- Вы предали нас? - сердито воскликнул он. Но Эрнст Рём не испугался человека, которого помнил еще ефрейтором Седьмой дивизии, которой командовал его друг генерал Риттер фон Эпп. Капитан Рём знал Гитлера с момента вербовки в 1919 году. В то время Рём работал на Эппа и отвечал в рейхсвере за политическую обстановку в Баварии. Он использовал в качестве агентов уволенных в запас солдат и офицеров и получал от них информацию обо всех видах тайной политической деятельности. Тогда он и завербовал Гитлера, чтобы получить сведения о юной нацистской партии, слухи о которой стали ходить в Мюнхене. Сообщения ефрейтора были полны энтузиазма:
"Они простые маленькие люди, рабочие, но они - антимарксисты!"
Рём был умным человеком и первоклассным организатором, он хорошо знал людей. По достоинству оценив силу личного обаяния Гитлета, он вскоре приказал тому вступить в новую партию и попытаться завоевать в ней авторитет.
Гитлер настолько хорошо вошел в эту новую роль, что всего за несколько месяцев отодвинул на второй план реального основателя нацистской партии Дрекслера, а через некоторое время расправился еще с одним лидером партии - инженером Харрером.
На деньги, полученные от Рема, Гитлер смог организовать партию и основать штурмовые отряды (СА), его важнейшую военизированную опору, которую снабжал оружием насильственно разоруженный по условиям Версальского мира рейхсвер, пытаясь таким образом скрыть часть вооружений от инспекторов стран Антанты. Также на деньги Эрнста Рема Гитлер купил местную газету "Фёлькише беобахтер", выходившую два раза в неделю и ставшую органом Национал-социалистической партии.
Капитан Рём по-прежнему считал Гитлера только орудием в своих руках. Головокружительная карьера Гитлера в нацистской партии не открыла ему глаза на происходящее. На раздражение и налитые кровью глаза Адольфа он ответил покровительственным дружеским жестом. С высоты своего положения Рём, крепко державший в своих цепких руках самого генерала фон Эппа и привыкший обращаться с людьми как с марионетками, разговаривал со всеми как хозяин.
- Что происходит? - вновь поинтересовался Гитлер.
- Время еще не пришло. Правительство и рейхсвер терпимо относятся к первомайским демонстрациям красных. Северная Германия еще не готова, - холодно ответил капитан Рём.
Гитлер посмотрел ему в глаза и опустил голову.
- Время еще не пришло, - повторил он за Рёмом. Грегор и подполковник Крибель все-таки оставались сторонниками решительных действий и были готовы стрелять в солдат, однако Гитлер, молчаливый и хмурый, в течение всего дня отказывался следовать самым решительным советам.
Окруженные частями, защищающими правопорядок, мятежники вынуждены были с раннего утра оставаться на месте и не смогли отправиться домой до самой темноты. Красные демонстрации прошли без малейшего инцидента, а нацисты стали всеобщим посмешищем.
Гитлер навсегда запомнил позорное поражение на Обервайзенфельд, и ненависть, которую он питал к Рему, родилась именно в этот день.
Гитлер без устали готовил нацистскую партию к реваншу.
Установление в Саксонии красного правительства подлило масла в огонь. Казалось, что в этот раз Рём изменил свою точку зрения и генерал Франц Ксавер барон Риттер фон Эпп готов поддержать заговорщиков.
Правительство Германии, внезапно осознав опасность победы коммунистов на Севере, старалось навести порядок на Юге. Оно пыталось предотвратить гражданскую войну, которая казалась неизбежной в случае, если бы нацисты попытались устроить государственный переворот. 26 мая государственным комиссаром и премьером Баварии назначили волевого и решительного генерала фон Кара. Фон Эпп был отстранен от активной деятельности и заменен генералом Отто фон Лоссовом. В результате войска присягнули не рейху, а Баварии. Генералу Людендорфу запретили въезд в Мюнхен.
