Политические ошибки, нерешительность, история не простила ни Временному правительству в 1917 году, ни ГКЧП - в 1991. Хотя, с точки зрения законности и Временное правительство, и ГКЧП были более состоятельны, чем те, кто, подменяя принцип главенства Закона принципом исторической целесообразности, их свергал. Можно сказать, что в обоих случаях в России произошли малокровные лишь в самом своём начале революции. В то время как впоследствии их результатом стали потеря страной многих и многих человеческих жизней, нарушение территориальной целостности государства, потеря внешнеполитического влияния, внутригосударственной стабильности (!).
Провоцируя, как медведя в клетке, Президента СССР, ограниченного отсутствием мудрости и решительности истинного государственного мужа, команда Бориса Ельцина достаточно чётко представляла себе, что американские и европейские "друзья" Михаила
Горбачёва не то что не одобрят, а не позволят ему применить ради спасения целостности страны силу. Михаил Горбачёв, последовательно проявляя нерешительность и патологическую боязнь ответственности, постоянно оглядывался на мнения Запада, что не могло внушать хоть какую-то уверенности в его правоте членам управляемой им же команды высокопоставленных должностных лиц, фактически вольно или невольно вёл Советский Союз к распаду. Фигурально выражаясь, команда Бориса Ельцина боролась даже не с медведем в клетке, а всего лишь с его чучелом. Дрожащие руки Геннадия Янаева во время телевизионного выступления 19 августа и растерянность Михаила Горбачёва, прибывшего "из заточения" в аэропорт Москвы 21 августа того самого судьбоносного года, - это тому подтверждение.
Свершившееся поражение ГКЧП привело к торжеству тех, кто долгие годы пытался противодействовать Советскому Союзу извне. Великое государство развалилось изнутри трудами неутомимых реформаторов, потомков тех, кто разрушал Российскую Империю в 1917 году. Уже 24 августа 1991 года Верховный Совет Украинской союзной республики принял акт о государственной независимости Украины, 25 августа её примеру последовала Белорусская республика, 27 августа - Молдавская, а 30 августа - Азербайджанская союзные республики приняли декларации о своей независимости. Историческую точку в существовании СССР поставило Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ), подписанное 8 декабря 1991 года в Беловежской пуще президентами России, Украины и председателем Верховного Совета республики Беларусь, которое констатировало: "Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование".
Чем, кроме стремления к большей власти, подкреплённого жаждой проведения в жизнь собственного видения экономико-имущественных преобразований, жаждой дележа собственности СССР можно объяснить такой шаг глав государств - Бориса Ельцина, Леонида Кравчука и Станислава Шушкевича?! В какой-то степени, как взгляд со стороны, ответом на этот вопрос может служить высказывание профессора кафедры политической экономии имени Уильяма Г. Саймона Центра стратегических и международных исследований Пола Крейга Робертса, сделанное им ещё в сентябре 1990 года: "Основу многих конфликтов в Советском Союзе составляет конфликт по вопросам собственности". (Сборник материалов конференции, проведенной Институтом Катона (США) в Москве в сентябре 1990 года "От плана к рынку", стр. 154, статья Пола Крейга Робертса, "Приватизация-ответ на все проблемы")
Упомянутые политические лидеры подписали губительное для СССР соглашение, полностью проигнорировав итоги Всесоюзного референдума 17 марта 1991 года, то есть мнения большинства народов, возглавляемых ими республик, а ведь референдум является одним из правовых институтов непосредственной (прямой) демократии. Участвуя в нём, каждый человек имеет возможность своей властной волей повлиять на принятие какого-то наиболее важного для Государства и его граждан решения. Сумма проявленных волеизъявлений даёт тот самый результат, которым не только вправе руководствоваться, а обязана исполнять верховная власть государства. В противном случае, если этого не происходит, властная воля немногих государственных чиновников, пусть даже самого высокого ранга, фактически противопоставляет себя естественному праву народа, данного ему самой историей земли, им населяемой, власти всего народа, а, значит, противопоставляет себя демократии. Это верно, поскольку при демократии "носителем верховной власти является общее собрание всех граждан" (Т.Гоббс, "Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского", стр. 133), а государственная власть всегда производна от властной воли народа, а не наоборот!
