"Так, может, вор искал в табакерке старинный яд?" - ахнул Леблан. "Нет, она пуста! - Барон ловко распахнул золотые створки. - Да и эта табакерка - не та, которую носила с собой Екатерина Медичи. Та была точно такая же, но привезенная из далекого Китая. Во времена Медичи европейцы еще не умели изготавливать фарфор. Только в начале XVIII века, то есть ровно двести лет назад, известный алхимик Иоганн Фридрих Бетгер смог раскрыть секрет изготовления "белого золота". И курфюрст Саксонский повелел создать в старинном замке городка Мейсен первую в Европе фарфоровую мануфактуру. Все производство проходило в атмосфере строжайшей тайны - за разглашение рецепта фарфора полагалась казнь не только предателя, но и всей его семьи. Так вот одной из первых фигурок, созданных в Мейсене, и стала копия табакерки Екатерины Медичи. Саксонские мастера доказали, что их фарфор ничуть не хуже китайского".
Писатель слушал барона, открыв рот от изумления. Он-то всегда думал, что современные миллионеры - чистые неучи. Действительно, зачем им обременять мозги образованием, когда они в любой момент могут нанять себе учителей, консультантов, помощников. Но этот 35-летний сынок "стального короля" обладал настоящей эрудицией. Факты и сведения сыпались из него, как из заправской энциклопедии. Впервые в жизни Леблан услышал, что самыми многочисленными покупателями "белого золота" с конца 1730-х годов были масоны. Когда в 1738 году папа римский запретил католикам вступать в братства "вольных каменщиков", масоны стали объединяться в тайные ложи. Но для того, чтобы узнавать "своих", им понадобился секретный знак, вот они и сделали мейсенские фигурки с мопсом своеобразным паролем. И маленькая табакерка идеально подошла для такой роли. Она помещалась в кармане, и ее можно было вынуть в любой момент, не вызывая подозрений у посторонних.
"Так, может, здесь какая-то масонская тайна и в табакерке могло быть зашифрованное послание?" - встрепенулся создатель Арсена Люпена. "Нет, мой друг! - покачал головой барон. - У собачек, предназначенных для масонов, были масонские символы на ошейнике. У моей же собачки там выгравирована надпись Toujours Fidele, то есть "Всегда верна". Говорят, правда, что похожую табакерку купил в середине XVIII века русский посланник в Саксонии и впоследствии преподнес императрице Екатерине II. Рассказывают даже совершенно невероятную историю о том, что императрица в пику всяким мужским "братствам" создала при своем дворе в Петербурге женский орден. Дамы, которые входили в него, собирались раз в месяц и обсуждали насущные проблемы общества. Представляете, друг мой: под покровом ночи красавицы в старинных одеждах, с драгоценностями на глубоких декольте тайно пробираются в малый салон императрицы и при входе каждая предъявляет вот такую собачку".
"Роскошный сюжет! - Леблан залпом осушил рюмку коньяка. - Однако вы сказали, что русская императрица получила только одну собачку. Откуда же взялись другие?" - "О, русские - мастера на все руки! Через три десятилетия после Бетгера они тоже раскрыли секрет изготовления фарфора. Ну а уж по мейсенскому образцу на Императорской фарфоровой мануфактуре можно было изготовить любые фигурки". - "Но тогда мир должен быть наводнен подобными табакерками!" Барон Тиссен философски прикрыл глаза: "Увы, за полтора столетия все теряется, бьется, пропадает. Тем, чего обычно бывает много, никто не дорожит. Когда полгода назад решили устроить выставку, посвященную мейсенскому фарфору, нашлась только одна подлинная табакерка с мопсом - у меня. Правда, организаторы сообщили, что якобы сохранилась еще парочка экземпляров в небольших частных коллекциях, но на их хозяев так и не смогли выйти".
"Однако, - писатель нервно побарабанил пальцами по инкрустированной поверхности стола, - все эти превосходные истории нам мало что дают. Ведь они не об этой конкретной табакерке, а о ее, так сказать, сестрах-близняшках. А что вы знаете именно о ней?" - "Мой отец говорил, что эта табакерка, изготовленная в 1756 году, некогда принадлежала курфюрсту Саксонии и королю Польши Августу III". Леблан откинулся на спинку кресла: "Что ж - отсюда и начнем!" - "Что?" - не понял барон. "Поиски! Конечно, мой герой Арсен Люпен опросил бы каких-нибудь высокопоставленных родственников по монаршей линии, чтобы узнать семейные предания об Августе III. Но у меня таковых родственников не имеется, так что я пойду в библиотеку и полистаю старинные фолианты - в те времена придворные обожали писать мемуары".
