Уходят из жизни коммунисты. Инеке Баккер, Виктор Батуринский могли бы немало рассказать об организации Олимпиады в Триполи, но они ушли, так и не проронив ни слова. Могли бы осветить и другие два вопроса. Напомню про матч Карпов - Каспаров. После 48-й партии при счете 5:3 в пользу Карпова матч был остановлен, результат признан ничейным! Такого в шахматном мире не бывало и, думается, не повторится. Как я вижу это из Швейцарии, люди, близкие к Карпову, были обеспокоены его физическим, его психическим состоянием. Эти люди - Севастьянов, Крогиус, Батуринский решили, что Карпова необходимо спасать. Остановить матч ни советское правительство, ни ЦК КПСС не могли. Его мог остановить только Конгресс ФИДЕ, нарушить же конституцию ФИДЕ мог только президент. Кампоманес!! Вероятно, президента вызвали на беседу в переулок Ногина, то есть в ЦК КПСС, и без труда уговорили выступить козлом отпущения. Ведь каждый из участников матча мог быть недоволен решением остановить матч: Каспаров только что выиграл две партии подряд и имел основания полагать, что его серию побед решено прервать, а Карпов вообще выглядел без борьбы отдающим свои козыри - в конто веки счет 5:3 признается ничейным!? По поведению Карпова на заключительной церемонии нельзя было сказать, действительно ли Севастьянов и компания предупредили его о готовящемся событии и что оно организовано ради спасения Карпова. Впрочем, замечено было, что Анатолий Карпов - неплохой актер!
Ну, а теперь о том, что случилось в 1983 году, где мне довелось быть одним из статистов происшедшего. По-видимому, Кампоманес был в тесном контакте с советским Спорткомитетом. Вспоминается, что сын его учился в Москве в университете Дружбы народов, возможно, был и письменный контракт с советской шахматной федерацией. Он отлично чувствовал, что нужно советским, и готов был исполнять их явные или даже затаенные желания. Очевидно было, что Карпов не хочет встречаться за доской с Каспаровым: ко мне он уже приноровился; кроме того, играя со мной, он получал конвертируемую валюту, а за игру с Каспаровым - скорее всего, рубли. Получил ли Кампоманес приказ от советских или он сам понял ситуацию таким образом, но он приложил все усилия, чтобы матч не состоялся. Как раз в это время отношения между СССР и США были довольно напряженными - американцы бойкотировали спортивную Олимпиаду в Москве в связи с интервенцией советских в Афганистан. Ну и Кампоманес, не будь дурак, назначил играть матч Корчной - Каспаров в Штатах, в Пасадене, предместье Лос-Анджелеса. И конечно, Каспарову запретили приехать в Штаты, и я без игры вроде выиграл матч. И все, кроме Каспарова, вроде, были довольны.
Но случилось кое-что, Карповым не предусмотренное. Шеф КГБ Азербайджана Гейдар Алиев стал заместителем председателя Совета Министров СССР. Людям из окружения Каспарова удалось как- то связаться со штабом Алиева. И, как рассказали мне, где- то между заседаниями Алиев увидел председателя Спорткомитета М. Грамова и сказал ему: "Ну ты моего парнишку-то, Каспарова, не обижай!" И председателя Спорткомитета обуял страх божий. А матч-то в Пасадене уже состоялся! Но Грамов организовал газетную кампанию - советские трудящиеся требовали проведения матча! Послал запросы в советские посольства по миру. Посольства тоже требовали проведения матча. Кампоманес опешил - он ли не исполнял все, что хотелось Карпову, советским! И вдруг, оказывается, не угодил. Встретился со мной, мы решили требовать финансовой компенсации за странное поведение советских. И с извинением в валюте тоже не было проблем. А что я сам думал? Какой бы я ни был честолюбивый, победа без игры меня никак не удовлетворяла. Была еще одна деталь. Каспаров выиграл турнир в Югославии. А после него был устроен блиц. И пригласили меня принять участие. Я примчался в Герцег-Нови и играл в тот же вечер. Неплохо сыграл. 13 лет назад в том же Герцег-Нови я был третьим после Фишера и Таля. На этот раз я был вторым, Таль третьим. Каспаров выиграл блицтурнир, обыграл меня два раза. Правда, класса, равного Фишеру, он не продемонстрировал. И если бы я приехал на денек раньше, я бы составил ему серьезную конкуренцию. По мнению некоторых, в частности, Рошаля, именно моя неудачная игра блиц против Каспарова вынудила меня согласиться на матч с ним. Наверно, очень совестливые были люди, с которыми имел дело Рошаль - Карпов, Петросян, Геллер…