В этой связи названных лидеров бывших союзных республик никак нельзя назвать демократами. Пытаясь снять с себя бремя ответственности за развал СССР, они подписали некое декларативное "Заявление глав государств", в котором утверждалось, что именно "недальновидная политика Центра привела к глубокому экономическому и политическому кризису, к развалу производства, катастрофическому понижению жизненного уровня практически всех слоев общества". А с учётом зашедших в тупик переговоров по подписанию нового союзного договора "объективный процесс выхода республик из состава Союза ССР и образования независимых государств стал реальным фактом". Заметим, однако, что анализ правовых документов, изданных и вступивших в силу ещё до 19 августа 1991 года, даёт основание полагать об отсутствии вообще каких-либо намерений, в частности, руководства РСФСР подписывать федеративную редакцию нового союзного договора.
Прекращение существования СССР было вызвано внутренними противоречиями между властями Союза ССР и союзных республик при активной внешней поддержке этих самых противоречий. Как уже утверждалось, Президент СССР Михаил Горбачёв, будучи политически обласкан руководством целого ряда ведущих зарубежных государств, одновременно был ими же серьёзно ограничен в возможностях принятия решений, направленных на сохранение целостности управляемого им государства.
Возможность такого поведения верховного правителя (в средние века - короля), способное привести к гибели государства, было описано ещё в 1651 году выдающимся философом, политическим мыслителем Томасом Гоббсом в его произведении "Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского": "Хотя ничто, сотворенное смертными, не может быть бессмертно, однако, если бы люди руководствовались тем разумом, на обладание которым они претендуют, их государства могли бы быть по крайней мере застрахованы от смерти вследствие внутренних болезней… Одна из этих немощей состоит в том, что человек, добившийся королевства, довольствуется иногда меньшей властью, чем та, которая необходима в интересах мира и защиты государства. Из этого вытекает следующее: когда такому королю приходится в интересах безопасности государства использовать и те права, от которых он отказался, то это имеет видимость незаконного действия с его стороны, побуждающего огромное число людей (при наличии подходящего повода) к восстанию… А когда короли отказываются от некоторых своих неотъемлемых прав, то это не всегда происходит (хотя иногда и может происходить) от незнания того, что необходимо для принимаемого ими поста: часто это делается в надежде на то, что они смогут получить эти права обратно, как только пожелают. В этом случае они ошибаются, ибо те, кто заставит их сдержать своё обещание, найдут поддержку против них у иностранных государств, которые в интересах благоденствия своих собственных подданных редко упускают случай ослабить соседние государства". (Т.Гоббс, "Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского", стр. 220–221)
Достаточно лишь вместо словосочетания "человек, добившийся королевства" поставить - "человек, добившийся президентства", как в свете остального текста встаёт образ Михаила Горбачёва, который так и не смог воспользоваться силой, данной ему самой должностью, ради спасения вверенного ему многонациональным народом государства против антиконституционных действий руководителей крупнейшей союзной республики. Впрочем, была здесь и поддержка иностранных государств, направленная на способствование прорастания зёрен раздора во взаимоотношениях между властными структурами Союза ССР и союзных республик.
Ещё в конце пятидесятых годов XX века в Великобритании вышла книга военного теоретика У. Джексона "Семь дорог в Москву", в которой он дал обзор семи нашествий на Россию с древнейших времен: "Вооруженные походы на неё всегда терпели неудачу, как доказали вторжения шведов, французов и немцев. Больше того, размеры катастроф прогрессивно увеличивались с каждым последующим нашествием. Единственная надёжная дорога в Москву - путь викингов, давших конструктивные услуги, которые хотел и просил сам русский народ. Будем надеяться же, что никто никогда не соблазнится имитировать Карла XII, Наполеона или Гитлера, попытавшись осуществить вооруженное решение, которое, как учит история, потерпит неудачу и может повлечь за собой ядерное уничтожение человечества".
