что можно пожелать, и нам никогда не были нужны товары варваров". Заканчивалось письмо словами: "Трепеща, повинуйтесь и не выказывайте небрежения".
Цяньлун вовсе не хотел нанести оскорбление зарубежному монарху, поскольку просто не считал Георга III таковым. Поднебесная ведь была центром Вселенной, а китайский император – повелителем мира. Соответственно, все прочие страны официально числились вассалами Китая, а если и "выказывали небрежение", не платя положенной дани, то исключительно по своей дикости.
Выдуманная мировая гегемония являлась изобретением династии Цин, правившей с 1644 года. Дело в том, что Цин не были китайцами, они были маньчжурами. Сравнительно малочисленные маньчжуры, захватив власть в Китае, стали там господствующим этносом. Для них были зарезервированы лучшие должности в госаппарате, их судили особым судом, и даже сидели они в особых тюрьмах – "только для маньчжуров". Также в стране была маньчжурская "восьмизнаменная армия" и "армия зеленого знамени", в которой служили одни китайцы, получая за службу значительно меньше, чем маньчжуры. Естественно, цинские идеологи провозгласили, что маньчжуры сделали Китай непобедимым и он покорил весь мир. Но хуже всего было то, что в эту официальную доктрину свято уверовали ее сочинители.
Между тем "варвары" не могли смириться с потерей для торговли многомиллионного Китая. В 1805 году туда из Петербурга отправилось посольство графа Головкина, в задачу которого входило добиться привилегий для русских купцов. Но китайцы не пустили его дальше Монголии – граф вернулся на родину ни с чем. Тот же успех имели английские миссии лорда Амхерста в 1816 году и лорда Нэпира в 1834-м. Последнего отказался принять даже губернатор провинции Гуандун.
Однако там, где официальные посланники упираются в глухую стену, обязательно найдет лазейку хитроумный контрабандист с товаром, которому обеспечен ажиотажный спрос.
Настоящее английское качество
В конце XVIII века англичане, а вслед за ними и американцы начали ввозить в Китай опиум. Англичане поставляли в Индию мануфактуру, на выручку скупали у тамошних крестьян опиум, сбывали его в Китае и возвращались в Англию с чаем, фарфором и шелком. Американцы везли опиум из Турции, но их операции значительно уступали по масштабам английским.
Первый китайский указ о запрете этого зелья был издан в 1796 году. Складировать опиум в портах было нельзя, но наркоторговцы нашли выход: его хранили на кораблях, стоявших на якоре у побережья, и торговля велась прямо с них. В конце XVIII века англичане ввозили в Китай ежегодно около 2 тыс. ящиков опиума (порядка 65 кг в каждом), в начале XIX века объем экспорта удвоился. В 1816 году он достиг 22 тыс. ящиков, а в 1837-м англичане ввезли уже 39 тыс. ящиков, выручив за них порядка 25 млн юаней (более £6 млн, или более 16 млн лянов серебра).
Власти Китая запрещали ввозить, покупать, продавать и потреблять опиум в 1822, 1829, 1833 и 1834 годах, однако поставки наркотика неуклонно увеличивались, причиной чему была чудовищная коррупция в среде китайского чиновничества. Вскоре после появления первого запрета на опиум один из английских торговых агентов писал в донесении: "Все уверены, что начальник морской таможни втайне поощряет эту незаконную торговлю в целях личного обогащения, и он, конечно, не будет активно ей препятствовать".
В 1809 году наместник южных провинций Гуандун и Гуанси Бай Лин запретил ввоз опиума самым решительным образом. Однако в докладе английского навигационного комитета, составленном через два года, говорилось: "Приказ губернатора о запрещении опиума – всего лишь слова в официальном документе, власти давно уже потворствуют контрабандным перевозкам, используя их в качестве удобного средства наживы". Такое положение вещей не было секретом для Пекина. В 1813 году император Юнъян писал в своем указе, что "во всех морских таможнях есть подлецы, которые в личных интересах взимают опиумные сборы в серебре. Нужно ли удивляться, что приток этой отравы все время увеличивается".
