Тем не менее, ввиду создавшейся ситуации решительное действие, увенчавшееся, в конечном итоге, "аншлюсом" к рейху под ликование австрийского населения, являлось лишь логичным. Немецкой политике, принимая во внимание в первую очередь западные усилия по вооружению, в это время не оставалось ничего иного, как только укреплять немецкую позицию и приводить проблемы, стоявшие на очереди в Восточной Европе, к ускоренному решению. Невзирая на это, воодушевление по поводу "аншлюса" было в Австрии неподдельным. Нелепо утверждать сегодня обратное. Несомненно, имелись круги, которые, вероятно, не отказываясь от "аншлюса" принципиально, отвергали, однако, национал-социалистический режим. Требование присоединения Австрии к рейху поднималось, как уже упомянуто выше, в ноябре 1918 года Национальным собранием немецкой Австрии. Альпийская республика со времени ее основания определенно подразумевала себя в качестве части Германии. Плебисциты в федеральных землях Зальцбург и Тироль дали в итоге 99 %- и 97 %-ное согласие на присоединение к Германскому рейху. Последующие голосования запрещались странами-победительницами. Карл Реннер, бывший первым Федеральным президентом Австрии после 1945 года, обозначил в 1922 году Германию как государство, "к которому мы принадлежим по природе". Австрия называлась с 1918 года "Немецкой Австрией". Реннер являлся ее первым министром иностранных дел. Сен-Жерменским договором название "Немецкая Австрия" было запрещено. Реннер говорил в этой связи о "втором разделе Германии" после 1867 года, когда Австрия впервые покинула союз немецких государств, к которому принадлежала с его основания без малого тысячелетие. Объединение Австрии с рейхом означало, без сомнения, существенное усиление немецкой позиции. Отныне можно было лучше держать под контролем Чехословакию, "авианосец" франко-советского пакта. Отношение к Италии, немецкому союзнику, не омрачалось ничем, что послужило для Гитлера поводом чувствовать себя в будущем лично обязанным Муссолини, не всегда к выгоде немецкой позиции. Проблематика диктатуры Гитлера отныне затрагивала в полном объеме также и присоединенную Австрию. Время от времени, кстати, мы задавались в Наполе Ильфельде вопросом, какая, собственно, конституция рейха могла бы быть принята после Гитлера. Мы в принципе отдавали себе отчет, что абсолютная диктатура, подобная гитлеровской, может остаться лишь исключительным явлением, и были вполне готовы признать за Гитлером чрезвычайные полномочия, которых он требовал вследствие успехов в отношении положения рейха, достигнутых им к тому времени. В отдаленном будущем мы представляли себе, разумеется, довольно расплывчато, общество, организованное по сословному принципу.
Благодаря воспитателю, преподававшему в нашем классе английский язык, с английской Public School в Бате поддерживались отношения по обмену. Ежегодно 7-й класс из Ильфельда гостил несколько недель в Бате, в свою очередь, группа из Бата пребывала в Ильфельде. В мае 1938 года поездка в Бат полагалась нашему классу. Мне не терпелось узнать, как выглядит "нормальная" английская Public School, не опутанная традициями в такой степени, как Вестминстер. Меня, однако, особенно интересовала политическая атмосфера, которую я почувствую. Я покинул Англию в июле 1937 года, к тому времени, когда я вновь увидел ее, прошло три четверти года. Между тем политическая географическая карта Европы с вхождением Австрии в Германский рейх изменилась. Как это отразится в английской общественности?
