В квартире - два туалета, большая кухня, лоджии, обширный холл, две спальни, кабинет Бориса Николаевича, комната дочери Татьяны и ее второго мужа Алексея Дьяченко и комната внука Бориса. В квартире развесили много картин, большей частью уральские пейзажи.
В этом же доме получит квартиру сотрудник идеологического отдела ЦК КПСС Геннадий Андреевич Зюганов. Несколько лет они будут соседями, пока Ельцин не переберется на дачу.
СЕКРЕТАРИАТ И ПОЛИТБЮРО
Зато теперь Ельцин обрел решающий голос на заседаниях второго по значению органа власти - секретариата ЦК КПСС.
Заседал секретариат каждую неделю по вторникам в четыре часа дня. В зал на пятом этаже приглашались, помимо секретарей, руководители отделов аппарата, некоторых идеологических учреждений, начальник Главного политического управления армии и флота, главные редакторы центральных партийных изданий.
Теоретически секретариат занимался работой партийных комитетов, проверкой исполнения решений съездов и пленумов, решений политбюро, утверждением на должности номенклатуры секретариата - редакторов центральных изданий, секретарей партийных комитетов.
Номенклатура - это перечень должностей, назначение на которые и смещение с которых проходило под контролем партийного комитета. Своя номенклатура была начиная с райкома партии. Нельзя было переизбрать даже секретаря первичной парторганизации, не согласовав кандидатуру с райкомом.
Номенклатура ЦК КПСС делилась на несколько категорий. Низший уровень - учетно-контрольная, это когда вопрос о назначении решался в отделе ЦК, где с кандидатом на должность беседовал инструктор, заведующий сектором или заместитель заведующего отделом.
Номенклатура секретариата ЦК - более высокий уровень. Одних кандидатов на высокие должности приглашали непосредственно на секретариат по вторникам. В день утверждалось назначение нескольких десятков человек.
Другие назначались путем заочного голосования секретарями ЦК. Они получали краткие личные дела кандидатов, подготовленные отраслевым отделом, и должны были в случае согласия поставить свою подпись. Часто секретари ЦК этих людей не знали и просто расписывались, полагаясь на мнение отдела.
И еще была номенклатура политбюро: первые секретари обкомов, крайкомов, национальных республик, министры и заместители председателя Совета министров, высший командный состав армии, послы и некоторые главные редакторы газет и журналов. Но предварительно эти кандидатуры обсуждались и на секретариате ЦК, что поднимало роль Лигачева в аппарате.
Как пишет бывший помощник Горбачева Валерий Болдин, после того как обсуждение вынесенных на повестку дня вопросов завершалось, в зале оставались только секретари ЦК и иногда кто-то из руководителей отделов. Рассматривались самые деликатные вопросы - злоупотребления и проступки высших чиновников. За некоторые из них в аппарате карали очень жестоко. Если работника ЦК заставали пьяным, могли безжалостно выгнать из аппарата.
Но главные решения в стране принимались на политбюро, которое заседало каждый четверг в 11:00 в Кремле в здании правительства на третьем этаже.
На этом же этаже располагался кремлевский кабинет генерального секретаря (второй, рабочий, находился в здании ЦК на Старой площади). Из приемной генеральный проходил в так называемую Ореховую комнату, где перед заседанием за круглым столом собирались все члены политбюро. Собственно, здесь часто - еще до начала заседания - проговаривались важнейшие вопросы, поэтому иногда начало заседания задерживалось на пятнадцать-двадцать минут.
Секретарям ЦК и кандидатам в члены политбюро в Ореховую комнату вход был заказан. И они покорно ждали, пока появятся настоящие хозяева жизни.
В зале члены политбюро рассаживались в соответствии с занимаемой должностью и весом в партии. У каждого было свое место, чужое кресло не занимали. Ельцин, принадлежавший пока, по его собственному выражению, к третьей категории, присматривался к членам политбюро, оценивал их с одной позиции: как они относятся к нему. Прикидывал, как следует себя вести, когда нужно говорить, а когда промолчать.
На политбюро вызывали министров, маршалов, академиков, директоров. Они докладывали, потом шло обсуждение, и принималось решение. По традиции почему-то не приглашались только ждавшие назначения послы. Они сидели в приемной, пока принималось решение отправить их в ту или иную страну.