Рассуждая на примере похода Императора Франции Наполеона I Бонапарта на Россию, известный военный писатель Карл Клаузевиц пришёл к заключению: "Россия не такая страна, которую можно действительно завоевать, т. е. оккупировать; по крайней мере, этого нельзя сделать ни силами современных европейских государств, ни теми 500 000 человек, которых для этого привёл Бонапарт. Такая страна может быть побеждена лишь собственной слабостью и действием внутренних раздоров. Достигнуть же этих слабых мест политического бытия можно лишь путем потрясения, которое проникло бы до самого сердца страны". (Н.Яковлев, "ЦРУ против СССР", стр. 277)
В годы "холодной войны", проводимой СССР и США друг против друга, обоими противниками очень активно использовался исторический опыт ведения разного рода войн и более мелких конфликтов. Так, ещё в первый год правления Президента США Линдона Бейнс Джонсона (1964 год) в государственный департамент было подано обращение некоего К. Монголда, по профессии инженера, работавшего по контракту в СССР с 1934 по 1936 годы. Это событие получило своё отражение в книге известного историка, профессора НиколаяЯковлева "ЦРУ против СССР", изданной в 1983 году: "Какое значение в Вашингтоне придали записке, свидетельствует простой факт - официально адресованная в отдел СССР госдепартамента записка оказалась на самом высшем уровне. Мудрость, которой делилсяМонголд, состояла в следующем: "В 1917 г., - писал он в своей записке, - в России был сравнительно слабый средний класс. Сегодня существует большой интеллектуальный средний класс, который по большей части не принадлежит к партии. Он может возглавить народную революцию. Этот средний класс также пожелает демократии с конституционными гарантиями… Мы должны идентифицировать наши политические интересы с интересами этого непартийного среднего класса, а нес политическими интересами "благополучных" коммунистов. Демократическая революция в России приведёт к децентрализации и распаду русского могущества. Она даёт лучший шанс выиграть "холодную войну" решительным образом без риска вызвать ядерную катастрофу, которая может привести к всеобщему уничтожению… Но ни одно широкое восстание немыслимо, пока миллионы идеологически обработанных и искренне верящих рядовых коммунистов контролируют все вооруженные силы до чинов майоров, полковников и даже генералов. Лишь деморализовав этих коммунистов и побудив их передраться между собой, можно осуществить народную революцию. Однако идеологически их можно деморализовать лишь аргументацией, которая неопровержима с точки зрения их собственной политической философии". (Н.Яковлев, "ЦРУ против СССР", стр. 226–227)
Вот с опорой на марксистско-ленинскую философию объективного материализма "западным друзьям" и удалось убедить вчерашних коммунистов, едва испечённых к 1991 году президентов России, Украины и председателя Верховного Совета республики Беларусь, что крах Советского Союза - это неизбежная, объективная историческая реальность, как крах всех империй.
В результате этой, якобы объективной исторической реальности, гибели государства верх взяли субъективные интересы немногочисленной группы частных лиц. Советский Союз рухнул, и путь для запуска механизма бесконтрольной приватизации крупнейших промышленных предприятий и объединений (концернов) - гордости экономики Союза ССР и союзных республик, приватизации без каких-либо существенных ограничений и квот, проводимой на фоне громких, но фальшиво звучащих демократических лозунгов, был открыт (!).
2.3. Приватизационные процессы после августовских событий 1991 года
Анатолий Чубайс в книге "Приватизация по-российски", изданной под его редакцией, как бы забыв о сути в своё время принятых Верховным Советом РСФСР, прямо скажем провокационных в отношении Конституции и высшего руководства Советского Союза, законодательных актов, более чем через семь лет после указанных событий, ведя речь о реформах, писал: "Сейчас очевидно: должен был случиться август 91-го, чтобы стали возможны решительные действия". (Под редакцией А.Чубайса, "Приватизация по-российски", стр. 40) Хотя "очевидно" ему это стало не тогда, когда он редактировал книгу, а гораздо раньше, когда корректировал проект Закона РСФСР "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР", закладывая в текст законопроекта нормы, явно противоречившие Конституции СССР. Не мог он не понимать, что рано или поздно за этим последует ответная и, скорее всего, жёсткая реакция органов власти и управления СССР, а август 91-го года в этом случае предстанет событием далеко не случайным, а во многом ожидаемым, даже желаемым действием для последующей реализации властно-корыстных замыслов псевдодемократизаторов России.
