Всю ночь с 24 на 25 октября американские эсминцы и крейсер Newport News искали советский танкер "Бухарест", который согласно приказу не должен был пройти через линию карантина. В семь утра по местному времени 25 октября эсминец Gearing послал запросы на советский танкер, и тот ответил: "Меня зовут "Бухарест". Советское судно из Черного моря, направляюсь на Кубу". После этого эсминец передал "Доброе утро" на русском языке, а "Бухарест" отвечал на английском: "Доброе утро, спасибо". Это было первое учтивое столкновение на линии карантина. После того как "Бухарест" подтвердил, что везет только нефть, а это был не запрещенный товар, судну дали возможность идти на Кубу.
Но были и серьезные противостояния советских и американских судов, после которых у капитанов седели волосы.
Полковник Павел Королев вспоминал: "На теплоходе "ФИЗИК ВАВИЛОВ", мне довелось быть начальником эшелона. Морской переход оказался тяжелым. "Физик Вавилов" - сухогруз, плавающий под командованием капитана Ивана Подшевякина. В сентябрьском рейсе к берегам Кубы он перевозил из Феодосии 701-й полк ПВО. Память полковника Павла Королева зафиксировала развитие драмы:
"По мере приближения к Кубе наше судно стали облетать самолеты и сопровождать корабли США. До конца нашего перехода оставалось 5–6 часов, как вдруг видим - на встречном курсе на полном ходу к нам приближается эскадра кораблей ВМС США. Головной корабль подает сигнал: "Кто такие?", "Откуда идете?", "Что везете?", "Порт отправления?", "Порт назначения?". Эскадра из тринадцати эсминцев. Они быстро окружили наше судно, препятствуя движению. Приходится отвечать: "Вышли из Феодосии, везем коммерческий груз, сельхозтехнику, идем по своему назначению". Действительно, на палубе - множество ящиков, тракторов, комбайны. Все это имитировало сельскохозяйственную миссию. А в трюмах - целый полк солдат и офицеров противовоздушной обороны и оружие.
Почти одновременно с военными кораблями появились два американских самолета. Было несколько виражей на высоте 100–150 м. Рев самолетов раздирал душу. И самое главное - про карантин, уже объявленный Кеннеди, мы не знали! В наших глазах это были просто морские и воздушные пираты! Капитан не сходил с мостика, без волнения отдавал распоряжения членам экипажа, вахтенной службе. Все приготовились к вооруженной защите судна в случае, если американцы сделают попытку взять наше судно на буксир.
Идем своим курсом, видим лица американских матросов, занявших на эсминцах свои места у орудий и пулеметов. Но у нас настрой - боевой.
Судно в руки американцев не отдадим! С борта эсминца последовал сигнал: "Остановитесь!" Наш ответ - отрицательный, продолжаем идти своим курсом. О происходящем по радио сообщили в Черноморское пароходство и в Москву. Получили ответную радиограмму, в которой подтверждалось: "Ваши действия правильные, продолжайте идти утвержденным маршрутом".
Тем временем опасность усиливалась и драматургия нарастала. Эсминец пошел наперерез курсу нашего судна, чтобы заставить подчиниться его требованиям. Тогда капитан Иван Подшевякин передает на эсминец сигнал: "С курса не сходим, в случае перереза нашего курса будем таранить ваш корабль".
Отметим, что мощный нос "Физика Вавилова" позволял нанести такой удар и расколоть эсминец. Однако мы надеялись все же избежать тарана, просто отвечая на американский психологический прессинг - своим. Это была игра на грани возможностей! Разумеется, предупредив американцев о таране, мы не должны были решиться на таран. Ведь в носовой части судна находились боевые части ракет и взрывчатка! В случае тарана мы все взлетели бы на воздух!