Людендорф и Эпп были взбешены. Рём, видя, что его влияние сходит на нет, был серым от злости. Гитлер едва сдерживал ярость, а Грегор, который всегда являлся сторонником самых решительных действий, настаивал на использовании для них малейшей возможности. По его мнению, необходимо было заставить новые власти Баварии поддержать восстание правых и выступить вместе с ними коммунистической Пруссии и красного Севера.
Каждый вечер заговорщики встречались в уединенных комнатах мюнхенской пивной "Бюргербройкеллер", в которой был большой зал для проведения публичных собраний. Одним из завсегдатаев "Бюргербройкеллера" был Герман Геринг, опытный летчик и настоящий старый солдат, который никогда не ступил бы на скользкую тропинку авантюризма, если бы у него была возможность заниматься любимым делом. Выпускник кадетской школы, Герман имел консервативные взгляды, типичные для профессионального военного. Он был человеком небольшого ума, откровенно грубым и нечистоплотным, вел разгульную жизнь, любил хорошо поесть и выпить.
Еще одним постоянным посетителем пивной был безработный агроном Генрих Гиммлер, который однажды безнадежно возмечтал стать офицером. "Ты так всю жизнь и останешься инфантильным", "У тебя душа и чувства торгаша", - говорил ему обычно мой брат Грегор. Гиммлера нельзя было назвать жестоким, но ему были абсолютно незнакомы такие чувства, как жалость и сострадание. Спустя несколько лет по приказу фюрера он арестовал своего собственного брата и мог бы без колебаний убить собственных родителей, если бы фюрер приказал сделать это. Что касается его отношений с женщинами, то, глядя на Гиммлера, я всегда вспоминал слова Гретхен из "Фауста": "Генрих, ты внушаешь мне ужас". У него было всего одно сексуальное приключение, о котором он сам мне рассказывал. По его словам, это случилось, когда Генриху было 22 года. Он проводил ночь в гостинице и был буквально изнасилован хозяйкой этого заведения, которой перевалило за сорок. Он остался навсегда привязан к женщине, сотворившей подобное чудо.
Я мало что могу рассказать о Рудольфе Гессе. Он был симпатичным молодым человеком, интеллектуалом и художником, офицером и поэтом. Энергичный и преданный, он никогда не скрывал своего пылкого увлечения Адольфом Гитлером. Его поклонение Гитлеру было так велико, что злые языки называли его "фрейлейн Гесс". Сам я, однако, считаю, что их отношения были абсолютно чисты.
Тем поразительнее был контраст между Гессом и сексуальным маньяком Юлиусом Штрайхером, которого постоянно мучили безудержные сексуальные фантазии. Для Штрайхера расовые теории национал-социализма служили оправданием для реализации безумных причуд своего больного воображения (как это демонстрировала его газета "Штюрмер"). "Я помещаю на первую страницу своей газеты рассказ о сексуальном преступлении, совершенном каким-нибудь евреем, как в начале обеда подают восхитительный коктейль или паюсную икру", - сказал он мне однажды. Он был из тех мужчин, омерзительность которых отталкивает женщин. Во время войны он был разжалован в рядовые за изнасилование юной французской гувернантки. Наконец, в список заговорщиков может быть включен и Вильгельм Фрик. Фрика прежде интересовало дело, которому он служит. Он был честным, открытым и беззлобным. Как сотрудник полиции он был в курсе того, что затевает шеф мюнхенской полиции и глава баварских монархистов Эрнст Пенер. Пенер сам был опытным конспиратором и не оставлял своей подпольной деятельности. Именно благодаря его усилиям Людендорфу позволили поселиться в Мюнхене после "капповского путча", а убийцы Маттиаса Эрцбергера были снабжены фальшивыми паспортами и вернулись в Германию. Мечтая о реставрации монархии Виттельсбахов в Баварии, он держал Фрика для слежки за идущей в гору нацистской партией, которую намеревался использовать в своих собственных интересах. Через несколько лет Пенер погиб при загадочных обстоятельствах в автомобильной катастрофе. Ходили упорные слухи, что он был убит по приказу Гитлера.
