3
Как появились немцы в Прибалтике? Согласно легенде, в 1158 году к устью Двины прибило бурей корабль бременских купцов. Воинственные туземцы решили, что легко завладеют имуществом попавших в беду мореплавателей, но получили отпор со стороны хорошо вооруженных купцов. Убедившись в том, что ограбить чужестранцев не получится, ливы согласились получить интересующие их товары путем честного обмена. Торговля оказалась настолько выгодной, что бременские купцы возвращались в эти места еще несколько раз и через некоторое время выпросили у ливов разрешения основать на их земле поселение. Потом еще одно. Построили немцы на берегах Двины не только склады и жилища, но и церковь. Но не для того, чтобы обратить в христианство местных жителей, а для себя: купцам и экипажам кораблей, совершающим опасные экспедиции, надо было где-то возносить Богу молитвы. Благо' получно дошли корабли до Двины - помолились за успешное окончание пути. Перед отплытием в обратный путь надо помолиться за то, чтобы плаванье прошло успешно. А как это сделать без священника и храма? Скорее всего, католические священники в немецких торговых факториях посчитали своим христианским долгом принести аборигенам слово Божие. Крещение ливов было выгодно и купцам. Ведь несмотря на то, что торговля с аборигенами шла успешно, они представляли постоянную угрозу для немецких купцов. Кто его знает, что у этих дикарей в голове? Того и гляди, принесут кого-нибудь из католиков в жертву своим идолам. Куда проще и безопаснее было бы немцам вести здесь свои дела, если бы ливов удалось заставить соблюдать христианские заповеди.
Когда бременские клирики узнали о том, что их прихожане ведут дела с язычниками, они смекнули, что крестив их, приумножат свою паству, а значит, и доходы, и послали к ливам миссионеров.
Первый миссионер отправился к ливам приблизительно в 1184 году. Архиепископ бременский доверил эту миссию монаху ордена Святого Августина - Мейнгарду. Ливонская хроника Генриха отмечает, что никакой корысти в его действиях не было, и он побыл в Ливонию "просто ради дела Христова и только для проповеди".
Первым делом Мейнгард отправился в Полоцк, где встретился с князем "Вольдемаром" (Владимиром) и попросил у него разрешения проповедовать слово Божие между язычниками, которые платили дань Полоцку. Полоцкий князь принял католического монаха благосклонно и не только разрешил ему крестить язычников, но и даже отпустил Мейнгарда с дарами, подчеркивая свое полное одобрение его миссии. Чем объяснить такой поступок православного князя? Очевидно, предложение бременского проповедника оказалось очень своевременным и сулящим определенные выгоды. К концу XII века в недавнем прошлом одно из самых могучих княжеств Древней Руси - Полоцкое распалось на несколько мелких уделов, практически независимых от Полоцка. Полоцкий князь к этому времени не контролирует большую частью своих земель, не говоря уже о том, чтобы держать в повиновении бывших данников. Мейнгард же пообещал князю Вальдемару обеспечить регулярную выплату ливами дани.
Свидетельств о том, что православная церковь выступила против деятельности католических миссионеров в Прибалтике, нет. Что неудивительно. Полоцким церковным иерархам предложение Мейнгарда было выгодно: собираемая католиками дань с ливов пополняла княжескую казну. А чем богаче был князь, тем больше он жертвовал на нужды церкви.
Почему Мейнгард узаконил свою миссионерскую деятельность среди ливов именно в Полоцке, а не в Пскове или Новгороде? Потому, что только Полоцкое княжество, с точки зрения современников, имело права сюзерена на земли ливов и их соседей леттов. Другие русские княжества даже не пытались распространить свою власть на бывших данников Полоцка. Судьба Полоцкого княжества была настолько безразлична нашим предкам, что историки не могут установить имена полоцких князей конца XII - начала XIII веков. Полоцкие летописи до нас не дошли, а в летописях других русских княжеств о них нет ни слова. Что касается Новгородской земли, то никаких проблем у католических миссионеров и немецких колонистов с ней не было на протяжении еще тридцати лет.
Если бы католики пришли в Прибалтику с войной, им бы незачем было просить разрешения у Полоцка. Тем более, что русские к этому времени уже не контролировали эти земли. Но бре-менский священник не только пришел в Полоцк просить, а не требовать, но и обещал, взамен на разрешение крестить язычников, выплачивать русским дань со своей будущей паствы.