В тесном зале было душновато, а если обсуждение затягивалось, и вообще становилось тяжело дышать. Михаил Сергеевич любил поговорить, высказаться по тому или иному поводу, и коротким разговор никогда не получался.
В этом смысле Ельцин был полной противоположностью Горбачеву, поэтому новый секретарь ЦК в основном помалкивал. Михаила Сергеевича это удивляло. Он возлагал большие надежды на Ельцина. Борис Николаевич должен был показать, на что способна перестройка. Причем не где-нибудь, а в столице.
СТОЛИЧНЫЕ ХОЗЯЕВА ВЫДОХЛИСЬ
Первым делом Горбачев сменил главу правительства. Вместо брежневского соратника, престарелого Николая Тихонова, назначил своего - Николая Рыжкова. Затем Горбачев стал искать первого секретаря для Москвы. Смену столичного хозяина он считал первоочередной задачей.
Тут, несомненно, были и личные мотивы - первый секретарь МГК КПСС Виктор Васильевич Гришин когда-то не очень приветливо встретил человека из Ставрополья. Горбачев это запомнил. А когда умирал Черненко, ходили упорные слухи, что Гришин вознамерился сменить его на посту генерального секретаря. Это, разумеется, исключало возможность совместной работы Горбачева и Гришина.
Гришин чувствовал, что новый генсек ему, мягко говоря, не симпатизирует, но подавать в отставку не собирался.
"Будучи в ЦК партии у М.С. Горбачева, я рассказал о предстоящем пленуме МГК. Он сказал: .
- Вы пригласили бы на пленум МГК Лигачева.
Я ответил, что предстоящий пленум обычный, очередной. В его работе, как всегда, будут участвовать инструктор и заведующий сектором или заместитель заведующего отделом оргпартра-боты ЦК и что не следует отвлекать секретаря ЦК от его дел.
- На пленумах МГК КПСС секретари ЦК партии бывали только в случаях, когда заменялся первый секретарь горкома, - сказал я в шутку (но так оно и было в действительности).
Видимо, это было воспринято М.С. Горбачевым как мое нежелание контроля за деятельностью горкома партии со стороны руководства ЦК КПСС. Во всяком случае, этот факт оставил какой-то след в его памяти..."
Но более значимыми для Горбачева были деловые соображения. Вся брежневская когорта должна была освободить места для нового поколения.
Виктор Васильевич Гришин занимал свою должность восемнадцать с половиной лет. Он пришел на смену Николаю Григорьевичу Егорычеву, энергичному человеку, который оставил о себе хорошую память в Москве. Но Егорычев был слишком самостоятелен, критиковал то, что считал неверным, отстаивал свою точку зрения, словом, был неудобен, поэтому Брежнев быстро от него отделался - отправил послом в Данию.
Гришин поставил своей задачей ничем не огорчать генерального секретаря. И этим он очень нравился Брежневу.
Гришин вспоминал, как они с Брежневым отправились в Польшу на съезд польских коммунистов:
"В Варшаву и обратно мы ехали поездом. Леонид Ильич приглашал меня в свой вагон на завтраки и обеды. Рассказывал о своем детстве и юности, о матери и отце. Он любил простую пищу: утром - жареный картофель с салом, пирожки с горохом, приготовленные в подсолнечном масле, в обед - украинский борщ, то есть то, чем в детстве потчевала его мать.
Однажды он сказал мне: "Виктор, готовь себе замену в горкоме партии, ты перейдешь на работу в ЦК КПСС".
Я сказал, что в горкоме работаю еще очень недолго, на подготовку замены потребуется немало времени, в общем, мне надо еще поработать секретарем МГК КПСС".
СИБИРЯКИ НАУЧАТ МОСКВИЧЕЙ
Гришин был малосимпатичен большинству окружающих и нравился только узкому кругу приближенных. И внешность, и манера вести себя выдавали в нем скучного, неинтересного человека. Правда, один из его бывших помощников, покойный ныне Евгений Аверин, рассказывал мне, что Гришин свои обязанности исполнял неукоснительно. Например, никогда не уходил в отпуск, не убедившись в том, что на овощебазах заложен достаточный запас на зиму.