Секретный подарок курфюрста
Неделю писатель просидел на шатких стульях библиотек Сорбонны, Лувра, Версаля. Наконец ему попались записки некоего барона Неймана, подвизавшегося при саксонском дворе. И сведения, содержащиеся в них, оказались столь интересны, что Леблан без предупреждения пожаловал ранним утром в гостиничный номер барона Тиссена.
"Послушайте! - заявил он с порога. - Я натолкнулся на весьма любопытную историю. Оказывается, Август III летом 1756 года пожаловал в Мейсен и решил приобрести подарок своей августейшей супруге. Жену свою, принцессу Марию-Йозефу из знаменитого дома Габсбургов, он обожал, прожил с ней больше сорока лет и нажил аж пятнадцать детей. Но когда курфюрсту было уже под шестьдесят, что-то в их жизни разладилось и он стал заглядываться на одну из молоденьких фрейлин по имени Кристина. Ну, словом, седина в бороду - бес в ребро. И вот, покупая жене в Мейсене табакерку с фарфоровой собачкой, Август решил приобрести такую же и для своей любовницы. А там как раз весьма удачно только что сделали небольшую партию таких вещиц. Но если для супруги курфюрст взял обычную табакерку, то в той, которая предназначалась любовнице, приказал сделать "секрет" и отослать подарок нарочным. Правда, как сообщает саксонский барон Нейман, до возлюбленной курфюрста Августа табакерка так и не дошла: нарочного ограбили по дороге. Вот я и думаю: если в табакерке было секретное отделение, значит, Август в него что-то положил. Какой-то тайный подарок, чтобы, если, не дай бог, табакерка попадет к жене, та ничего особого не нашла. Правда, это пока только мои домыслы…" - вздохнул писатель.
Но тут вдруг дверь гостиной распахнулась, и на пороге возник взволнованный секретарь барона Тиссена: "Ваша светлость, мне только что позвонили устроители выставки. Какое странное происшествие! Оказывается, в небольшом частном музее где-то в Богемии злоумышленник точно так же разбил витрину, но экспонат не тронул, только выбросил на пол. И знаете, что это был за экспонат? Такая же табакерка с мопсом, как и ваша!" - "Значит, мы на правильном пути! - воодушевленно воскликнул Леблан. - В "секрете" одной из табакерок что-то есть. И вор ищет это!"
Взволнованный барон Тиссен вскочил с кресла: "Кажется, я даже знаю, что он ищет!" Через полминуты он уже выходил из своей спальни с журналом, свернутым в рулон. "Пару недель назад Британский музей опубликовал "Хронику особых находок Хабахталя". Сейчас найду!"
Барон начал лихорадочно листать журнал. Секретарь же, повернувшись к писателю, быстро зашептал, объясняя: "Хабахталь - это рудник в Альпах, где добывают изумруды. Говорят, что именно из этих мест был уникальный изумруд размером с голубиное яйцо, который принадлежал еще римскому императору Нерону. А в соборе Зальцбурга до сих пор выставлен огромный камень, найденный в XVII веке. В наше время Хабахтальский рудник находится в концессии у англичан. Вот они и издали "Хронику особых находок"".
И тут Тиссен наконец-то нашел нужную страницу: "Вот! Здесь говорится, что весной 1756 года хабахтальские старатели нашли огромный изумруд, и австрийская императрица Мария-Терезия приказала отослать его своему союзнику курфюрсту Августу III в знак августейшей привязанности. Послы должны были вручить камень лично курфюрсту. А тот в это время находился в Мейсене, куда они и отправились". - "Ну а Август, получив изумруд, положил его в качестве подарка в тайное отделение табакерки, такой же, как ваша! - подытожил писатель. - Сколько, вы говорили, барон, осталось этих табакерок в наше время?" - "Три. Но две вор уже обыскал! Остается третья. Но где она? Может, устроители этой парижской выставки знают? Свяжитесь с ними еще раз, Пауль!" - приказал Тиссен секретарю.
Молодой человек кивнул и кинулся выполнять приказание, а барон достал из сейфа свою табакерку. Вдвоем с писателем они еще раз тщательно осмотрели фигурку и пришли к единому выводу: секретное отделение должно было находиться к теле самой собачки - недаром фигурка была полой. Если и вправду в третьей табакерке найдется изумруд, тогда вор станет богачом. Изумруды же - самые дорогие камни в мире!
Но ни подтвердить, ни опровергнуть выводы своего расследования писатель и коллекционер пока не могли. К тому же имя владельца третьей табакерки никто не знал. Так что оставалось одно - ждать.
Прошло три месяца. Выставка в Париже закрылась. Барон Тиссен-Борнемисса увез свою табакерку с собачкой домой в Будапешт. Писатель Леблан уже успел настрочить очередную книгу о похождениях благородного вора Арсена Люпена, не забыв рассказать в ней о похищении старинных драгоценностей. Но однажды в его квартире на Монмартре раздался телефонный звонок. Взволнованный голос барона Тиссена произнес: "Я в Париже. В той же гостинице на Итальянском бульваре. Приходите сейчас же!" И Морис Леблан понял - расследование продолжается.