Вернувшись из Полоцка к ливам, Мейнгард построил церковь в деревне ливов и крестил нескольких местных жителей. Но больше никаких успехов не добился. У подавляющего большинства аборигенов христианская проповедь успеха не имела. Ситуация изменилась только после очередного набега литовцев. Противостоять им ливы не могли и поэтому попрятались в лесах. Не встречая никакого сопротивления, литовцы безнаказанно разграбили их поселения. Мейнгард решил обратить эту ситуацию на пользу своему делу. Он пообещал ливам, что если они примут крещение, то для их защиты от набегов литовцев католики построят неприступные замки. От такого предложения ливы не смогли отказаться и поклялись "стать и быть детьми божьими". На следующий год из Германии прибыли строители. Перед тем как начать строительство замка, Мейнгард получил у ливов подтверждение их искреннего желания принять христианство. Перед закладкой замка часть ливов крестилась, а остальные обещали креститься после завершения строительства. Немцы построили замок, но ливы свою клятву не исполнили. Как только замок был закончен, принявшие крещение ливы возвратились к язычеству, а остальные отказались принимать христианство. Тем временем Мейнгард построил второй замок на тех же условиях у других ливов. И там события развивались по тому же сценарию.
Более того, получив желаемое, ливы начинают проявлять открытую неприязнь к Мейнгарду: ограбили его дом, разворовали имущество, избили слуг. Проповедник понял, что ливы хотят изгнать его. Те, кого уже обратили в христианство, отказываются от него, демонстративно погружаясь в воды Двины, чтобы "смыть крещение". Соратника Мейнгарда по христианской проповеди брата Теодориха чуть было не принесли в жертву, и только счастливый случай спас его от смерти. Поводом к жертвоприношению послужило то, что на полях у ливов урожай погиб, а католик на своих собрал обильную жатву. Согласно языческому обряду, будет ли Теодорих принят богами в качестве жертвы, зависело от того, с какой ноги конь переступит копье. Конь два раза переступил копье не с той ноги, и ливам пришлось отказаться от жертвоприношения.
При таком отношении может кончиться даже христианское долготерпение. Мейнгард собрал своих соратников и приготовился отбыть на купеческом корабле из Ливонии. Ливы испугались того, что епископ может вернуться назад с войсками и отомстить за причиненные ему обиды. Поэтому ливы попытались его удержать, слезно обещая принять христианство. Мейнгард поверил и остался, но его опять обманули. Тогда он вновь попытался уехать, но в этот раз ливы его удержали силой, пообещав убить, если он попытается бежать. Мейнгарду пришлось остаться. Зато удалось бежать его помощнику Теодориху, которого Мейнгард послал в Рим за советом и помощью. Ему удалось обмануть ливов и покинуть страну на купеческом корабле.
Теодорих блестяще исполнил возложенную на него миссию. Папа, "услышав о числе крещенных, нашел, что их надо не покидать, а принудить к сохранению веры, раз они добровольно обещали принять ее. Он поэтому даровал полное отпущение грехов всем тем, кто, приняв крест, пойдут для восстановления первой церкви в Ливонии" (Хроника Генриха).
Мейнгард этого решения понтифика не дождался - он умер в 1196 году, фактически находясь все это время в заложниках у ливов. Но его подвижничество не прошло бесследно: построенные по его инициативе каменные укрепления - "замки" Ик-шкиле (Икескола, Uexkull, Укскуль) и Гольм (Holme, современная Мартиньсала) стали опорными пунктами для распространения христианства в Прибалтике. Преемником Мейнгарда стал епископ Бартольд. Несмотря на печальный опыт своего предшественника, он прибыл к ливам без войска, собрал вождей и попытался расположить их подарками и угощением. Однако из этой затеи ничего не вышло. Ливы не оценили этот жест доброй воли. Наоборот, они расценили поведение Бартольда как проявление слабости. Если верить Хронике Генриха, между ними разгорелся спор о том, как лучше расправиться с епископом - сжечь в церкви, утопить в Двине или убить. Бартольд не стал дожидаться, когда аборигены перейдут от слов к делу, и бежал. Благодаря тому, что Папа Римский обещал отпущение грехов всем, кто отправится в крестовый поход против ливов, Бартольд смог собрать в Германии отряд крестоносцев. С ним он и вернулся в Ливонию (1198 г.). Размеры отряда, сопровождавшего епископа, неизвестны. Но можно с уверенностью утверждать, что он был небольшим - несколько сотен человек. Откуда такие цифры? По аналогии: известно, что следующий епископ ливонский Альберт через два года (1200 г.) прибыл к ливам с отрядом в пятьсот человек. Этот отряд Альберт набирал в течение года. Но такое большое количество людей согласилось принять участие в этой рискованной затее только благодаря тому, что Альберту удалось добиться того, чтобы крестовый поход в Ливонию был приравнен к крестовому походу в Палестину: за год службы в епископских войсках в Прибалтике пилигримам обеспечивалась охрана имущества и давалось прощение грехов.