После смерти Брежнева для Гришина наступили трудные времена. Коллеги по партийному руководству его недолюбливали. Орудием борьбы с Гришиным был избран железный Лигачев. Московский секретарь сразу почувствовал хватку нового руководителя отдела организационно-партийной работы.
В начале 1984 года к Гришину пришел первый секретарь Киевского райкома партии и встревоженно рассказал, что у него в райкоме побывал Лигачев. Он устроил разнос, заявив, что москвичи "зазнались, работают плохо, даже снег с улиц города убирать не умеют; они заелись и им надо поучиться работе у сибиряков".
Это был сигнал. По собственной инициативе Лигачев на такие резкие слова ни за что бы не решился.
Летом 1984 года по указанию Лигачева провели проверку садоводческого кооператива работников Московского обкома КПСС. Там построили дачи и несколько человек из аппарата горкома. Проверялыцики установили недопустимые в те времена нарушения общего порядка: у кого-то площадь участка превышала установленные нормы, а кто-то позволил себе устроить под домом подвал.
Лигачев приказал ликвидировать допущенные "нарушения". Многим пришлось просто отказаться от своих дач и сдать участки...
Московский партийный аппарат, в прежние времена выведенный из зоны критики, не был готов к начальственному недовольству, а тут еще и газеты стали писать о бедственном положении социально-бытовой сферы в столице.
Гришин возмущался: "Газеты и журналы нагнетали атмосферу недовольства людей положением в Москве, подвергали необоснованной критике все, что было сделано и делалось для развития экономики столицы..."
На самом деле журналистам впервые за все эти годы разрешили откровенно писать о столичных недостатках. В прежние времена, когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице - пусть даже по самому мелкому поводу, - главному редактору звонил член политбюро Гришин, и статья в свет не выходила...
Егор Лигачев приехал на пленум Московского областного комитета, разнес работу подмосковного начальства, после чего первого секретаря обкома и председателя облисполкома отправили на пенсию. Следующего удара ожидало городское начальство.
Осенью 1985 года тяжелый удар по репутации Гришина нанесло новое поручение Лигачева. Тогда Комитет народного контроля СССР провел сплошную проверку качества домов, построенных московскими строителями.
По мнению Гришина, "проводилась она тенденциозно, с требованием к проверяющим непременно найти недостатки".
Недостатков оказалось много и серьезных: "Комитетом народного контроля СССР было исключено из отчетности более двухсот тысяч квадратных метров жилых домов... По указанию Секретариата ЦК этот вопрос пришлось обсуждать на бюро МГК партии, наказывать некоторых руководителей..."
Гришин не знал, что предпринять. Фактически Москву обвинили в приписках, а его самого в том, что он заставил принять в эксплуатацию жилье, которое в реальности оказалось недостроено.
Тогдашний глава правительства России Виталий Воротников вспоминает, как в сентябре 1985 года ему позвонил Гришин:
"Без обычного менторского тона, просительно стал говорить, что Комитет народного контроля Союза проверяет правильность приемки жилья в Москв;е в 1984 году, мол, есть приписки. Но почему нам, московскому горкому, не доверяют самим принять меры? Комитет народного контроля требует цифры от Центрального статистического управления СССР. Нельзя ли поручить ЦСУ РСФСР "уточнить" цифры?"
Воротников тогда возмутился:
- Как это можно сделать? "Уточнить" - значит исправить. Это же подлог!
Гришин стал как-то неопределенно просить "разобраться".
Воротников позвонил начальнику ЦСУ России. Он объяснил:
- Только сейчас Статистическое управление Москвы прислало записку и просит снять с выполнения плана 1981 - 1984 годов большие объемы ввода жилья и социально-бытовых объектов.
Значит, приписки были. Зачем же Гришин звонил Воротникову? Обычная манера - в Москве должно быть все хорошо. Видимо, под его нажимом оформили приписки, а когда все вскрылось, захотел исправить, но чужими руками.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ МИЛЛИОНЕР В МОСКВЕ
Еще больше Гришин был скомпрометирован несколькими громкими уголовными процессами. Тогда впервые заговорили о коррупции в столице.
Валерий Болдин вспоминает, как в его присутствии Горбачев разговаривал с Гришиным. Московский секретарь, вернувшись из отпуска, узнал, что в ЦК КПСС занимаются проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом.
