Что любопытно, причину болезни так и не установили. Будь я чуть поэтичней, я, надев берет с перьями для театрального эффекта, заявила бы, что это перегорала во мне та самая первая любовь. Но я, как мы уже выяснили, больше мистик, пусть и без фанатизма. Последующие годы показали, что так себя в моем случае проявляет эмоциональное выгорание.
После всего, через что я прошла, обидно было просто забыть. Поэтому, пользуясь моментом, я сама напомнила Большой Любви о фееричной истории с переодеванием. Он благосклонно кивнул:
- Да, хорошо получилось. Ты молодец.
Еще б по плечу похлопал, и был бы полный комплект "боевой подруги, товарища солдата". Облом. А ведь такая история могла бы получиться… То ли со мной что-то не так, то ли Голливуд нам чуток подвирает о приоритетах шестнадцатилетних подростков.
Сдаваться так просто я не собиралась, это противоречило каждой клеточке моей огненной от природы натуры. Но судьба решила иначе: она взяла меня, как шкодливого котенка, за шкирку и окунула в холодную воду. Прекрасного Возлюбленного перевели в другую школу, он полностью исчез с радара, и мое обожание, лишенное подпитки, постепенно начало затухать. Вера в "о Боже, это моя судьба!!!" превратилась в знание того, что такое первая влюбленность. Несостоявшегося принца я в следующий раз встретила только спустя много лет, уже незнакомым мне человеком, но это, как положено говорить загадочным шепотом, совсем другая история.
Первая любовь есть почти у каждого из нас. Для кого-то она оборачивается счастьем всей жизни. Кто-то ставит ее на алтарь и служит ей долгие годы, выискивая в толпе тех, кто хотя бы отдаленно похож на потерянный идеал.
Моя первая любовь напоминает коробку со старыми черно-белыми фотографиями. Она хранится в том уголке памяти, где всегда тепло, а возле уютно потрескивающего в камине огня стоит плетеное кресло. Когда жизнь в очередной раз наступит на хвост, всегда можно убежать в этот уголок, под мягким пледом открыть коробку и пересмотреть фотографии. Просто пересмотреть, без надежды, что их сюжет снова оживет, что его можно переиграть или переделать. Искусство первой любви - в том, чтобы ее отпустить без горечи и обиды, но не потерять. Потому что те чувства, какими бы наивными и подростково неуклюжими они ни были, все равно остаются искренними и настоящими - навсегда.
Николай Куценко
Николай Куценко окончил МГУ им. М. В. Ломоносова, кандидат физико-математических наук. Более десяти лет работает на руководящих позициях в отделах продаж западных корпораций в нефтегазовом секторе. Книги Николая Куценко насыщены глубоким драматизмом и психологизмом, где судьбы героев раскрываются в особые, переломные периоды их жизни.
Юля
Сейчас я думаю о ней редко. Пытаюсь вспомнить, как она выглядела, и в памяти всплывает нечеткий образ. Он всегда разный. Это потому, что и она всегда была разной. Но я все еще ее чувствую. Это сложно объяснить, но когда я вспоминаю ее имя, то ощущаю ее рядом с собой. И мне совсем не важно, как она выглядит. Это чувство появилось в день нашей первой встречи, на школьном звонке. Тогда мама подвела меня к ней и сказала:
- Коля, это Юля. Вы будете сегодня на звонке вместе. - Мама щелкнула меня по носу, а потом добавила: - И, по-моему, вы - самая красивая пара.
Юля робко протянула мне свою маленькую влажную ладонь.
- Меня зовут Юля, - сказала она и обернулась назад, пытаясь взглядом найти своих родителей.
- Не бойся, мама сейчас подойдет, она говорит с вашей учительницей, - успокоила ее моя мама.
- А я и не боюсь. - Юля выпрямилась, словно пионер на линейке, и я разглядел маленькую родинку на ее тонкой шее.
- Вот и славно. Держитесь друг за друга крепче. Сейчас вас поведут по аллее. А ты, как мужчина, должен ее защищать! - сказала мама и поправила мне портфель.