Глава 28 США
В конце 70-х годов я неоднократно бывал в Соединенных Штатах. В свое время, когда на шахматной сцене бушевал Роберт Фишер, в Штатах начался шахматный бум. Однако Фишер, гениальный, но не в твердом уме человек ушел, практически навсегда, и шахматная жизнь в стране перестала бурлить. Интерес к игре все же сохранился. В 70-е, 80-е годы шахматная жизнь текла неспешно. Проводились турниры, как правило, опены. Крупные, с сотнями участников. Например, в 1983 году я играл в открытом первенстве США, где было 840 участников. Много лет, вплоть до самой смерти проводил турниры в Лон-Пайне их спонсор мистер Стетхем. Опен 1981 года, где был преодолен бойкот советских, оказался для него последним… Мои выступления - лекции и сеансы во многих городах Америки тоже привлекали внимание.
В конце 70-х годов началась иммиграция в США евреев из СССР. В крупных городах появились целые районы, заселенные русскоговорящими. Как, например, Брайтон Бич в Нью-Йорке. И, естественно, возникла соответствующая инфраструктура - организации, обслуживающие русскоговорящее население. Однажды, в начале 1981 года я давал сеанс в Питтсбурге. Перед началом ко мне подошел один русский, представился, сказал, что работает инженером на одном заводе. Предложил внести взнос за участие в сеансе. Я ответил, что платить нужно организаторам выступления, а не мне. Тогда он продолжил: "Я прочитал, что создан "Фонд помощи Корчному к матчу против Карпова". Но я пользуюсь случаем вручить лично вам двести долларов в Фонд помощи". Я обомлел. Какой-то мошенник, прикрываясь моим именем, обирает русских, только что приехавших в Штаты! Я не принял деньги, я написал резкое опровержение в русскоязычную газету Нью-Йорка "Новое русское слово".
Мне казалось, что после освобождения из советского плена моя семья - жена и сын должны были ехать в Штаты. У сына, считал я, там было бы больше возможностей, чем в Европе. Большинство его друзей и подруг отправились в Штаты. Жена прилично говорила по-английски. Ей там, в Штатах, было бы хорошо. Я буду наезжать в Нью-Йорк. Может быть, через несколько лет мне захочется туда переехать… Я снимал квартиру в Манхеттене в 1980-82 годах, жил там некоторое время. Потом больше полугода квартира стояла пустая, в ожидании постояльцев…
В конце 1979 года мною заинтересовалась фирма "МакКормик". Они предложили, что будут меня рекламировать, использовать меня для рекламы, а я за это стану платить им 30 % от своих доходов. Я согласился, исправно платил фирме месяцев десять. Но потом они прислали письмо, что шахматы, к сожалению, не популярны, и они бессильны включить меня в мир рекламы. С тех пор, за двадцать с лишним лет шахматы - думается, благодаря мне, Фишеру, Каспарову, Шорту, Ананду, Крамнику - сделали серьезные шаги к популярности в западном мире. Сейчас уже несколько гроссмейстеров работают в мире рекламы.
Видимо, форма связи рекламного агентства с артистами-гроссмейстерами стала хорошо известна. Некоторые работники ФИДЕ, используя свое влияние в шахматном мире, при попустительстве остальных руководителей шахматного союза стали продвигать в турниры своих людей. За это продвинутые в крупные соревнования молодые люди платят им 30 % своих заработков. Что тут можно добавить? Tax free!!
