...
"Эти действия противоречат моральным нормам. Баннер мог унизить немцев. Вывешивание плаката было, на мой взгляд, грубым, неуместным и в какой-то мере обидным".
"Они проявили свое неуважение и презрение не просто к отдельным людям, но ко всей нации. Никогда нельзя спекулировать историей. У нас есть право гордиться своей победой и своими героями, но у нас нет права принижать другую нацию, даже если она проиграла нам войну".
"Наши страны дружат, и этот матч, скорее, не разрозняет, а, наоборот, сближает две страны".
Более двух третей десятиклассников написали, что в этой истории мы показали себя далеко не с лучшей стороны. Я выписал слова, в которых эта мысль выражалась: некультурно, глупо, неразумный поступок, кощунственно, безрассудный поступок, безграмотный, необдуманный, грубый, неучтиво, некрасиво, нетактично, несправедливо, грубо, подло, некорректно, агрессивно, ошибка, легкомысленно, неуважительно. Мне стыдно за них.
А одна ученица вообще вышла за пределы этого сюжета:
...
"Проблема того, что эмоции наши выражаются так грубо и жестко, гораздо глубже, чем события одного матча. Я считаю этот поступок одним из последовательных случаев, доказывающих, что доброту и человечность мы потеряли, азарт стал проявлением злости и агрессивности".
В одном из ответов я прочитал:
...
"У каждого человека свои личные моральные принципы и устои. Что может быть оскорбительным одному, не покажется другому. Так и этот баннер на трибунах. Для кого-то он оскорбителен, а для других нет".
Я сказал, что это и так, и не так. Вопрос ведь вот в чем: должны ли существовать какие-то нормы, устои, которые обязательны для всех. Думаю, что история, о которой мы сейчас говорим, связана с чем-то непреложным. Кстати, вот как об этом точно было сказано в двух ответах:
...
"Я не понимаю, как можно было один из символов Великой Отечественной войны использовать в таких целях. Надо с уважением относиться к символам Великой Отечественной войны".
"Есть вещи неприкосновенные. Святые. И, по-моему, такой лозунг здесь неуместен. Я считаю, что нельзя таким, в некоторой степени неразумным, способом относиться к Великой Отечественной войне".
Показываю номер газеты "Известия" за 23 октября 2009 года. Там воспроизведен рекламный блок, сделанный по плакату, о котором мы сейчас говорим: "Все на розыгрыш автомобиля и многих других призов 20 сентября 2009". Далее плакат, но в руках у Родины-матери не военная присяга, хотя штыки на рекламе оставлены, а вот такой текст: "Собери ребенка в школу, выиграй автомобиль!" И внизу: "Купи любую мелочь и выиграй приз. Больше покупок, больше призов".
А в тексте заметки рассказывается и не про такое. Магазин "Федорина радость" распространил листовку, на которой "Родина-мать" помещена рядом с выражением "Халява прет!" В Санкт-Петербурге в преддверии Дня Победы один из ночных клубов города выпустил листовки с изображением малоодетых девиц на фоне символов Великой Отечественной.
Чухрай в письме ко мне написал, что задание, которое я тогда дал своим ученикам, "помогло им задуматься, что значит для них – для них лично – история их страны". Вот и это небольшое задание было направлено на это же: что значит для них лично. К сожалению, часто все направлено на другое: на то, что напишут, что ответят, что вручат. У нас порой нет ясности в элементарных, казалось бы, вопросах.
В апреле 2009 года в Государственной Думе проходили слушания о патриотической оставляющей в новом стандарте по истории и литературе. О самом стандарте говорить ничего не буду. Скажу лишь, что от термина "стандарт по литературе" мне становится нехорошо: несочетаемые это слова. Ну ладно. Но в чем же эта самая патриотическая составляющая в преподавании литературы?
Ну, "Бородино" – это понятно. А как быть с "Выхожу один я на дорогу…"? Или уж тем более со стихотворением "Валерик"? Ну, "На поле Куликовом" – это опять же ясно. А что делать в этом смысле с "Незнакомкой"?
А с "Мертвыми душами", "Историей одного города", – тут ведь проблемы. Ведь в изданном в 2008 году "Просвещением" новом учебнике "Обществознание. Глобальный мир в XXI веке" на 75-й странице сказано ясно и однозначно: "Патриотизм – чувство гордости за свою нацию и стремление ее возвеличить". Возвеличить! Эта философия и питает темы "патриотических" сочинений в школе. То ли дело у Даля: патриот – любитель отечества, ревнитель о благе его.
Ну тут хоть сам Гоголь нам в помощь. В конце "Мертвых душ" он отвечает на обвинение "со стороны некоторых горячих патриотов, до времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращением на счет сумм нежно любимого им отечества, думающим не о том, чтобы не делать дурного, а о том только, чтобы не говорили, что они делают дурное".
У русской классической литературы нет патриотической составляющей. Ибо, если признать, что она есть, то придется сказать, что существует и непатриотическая ее составляющая. Вся русская классика во всей своей полноте есть составляющая русского, российского патриотизма.