- Я готов… - с трудом выдавил я и внимательно посмотрел на Юлю.
С первого взгляда можно было сказать одно - она самая красивая девочка в классе. Спустя столько лет я бы не взялся ее описывать. Помню лишь ее немного пухловатые щечки и длинные волосы, сплетенные в косу. Она была выше остальных и казалась старше своего возраста. Должно быть, она быстро повзрослела. Рядом с ней я ощущал себя маленьким мальчиком, которому безумно повезло вести за руку такую красавицу. И то, наверно, потому, что наши матери работали вместе.
Мы прошли вокруг аллеи, почти не разговаривая друг с другом. Потом нас провели в класс, где мы сели за одну парту. Начался наш первый в жизни урок. Юля внимательно слушала учителя и что-то записывала в свою тетрадь. Я же смотрел на нее, будучи не в состоянии отвести глаз. В какой-то момент она вдруг повернулась ко мне и сказала:
- Ну не смотри на меня так, неудобно же… - после чего вся покраснела.
- Не буду, - я закрыл глаза и почувствовал, как колотится мое маленькое сердце.
Мы сидели вместе на всех уроках. Она давала мне списывать, а я в ответ писал любовные записки и запихивал их в карман ее платья. Почему-то она всегда краснела, когда читала их. Один раз, между уроками, она взяла меня за руку и потащила в классную комнату. Последняя была пустой - все дети вышли на перемену.
- Не пиши мне больше записки! - попросила она. - Не надо этого делать.
- Ты меня не любишь? - я слегка дрожал. - Не любишь, да?
- Люблю, очень… - Она опустила свой взгляд. - Просто все видят, как ты мне записки пишешь.
- Я больше не буду, клянусь. Но только ты мне обещай одно!
- Что?
- Любить меня всегда. До конца жизни!
- Обещаю, - она слегка нагнулась и чмокнула меня в лоб. Я обнял ее за талию.
- А я обещаю не писать тебе!
С тех пор мы всегда были вместе, почти не расставались. Много гуляли и иногда делали вместе уроки. Ее родители любили меня. Тем более что наши мамы вместе работали. Так было до средней школы, пока в один момент нас не рассадили. Это случилось на уроке русского языка. И все из-за того, что я списывал у Юли. Почему-то именно литература и русский язык давались мне хуже всего.
- Куценко! "Два" за диктант! - сказала в тот день учительница.
- Как "два"? - удивился я, ведь Юля дала мне все списать. А у нее были исключительно пятерки. Она была отличницей. И даже проходных четверок не получала.
- "Два"! Списано все! Надо это дело заканчивать. А ну пересядь за свободную парту.
- Я не буду… - дрожащим голосом сказал я. - Не пересяду!
- А ну давай. Хватит дурака валять! Пересаживайся!
- Я не пересяду! - твердо сказал я и заплакал.
- Иди, - услышал я сбоку и посмотрел на Юлю. Под ее глазами я увидел две тонкие струйки - слезы падали на тетрадные листы, оставляя на них едва заметные следы.
- Иди, - повторила она, и я ее послушался.
С тех пор мы сидели отдельно. Я почти сразу скатился по учебе. Тройки появились по всем основным предметам. А она так и оставалась отличницей. Со временем у нее появились новые подруги, а у меня - друзья. Мы виделись все меньше и меньше. Но в графе "Я люблю", которая неизбежно была в каждой девичьей анкете, мы все еще писали друг друга. Хотя и недолго…
Один раз после школы я встретил ее с парнем из старших классов. Местным хулиганом и отщепенцем. Его все побаивались. Я подбежал к ней и закричал:
- Не гуляй с ним! Он же отморозок! - Я попытался встать между ними, но он грубо толкнул меня, и я оказался на земле.
- Что это за ушлепок? - спросил он ее с каким-то презрением. - Ему жить надоело?
- Уйди от нее, - кинулся я ему в ноги, но сразу же получил ботинком под дых.
- Хватит, пойдем отсюда! - сказала она ухажеру. - А ты домой иди! - услышал я в свой адрес.