В этом противоборстве время словно остановилось. "Держим небольшой совет, - вспоминает полковник Королев. - Эсминец продолжает дрейфовать прямо на нашем курсе. Счет идет на минуты. Чья выдержка, у нас или у американцев, окажется сильнее? Что же делать - сбавить ход, изменить курс? "Захват корабля и плен - позор, лучше гибель, - говорит капитан Иван Подшевякин. - Нельзя показывать американцам слабинку. Надо твердо стоять на своем".
И дальше капитан Подшевякин рассуждает так: - Заметив, что мы идем своим курсом, не сбавляя хода, они уберутся. Мы их предупредили насчет тарана. Наше судно мощнее и просто расколет их эсминец надвое. Они понимают, что если мы действительно везем сельхозтехнику только, то им крепко достанется от командования, что они угробили свой корабль по глупости. А если мы везем оружие, в чем они нас подозревают, то неминуемо произойдет взрыв, и тогда все погибнут. У них психология - не советская. Они с Гитлером, как мы в Отечественную войну, не воевали. Пафоса много, а патриотизм - специфический, они воюют за деньги и жизнями своими ой как дорожат! Не захотят они связываться с русскими! Не сходить с курса!
Полный ход!"
Капитан Иван Подшевякин оказался прав. Поняв, что советский флот ничем не остановить, американская воздушно-морская армада развернулась на 180 градусов и удалилась. Это было непростой проверкой стойкости и выдержки экипажа "Физика Вавилова".
А вот "Индигирке", которая могла взорвать своей взрывчаткой пол-Атлантики, - повезло! Это был дизель-электроход под командованием капитана Андрея Федоровича Пинежанинова.
"Индигирка" вышла из Североморска 16 сентября и прибыла в кубинский портМариэль 4 октября. Натеплоходе "Индигирка" было свыше 160 ядерных зарядов, в том числе 60 боеголовок к ракетам Р-12 иР-14, а также 12 ядерных боеголовок к ракетам "Луна", 80 зарядов для фронтовых крылатых ракет, 6 авиабомб и 4 морские мины.
Вот как это было. В сентябре 1962 г., когда дизель-электроход "Индигирка" возвращался в Архангельск, была получена срочная радиограмма: "Следовать в Мурманск". Там капитану Андрею Федоровичу Пинежанинову и старпому В.А. Куроптеву передали приказ за подписью министра Морфлота Бакаева, от которого, как вспоминает капитан, у всех пошли "мурашки по спине". Подробностей в приказе не озвучивалось, но по всему чувствовалось: дело предстоит серьезное и опасное.
В Североморске на борт "Индигирки" были погружены десятки ядерных зарядов. На палубе разместили обычные автомашины и трактора. На борт дизель-электрохода прибыло около сотни военных во главе с капитаном 1-го ранга Шевченко, после чего 16 сентября в 15.00 "Индигирка" вышла в море и взяла курс на Кубу. Экипаж этого судна был, возможно, единственным, изначально знающим порт назначения.
Перед выходом капитан получил приказ ни при каких обстоятельствах не позволять американцам подвергать судно досмотру. На всякий случай был разработан план экстренного затопления "Индигирки". Дизель-электроход шел вдали от обычных морских путей, плавание проходило на удивление спокойно. Настолько спокойно, что в Саргассовом море "Индигирке" встретилось около трех десятков спящих китов, которые не проявили никакого беспокойства и любопытства.