Ливы предложили Бартольду отправить войско назад, а самому "убеждать словами, а не палками". Епископ согласился отправить войско, но потребовал в залог своей безопасности выдать сыновей вождей ливов. Ливы под предлогом сбора заложников получили перемирие, которым воспользовались для сбора войска. Затем они напали на немцев, искавших корм для коней, и убили их. В ответ немцы выступили против ливов. Сражение произошло на том месте, где сейчас расположен город Рига. Не выдержав удара немецкой конницы, ливы в панике бежали. Однако победа была омрачена гибелью епископа Бартольда. Будучи священником, а не профессиональным воином, он, наверное, мог бы не участвовать в сражении. Но он, вдохновляя пилигримов, дрался в первых рядах, за что и поплатился жизнью. Его лошадь понесла, и он, не сумев ее остановить, оказался среди убегающих врагов, которые не преминули этим воспользоваться. Потеряв вождя, войско пилигримов продолжает "на конях и с кораблей огнем и мечом опустошать ливские нивы". Ливы быстро передумали воевать и поспешили заключить с немцами мир, по условиям которого они должны были принять священников и обязались содержать их. Заключив мир на таких условиях, пилигримы, получив отпущение грехов, немедленно отбывают в родные пенаты совершать новые.
Но как только войско погрузилось на корабли и отплыло в Германию, ливы ограбили священников и прогнали их, пригрозив убить тех, кто осмелится остаться. Аборигены собирались убить и немецких купцов, но те откупились, принеся дары старейшинам.
4
Вместо погибшего Бартольда епископом Ливонии был назначен Альберт (1198 г.). Даже на фоне своих незаурядных предшественников этот человек выделялся выдающимися качествами. Благодаря его усилиям родилось новое государство - Ливонская конфедерация. Не случайно скупой на похвалы Соловьев пишет о нем: "Альберт принадлежал к числу тех исторических деятелей, которым предназначено изменять быт старых обществ, полагать твердые основы новым: приехавши в Ливонию, он мгновенно уразумел положение дел, нашел верные средства упрочить торжество христианства и своего племени над язычеством и туземцами, с изумительным постоянством стремился к своей цели и достиг ее" (СС, т. 1, с. 611).
Совсем по-другому оценивают роль Альберта советские историки. Так, авторы "Истории Эстонской ССР" пишут, что он "самолично организовывал и возглавлял покорение ливов, эстонцев и латышей, претворяя в жизнь кровавую политику католической церкви в Прибалтийских странах. Чтобы захватить побольше земли и усилить свое господство, Альберт не брезговал никакими средствами: ни обманом, ни подлыми интригами, ни массовыми убийствами".
Не так много в истории человечества персонажей, которым удалось в одиночку изменить судьбы целых народов. Что нам известно о человеке, которому "самолично" удалось организовать покорение Прибалтики? О деятельности Альберта на посту епископа Ливонии подробно рассказывается в Ливонской хронике Генриха Латыша. Благодаря этому труду потомки могут оценить подлинный масштаб этой личности.
Точно неизвестно, кто был автором этой хроники и как она на самом деле называлась. Первый издатель хроники, Иоган Грубер, на основе анализа ее содержания пришел к выводу, что ее автором был Генрих, имя которого в ней часто упоминается. По мнению большинства историков, Генрих был уроженцем Ливонии, лэттом (латышом) по национальности. По другой версии, он был немцем. Впрочем, для критической оценки Хроники безразлично, был ли Генрих немцем, или лэттом, который был воспитан в Германии и стал немцем по культуре и мировоззрению, и поэтому резко негативно относился к своим соплеменникам, упорно не желавшим принять крещение. Особая ценность Хроники в том, что ее автор не принадлежал к числу литописцев-книжников, работавших в тиши монастырских келий. Он активный участник описываемых событий. Ее автор не только писатель, а прежде всего воин, миссионер и проповедник. И это делает написанный им труд особенно колоритным и интересным. Время написания Хроники исследователи относят к 1225 году, когда утихли военные действия и появилась ясность в запутанных внешних и внутренних отношениях в Ливонии. Хроника содержательно повествует об одном отрывке ее истории - о времени "обращения язычников", начиная от первых попыток крещения ливов и заканчивая крещением эстов.
Конечно, Ливонская хроника страдает определенной тенденциозностью. Так, действия немцев (или как их называет Генрих - тевтонов) и их союзников - это всегда геройство и подвиг. А упорное сопротивление аборигенов он называет "коварством", "предательством", "вероломством".