- Я не уйду… - держась за живот, прохрипел я. Но меня уже никто не слышал. Они зашли в здание школы.
Количество старшеклассников вокруг Юли только увеличивалось. Ровно как и мои страдания. Каждый день я пытался встретиться с ней. Или хотя бы увидеть ее. Со временем она стала меня избегать. Ухудшилась ситуация и в школе, особенно по русскому языку и литературе.
- Куценко, опять "три" за сочинение, хотя могло быть и "два"! Ты что, совсем писать не можешь?
- Могу, - сказал я и услышал за спиной смех.
- Может, вас вместе посадить опять? Хоть списывать будешь у нее, - и она кивнула на Юлю, - а то так совсем скатишься.
- Посадите, пожалуйста, - взмолился я, - я не буду списывать. Вы только посадите.
- Нет уж, - внезапно сказала Юля. - Не надо!
- Но мы же… - От волнения у меня закружилась голова и, держась за край стола, чтобы не упасть, я наконец-то сел.
В тот вечер я караулил ее на лестничной площадке. Там было сыро и темно и воняло мочой. Внезапно загрохотал лифт - его двери открылись, и из него вышла Юля. Я выбежал и схватил ее за руку. Она вздрогнула от страха.
- Дурак совсем, я чуть со страха не умерла! - задрожал ее голос.
- Я люблю тебя! - сказал я и попытался ее поцеловать, но она меня оттолкнула.
- Хватит уже! Перестань! Мы выросли. - В ее расстегнутом портфеле я увидел конверт и выхватил его.
- Да что же ты делаешь? - Она пыталась забрать письмо. - А ну отдай!
В одно мгновение я открыл конверт и прочитал письмо. Это было чье-то признание в любви, в конце которого шел стих.
- Отдай, - наконец-то вырвала она письмо.
- У тебя много таких?
- Чего много? - Она спрятала конверт в портфель.
- Стихов!
- Полно! Ты даже не представляешь сколько! - Она ухмыльнулась так, что я почувствовал себя ничтожеством.
- Я напишу тебе! Я напишу про тебя!
- Что ты напишешь?
- Стих! Я напишу тебе лучший стих на Земле.
- Да ты даже сочинение написать не можешь! - Она все еще презрительно ухмылялась. Я видел ее кристально-белые ровные зубы.
- Я напишу. Я клянусь тебе.
- Довольно! - Она развернулась и пошла в сторону квартиры. Через несколько секунд я услышал, как она закрыла дверь на замок.
Весь вечер я пытался написать стих. Но ничего не выходило. Ни строчки. Видимо, писательство сложное дело, подумал я тогда и нашел сборник стихов Лермонтова. Переписав один из них, я положил конверт со стихом на коврик рядом с входной дверью квартиры Юли в надежде, что утром она его увидит.
- Как тебе мой стих? Ты читала? - подбежал я к ней, как только встретил в классе.
- Это не ты написал! - грубо отрезала она.
- А кто же, если не я?
- Поэт какой-нибудь! Или писатель! А ты передрал.
- Ну и что! Я свой напишу! Дай мне только время!
Она ничего так и не ответила. Просто прошла в глубь класса и села за парту. Через минуту начался урок.
В старшей школе нас развели в разные классы, и мы совсем перестали видеться. У меня появились новые подруги. За некоторыми из них я ухаживал. Конечно, им было далеко до Юли и в учебе, и в красоте, но, в отличие от нее, я им нравился. К тому же, чтобы не думать о Юле, я стал все время заниматься и со временем стал отличником. Она же, наоборот, училась все хуже и хуже.
В следующий раз мы встретились случайно, на дискотеке. Она была в компании каких-то отморозков гораздо старше ее. Ей всегда нравились ухаживания хулиганов. На ее лице гуляла неподдельная улыбка. Некоторые из ее новых знакомых были наркоманами. Я подошел к Юле, мне показалось, что она была под кайфом или пьяна.
- Зачем ты с ними водишься? Ты разве не знаешь…
Не успел я договорить, как она перебила меня.
- Отвали уже от меня, идиот, достал, - она вытащила из пачки сигарету и закурила.