И все-таки капитан не мог не волноваться. Перед ним мысленно проносилась вся его жизнь. Вот он, босоногий мальчишка из неизвестной архангельской деревушки Насадниково, гоняет на выпас гусей, а вечером помогает матери поставить в стойло пришедшую с пастбища корову. Теплая деревенская изба с лежанкой, на которой его дед грет больную спину и чинит изношенные валенки, запах березовых веников, подвешенных в сенях к потолку, полыни и мяты, кислого молока и свежего хлеба и чугунок с вареной картошкой, который мать снимет с раскаленной печи огромным похожим на воловьи рога ухватом. Он слушает разговоры взрослых, которые судачат о революции и о том, что будет теперь, когда к власти пришли большевики, и незаметно засыпает, облокотившись на прислоненный к печи и пропитавшийся ее жаром отцовский тулуп. Андрейке Пинежанинову нравится и эта теплая печь, и парное молоко, и запряженный в телегу рыжий конь с вечно спутанной, с репьями, гривой, и гуси, важно переваливающиеся через проселочные колдобины. Но еще ему нравились книги про морские путешествия, добытые в сельской библиотеке, это целый мир! Неизвестный и притягательный, манящий романтикой приключений. Решено, он будет моряком! И он, уже взрослый двадцатилетний парень, добыв лучшие в деревне сапоги и телогрейку, отправляется в Архангельск: пусть его возьмут хотя бы простым матросом! И его берут на "Азимут", гидрографическое судно, плавающее в холодных водах с белыми льдинами, которые, задевая за стальные борта, шуршат, как связка стеклянных бус. Потом были гидрографическое судно под романтическим названием "Мгла" и новые бородатые ученые, с диковинными приборами в руках и говорящие на непонятном языке, горячий чай с клюквой и потрепанные карты. И тогда он решил выучиться на штурмана. Окончив судоводительное отделение Архангельского морского техникума, Арктический морской институт имени Воронина, он призван на военную службу. И тут ему неожиданно предлагают сменить профиль, предлагая работать в Балтийском флоте на военной подводной лодке! Андрей Пинежанинов с энтузиазмом берется за новую специальность, осваивает все тонкости работы с рацией подлодки, плавая в водах Балтики. Вернувшись в Архангельск, он, уже профессиональный подводник, стремится освоить самые передовые технологии морского дела. Так он оказывается на ледоколе "Садко", уже в роли помощника капитана.
Он радуется своей новой должности, не представляя себе еще всей опасности, с которой столкнется корабль "Садко", не зная, что для корабля, на котором он ощущает себя почти хозяином, первый же рейс станет и последним. Выйдя из Архангельска в Арктику 1 июля 1941 года "Садко" направляется к полярным станциям Карского моря, чтобы довезти необходимые ученым-полярникам грузы. Через пролив Вилькицкого "Садко" уходит на мыс Арктический, где снимает группу зимовщиков местной полярной станции. А в это время Гитлер объявляет войну Союзу. Злополучный рейс "Садко" продолжается, и в Карском море корабль сталкивается с айсбергом, цепляется за мель возле острова Известий и начинает тонуть. Гитлер разворачивает наступление, весь морской флот Союза занят только войной. На помощь "Садко", однако, отправляют ледокол "Ленин", но время идет на минуты, и из ледяного плена удается спасти не всех. Этот день для Андрея Пинежанинова, оставшегося в живых, стал днем второго рождения.
После гибели "Садко" Пинежанинов работает капитаном на ледоколе "Мурманск" и на "Монткальме". Идет Отечественная война. Он - старший штурман на "Верещагине", капитан на ледоколе "Георгий Седов", на пароходах "Казахстан" и "Пинега". Ав 1951 году его приглашают поработать наставником молодых моряков в арктическом центре морского пароходства в Мурманске. Он соглашается и неожиданно для всех объявляет, что сам решил пойти учиться. Его не понимают: он, Андрей Пинежанинов, известный моряк, ему уже перевалило за сорок, какая тут может быть учеба? Зачем?
Но он убежден, что не освоил всех премудростей морского дела. Он уезжает учиться в Ленинградском высшем мореходном училище. Окончив его, возвращается в Мурманск. Здесь в 1954 году ему доверяют дизель-электроход "Обь", на котором ему уже в следующем году предстоит участвовать в уникальной продолжавшейся около года экспедиции - в 1955 году под руководством Героя Советского Союза Михаила Сомова, капитана "Оби". Теперь Андрей Пинежанинов - моряк с мировым именем! Он участвует вместе с Сомовым в первой советской экспедиции в труднодоступные районы Антарктиды. Они устанавливают обсерваторию в районе моря Дэйвиса. Именно благодаря Пинежанинову и Сомову уже 13 февраля 1956 года в Антарктиде начала работать первая советская научная станция "Мирный"!