Портрет Фрика, таким образом, завершает описание группы, в которую входили также Геринг, Рём, Грегор Штрассер, Гесс и Штрайхер. Фрик был опытным юристом и много сделал для партии. Он также был самым старшим из заговорщиков и практически единственный среди них, у кого были дом, работа и устроенная жизнь.
Как же они собирались привлечь на свою сторону фон Кара, фон Лоссова и начальника полиции Баварии Зайссера? Гитлер был уверен в победе, если этот триумвират, представляющий государственную власть в Баварии, поддержит его. Военная, а вместе с ней и политическая революция могла начаться в Баварии, ибо здесь с Гитлером был Людендорф, а с авторитетом Людендорфа все еще считались даже прусские генералы.
Гитлер вступил в переговоры с фон Карам, фон Лоссовом и Зайссером. Ему не хватало хорошего образования, а кроме того, он слегка пасовал перед представителями старой аристократии и их титулами. Познакомившись с планами Гитлера, Лоссов решил, что имеет дело с человеком, больным манией величия, и у него появились большие сомнения в успехе данного рискованного предприятия. Фон Кар был амбициозным монархистом и хотел власти лично для себя. Он тянул время и придумывал тысячи отговорок, стараясь погасить энтузиазм Гитлера, хотя для себя Адольф все равно уже решил действовать. Когда фон Кара спрашивали, кому бы он мог доверить политическую власть в Германии, он отвечал просто: "Самому себе".
Фон Кар был настроен против планов Гитлера. Фон Лоссов требовал гарантий, а Зайссер пребывал в нерешительности.
Гитлер решил действовать самостоятельно. Дата путча была первоначально назначена на 11 и 12 ноября. Но в последний момент, узнав, что фон Кар проводит в "Бюргербройкеллер" митинг, на котором собирается выступить с речью о программе баварских монархистов, Гитлер изменил дату. Было торжественно объявлено, что историческим днем Германской революции станет 8 ноября.
Инстинкт Гитлера должен был подсказать ему, что лучше всего было бы избавиться от этих престарелых слуг одряхлевшего режима - все трое служили еще кайзеру. Несмотря на продолжающиеся неделями дискуссии, Герман Геринг также ничего не предпринимал. Но Гитлер жаждал действий, и с горсткой своих сторонников он мог навсегда поставить крест на великом деле Германской национальной революции.
В распоряжении Гитлера было 600 штурмовиков. Грегор Штрассер, который узнал обо всем слишком поздно, сумел собрать в Ландсхуте 350 человек и прибыл вместе с ними в Мюнхен. Генерал Людендорф был вообще не в курсе происходящего. Он находился в Людвигшене, куда за ним был немедленно послан автомобиль.
В этот роковой день Адольф надел фрак, на который приколол свой Железный Крест. Он рассчитывал ворваться в зал со своими людьми, пока штурмовики будут окружать здание, после чего фон Кар, даже не начав свою речь, принужден будет сдаться перед нажимом до зубов вооруженных путчистов.
- Он не может не присоединиться к нам, - говорил Гитлер Шойбнер-Рихтеру, который должен был доставить генерала Людендорфа в Мюнхен. - Лишь только Кар перейдет на нашу сторону, остальные последуют за ним.
Убежденный в неоспоримости своих умозаключений, Адольф торжественно сел в машину и отправился в "Бюр-гербройкеллер".
На входе в пивную молодой фанатик с Железным Крестом заявил, что ему нужно поговорить с губернатором Каром, но плотная толпа отказалась пропустить его. Бледный и дрожащий, он был похож на безумца. Тем временем митинг уже открылся и фон Кар начал свою речь.
Гитлер заколебался, но отступать было уже поздно. Он прислушался. Чуткое ухо уловило шаги преданных ему ударных отрядов.
