По истечении двух лет Петер Пауль переходит в мастерскую Адама ван Ноорта. Что побудило молодого ученика сменить учителя? Неизвестно. Ван Ноорт старше Верхахта и среди своих собратьев пользуется большим уважением. Он пишет композиции с фигурами - может быть, именно этим и объясняется решение Рубенса, так как Верхахт по преимуществу пейзажист. Художники пока еще веруют в иерархию жанров. Это безусловное заблуждение в ту пору считается непреложной истиной. Величавые творения мастеров, живущих по ту сторону Альп, гипнотизируют фламандских художников. Но тот, кто хочет идти по стопам Микеланджело или Рафаэля, должен соединять с великим талантом великие познания. Адам ван Ноорт принадлежит как раз к числу тех художников, которые извлекают пользу из уроков итальянских мастеров.
Пока Филипп Рубенс и Балтазар Моретус учатся в Лувенском университете под руководством ученого Юста Липсия, Петер Пауль пробует свои силы во все более сложных работах. Четыре года работает он в мастерской ван Ноорта. Тем временем его мать по-прежнему борется с денежными затруднениями. Зять непрерывно требует, чтобы она выплатила до конца приданое Бландины. Поверенный Марии Пейпелинкс взимает деньги от ее имени, забывая давать ей в них отчет, и ей приходится возбудить против него процесс.
Девятнадцати лет от роду Петер Пауль снова меняет учителя. Он переходит от ван Ноорта к Отто Вениусу. Для молодого художника большая честь быть принятым в мастерскую самого известного в Антверпене художника. Отто Вениусу тридцать восемь лет. У него манеры знатного вельможи. Дворянин по происхождению, он обладает обаянием просвещенного любителя. Он пописывает латинские стихи, он служил пажом при епископе Эрнсте Баварском, а потом стал "инженером государственных войск" при дворе герцога Фарнезе. Во время торжественного въезда эрцгерцога Эрнста именно ему было доверено украшение города. Он пишет картины на исторические и религиозные темы, а также портреты. Как и большинство его собратьев, он пылкий сторонник нового итальянского стиля, который настолько смущает покой нидерландских художников, что они начинают утрачивать достоинства, издавна присущие их живописи.
Отто Вениус не проявляет дурного вкуса, однако он не превосходит уровня бесстрастной правильности. В его композициях всегда больше умения, чем души, а его колориту недостает выразительности. Но может ли судить об этом молодой художник, не видевший воочию картин великих мастеров? Чтобы открылись глаза, нужно время. Но главное - надо много работать самому, и тогда ты поймешь сильные и слабые стороны работ других художников, к тебе придет внутреннее озарение, и у тебя на многое откроются глаза.
Отто Вениус - культурный человек, сведущий в различных вопросах. Он красноречив, но о чем бы он ни рассказывал, какими-то неведомыми путями его разговор всегда сворачивает на его любимую тему - Италию, потому что этот северянин пять лет прожил по ту сторону Альп. Италия навеки ослепила его. В Риме он учился у Федериго Цуккаро , известного художника, которому выпала честь завершить одно из творений Микеланджело, расписать купол собора Санта Мария дель Фьоре во Флоренции, и работать в Эскуриалепо заказу Филиппа II. Отто Вениуса мало беспокоит то, что Цуккаро посредственный живописец. Возможно, он этого просто не замечает. Разве можно сомневаться в таланте художника, избранного главой римской Академии св. Луки? Подлинный свет идет только из Италии. Только там можно постичь настоящие тайны искусства. Нидерландские художники в этом убеждены. Каждый считает своим долгом совершить поездку через Альпы. Поклонники итальянизированной эстетики открещиваются от традиций старых фламандских мастеров, не делая исключения ни для ван Эйка, ни для ван дер Вейдена, ни для Мемлинга. Пример подали Мабюзе и ван Орлей: они вернулись из Италии ярыми поклонниками нового стиля. За ними последовали другие. А Денис Калварт даже остался в Италии и стал там главой болонской школы.
Восхищенные взгляды фламандских художников обращены к двум полюсам: Микеланджело и Рафаэлю. Что и говорить, образцы великолепные, но опасные для эпигонов, которые всегда норовят подражать внешним приемам, вместо того чтобы постичь сокровенный смысл творений великих художников.