Несмотря на это, для историков Хроника Генриха наиболее авторитетный источник по данному периоду. Даже российские авторы вынуждены признать, что по сравнению с соответствующими актовыми данными, а также с русскими, датскими и германскими хрониками, в большинстве случаев преимущество решительно в пользу Хроники Генриха. О походах датского короля Вальдемара II она рассказывает гораздо подробнее датских источников; о русско-ливонских делах - точнее и детальнее, чем наши летописи, а хронология ее служит для корректировки других источников. Согласно Хронике Генриха, Альберт прибыл в Ливонию только на следующий год после назначения его на должность ливонского епископа. Убедившись на примере своих предшественников, что ливы понимают только язык силы, Альберт не стал терять времени на уговоры и убеждения. Первым делом он направляется на остров Готланд и набирает там людей для крестового похода в Ливонию и добивается от Папы и германского императора того, чтобы пилигримство в Ливонию было приравнено к "пути в Иерусалим". На решение организационных вопросов и подготовку этого похода ушел почти год. Только в 1200 году 23 корабля с людьми, набранными Альбертом, входят в Западную Двину и становятся в замке Гольм. Затем корабли направились вверх по реке ко второму замку, который удерживали католики, - Икшкиле. В это время на них напали ливы. Однако помешать Альберту не смогли, и его войско, понеся незначительные потери, достигло Икшкиле. Тогда ливы заключили мир. Полагаясь на заключенный мир, Альберт вернулся в Гольм. Но уже через три дня ливы нарушили заключенный договор и произвели осаду этого замка. По счастью, для пилигримов в Гольме обнаружились запасы съестных припасов, достаточных для того, чтобы прокормить скопившуюся там массу людей. Осада затянулась. Тем временем в Двину вошел корабль с фризами (германская народность. - Авт.). Они стали жечь нивы аборигенов. Ливы, испугавшись того, что за этим кораблем следует целый флот, снова предложили заключить мир. Альберт, убедившись в их вероломстве, в ответ потребовал от старейшин заложников. Не полагаясь на то, что ливы выполнят это условие, епископ пригласил их вождей на пир, где тех схватили, и не отпускал до тех пор, пока ему не выдали три десятка сыновей знатных аборигенов. Заложников отправили в Германию, а Альберт, "поручив страну Господу", отбыл туда же набирать новых пилигримов. Своего соратника Теодориха он посылает в Рим просить Папу объявить крестовый поход в Ливонию. Это была совсем не простая задача: Рим остро нуждался в средствах и людях для продолжения крестовых походов в Святую Землю. В 1184 году Саладин занял Иерусалим. Организованный для его "освобождения" Третий крестовый поход закончился поражением. Стотысячная армия Фридриха Барбароссы была разгромлена, а сам он утонул во время переправы (1190 г.). Полным ходом шла подготовка Четвертого крестового похода.
Стал бы Рим или "христианский мир" в лице Западной Европы распылять свои силы для того, чтобы поддержать амбициозные планы новоиспеченного епископа ливонского? В выборе между крещением прибалтийских язычников и освобождением главных христианских святынь приоритетной целью для католической Европы, безусловно, была вторая. Поэтому в своем послании к архиепископу бременскому Папа Иннокентий III предложил "посылать против варваров в Ливонию" тех клириков и мирян, "которые по бедности или слабосилию не могут ехать в Иерусалим" (см. примечание № 39 к Ливонской хронике Генриха). Другими словами, Папа предлагает Альберту набирать в Ливонию безоружных (бедняки не могли приобрести доспехи и оружие) и больных. С таким войском не то чтобы войну выиграть, а вообще воевать нельзя.
С другой стороны, дарованное Папой прощение грехов за год пилигримства в Ливонии по сути означало амнистию за совершенные преступления. Поэтому "принимали крест" прежде всего люди, опороченные у себя на родине, и преступники. А если не преступники, то авантюристы, потерявшие дома надежду на успех и рассчитывавшие обогатиться в Ливонии.
Да что там простые пилигримы! Многие монахи и даже епископы, оказавшиеся в Ливонии, имели темное прошлое. Например, Бернард из Липпэ, епископ семигаллов, в молодости "в своей стране был виновником многих битв, пожаров и грабежей", за что и был "наказан богом". Епископу нелегко было управлять такими "защитниками церкви". Неповиновение и своеволие среди них было обычным явлением, если Генрих удивленно отмечает, что "пилигримы этого города готовы были послушно участвовать в работах по постройке стены и в других, где могли служить Богу".
К тому же Альберт на опыте своих предшественников убедился, что силами одних пилигримов ливонскую церковь не отстоять. Стоило только крестоносцам сесть на корабли, как аборигены отказывались от крещения и начинали мстить оставшимся без защиты миссионерам.