Барон встретил его с газетой в руке: "Вот недавний номер "Нью-Йорк таймс". Здесь рассказывается о том, как местный фабрикант по фамилии Моррис решил продать доставшуюся ему в наследство коллекцию старинных фарфоровых фигурок. В искусстве он ровным счетом ничего не смыслил, но самоуверенно утверждал, что среди его вещиц находится табакерка с мопсом, которой якобы владела сама Екатерина Медичи. Именно по этой рекламе его и нашел мой секретарь. Но нашел и злоумышленник. Наше предупреждение опоздало: вор ударил мистера Морриса по голове, забрал табакерку и разбил фарфоровую фигурку". Писатель ахнул: "Неужели нашел изумруд?" - "Не исключено. Во всяком случае, в осколках фарфора обнаружилась секретная пружинка. Очухавшийся мистер Моррис сильно оцарапался о нее, пытаясь склеить осколки. Оказалось, посредством пружинки фигурка просто приподнималась над самой золотой табакеркой". - "Значит, мы были правы! Жаль только, что "секрет" нашелся не в нашей собачке! - И писатель, налив себе коньяку, залпом осушил рюмку. - Остается только следить, не всплывет ли изумруд. Вор же будет пытаться его продать".
Леблан оказался прав. Через год на ювелирном аукционе в Амстердаме частному лицу, пожелавшему остаться неизвестным, был продан неизвестный доселе большой изумруд. Продавец заявил, что это старинная семейная драгоценность, и в доказательство предъявил бумагу, из которой значилось, что его предок, барон Нейман, за верную службу был награжден сим камнем саксонским курфюрстом и польским королем Августом III.
"Но вы же можете доказать, что этот "потомок" - банальный вор, укравший изумруд из табакерки мистера Морриса! - возмущенно написал Леблан Тиссену-Борнемиссе. - Это мне, писателю, никто не поверит. Все свалят на творческое воображение. Но вы же - уважаемый промышленник!"
Однако промышленник не стал ввязываться ни в какие разбирательства. Тем более что и объявившийся Нейман, и проданный им изумруд испарились, как будто и не существовали вовсе. К тому же барона больше привлекали иные сокровища - картины старых мастеров. Генрих Тиссен-Борнемисса сполна отдался страсти художественного коллекционирования, особенно после того, как унаследовал отцовский бизнес в Германии. Но при этом он никогда не расставался со своей старинной золотой табакеркой с фарфоровой собачкой, уверяя всех, что это его талисман. В 1932 году, предчувствуя наступление в Германии "нового порядка", барон вывез ее вместе со всей коллекцией в нейтральную Швейцарию, на свою виллу Фаворита близ Лугано. Ну а после Второй мировой войны коллекцию значительно преумножил его сын - барон Ханс Генрих Тиссен-Борнемисса, которому по наследству перешел и отцовский талисман - приносящая удачу старинная табакерка с мопсом. Огромное собрание, ставшее самой большой и самой ценной во всем мире частной художественной коллекцией, в которой представлены шедевры Рембрандта, Дюрера, Хальса, Ван Дейка, Гольбейна, Моне, Ван Гога и других великих мастеров, открыли для публичного посещения. После того как в 1985 году Ханс Генрих в пятый раз женился - на сей раз на испанской красавице Кармен Сервере, носившей в прошлом титул "мисс Испания", он перевез свою коллекцию на Пиренейский полуостров. А в 1992 году продал Испанскому государству за 330 миллионов долларов, что, впрочем, составляет едва ли пятую часть ее реальной стоимости. Ныне "Собрание Тиссен-Борнемисса" занимает большой старинный трехэтажный особняк в центре Мадрида, недалеко от великого музея Прадо.
Великая эпическая мистификация
Вначале 1760-х годов литературный мир Англии облетела невероятная весть: нашлись творения древнего поэта Оссиана. Сей легендарный кельтский бард, как оказалось, жил в III веке н. э. на западном берегу Шотландии и был сыном короля Фингала, правившего в тогдашнем государстве Морвен. Творения Оссиана вот уже пятнадцать веков пересказывались в народе. Частично забывались, но, приобретая заново сложенные строки, все равно возрождались, ибо рассказывали о ратных подвигах, отважных воинах и прекрасных девах. Поэмы были полны мужественного духа, романтики отважных битв и лирических любовных откровений. Удивительно, но эти прекрасные строки ритмизированной прозы никогда до этого не публиковались и - невероятно! - вообще не записывались ни одним литератором. Так что шотландской да и всей мировой литературе необычайно повезло! Неудивительно, что публикация творений древнего поэта Оссиана поразила и читателей, и литературоведов, произведя настоящий фурор.