- Но ты же обещала… помнишь?
- Ты что? Совсем дурак? Или как?
- Зря ты так… со мной.
- Кто это? - грубо спросил подваливший к ней парень.
- Писатель-неудачник! - Она засмеялась. - Который стих мне обещал написать!
- И напишу…
- Да пошел ты! - Она стала целовать парня в губы, а тот обхватил ее за талию и прижал к себе. Мне стало противно. Я развернулся и пошел прочь.
Когда я получал свою медаль на выпускном вечере, то увидел Юлю в толпе, заполнившей зал. Мне казалось, что она не смотрит в мою сторону, когда меня награждали, а просто с кем-то болтает. Но я все еще ловил ее взгляд, приподняв свою медаль повыше, чтобы ее видели все. А главное - она. Но она так и не повернулась.
Прошло десять лет, и я приехал на юбилей выпуска. Я давно женился и редко вспоминал про Юлю, но в тот день надеялся ее встретить. Посмотреть на нее и узнать, как сложилась ее жизнь. И мне было все еще не безразлично, не все равно. Мы встретились с ней в курилке. Она сильно изменилась - ее лицо стало грубым, несимпатичным, а голос - немного хриплым. Она чуть располнела. Но полнота эта была болезненной. Увидев меня, она смутилась, растерялась, не зная, как себя вести. Я попытался с ней заговорить, но что-то не клеилось. Я посмотрел на ее руки - все стало сразу ясно. Она была на игле.
- Юля, да что же ты наделала?! - я кивнул на ее руки.
- Не надо. Прошу тебя.
- Не буду, только ты…
- А как твой стих? Ты написал мне стих? - вдруг засмеялась она, но под одним глазом я заметил маленькую слезинку. Юля смахнула ее рукой.
- Нет, не написал.
- Ну, ты же обещал. А ты упертый! Я это знаю, ты напишешь! Ты не сдашься!
- Хорошо. Я напишу.
- Обещаешь?
- Обещаю.
- Про меня?
- Про тебя.
Она умерла через год. На похороны не пригласили никого из класса. Я узнал о них случайно, когда приехал к родителям. Опоздал всего на несколько дней. Она так и не смогла справиться с зависимостью, несмотря на то, что во всем привыкла быть первой. Наркотики оказались сильнее ее. В тот вечер я впервые сел за стол, достал бумагу, нашел ручку и начал писать…
Ирина Молчанова
Ирина Молчанова писатель и сценарист, она пишет трогательные, забавные истории о любви и сценарии для детективных сериалов. Каждая книга автора - это невероятный коктейль из чувств и эмоций. Ее герои часто идеальны внешне, но их путь к внутренней красоте всегда очень непрост. Ирина обожает путешествовать, смотреть кино и общаться со своими читателями в соцсетях.
Парень из спортзала
В семь лет Воланд пробил мне билет на трамвай; он мчался к той самой остановке, где для очередной Аннушки разлито масло. Я уже тогда знала: первое - трамваи очень опасны, второе - наука человеческих отношений куда сложнее математики, и третье - см. первое.
- Надо найти себе пацанов, - сказала я своей подруге А. в девятом классе. Подруга согласилась, что надо бы… Но где же их искать?
Я - девочка, которая с детства занималась в разных секциях (лыжи, карате) и знала, где водятся парни! Я сразу же заявила, что мы пойдем в тренажерный зал! Особенно учитывая мою любовь к сладкому и любовь А. к пельменям! Решили: идем!
Но от слов до дела меня отделяла кровать, лапша быстрого приготовления с тертым сыром, бутерброды, шоколадные пряники и стопки непрочитанных любовных романов. Непросто жить в реальном мире, где школа, скучные уроки, одноклассники - дети, пока где-то в параллельной вселенной Лорд Красавчик и Леди Строптивая предаются всевозможным страстям и произносят друг другу невероятные слова.
А между тем от мамы только и слышно было: "Хватит лежать!" Ну конечно, не могла же она говорить: "Хватит читать!"