Прежде чем поехать в Бат, мы ненадолго остановились в Лондоне. Разумеется, класс должен был познакомиться со столицей империи. К своему замешательству, я установил очень быстро, насколько политическая атмосфера в британской столице изменилась. Британская пропагандистская машина работала на полную силу. Плакаты в больших кинотеатрах возвещали о провокационных фильмах, направленных против Германии, их красная краска рождала впечатление расплывающейся крови; воинственного тамбурмажора в кино я уже упоминал. Британский истеблишмент всегда отлично понимал толк в пропаганде. Германский рейх должен был это почувствовать в Первую мировую войну, когда лорд Нортклифф и информационное бюро "Рейтер" снабжали весь мир сообщениями о немецких зверствах; достаточно, к примеру, напомнить о знаменитых "отрубленных детских руках в Бельгии", порожденных фантазией британского посла в США лорда Брюса. Бельгийский кардинал Меркир, так же, как и бельгийская комиссия по расследованию в 1922 году, не смогли подтвердить ни одного случая вмененных преступлений . Ключевое понятие "гунн" поставил британской пропаганде, к сожалению, сам император Вильгельм II, воспользовавшийся неудачной формулировкой в речи на проводах морского батальона, отправленного в Китай на подавление "боксерского восстания". В 1936–1937 годах пропаганда была еще сдержанной, ограничиваясь несколькими листками, о которых было известно, что они разыгрывали антинемецкую партию. Ведение пропагандистской клеветнической войны против потенциальных или явных противников - твердая составная часть политики и потому является легитимным. Удивительно только, что пропагандистские акции наших противников зачастую попадают в Германии на плодородную почву и их лозунгам верят.
Однако в Бате мы были замечательно встречены и интегрированы в школьный процесс. У Бата не имелось такой традиции, как у Вестминстера, с ее подчас граничащими с гротескоритуалами. Но и в Бате разделялся принцип наибольшей самостоятельности учеников. Как и в Вестминстере, им доверялась организация спорта и многих других побочных дел и занятий на досуге. Мы включились в учебу и спорт, что подразумевало также регулярное посещение церкви, играющее в английских школах немаловажную роль.
"Майский кризис" 1938 года
Здесь, в Бате, я пережил начало так называемого "майского кризиса" 19 мая 1938 года. Германская позиция в отношении Чехословакии существенно укрепилась после "аншлюса" Австрии в марте того года. Многочисленные наблюдатели ожидали поэтому, что Германия вскоре попытается использовать новые возможности. Таким образом, слух, немецкий вермахт марширует к чехословацкой границе, чтобы вскоре выступить против Чехословакии, был подан британской прессой как сенсация. Естественно, это сообщение в последующем получило широкий отклик в мировой печати, так что вскоре возникло, по видимости, исключительно напряженное международно-политическое положение. Накал страстей возрос, когда главой чешского правительства Бенешем была объявлена мобилизация чешских вооруженных сил. Она обосновывалась мнимым немецким выступлением. Целью Бенеша являлось обострение ситуации до критической, в надежде вызвать непосредственную конфронтацию рейха с Францией и через это также с Великобританией. Советский Союз он надеялся иметь на своей стороне, к чему были созданы предпосылки франко-русским военным пактом.
Необходимо констатировать: "Майский кризис" 1938 года не был вызван передвижениями немецких войск, так как никаких передвижений войск на немецкой стороне не производилось. Больше того, я утверждаю, что сосредоточение немецких войск у чехословацких границ к этой дате являлось абсолютно невозможным уже только по военно-техническим причинам. Неподготовленный ввод больших воинских контингентов в Австрию в ходе "аншлюса" состоялся лишь несколько недель назад. Австрийские федеральные вооруженные силы необходимо было интегрировать в немецкий вермахт. В этих обстоятельствах вовсе не приходилось думать, даже если бы таковое желание имелось, о том, чтобы "с места в карьер" выступить против Чехословакии. Никакого времени для планирования в распоряжении не имелось. Необходимо принять в расчет, что граница на чешской стороне была частично сильно укреплена. Еще раз в этой связи следует указать на то, что при вступлении моторизованных немецких соединений в Австрию возникли местами большие затруднения.
Небольшой косвенной уликой в пользу того, что со стороны Германии к этому времени не планировались никакие действия против Чехословакии, является, в конечном итоге, поездка нашего класса по обмену учениками в школу в Бате. Мы отправились за несколько дней до так называемого "майского кризиса". Для каждого отдельного ученика поездка могла, естественно, состояться лишь при условии ясно выраженного позволения родителей, уже хотя бы только из-за дополнительно возникающих издержек. Мои родители без промедления согласились на мою поездку в Англию в мае 1938 года.