Однажды, зимой 1980-81 года мне позвонила дочка Сталина, Светлана Аллилуева, и пригласила к себе. Как ей удалось найти мои координаты - не знаю; вероятно, у нас оказались общие знакомые. Дочь Сталина жила в то время в окрестностях Нью-Йорка. Я приехал на поезде. От станции она подвезла меня к себе домой на машине.
В чем дело, откуда у нее возникло желание со мной побеседовать? Матч в Багио был широко разрекламирован в прессе. Особое внимание уделялось парапсихологическому влиянию, которому я был подвержен во время матча. А дочь великого Сталина подозревала, что КГБ следит за ее жизнью и, более того, парапсихологически вмешивается в нее. В момент, когда мы встретились, она уже в шестой раз, поменяла жилье. По этой причине, т. е. стараясь уйти от персональной парапсихологической слежки! Я вспомнил своего друга Льва Спиридонова. Он говорил: "Два переезда равны одному пожару!"
Что бы я ни думал о возможности парапсихологической слежки тогда и сейчас, моя обязанность была - разуверить ее. И я высказал сомнение в возможности такой формы преследования. Мне показалось, что ей это не понравилось. И мы поэтому больше не встречались.
По ходу беседы, которая продолжалась более двух часов, мне удалось узнать некоторые черты характера дочери великого человека. Я понял - дочери Сталина выпала нелегкая доля. Светлана Аллилуева считала себя во всех смыслах наследницей отца. Печатные труды Сталина издавались на Западе коммунистами, деньги за продажу книг откладывались в швейцарский банк. За несколько лет, что я прожил на Западе, я научился не задавать прямых вопросов в разговоре - прямой вопрос требует прямого ответа и потому может быть расценен собеседником как вторжение в его личную жизнь. Но все же я уяснил, что Светлане удалось забрать из банка эту пару миллионов.
Однако акт наследования содержал не только приятные ощущения. Светлана испытывала страшный гнет ответственности за преступления, совершенные Иосифом Джугашвили-Сталиным. Вот пример: "У меня много друзей в Западной Германии", - говорит она. "Ну, поезжайте туда, повстречайтесь с ними". "Но как я могу?" "Что вы, - говорю я, - ведь это сейчас самая демократическая страна в мире!" "Да, но ведь она разделена!" "Ну и что?" "А кто в этом виноват?!"
Пришла из школы дочь Светланы. Она сидела тихо и не обращала никакого внимания на наш русский говор. Мать общалась с ней по-английски, притом, что английский язык Светланы был не слишком богат и фонетически не очень чист. Почему она не учила дочь русскому языку? Из опасения, что и на внучку падет проклятие за злодеяния ее деда. Нет, нелегкая доля выпала наследникам тирана XX века…
Интересный вопрос: к чему шахматы ближе, к точным наукам или к гуманитарным? Ближе математикам или артистам? На эту тему трудно рассуждать. Большинство шахматистов, особенно сильных, обладают артистическими данными. Во время партии шахматист чувствует, о чем думает противник - чем сильнее шахматист, тем сильнее у него развито это чувство. Как бы то ни было, по ходу своей жизни я не раз ощущал интерес артистов к тому, чем я занимаюсь. Скажем, во время моего матча с Полугаевским в 1980 году в Буэнос-Айресе ко мне подошел приехавший на гастроли Мстислав Растропович. У меня где-то сохранилась карточка, на которой он написал: "Называйте меня Слава". В 1983 году я приехал в Соединенные Штаты играть матч с Каспаровым. Матч не состоялся, и вместо него я выступил в открытом чемпионате США. Частым гостем этого турнира был известный киноартист Петер Фальк - "детектив Коломбо". Он много общался во время чемпионата с Петрой.