- Очистить вестибюль, - приказал он полицейскому, дежурившему у входа. Увидев Железный Крест, тот подчинился. Через несколько минут в здание вошли вооруженные отряды. Адольф ждал их, закрыв глаза и держа руки в карманах, где у него был спрятан револьвер. Все внимание его людей было сосредоточено на нем, но Гитлер все еще не решил, что он будет делать, если переворот не удастся и триумвират власть предержащих откажется принять его сторону.
Как сумасшедший, он ворвался в зал, где три тысячи баварцев сидели с кружками пива, слушая елейную речь фон Кара. Гитлер вскочил на стул, выстрелил из револьвера в потолок и выкрикнул хриплым, наполовину севшим от волнения голосом: "Национальная революция началась!"
Одновременно в зал входили штурмовики. В результате онемевшие от изумления любители пива оказались лицом к лицу с гитлеровской революцией.
Что же все это время делала полиция?
Начальник полиции Пенер был на дружеской ноге с Гитлером и обещал тому полную поддержку. Он был занят формированием нового правительства, а доктор Фрик, его правая рука, следил за тем, чтобы силы, занимающиеся охраной правопорядка, не чинили никаких препятствий Гитлеру.
История "мюнхенского путча" хорошо известна, и мы лишь кратко коснемся последовавших событий.
Адольф приказал Кару, Лоссову и Зайссеру проследовать с ним в соседнюю комнату. Там произошел широко известный диалог, когда "пламенный революционер", чье бездыханное тело должно было быть растоптано красными еще 1 мая, на этот раз клялся, что если путч провалится, то он прострелит себе голову.
Это был волнующий момент. Гитлер приставил револьвер к виску.
- Господа, - объявил он, - никто из нас не выйдет отсюда живым! Вас здесь трое, а у меня в револьвере четыре пули. В случае моей неудачи этого хватит на всех.
Конечно, на самом деле Адольф не собирался убивать ни трех представителей власти, ни себя. В ходе суда он признался, что "Кар выглядел настолько испуганным, что на него жалко было смотреть", а сам он страдал из-за того, что приходилось "применять силу к официальным лицам".
Они были в его власти. Но были ли они ему нужны? Адольф мог действовать и без них. Однако одобрение власть имущих было важно для него, ему были необходимы аплодисменты публики. И Гитлер малодушно ухватился за первую же соломинку, которую умело подсунул ему Кар.
- Все это очень мило, - сказал Кар, - но я монархист. Я могу принять регентство, которое вы мне предлагаете, лишь как представитель монархии.
Интересные слова, обращенные к вождю революции! Настоящий революционер, конечно, обязан был арестовать своих естественных врагов - прислужников старого режима, но Гитлер был слишком счастлив и радостно поверил словам Кара, решив, что он наконец-то добился своего.
- Ваше превосходительство! - вскричал он. - Поймите меня. Мы задолжали императорской семье репарации, которых она была бессовестным образом лишена. Если Ваше превосходительство позволит мне, то, выйдя отсюда, я немедленно отправлюсь к Его Величеству и скажу ему, что великое Германское национальное движение исправит несправедливость, допущенную по отношению к покойному отцу Его Величества.
Таким образом, республиканец Гитлер пожелал лично увидеться с баварским кронпринцем генерал-фельдмаршалом Руппрехтом и сообщить тому, что его покойный отец будет отомщен!
Так Гитлер поверил, что победа у него в руках. Фон Лос-сов и Зайссер поддержали Кара. Между ними установилось определенное взаимопонимание. Гитлер был вооружен, и необходимо было поднять ему настроение и не препятствовать его планам.
Стоит заметить, что Гитлер в тот день произвел единственный выстрел - в потолок. Фон Кара не нужно было слишком сильно пугать.
Казалось, что все удалось уладить мирным путем. Затем роялист-республиканец и революционные монархисты вернулись на митинг, держа друг друга за руки.
Но Гитлер не мог устоять перед искушением еще раз выступить перед публикой. Он был не способен действовать без аплодисментов завсегдатаев мюнхенских пивных. Он начал изощряться в красноречии, излагая свое кредо.