По английской прессе, которая была доступна нам в школе, мы следили немного за политическими событиями. Воспитатель, руководивший нашей поездкой, советовался со мной. Я уверил его: я не могу себе представить, что со стороны Германии действительно планировались бы военные акции против Чехословакии, так как мои родители в этом случае не только запретили бы мое участие, но и его и учебное заведение настойчиво отговаривали бы от поездки в это время.
То, что в мае 1938 года немецкая сторона не осуществляла никаких военных приготовлений, которые могли бы рассматриваться Чехословакией как угроза, сегодня больше не является предметом дискуссии среди серьезных историков. Британский военный атташе в Берлине во время путешествия по пограничным районам мог убедиться в несостоятельности утверждений о сосредоточении немецких войск. Британский посол в Берлине, Невиль Хендерсон, напишет в своих мемуарах: "Никогда Германия не проводила мобилизации, не имела еще намерения нанести удар, только Англия кричала без причины "волк, волк"" . Он сообщал в Лондон, что не имелось "никаких доказательств каких-либо необычных военных приготовлений" Германии против Праги . Также и здесь Нюрнбергский трибунал был после войны вынужден прибегнуть к массивной манипуляции: представленный защитой заключительный отчет Хендерсона не был допущен в качестве вещественного доказательства с аргументом, он не содержит исторических фактов!
Окончание работы Нюрнбергского трибунала еще далеко не означает, к сожалению, прощания с подобными методами. В этой связи позволительно забавное примечание, приводимое также и для того, чтобы показать, как в настоящее время в Германии подается "новейшая немецкая история". Каждому интересующемуся историей знаком, естественно, "Плёц" (Ploetz) или, как звучит полное название книги, "Плёц, извлечение из истории". "Плёц" содержит обзор и много деталей к событиям мировой истории и служит поэтому в качестве справочного пособия. В Германии с ним выросли поколения. Довольно долго можно было исходить из того, что формулировки в "Плёце" соответствовали новейшему уровню исторического исследования. "Плёц" был вложен мне в руки родителями в очень раннем возрасте и сопровождал меня на протяжении всей жизни в своих соответственно актуализированных изданиях.
Теперь у меня, однако, возник повод сомневаться в том, что "Плёцу" можно доверять: в то время как в издании 1951 года на странице 728 под датой 20 мая 1938 года указано "мобилизация в Чехословакии по случаю мнимого сосредоточения немецких войск ", в издании 1991 года под той же датой на странице 866 сообщается: "Мобилизация в Чехословакии по случаю сосредоточения немецких войск " .
Я обратился в издательство "Плёц" (принадлежит издательству "Хердер" из Фрайбурга-в-Брайсгау) с просьбой указать соответствующие источники, так как формулировка 1991 года совершенно по-новому передает обстоятельства дела. Мной был получен удивительный для издательства, представляющего себя в качестве научного, ответ: референт этой части (профессор Вернер Конце) умер, и издательство больше не располагает источниками. Лишь моя настойчивость - я указал на фундаментальные исторические труды о "судетском кризисе" - побудила издательство в конце концов поблагодарить меня "за мое указание, которое оно учтет в следующем исправленном издании" . Примечательным образом в новом издании "Плёца" за 1998 год можно снова прочесть на странице 748 под датой 20 мая 1938 года: "Мобилизация в Чехословакии по случаю сосредоточения немецких войск". Как видно, искажение предвоенной истории является не только делом первого послевоенного времени и союзников по антигитлеровской коалиции, но и представляет собой значительной частью современный, доморощенный немецкий продукт. Какую, интересно, цель преследует издательство "Хердер" этой систематической фальсификацией истории?