Гришин возмутился вторжением в его епархию:
- Партийная организация МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов, тем более недопустимы намеки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими руководителями торговли...
- Забеспокоился, - положив трубку, сказал Горбачев, - наверняка там не все чисто. Надо дело довести до конца.
И Горбачев довел дело до конца. Сам Гришин считал, что все эти уголовные дела - подкоп под него:
"Однажды, в начале 1984 года ко мне в горком партии пришел министр внутренних дел В.В. Федорчук. Он просил направить на работу в министерство некоторых работников МГК КПСС и горисполкома. Потом как бы между прочим сказал:
- Знаете ли вы, что самый большой миллионер в Москве - это начальник Главторга Η.П. Трегубов?
Я ответил, что этого не знаю, и если у министра есть такие данные, то надо с этим разобраться и принять соответствующие меры.
После завершения следствия о преступлениях в магазине "Гастроном" № 1 вопрос о воровстве и взяточничестве в магазине и системе Главторга Мосгорисполкома был обсужден на бюро МГК КПСС...
Несколько работников'были исключены из КПСС, другие (в том числе Трегубов) получили строгие партийные взыскания, сняты с занимаемых постов. Н.П. Трегубов был освобожден от должности начальника Главторга, ушел на пенсию, но стал работать в Минторге СССР".
Летом 1984 года, когда Гришин находился в отпуске, Трегубова вызвали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Его исключили из партии и тут же арестовали, обвинив во взяточничестве. Против Трегубова свидетельствовали его подчиненные. Но тщательный обыск на его квартире не увенчался успехом: никаких особых ценностей не нашли. На следствии и на суде он отказывался признать себя виновным.
"Я знал Н.П. Трегубова, - вспоминал Гришин. - В мою бытность первым секретарем МГК КПСС он почти пятнадцать лет являлся начальником Главторга Мосгорисполкома. Работал энергично, не считаясь со временем. Он, безусловно, виноват в том, что в московской торговле были факты воровства, обмана, взяточничества.
Но у меня до сих пор остается сомнение в том, что он сам брал взятки..."
Николай Трегубов был известным в Москве человеком. Его арест многих изумил - даже всезнающих столичных журналистов. О том, что он брал взятки, они не подозревали. Знали, что не отказывался помочь нужным людям - то есть разрешал купить дефицитный товар, найти который в открытой продаже было невозможно. Но взамен ничего не просил.
Тогда процветала не столько система взяток, когда деньги или товар вручались за конкретную услугу, а главным образом бартер. Люди, сидящие у кормушек, обменивались кто чем владеет и делились с сильными мира сего и просто с важными и полезными людьми.
К концу 1985-го Гришин и его команда были окончательно скомпрометированы, хотя''никаких конкретных обвинений им не предъявили. Соответствующие службы рыли землю носом, чтобы найти на Гришина какие-то материалы и обвинить его, но ничего так и не нашли. Гришин не был ни взяточником, ни махинатором, а был просто типичным советским чиновником.
Он так описывает свои последние дни в горкоме:
"19 декабря 1985 года, за полчаса до начала очередного заседания политбюро ЦК КПСС я был вызван к генеральному секретарю ЦК. В очень кратком разговоре М.С. Горбачев сказал, что на работу московских организаций, горкома партии поступают жалобы и заявления. Что в этих условиях мне следует подать заявление об уходе на пенсию...
Я попросил не решать этот вопрос сейчас, за полтора месяца до городской партийной конференции. Дать мне возможность на конференции отчитаться о работе горкома партии. Отчитавшись, я заявлю о своем уходе с работы в горкоме КПСС.
Мне было сказано, что это исключено... Вопрос о моем уходе на пенсию надо решать теперь..."
В тот же день вышло постановление политбюро:
"О Гришине В.В.
1. Удовлетворить просьбу Гришина В.В. об освобождении его от обязанностей члена Политбюро ЦК КПСС и первого секретаря Московского горкома КПСС и направить в группу государственных советников при Президиуме Верховного Совета СССР. Внести вопрос об освобождении т. Гришина В.В. от обязанностей первого секретаря МГК КПСС на рассмотрение Пленума Московского городского комитета партии.
2. Одобрить проект постановления Президиума Верховного Совета СССР (прилагается).
3. Утвердить постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о материально-бытовом обеспечении т. Гришина В.В. (прилагается)".