Вернувшись из Антарктиды, Андрей Федорович узнал, что его переводят работать капитаном на дизель-электроход "Индигирка". Взяв в руки штурвал "Индигирки" в 1957 году, Андрей Федорович не расставался с ним до 1968 года. В 1959 году экипаж "Индигирки" первым в Союзе получил звание "Экипажа коммунистического труда", видимо, это и сыграло вскоре определяющую роль в том, что кандидатура "Индигирки" была выбрана в качестве главного перевозчика ядерного потенциала для операции "Анадырь". Скорее всего, Грибков и Бакаев опирались в своем выборе на личностные характеристики людей. В 1963 году за участие в операции "Анадырь" А.Ф. Пинежанинов получил звание Героя Соцтруда, орден Ленина и золотую медаль "Серп и молот".
Прибыла "Индигирка" в порт Мариэль недалеко от Гаваны 4 октября 1962 г. Днем выгружали обычные грузы, а ночью, в полной темноте, - боеголовки. После разгрузки "Индигирка" отошла от причала и в десяти милях от берегов Кубы, миновав патрульные корабли США, через Флоридский пролив вышла в Атлантику. После этого дизель-электроход взял курс к родным берегам. Около четырех часов за ним следовала американская подводная лодка, а потом до Ньюфаундленда - самолеты. Но самое главное и опасное было уже позади.
Дьявольский номер
Осенью в маленькой моряцкой столовой крошечного города-острова Кронштадта, что в трех десятках километров к западу от Санкт-Петербурга, случилось памятное событие. Лучших моряков Балтийского флота, работавших в этом отдаленном от "большой земли" морском порту, собрали здесь, не найдя для приезда важного московского генерала более подходящего места. Что это будет за генерал и зачем он пожалует в моряцкую столовую, никто толком не знал, но всем своим нутром моряки догадывались, что придет он сюда не для того, чтобы отведать борща или макарон по-флотски. Как только важный генерал прибыл в Кронштадт, начальник базы отдал распоряжение срочно вызвать экипаж "Александровска".
Только что теплоход "Александровск" вернулся из опасного плавания через Атлантику, с Кубы. Он уже совершил туда уже два рейса, в рамках операции "Анадырь" перевозя военную технику, и в том, что и сейчас ему предстоит плыть в том же направлении, моряки почти не сомневались. Генеральские шишки просто так в Кронштадт не поедут. Команда "Александровска" уселась на жестких, с фанерными спинками и скрежещущими ножками, стульях в ожидании новостей. Генерал выпятил грудь, словно собирался командовать парадом, и, достав из кожаного портфеля конверт, объявил:
- Товарищи моряки! Вам сейчас предстоит сделать третий рейс!
- На Кубу? - кто-то иронично бросил из зала. Генерал на миг смутился и ответил: - Точное местонахождение порта назначение находится в конверте, который мы вручим капитану корабля в час отплытия. Этот конверт капитан должен будет вскрыть совместно с товарищем из специальных органов, который поедет с вами.
- В районе Гибралтара. По спецсигналу радиосвязи, - опять веселоиронично кто-то вставил свою реплику. - Лоцман-то будет прежний или в КГБ нового подберут? Товарищ генерал, к чему говорить загадками?
- Такой порядок, - стушевался генерал. - Так положено. А пока могу лишь сообщить вам, что этот рейс - самый ответственный. Я прошу вас проявить выдержку и благоразумие, и по окончании рейса вы все будете представлены к правительственным наградам. Ни в коем случае "Александровск" не должен подвергаться досмотру ВМС США!
- Не иначе, повезем атомные бомбы… - полушутя опять кто-то заметил из экипажа, и народ испуганно приутих.