Однажды, выступая с чтением своих стихов, Александр Блок получил записку: "Прочтите стихи о Родине". Он даже растерялся: "Они все о Родине". Во время войны Анна Ахматова написала стихотворение "Мужество", в "патриотической составляющей" которого не усомнится никто:
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и ясным тебя пронесем.
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки!
Вот в этом и состоит патриотическое воспитание на уроках литературы: донести до школьников великое русское слово, русскую литературу так, чтобы отозвалась она не в школьном журнале оценкой за выученный материал, не в тестах, не в списанных сочинениях, не в ответах по билетам, а в душах, умах, сердцах. И чтобы прежде всего были прочитаны эти великие книги, а не тоненькие книжицы из серии "За 30 минут": ""Герой нашего времени" за 30 минут", ""Преступление и наказание" за 30 минут, ""Война и мир" за 30 минут", ""Тихий Дон" за 30 минут" – и других подобных серий. И чтобы говорили и писали они на настоящем русском языке, а не на казенном канцелярите, как назвал его Корней Чуковский. Вот вам и вся "патриотическая составляющая".
Ведь вся суть того, что делает школа, не только и даже не столько в том, что ученик за годы учения выучивает, узнает, что, конечно, очень важно, а в том, как формируется он как человек и каким человеком становится.
Сейчас в школы страны внедряется новое педагогическое изобретение. Называется оно портфолио: ученик собирает все документы, свидетельствующие о его успехах и достижениях. 9 июня 2009 года я прочитал огромный материал (аж на четыре газетные страницы) "Концепция духовно-нравственного воспитания российских школьников". Так вот там так и написано:
...
"Оценка личностных достижений школьников в процессе духовно-нравственного развития может осуществляться с помощью портфолио".
Оказывается,
...
"портфолио – это способ фиксации, накопления и оценивания педагогами, родителями и самими учениками результатов его духовно-нравственного развития".
Когда я читаю на уроке составленный юным Толстым двухлетний план того, что мы теперь называем самообразованием, то объяснять мне приходится только один пункт: "Будь хорош и старайся, чтобы никто не знал, что ты хорош". Думаю, что мысль эта восходит к Евангелию, к словам о левой руке, которая не знает, что делает правая. Слова эти сегодня часто понимаются превратно. Или как образ неразберихи в самом человеке, правая рука которого не знает того, что делает левая, или так говорят о несогласованности действий людей, занятых одним делом. Но смысл тут совершенно другой. Откроем книгу Н. Николюка "Библейское слово в нашей речи" (СПб., 1998).
...
"В Нагорной Проповеди, где Иисус произносит эту фразу, речь идет об одной из главных (наряду с постом и молитвой) обязанностей верующего человека – сотворении милостыни. Ценность милостыни определяется не ее величиной, а бескорыстной готовностью помочь ближнему. Его речения направлены против лицемеров (фарисеев), творящих милостыню напоказ. "Смотрите, не творите милостыни вашей перед людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получили награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне, и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно"".
Авторы концепции нравственного развития российских школьников называют православие одним из источников, на которых основывается концепция этого воспитания. Но мысль о портфолио как способе измерения духовно-нравственного развития не представляется мне мыслью христианской. Да и не по-русски все это, начиная с самого термина.
Вспоминаю в этой связи несколько эпизодов из своей жизни.
Это было еще до Беслана. Веду урок, вдруг открывается дверь в класс, и кто-то кричит: "В школе бомба, все на улицу!" (Одно время у нас несколько раз звонили куда надо и сообщали, что в школе заложена взрывчатка.) Через минуту в классе не осталось ни одного человека. А у меня в тот день было много наглядных пособий, альбомов, картин, книг, я пришел с двумя портфелями. К тому же мне должны были сдать тетради с работами над ошибками. Обычно их складывают аккуратной стопкой, а тут весь стол был забросан, очевидно швыряли, даже не подходя к столу, а просто бросали на него. Так что я провозился довольно долго.
Через день прихожу на урок в этот же класс.
– Скажу честно, я не хотел идти в ваш класс. Но я на работе…
– А почему?
– Потому что ни один из вас не подошел ко мне (а я вас на пару лет старше) и не спросил, не нужно ли мне помочь…
– Ну мы же не знали, что это не по-настоящему.
– А если бы это было по-настоящему, то вы бросили бы меня погибать под руинами школы.
Сидят, опустив головы. А между прочим среди них многие хорошо учились, в том числе и по всем гуманитарным предметам, получали призы за спортивные успехи и награды за победы на предметных олимпиадах, то есть, говоря на современном языке, у них было что положить в портфолио. Да и ко мне вроде бы относились хорошо. Но вот вам и портфолио. И таких эпизодов у меня в школе было два с тем же течением событий. Кстати, в Беслане и учителя, и родители, и сами ученики вели себя достойно. Но я наблюдал и другое. В нейрохирургическом отделении института имени Склифосовского я несколько раз видел двух девушек лет семнадцати, которые по очереди дежурили круглосуточно около своей подруги после операции на мозге. И совсем недавно к подруге моей дочери, тоже после операции на мозге, но уже в институте имени Бурденко, все время приходили подруги ее умершей семь лет назад дочери. Каковы были успехи и тех и других в школе, в том числе по гуманитарным предметам, я не знаю. Да в данном случае это и не имеет никакого значения.