Как-то я познакомился со знаменитым танцовщиком, перебежчиком в США Михаилом Барышниковым. О его жизни снят известный фильм "Белые ночи", где Барышников сыграл самого себя. Какой сюжет! Американский балет летит в Японию над Советским Союзом. По дороге случается какая- то авария, и самолет вынужден совершить посадку. Советская разведка тут как тут, и главного героя, в свое время сбежавшего из СССР, берут под арест. Они хотят, чтобы он выступал на сцене Мариинского театра в Ленинграде и забыл об Америке. В конце концов, танцовщику снова удается бежать, укрывшись в американском консульстве. Барышников прекрасно играл в этом фильме и прекрасно танцевал.
В Лос-Анджелесе мы познакомились с писателем Василием Аксеновым, он подарил мне свою книгу "Дорогая наша железка". В Нью-Йорке я познакомился со скульптором Эрнстом Неизвестным. По-видимому, шахматы притягивают людей искусства. А вот чтобы профессор физики или математики подошел со мной поздороваться и побеседовать, я не могу припомнить.
…Что происходит с моей семьей в СССР, было по-прежнему неясно. Я обивал все пороги, надеясь найти поддержку, вызволить семью. Кто-то предложил мне поискать помощи у русской мафии Нью-Йорка. В отчаянии я согласился, меня обещали связать с нею. Встреча с "крестным отцом" произошла в одном из ресторанов в центре города. Он приехал с одним телохранителем. Godfather, человек примерно одного возраста со мной, одинакового телосложения, 100- процентно русский, бесспорно - хорошо образованный. Мы разговаривали довольно дружелюбно, я рассказал о своих проблемах. Спросил, чем бы они могли помочь, предложил деньги. Он ответил, что дело политическое, вряд ли они способны помочь, и деньги пока что ни к чему. Мы расстались по-хорошему. Об этом человеке, узнал я, ходили легенды - как о Робин Гуде…
Мою семью освободили через три с лишним месяца. Я сразу через знакомых запросил мафию - должен ли я им что-нибудь. Мне ответили: ничего. После этого обмена информацией все было тихо…
Летом 1983 года я снова был в Штатах - в Пасадене (Калифорния). Мне позвонили из Нью-Йорка, сказали: надо бы увидеться. Я ответил: "Да, я лечу в Европу через Нью- Йорк". Мы прилетели в аэропорт Кеннеди вместе с гроссмейстером Гутманом. Нас ожидала группа людей. Мы поехали с ними, в их машине. По дороге они сказали, что их влияние сыграло некоторую роль в том, что мою семью освободили, и они хотят от меня 40 тысяч долларов. Разговаривали, как свидетельствовал Гутман, довольно резко. Возможно, Гутман не вполне представлял себе, с кем мы имеем дело. Во всяком случае, он проявил недюжинную храбрость, готовность защищать меня в случае опасности физической расправы. Меня обшарили, забрали из одежды все, что было. Наскребли таким образом 1026 долларов. Насчет сорока тысяч у меня, конечно, были сомнения. Никаких документов не было, никаких доказательств финансовых претензий, не ожидалось и расписок. Я предложил выписать чек, помнится, на 8000 долларов (а больше банк не стал бы и выплачивать). Они отказались. Мы расстались. Я узнал потом, что в мафии сменилось руководство. То есть человека, с которым я беседовал, уже убили. Наверно, не из-за мягкой политики в отношении меня, но, может быть, за совокупность допущенных ошибок…
Еще раз мне пришлось встретиться с человеком мафии через год. Ее посланец приехал в Берн. Опять я предложил выписать чек на некоторую сумму. Кажется, на шесть тысяч. И он отказался. Странная история. С моей головы не упал ни один волос, если не считать потерянной в Нью-Йорке наличности. Вероятно, на мое счастье, там опять сменился "крестный отец"…
Глава 29 ПОСЛЕ МЕРАНА
Существует пословица: "Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом". Матч 1981 года в Меране был настолько гадким, несправедливым, принес мне столько горя, что я решил и объявил во всеуслышание, что больше я с Карповым матчи играть не буду. Я потерял перспективу, и, может быть, в связи с этим случился спад жизненной энергии, энергии, необходимой для успешных шахматных выступлений. Как по мановению волшебной палочки, не прошло и года, как мой рейтинг упал на сто очков. В октябре 1982 года я играл товарищеский матч с Тимманом в Хильверсуме. Его рейтинг был 2605, мой - ниже. С некоторым трудом мне удалось свести матч вничью. Но я по-прежнему был в списке сильнейших, у меня было право участия в турнире претендентов.