Джордж Ромни. Портрет Джеймса Макферсона
Появлению же этих, как их окрестили, "Поэм Оссиана" общество оказалось обязано замечательному путешественнику и поэту Джеймсу Макферсону (1736–1796). Именно ему посчастливилось обнаружить древние поэмы, когда он путешествовал по затерянным местечкам Шотландии. Макферсон и до того весьма увлекался древней литературой своей страны. Он был сыном богатого шотландского фермера, который смог позволить себе послать наследника сначала в Абердинский Королевский колледж, а потом и в Эдинбургский университет. Получив образование, Джеймс Макферсон некоторое время работал преподавателем, но быстро подружился с известными исследователями, изучавшими древние языки, - доктором наук Александром Карлайлом и литератором Джоном Хьюмом. Именно эти известные мужи и разглядели талант Макферсона к древним языкам и литературе. Хьюм даже попросил Макферсона перевести со старогэльского языка на современный английский древнюю поэму "Смерть Оскара". И молодой переводчик справился так умело, что Хьюм опубликовал его перевод.
С тех пор Макферсон и сам начал ездить по местам, хранившим древние традиции, и собирать-записывать народные предания и легенды. И вот ему попались поэмы Оссиана - это же шедевр древней литературы! Почти два года Макферсон корпел над переводами поэм со старого "шотландского гэльского наречия", хоть и был отличным переводчиком. Но справился! Умело, красочно и вдохновенно переложил стихи на современный английский язык. И к 1762 году издал целый сборник под длинным названием "Фингал, древняя эпическая поэма, в шести книгах, и некоторые другие стихи, сочиненные Оссианом, сыном Фингала; переведенные с гэльского языка".
Книга тут же была признана шедевром. Ее перевели на все европейские языки. Сам Гете поставил Оссиана рядом с Гомером. Более того, Гете ввел упоминание "Поэм Оссиана" в текст своего "Вертера", а это ставило поэмы уже в разряд культовых вещей мировой литературы. Начались и "подражания великому кельту". Даже русские поэты - Державин, Карамзин, Жуковский, Пушкин, Лермонтов и другие - создали немало стихов "из пересказов Оссиана" или "из времен древнего барда". По всему миру люди, зачитавшись великими строками, называли своих детей в честь героев книги. Например, известно, что французский маршал Бернадот, любимец Наполеона, дал своему сыну имя Оскар в честь сына Оссиана. И если учесть, что маршал Бернадот впоследствии стал королем Швеции, то и его сын впоследствии взошел на трон под именем Оскара I. Так древнее имя вернулось на монарший престол.
Макферсон стал мировой знаменитостью, а его деятельность получила солидную финансовую поддержку. За свои заслуги перед культурой Великобритании он был избран членом парламента, прикупил большой участок земли, выстроил дом. Умер в 1796 году на шестидесятом году жизни и был похоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с великими сынами Отечества.
Только вот не все литераторы и ученые поверили в подлинность его "находки древней изустной поэмы". Сомнения в подлинности оссиановских текстов периодически возникали еще при жизни Макферсона. Сразу же после публикации "Фингала" английский священник, доктор теологии и истории Уорнер, перечислил ряд странных ошибок в именах героев поэмы, удивляясь, неужели Оссиан не знал, как зовут его родню? Ведь у Макферсона бард называл одни имена, а в древних рукописных списках упоминаются совсем иные. Более того, заметил доктор Уорнер, биография "шотландского кельта" Фингала взята из истории жизни ирландского героя-правителя Финна. Но если же признать, что Финн и Фингал - одно и то же лицо, то в истории Ирландии - Шотландии вообще начинается неразбериха.
В 1766 году историк Чарльз О’Коннер в своем труде "Рассуждения об истории Ирландии" отметил, что Оссиан не знал и мест, где проживал, и где велись сражения, им описываемые. Но ведь их названия тоже сохранились, и о них можно узнать из древних рукописей.
Наиболее рьяные критики требовали, чтобы Макферсон предъявил оригиналы своих записок, которые должны были быть на "гэльском шотландском диалекте", ведь в предисловии книги значится, что именно его записывал Макферсон со слов стариков, живущих на западном побережье Шотландии и сохранивших в памяти все эти старинные поэмы Оссиана. Однако Макферсон тогда в ярости заявил, что поклялся никому не показывать своих записок на гэльском языке, ибо враги его стремятся их уничтожить. Более того, неукротимый и взрывной по характеру, Макферсон счел все нападки и вопросы личным оскорблением и начал вызывать литературных противников на. реальные дуэли. Сам же стал выходить из дома с увесистой палкой для защиты. В общем, всем было показано, сколь трудно издавать гениальные творения. И читательская общественность потребовала от критиков прекратить "разные там расследования".