Микеланджело восхищает фламандцев своим знанием анатомии и чудодейственным даром передать движение, в котором он достигает патетической силы. Они не понимают, что эти свойства отражают трагическую душу Буонарроти, гордую и неистовую душу флорентийца, почитателя Данте и Савонаролы. Пытаться подражать его приемам, не обладая его дыханием, - это значит, увы, прийти к напыщенности, к велеречивому пустословию… Но если можно понять заблуждение фламандцев, покоренных Микеланджело, как объяснить их восхищение Рафаэлем? Нежный Санти - весь соразмерность и сдержанное очарование. Его мастерство скрыто под покровом кажущейся простоты. Можно без конца любоваться его мадоннами, так и не заподозрив, что их композиция строится на треугольнике. Колорит Рафаэля так изыскан, что неискушенному глазу он может показаться слишком простым. Его культ идеальной красоты доведен до такого мастерства, что натуры пылкие могут счесть его пресным. Его искусство незаметно преображает и поэтизирует все, к чему он прикасается. Фламандцы - реалисты, которые стараются точно изобразить модель. Рафаэль - поэт, который выражает ее идеальную сущность. С одной стороны - анализ, с другой - синтез. Тут - верность, подчинение резко выраженной индивидуальности, там - пренебрежение индивидуальным ради передачи вечного образа человека. Во Фландрии, начиная со времен ван Эйка, богоматерь - это славная фламандка, с которой ты привык встречаться каждый день. Мадонна Рафаэля - это не итальянка, это воплощение грезы, почти не причастной земной жизни…
Но напрасны усилия фламандских художников - подражать гению бесполезно. Они мечтают о крылатом рисунке, а добиваются только жестикуляции. Они мечтают раскрепостить цвет, но остаются верны своей кропотливой, тщательной живописи. И если иной раз они пренебрегают римской школой ради венецианской, результаты так же бесплодны: полотна Мартина де Воса кажутся совершенно бесстрастными рядом с неистовым буйством картин его учителя - Тинторетто.
Рубенс еще слишком молод и неопытен, чтобы все это понимать. К тому же окружающие его представители старшего поколения тоже этого не понимают. Но он мечтает об этой новой земле обетованной, как когда-то мечтал об Антверпене, который стал теперь хорошо знакомым городом, где, увы, нет великих художников.
Когда Петеру Паулю исполняется двадцать один год, его принимают мастером в гильдию св. Луки, старейшина которой - его бывший учитель Адам ван Ноорт. Теперь Рубенс может заниматься своим искусством на равных правах с такими модными художниками, как Ян Снеллинк, Венсеслас Кубергер, Отто Вениус… Неужели это то, к чему он стремился? Нет, надо идти дальше, добиваться чего-то иного. Надо самому побывать по ту сторону Альпийских гор, чтобы причаститься искусству великих мастеров. Там творили не только идолы фламандцев - Рафаэль и великий Микеланджело, но и Тициан, Тинторетто, Паоло Веронезе, Леонардо и Корреджо, Джулио Романо и Пармиджанино. Там работали Джорджоне, Андреа дель Сарто, Фра Бартоломео, Себастьяно дель Пьомбо, Содома, Бронзино, Пальма, Бордоне… Всех живописцев не перечислишь! А ведь есть еще и скульпторы. Фламандец Ян из Болоньи стал в Италии известным мастером. Земля Италии украшена архитектурными шедеврами - творениями Браманте, Палладио, Сансовино. Вот уже в течение века фламандские художники усердно воспроизводят элементы этого нового архитектурного стиля. В самом Антверпене здание новой ратуши, построенное Корнелисом де Вриндтом , убежденным поклонником итальянцев, свидетельствует о красоте этого направления в архитектуре. А кроме того, в Италии есть граверы вроде Маркантонио Раймонди, мастера ювелирного дела вроде Бенвенуто Челлини, который совмещает в своем лице скульптора, ювелира и писателя. Многосторонняя одаренность этих людей позволяет скульптору быть живописцем и архитектором, архитектору - заниматься скульптурой, живописцу - руководить инженерными работами, а другим его коллегам - писать ученые трактаты или сочинять поэмы! Ничто не может остановить вдохновенный порыв этих удивительных людей. Стоит им захотеть - и свободно, уверенно, с величавой непринужденностью они добиваются успеха в любой области человеческой деятельности! Можно ли после этого удивляться, что те, кто побывал в Италии, неистощимы в своих рассказах? Можно ли удивляться, что каждый, кто хочет посвятить себя искусству, чувствует, что ему нельзя обойтись без поездки в Италию?
К несчастью, Мария Пейпелинкс по-прежнему борется с денежными затруднениями. Зять Симеон дю Парк неотступно требует с нее ту часть, которую она еще не выплатила в счет приданого. В один прекрасный день сгорели дотла два ветхих домишка, которыми Мария владела в Боргерхауте. А тут еще кто-то из ее должников оказался несостоятельным. Кто-то не выплатил ренту. Не беда! Ради сына Мария не пожалеет остатков своего добра: она продаст ценные бумаги, продаст дом, находящийся на валу св. Катерины. Пусть сын получит то, что необходимо для его образования. У Марии Пейпелинкс есть уже несколько работ Петера Пауля - они кажутся ей превосходными. Нет сомнений - побывав в Италии, он будет писать еще лучше.