Я поделилась с мамой идеей пойти в тренажерный зал. Она обрадовалась, понадеялась - наконец этот Обломов слезет с дивана. Но когда поняла, что я прихожу со школы, повторяю: "Надо пойти записаться в тренажерку", и устраиваюсь с книжкой на кровати, мама решила взять все в свои руки. Снарядила меня, мою подругу и 6 февраля 2001 года повела нас, можно сказать, за ручку в клуб.
Тренажерный зал находился в остановке от нашего с А. дома. И это был не современный фитнес-клуб (как сейчас повсюду) с шикарной кардио-зоной, диванами, баром и просторным залом! А крохотная качалка, полная старых железяк, сломанных скамеек и потных мужских тел.
Мы как глянули на этот тренажерный зал, так слегка и опешили. Даже усатый тренер выразил сомнение, что нам тут будет хорошо. Еще бы! Куча мужиков - и мы, две единственные девушки, этакие белые розы на картофельном поле, среди коней, навоза и колорадского жука.
Мама посчитала, что, если мы вернемся ни с чем, оторвать меня от кровати и книг будет уже невозможно, поэтому решительно записала нас на тренировку. И ушла.
Я не говорю про душевую! Там даже раздевалки не было, просто коридорчик, где все вешали на крючки свои вещи и там же переодевались. То есть ты стягиваешь штаны, а мимо тебя протискиваются мужчины или раздеваются-одеваются в метре от тебя. Нет, я не из робкого десятка, но все это восторга у меня не вызвало.
Мы надели обтягивающие бриджи, футболки, кроссовки. Стоя в этом вонючем коридоре (да, запах там стоял удушающий - от обуви мужиков), мы с подругой переглядывались и нервно смеялись. Не так мы себе все это представляли! Ну да деваться некуда.
Самое тяжелое было покинуть коридорчик и войти в зал, понимая, что на нас будут все пялиться. Мы вторглись в мужской мир. И смотрелись в нем совершенно нелепо.
Мы вошли в зал. Остановились посередине и оглядели парней. Кинули беглый взгляд. Я пихнула подругу плечом, указала глазами на парня с челочкой и шепнула на ухо:
- Вон тот с челочкой мой!
А. заверила, что ей такие накачанные не нравятся, мол, без проблем, бери себе. Она тоже подыскала симпатичного парня.
В общем, выбрали, определились. Не прошло и пяти минут.
Потом к нам подошел тренер и показал упражнения, которые мы можем выполнять.
Понятно, что до упражнений нам не было дела. Мы наблюдали за выбранными парнями. Я прозвала своего Черненьким. Он был весь в черном, с коротко стриженными светло-русыми волосами, зелеными глазами и потрясной фигурой! Один минус - среднего роста. А "я люблю военных…". Ну да не детей мне с ним крестить, подумала я.
Из зала мы уходили в отличном настроении. Да, в какой-то миг нам показалось, что моя затея "найти парней" с треском провалилась! Но на деле все оказалось не так плохо. Две девушки и несколько десятков парней! Есть где развернуться и распушить хвост размером с диван.
Мы решили ходить на тренировку через день.
В следующий раз я услышала, как зовут "моего парня". У меня было лишь два любимых мужских имени. И Черненький носил одно из них. Ну разве не судьба?
Я смотрела на него, он смотрел на меня. Или я себе это вообразила, что он смотрит? Я такая! С воображением! Мне думалось, мы, словно герои любовного романа Средних веков, не смеем выказать своих чувств. И в бальном зале… тьфу, в вонючем тренажерном зале, в зеркалах душ общаются лишь наши сердца.
Я в те времена вела личный дневник. И нет, не потому что я виртуозно владела словом и мечтала стать писателем. Я сочинение в школе ленилась написать.
А в дневник я, как курица лапой, записывала события прожитого дня. И обычно там появлялись записи, не отличающиеся художественностью, в духе: "Ходила в школу, ела, спала, читала…" ЕЛА. И каждый день писала, что я ела… Голодное дитя 90-х. Про "спала" - это вообще без комментариев!
И вот в моем скудном распорядке появилась фраза: "Ходила на тренажеры, видела С.".