Так как со стороны Германии весной 1938 года никакой реакции на утверждения в британской прессе не последовало, было с торжеством объявлено, Гитлер отступил перед мировым общественным мнением, отказавшись от своих планов. В послевоенной литературе при случае утверждается: такая версия "разозлила" Гитлера, так как ему была приписана слабость, побудив его в этот раз действительно спровоцировать "судетский кризис" . Ну что ж, Гитлер мог и в самом деле в том или другом случае злиться из-за публикаций в иностранной прессе. Поводов к этому имелось достаточно. Отец неизменно сокрушался оттого, что не имел никакого влияния на составление обзора прессы для Гитлера. Он это понимал в смысле адекватной оценки соответствующих органов прессы с учетом их значения. Правильная классификация публикаций в иностранной прессе и их подобающая оценка в смысле практической политики требуют тонкого знания медийного ландшафта соответствующей страны и его подоплеки. Отец справедливо придерживался мнения, что подобными разветвленными знаниями могло обладать лишь Министерство иностранных дел. Отдел прессы министерства имел здесь, однако, конкуренцию в лице так называемого "Шефа имперской прессы" и Министерства пропаганды - те, в свою очередь, рассматривали друг дружку в качестве конкурентов. Это естественным образом приводило, в первую очередь, в совместной работе с иностранной прессой, к серьезным проблемам в области компетенций. Отсюда Гитлера иногда совершенно напрасно знакомили с полемическими заголовками в незначительных провинциальных листках.
Но возвратимся к "разозленному" Гитлеру 1938 года, якобы со злости или из мести вызвавшему "судетский кризис". Живописный образ разъяренного чудовища Гитлера, в озлоблении крушащего все и вся вокруг, годится, возможно, для "народно-воспитательных" нужд; он, однако, не слишком способствует пониманию политических событий, произошедших летом 1938 года и завершившихся Мюнхенской конференцией.
Развязанный британской прессой "майский кризис", от которого Бенеш ожидал вмешательство союзников, предусмотренное франко-британскими соглашениями, и вовлечение Советского Союза, разочаровал Гитлера в отношении его надежд, заставив, естественно, призадуматься. Присоединение Австрии к рейху случилось в обстановке неподдельного и по сей день неоспоримого ликования австрийского населения. И уже несколько недель спустя Великобританией была развязана кампания, которая легко могла привести к настоящему кризису. С немецкой точки зрения могло возникнуть впечатление, что Англия психологически мобилизируется, при этом однозначно против Германии. Виконт Галифакс, после отставки Энтони Идена новый британский министр иностранных дел, дал знать германскому послу в Лондоне Герберту фон Дирксену, что Великобритания может быть втянута в конфликт, так как французы, "неважно при каких обстоятельствах, следовательно, даже в случае массивных чешских провокаций", выступят против Германии.
Это можно было расценить как дипломатически дискретно сформулированную угрозу, с другой стороны, в то же самое время виконт Галифакс недвусмысленно дал понять, что "будет признателен немецкому правительству за любую инициативу и любое предложение". Решающая роль в этом очевидном покере между Великобританией и рейхом в отношении последующей немецкой политики принадлежала мировой политической ситуации. Предпринятый нами выше "tour d’horizon" воистину не свидетельствует о сильной немецкой позиции в Центральной Европе. Программы вооружения в странах западной демократии осуществлялись полным ходом, тем самым фактор времени приобретал все большее значение. Под этим углом зрения необходимо рассматривать указание Гитлера о военных приготовлениях против Чехословакии. В покере вокруг судетского вопроса Гитлер не хотел отдать инициативу противоположной стороне. Принимая во внимание наступавший цейтнот, ему едва ли оставалось что-либо иное, и, таким образом, он должен был создавать демонстративное впечатление огромной решимости. Он сформулировал это таким образом: "Моим непоколебимым решением является разгромить Чехословакию в ближайшем будущем путем проведения военной кампании" . Этому соответствовала реплика отца представителю французского информационного агентства Хавас на встрече с иностранной прессой в Берлине во время кризиса: "Так или иначе, но мы решим судетскую проблему". Руководитель отдела прессы Министерства иностранных дел, посланник д-р Пауль Шмидт , присутствовавший при разговоре, тут же испросил разрешение довести до сведения прессы формулировку министра иностранных дел. Такое разрешение было ему дано .