- Я предлагаю себя на пост политического лидера национального правительства, пока мы не покончим с преступниками, ведущими нашу страну к гибели, - заявил он. - Густав фон Кар станет регентом Баварии, Эрист Пенер - премьер-министром. Его превосходительство генерал Людендорф будет командовать национальной армией. Генерал Отто фон Лоссов станет министром рейхсвера, а полковник фон Зайссер - рейхсминистром полиции. Задача этого временного правительства - выступить на Берлин, этот новый Вавилон... Я спрашиваю вас, согласны ли вы?..
В это время приехал Людендорф. Он был смертельно бледен, события застали его врасплох, но генерал не потерял самообладания.
- От своего имени я заявляю, что передаю себя в распоряжение национального правительства, - сказал он.
Генерал действовал "от своего имени", а будущий "политический лидер" разглагольствовал, объяснял и заигрывал с толпой.
Ничто не могло бы сильнее развлечь завсегдатаев пивной. Они были в восторге. Гитлер и Кар страстно пожали друг другу руки.
Гитлер хотел немедленно приступить к формированию национального правительства, но фон Кар сослался на усталость и предложил обсудить все вопросы завтра утром, на свежую голову.
В тот момент единственным желанием этих революционеров и правителей Новой Германии было поскорее лечь в постель, что совсем не удивительно. Возможно, в случае с Гитлером свою роль тут сыграла и кружка пива, которую тот выпил для поднятия духа через две минуты после того, как закончил угрожать револьвером генералу фон Кару.
- Я умоляю Ваше превосходительство (большой глоток пива), не терять из виду (еще глоток), наше общее дело (еще глоток)... и интересы Германии! (еще глоток). Завтра национальное правительство придет к власти, или мы все умрем.
Праздная болтовня, не более! Дважды в тот вечер Гитлер клялся, что поражение означает для него смерть. Однако он ухитрился выжить.
В ту же самую ночь фон Кар стал готовить контрудар. Когда военизированные отряды правых ("Кампфбунд") попытались захватить некоторые общественные здания, они получили решительный отпор. Однако вплоть до самого утра Гитлер даже не подозревал, что часть союзников его предала.
"На рассвете мы вернулись в "Бюргербройкеллер", - позднее рассказывал он, - и Людендорф присоединился к нам. Но ничего не происходило, и к полудню мы еще не имели никаких новостей".
Время шло, а Гитлер пока не находил в себе смелости посмотреть правде в глаза. Сейчас он страстно желал только одного - выступать с бесконечными речами перед толпой, чтобы удостовериться в одобрении мелких буржуа.
В 12.00 было решено провести в городе "пропагандистский марш". К этому времени Мюнхен был заполонен войсками и полицией. Во главе процессии шли Гитлер и Людендорф, а следом за ними - штурмовики. Гитлер был настроен оптимистически и верил, что массы с ним, поэтому не ожидал никаких столкновений.
В действительности было неважно, поддерживали его массы или нет. Как бы громко толпа ни приветствовала пропагандистов на Мариенплац, как бы сильно ни жаждала она крови "участников преступления 1918 года", единственное, что в тот день имело значение, - это присутствие полиции.
Лишь только люди Гитлера вышли на открытое пространство на Фельдхернхалле, полиция открыла огонь.
То, что случилось дальше, было одним из самых позорных эпизодов послевоенной истории Германии.
Когда Людендорф шел прямо на полицейский кордон, стреляющий по людям, Гитлер, которого Ульрих Граф закрывал своим, телом, бросился на землю.
Любые другие версии происшедшего, несомненно, лживы - Гитлер позорно шлепнулся на землю.
В последовавшей за этим рукопашной схватке тринадцать нацистов были убиты и многие ранены (среди них и Герман Геринг). Немедленно начались аресты сторонников Гитлера, однако сам он успел бежать на чьей-то частной машине.