Я неплохо сыграл на Олимпиаде в Люцерне в 1982 году. Правда, я проиграл одну важную партию. Впервые мне довелось встретиться с Каспаровым. Мне было известно, что он стремится играть самые сложные, запутанные положения и вкладывает в каждую партию массу нервной энергии. Партия получилась не слишком занимательной. В хорошем положении я просмотрел тактический трюк, и моя позиция сразу развалилась.
Мне предстояло вскоре играть с Портишем, и я готовился очень серьезно. Моими помощниками были на этот раз голландец Ганс Рее и выходец из СССР израильтянин Лев Гутман. Не скажу, что я играл тот матч много сильнее, чем венгерский гроссмейстер, но мне сопутствовало счастье. Удалось нейтрализовать давление противника в игре белыми, а самому выиграть белыми одну красивую партийку. Матч был из 10-ти партий. При счете 5:2 оба помощника покинули меня. Вот уж что вряд ли случилось бы в Советском Союзе! Отъезд Рее был предусмотрен заранее, а Гутману вдруг захотелось сыграть в опен-турнире в Метце, и он на такси из Бад- Киссингена помчался во Францию. А я проиграл следующую партию вразнос. Изругал про себя своих нерадивых тренеров, собрался с силами и выиграл следующую партию. А с ней и матч, со счетом 6:3.
Чем привлекательны человеческие шахматы по сравнению с компьютерными? Очень многим, и прежде всего, существованием психологических элементов. Вот, я пишу книгу в начале 2005-го года. Меня спрашивают: "Кто сейчас чемпион мира?" Отвечаю: "Крамник". "Почему?" "Потому что он обыграл в матче сильнейшего шахматиста мира - Каспарова". Парадокс? Нет, в человеческих шахматах такое случается, и очень часто. Два игрока, скажем, примерно равного класса, а один все время проигрывает другому. Говоря по-русски, он попал в клиенты к другому. Правильнее было бы употребить слово "вассал". Причины вассальной зависимости, повторяю, психологического порядка. Что я подметил: переезд из одной страны в другую, смена политического режима, изменение экономических условий - серьезное испытание. При приспособлении к новым условиям жизни меняется многое, изменяются привычки человека; как следствие, меняется часто и шахматная клиентура. Так, в новой жизни я стал испытывать трудности в игре с Талем и Ларсеном; а раньше они вообще не могли мне противостоять…
Обычно разгром в матче тяжело переносится и может способствовать возникновению многолетней вассальной зависимости. Что касается Портиша, то он был не слишком подавлен исходом матча. Он, наоборот, после матча хорошо поработал, изучил плюсы и минусы моего стиля и после небольшого перерыва выиграл у меня в турнирах на протяжении короткого времени 5 партий!
Матч с Каспаровым все-таки состоялся. Помимо финансовой неустойки, было договорено о снятии с меня бойкота. В таком серьезном вопросе не обошлось, видимо, без участия Гейдара Алиева. Каспаров прибыл в Лондон в сопровождении 8-ми членов группы. Наверно, это были лучшие специалисты, которыми располагал Азербайджан. Но я заметил, что Москва не снабдила его специальной информацией, сведениями обо мне, собранными организациями вроде КГБ по крупицам за последние годы. Не достоин, значит…
У меня было два помощника - Л. Гутман и Д. Ван дер Виль. Я всегда стремился обзавестись помощниками помоложе, в надежде обогатиться в первую очередь их энергией, а может быть, и свежими идеями. Вероятно, с заправкой энергией мне не повезло - в этом я намного уступил своему юному противнику. Впрочем, и 20 с лишним лет спустя мало кто может сравниться в энергетике с Каспаровым. Наш матч оказался не слишком длинным, но мне показалось, что не только я сам, но даже мои тренеры изнемогли…