Безусловно, в полном смысле слова решительное проведение приватизационных реформ по-Чубайсу было невозможно до тех пор, пока фактически существовал пусть не диаметрально, но всё-таки противоположный взгляд на одни и те же проблемы властей Советского Союза и Российской Федерации. Август 91 - го года постепенно привёл не только к устранению СССР как субъекта международного права, ной к ликвидации целостной, хорошо отлаженной государственной машины, издававшей законодательные и подзаконные нормативные акты, обязательные для исполнения на всей её территории всеми гражданами и должностными лицами. Государственной машины, обладавшей достаточно развитыми контролирующими и силовыми органами, способными эффективно обеспечивать исполнение этих самых законодательных и иных нормативных актов всеми лицами, включая хотя и высокопоставленных, но тогда мало кому известных Егора Гайдара и Анатолия Чубайса.
Пожалуй, самое главное, чего удалось добиться тогда гайдаровцам и чубайсовцам, так это того, что были созданы условия для проведения совершенно своевольного, на государственном уровне программно концептуально непродуманного, юридически не подкреплённого процесса реформ. С правовой точки зрения быстрота проведения этого процесса часто обеспечивалась не законами страны, а на скорую руку в угоду дня изготовленными, не всегда согласованными друг с другом, иногда даже откровенно противоречивыми подзаконными актами: указами Президента России Бориса Ельцина.
Так, говоря о правовом автоматизме приватизации, Анатолий Чубайс писал: "В идеале следовало бы придать закону о приватизации прямое действие, включив в него все необходимые правовые нормы. И хотя это оказалось неосуществимым, мы стремились придать автоматизм всем последующим подзаконным актам". (Под редакцией А.Чубайса, "Приватизация по-российски", стр. 46)
Прошло менее месяца со дня развала СССР (8 декабря 1991 года), когда 27 декабря 1991 года, вышло в свет и вступило в силу Постановление Верховного Совета Российской Федерации № 3020-1 "О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краёв, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность". Это было первой попыткой законодательного органа уже независимой от Советского Союза Российской Федерации продолжить формирование нормативной базы по регулированию процессов промышленной приватизации, логическим продолжением Закона РСФСР "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации", принятого 3 июля 1991 года.
На старте 1992-го года Верховный Совет Российской Федерации вообще "был настроен весьма по-реформаторски", - писал Анатолий Чубайс. (Под редакцией А.Чубайса, "Приватизация по-российски", стр. 157) Воспользовавшись этим, а также доверчивым попустительством высшего законодательного и представительного органа страны, дальнейшую инициативу приватизационного нормотворчества немедленно перехватил Президент России Борис Ельцин, уже 29 декабря 1991 года подписавший Указ за № 341 "Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий". Данным нормативным документом были утверждены разработанные на основе проекта Государственной программы приватизации "Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий Российской Федерации на 1992 год", вступившие в силу с 1 января 1992 года. Эту дату можно считать моментом начала приватизации российской промышленности по-Чубайсу (!).
Новоиспечённые реформаторы России торопились, им совершенно не хотелось ждать, когда проект первой Государственной программы приватизации будет принят в установленном законом порядке Верховным Советом Российской Федерации, тем более что при этом вполне могли возникнуть легко прогнозируемые трудности. Дело в том, что с 1 января 1992 года по предложению Егора Гайдара планировалось "отпустить" оптовые и розничные цены на товары народного потребления в так называемое "свободное плавание" точно в соответствии с рекомендациями зарубежных специалистов по созданию рыночных экономик. Однако последствия этого действия, несомненно, вызвали бы справедливое возмущение депутатов Верховного Совета Российской Федерации, стремившихся отстаивать интересы своих избирателей, что в ответ вполне могло затруднить принятие проекта Государственной программы приватизации в нужной Анатолию Чубайсу редакции.
В связи с этим, чтобы хоть как-то аргументировать срочность, с которой был подписан Указ Президента России № 341 от 29 декабря 1991 года, в нём самом был сделан акцент на необходимость доработки проекта Государственной программы приватизации с учётом опыта приватизации первого квартала 1992 года: "Правительству Российской Федерации в срок до 1 марта с учётом опыта приватизации в первом квартале 1992 года доработать проект Государственной программы приватизации на 1992 год для внесения в Верховный Совет Российской Федерации".
Депутаты Верховного Совета Российской Федерации никоим образом не среагировали на то, что сугубо их функции, закреплённые за ними законодательством страны, под благовидным предлогом присвоил первый российский президент, то есть глава исполнительной, а не законодательной власти. В то время как часть первая статьи 3 Закона РСФСР "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации" гласила: "Программа /приватизации/ вносится Правительством Российской Федерации и утверждается Верховным Советом Российской Федерации".