И еще один сюжет. Вот уже много лет у нас в школе есть так называемые медицинские классы: в них готовят старшеклассников к поступлению в медицинский институт. И вот в самом начале 2005 года "скорая" увезла меня в больницу. Через десять дней, в пятницу, меня выписали, а в понедельник я пошел в школу: три одиннадцатых класса, впереди экзамены. Проработал неделю, а потом мне стало плохо; не спал всю ночь, но в школу пошел.
Вхожу в один из медицинский классов. Ко мне подходит одиннадцатиклассница и говорит: "Что с вами? Вам плохо? Давайте я схожу за врачом". От врача я отказался. А когда через день встретил эту девушку вновь, поблагодарил за внимание и сочувствие. "За что? Ведь иначе и не могло быть!" Видит бог: ей-то в медицинским институте и место. Но, увы, она была неконкурентоспособна: у ее родителей не было возможности по всем трем предметам взять репетитора. И уехала она к родственникам в провинциальный город попытать счастья там. А вот некоторые ее одноклассники, которые и думать не думали о том, чтобы потом лечить людей (светил фармакологический или иной околомедицинский бизнес), оказались вполне конкурентоспособными, – естественно, не без помощи репетиторов из того же вуза.
4. ПРИВАТИЗАЦИЯ ЮНОСТИ
В 2007, 2008 и 2009 годах, знакомясь со своими новыми десятыми классами, предлагаю им домашнее сочинение на тему: "Потрясение".
У кого-то сама тема эта вызывает непонимание и даже неприятие: "Я пока болела, все думала, о чем написать. Ну не было у меня ничего, что могло потрясти". Приведу одно сочинение полностью.
...
"У меня не было потрясений. С самого рождения обо мне заботились родители, я много путешествовал. За это время успел полюбить солнце, море, лес. Школа открыла для меня новый горизонт книг и радость познания того, из чего состоит мир. Я родился в новое мирное время, а про удары и потрясения войны слышал из уст старшего поколения (это написано через месяц после событий в Южной Осетии. – Л. А.). Интернет, спутниковое телевидение, мобильный телефон и другие всевозможные приборы помогают мне познавать великолепие мира. Различные новости, звучащие по телевидению и радиовещанию, я воспринимаю как обыкновенную информацию для сведения. Ну не могу я вам рассказать про потрясения, так как их не было у меня. В свои шестнадцать лет разве можно вообще кидаться такими словами, как потрясение? Мне кажется, нет! И я искренне надеюсь на то, что настоящие потрясения меня никогда не коснутся".
Много было сочинений о вот такого рода потрясениях: поехали в гости к другу в деревню, на станции отстали от поезда и потом догнали его на машине; экзамен для поступления в нашу школу; пропавший котенок; мяч, залетевший на дерево. Нет, пропавший котенок – это, конечно же, потрясение, и экзамен тоже.
Резко выделялись на этом фоне другие впечатления: смерть бабушки, смерть дедушки, смерть прабабушки. На три класса восемь таких сочинений.
...
"В последующие дни мне казалось, что вот-вот раздастся звонок, в дверь войдет дедушка и спросит с присущей ему интонацией: "Ну, как дела, молодые?""
"Неужели все мы будем такими телами? Это, наверное, и было для меня самым сильным потрясением". "Мы не ценим время, а секунды неумолимо, словно полночный экспресс, несут нас в бездну небытия".
И не знаешь, что же лучше для юности, для формирования души: абсолютная безмятежность или прикосновение к трагедии?
Читал и о первых разочарованиях: девушек в юношах, юношей в девушках.
Несколько работ рассказали об открытии мира: первый раз в горах, первый раз на море, первая поездка за границу ("Жители спокойны, самоуверенны и улыбчивы. Природа такая же, как у нас, но только ухоженная, что складывается впечатление о существовании невидимых дворников").
Пересмотрел все словари, которые были у меня дома. И обнаружил, что слово это – потрясение – трактуется односторонне. Словарь под редакцией Д. Ушакова: "волнение, производящее глубокое расстройство, перемену в чем-нибудь, катастрофу". Словарь С. Ожегова и Ю. Шведовой: "глубокое тяжелое переживание". Даже у всегда точного Даля: "нравственное потрясение, нарушение порядка, покоя". А почему только тяжелое переживание, глубокое расстройство? И только в словаре института русского языка: "сильное волнение, глубокое переживание".
Но вот выписки из трех сочинений разных лет. Одного мальчика и двух девочек.