Тем временем Антверпен готовится к празднеству по случаю торжественного въезда в город эрцгерцога Альберта и его супруги Изабеллы. На целую неделю город забыл о тяжких бедах, вызванных тем, что устье Шельды закрыто для торговых судов, забыл о том, что городская торговля пришла в упадок. Именитые граждане города не жалеют сил, чтобы достойно встретить их высочества и не уступить в роскоши приема сановникам и придворным. Украшение города поручено Отто Вениусу. Он расписывает триумфальные арки, павильоны, театры, колесницы, призвав на помощь аллегории и мифологические персонажи. Стоит декабрь, но яркое солнце благоприятствует торжественным шествиям, визитам и церемониям. Для северного города празднество удалось на славу. Можно себе представить, как выглядят такие празднества под солнцем Италии!
Италия! Ян Рубенс получил там докторскую шапочку. Туда вскоре с этой же целью поедет Филипп. Пусть же и Петер Пауль отправится туда на поиски славы! Ему двадцать три года. Он хорош собой. Он умен и талантлив. Счастливого пути, Петер Пауль, да сопутствует тебе удача!
8 мая 1600 года Петер Пауль получает паспорт. На другой день он седлает коня. Прощай, Антверпен, город будней, где все улицы знакомы, где все лица привычны, где слишком серая жизнь и слишком серое небо… Там, за горами, его ждет феерия, мечта… Неизвестность.
IV
ПО ТУ СТОРОНУ ГОР (1600–1602)
Когда Петер Пауль совершил свое первое путешествие из Кёльна в Антверпен, ему было всего десять лет . В этом возрасте главное - цель путешествия, а не дорога, ведущая к ней. Ребенок, еще до отъезда с волнением мечтавший об Антверпене, не обращал внимания на меняющуюся декорацию пейзажа. Он всей душой был устремлен к тому недалекому уже будущему, которое должно было открыть ему незнакомые, но издавна милые сердцу края. Теперь Рубенс покидает Антверпен, который стал для него буднями, ради нового путешествия, от которого зависит его судьба. Он смог пуститься в путь, только когда ему исполнилось двадцать три года - путешествия обходятся дорого, а мать вынуждена быть осмотрительной в расходах. Но главное, в конце концов он все-таки едет, остальное зависит теперь от него самого. Наконец-то ему выпала удача. Он должен доказать, что сумеет ею воспользоваться.
Это классическое путешествие нидерландские художники совершают обычно раз в жизни, но зачастую они остаются в Италии на долгие годы - так обогащает их пребывание в этой стране. Рубенс знает поименно всех тех, кто побывал в Италии, и тех, кто все еще там находится.
Путешествие длится долго, но это вовсе не плохо для того, кто умеет видеть, кто смотрит на непрерывно меняющийся пейзаж свежим и восприимчивым взглядом. Равнина, холмы, горы. Вот показались голубоватые дали, которые он прежде видел только на картинах знаменитых мастеров. Склоны украсились виноградниками. Воздух становится все более прозрачным, ветер более теплым. От земли поднимаются незнакомые запахи. Потом возникают горы - их девственные вершины четко вырисовываются на фоне неба. В уютных долинах привычная растительность сменилась более пышной. Вот она, Италия! Можно подумать, что солнце, которое освещает здешнюю землю, совсем иное, не то, что восходит над Фландрией. Его свет преображает все. Солнце - лучезарный герой здешних краев. Оно придает особый смысл одушевленному и неодушевленному миру. Своей волшебной кистью оно красит каждого нищего и каждую убогую лачугу. Кажется, оно позолотило даже горло здешних обитателей…
Петер Пауль свободен как ветер. Куда он направит свои стопы? Все северяне обычно едут в Рим. В Риме пять лет прожил учитель Рубенса. Там по-прежнему живет Цуккаро, друг и наставник Отто Вениуса. Рим - это город пап с их Ватиканом, собором св. Петра, церковью Сан Джованни ин Латерано, возникший на развалинах города цезарей, с их Пантеоном, Колизеем, Форумом. Вернее, Рим - это сплав двух миров, подобно мавзолею Адриана, преобразованному в замок св. Ангела. Это духовная столица христианского мира, но, кроме того, с тех пор, как здесь творили Браманте, Микеланджело и Рафаэль, это еще и столица искусств.
Однако два десятка других прославленных городов также манят художника: Флоренция, пламенное сердце Тосканы, горнило бурных страстей, родина многих поколений знаменитых людей, живописцев, архитекторов, скульпторов и поэтов, произведения которых отмечены печатью интеллектуализма. Полувосточный город Венеция, город роскоши и чувственности. Сиена, Урбино, Феррара, Падуя, Парма, Пиза, Мантуя, Милан, Виченца, Пьяченца, Верона, Перуджа и, наконец, Болонья, где под влиянием Дениса Калварта живопись переживает новый период расцвета, хотя и становится напыщенной.