Еще яснее опасность опиума видел следующий император – Даогуан, занявший престол в 1820 году. Спустя два года он объявил на всю Поднебесную, что "опиум, проникая в страну, сильно вредит нашим обычаям и отражается на умственных способностях людей. Все это происходит потому, что таможенные чиновники в портах допускают контрабандную торговлю, которая приобрела большой размах". В указе император в очередной раз запретил чиновникам брать взятки, но те почему-то не образумились. Когда Даогуан потребовал от наместника провинций Гуандун и Гуанси Юань Юаня принять наконец действенные меры против коррупции и контрабанды, тот отписал императору, что в таких делах "следует действовать увещеванием", а надлежащие меры следует "не торопясь обдумать".
К концу первой четверти XIX века в Китае фактически сложилась очень мощная наркомафия, имеющая связи на самом верху. Главными "опиумными" позициями были пост губернатора провинции Гуандун, в которой находился единственный открытый для иностранцев порт Гуанчжоу, и пост главы морской таможни Гуандуна. Так, в 1826 году гуандунский губернатор Ли Хунбинь отрядил специальное судно для сбора взяток с иностранцев за разрешение торговать опиумом. Судно привозило главе провинции ежемесячно около 36 тыс. лянов серебра. Система работала четко. Регулярно, раз в несколько лет, из столицы приезжали ревизоры, которые изымали в казну часть полученных от иностранцев денег, никого при этом не наказывая. Свою долю получал и император. Ему гуандунская таможня три раза в год отправляла бэйгун – дарила диковины заморского происхождения вроде часов и музыкальных шкатулок.
Схема распространения наркотика была такой. Англичане доставляли ящики с опиумом на корабли-склады в провинции Гуандун. Потом товар перегружался на джонки, которые доставляли его в порты прибрежных провинций Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянсу и Шаньдун, а также в порт Тяньцзинь недалеко от Пекина. Оттуда наркотик расходился по всему Китаю – торговцы доставляли его на лодках и повозках. По свидетельству современников, склады и торговые точки, где можно было приобрести опиум, работали в каждом крупном городе.
Борьба с наркоторговлей превратилась для китайских чиновников в выгодный бизнес. Так, активную борьбу с контрабандой повел капитан корабля береговой охраны Хань Чжаоцин, который регулярно сдавал государству по несколько ящиков опиума, якобы конфискованных у контрабандистов. На самом деле англичане просто давали грозному таможеннику взятки натурой, а потом он получал награды от правительства. Хань Чжаоцину были пожалованы звание адмирала и почетное право носить павлиньи перья. Встав во главе эскадры, он начал развозить опиум на военных кораблях, и за время его адмиральства ввоз наркотика вырос до 40–50 тыс. ящиков в год.
Курение опиума приобрело в Китае массовый характер – к середине XIX века там было около 2 млн курильщиков (население страны составляло порядка 400 млн человек). Хуан Цзюэцзы, крупный сановник, ставший впоследствии идейным вдохновителем борьбы с опиумом, писал в докладе, поданном императору: "Начиная с чиновничьего сословия вплоть до хозяев мастерских и лавок, актеров и слуг, а также женщин, буддийских монахов и даосских проповедников – все среди бела дня курят опиум". По подсчетам Хуан Цзюэцзы выходило, что из десяти столичных чиновников наркотик употребляют двое, из десятка провинциальных – трое, а из десяти служащих уголовной и налоговой полиции – уже пятеро-шестеро.
Стремились приобщиться к опиуму и низшие слои населения. В 1842 году губернатор провинции Чжэцзян Лю Юнькэ сообщал в Пекин, что в уезде Хуанянь днем не услышишь человеческого голоса, поскольку население лежит по домам, обкурившись, и только ночью приходит в себя, чтобы сбегать за новой дозой.
Тем не менее курение опиума было дорогим удовольствием. По подсчетам современников, курильщик опиума тратил на зелье в год около 36 лянов серебра. При этом общий годовой бюджет среднего крестьянина составлял примерно 18 лянов.
Наркомафия, располагавшая значительными финансовыми средствами и административным ресурсом, превращалась в серьезную силу. Во всяком случае, суровые указы Даогуана не мешали ей чувствовать себя вполне комфортно. Китайский хронист того времени писал: "Люди, занимавшиеся борьбой против опиума, и те, кто его продавал и потреблял, взаимно защищали и покрывали друг друга. Они объединились, подобно шайке жуликов, для осуществления своих темных дел и не давали возможности ни проверить их, ни наказать".