Генерал-лейтенант шагнул вперед и, обратившись к капитану, спросил:
- У вас есть план экстренного затопления судна? - Нет, товарищ генерал. У нас же обычное гражданское судно. Оно в сражениях не участвует. Зачем же его топить?
- Было - судно, а теперь у вас - боевой корабль! - сухопутный генерал, похоже, кое-что смыслил в моряцкой терминологии. - Боевой корабль холодной войны. Поэтому план экстренного затопления необходим. Команда на выход в море поступит в ближайшие 48 часов. Готовьте теплоход к переходу через Атлантику. На борту будут люди. Хоть пассажиры-то эти не из капризных, но и путь не ближний.
Действительно, уже в ближайшие часы "Александровск" перегнали к особому пирсу для погрузки какой-то секретной техники.
- Как ты думаешь, что повезем на этот раз? - обратился старший механик Владимир Барзунов к капитану "Александровска". - Третья ходка на Кубу! Ну, Хрущ, лихо развернулся! Говорят, он на эту затею уже угрохал двадцать миллионов долларов (считали А. Фурсенко, см. "Адская игра", и С. Микоян, см. "Анатомия Карибского кризиса". - Прим. А.Г.)! А таких, как мы, наверно, - десятки! Лучше бы нам зарплату прибавили, чем правительственные награды вешать за то, что мы возим все эти патроны-макароны.
- А тебе Кубу не жалко? - почему-то ответил капитан. - Ведь придушат же ее америкашки, если мы не поможем! А там ведь тоже люди. И они имеют право жить так, как хотят, а не как им указывают. Они хотят строить свою собственную жизнь, а не обслуживать Дядюшку Сэма, превратив остров в публичный дом!
- А говорят, при Батисте было лучше.
- Кто говорит? Хозяин казино? Борделя? Владелец плантации, сгнобивший в грязи, под солнцем десятки наемных рабов? Любой человек имеет право на добро и справедливость, но мораль несовместна с законами больших денег… Все эти бизнесмены, в золотых очках да смокингах, подобны библейским "гробам окрашенным" - снаружи красиво, а внутри - гниль! Штаты - такие!
Вот их и раздражает Куба, которая показала всему миру подлинные человеческие ценности.
- Пусть так, - согласился механик. - Пойду, проверю все узлы машины и движок. А то путь-то неблизкий. Шесть тысяч морских верст!
- Я вот, знаешь, о чем думаю? - медленно ответил капитан. - О плане затопления судна. Если мы повезем людей, то как же его топить?
"Александровск" - белоснежный корабль - гордо стоял на рейде в золотых огнях и лучах прожекторов. Хватало одного взгляда мельком, чтобы понять - он не предназначен перевозить табак или кофе, равно и для того, чтобы набивать свои трюмы крылатыми ракетами и атомными бомбами. Он был слишком величав для грязной работы. Об этом свидетельствовали большие круглые окна в отсеке для экипажа, таких никогда не делают на грузовых кораблях, а эти замечательно большие окна щедро пропускали внутрь кабины лучи солнца, которые немедленно освещали весь нехитрый интерьер внутри. И уж этот корабль (язык не поворачивался его назвать "судном") никак не был рассчитан на то, чтобы в его трюмах, в духоте и жарище, словно корабельных крыс, перевозить людей! Но именно таким был приказ.
Погрузка подразделения бойцов 51-й ракетной дивизии с дьявольским номером 666 прошла быстро и организованно. Два-три ненавязчивых вопроса, заданных капитаном "Александровска" пассажирам, - и весь экипаж уже знал о том, что придется перевозить ядерные боеголовки к ракетам Р-14, фронтальные крылатые ракеты, ядерные боеголовки к тактическому мобильному комплексу "Луна" и тому подобные взрывоопасные вещи для 51-й ракетной дивизии генерала Игоря Стаценко.