И еще одно замечание. Ленин трагически ошибался и оказался слеп и еще вот в чем. Национальное, "свое", русское государство нужно более всего не "великорусским помещикам и великорусской буржуазии", но, напротив, нужно простым классам общества: крестьянам, рабочим, пенсионерам, военным, учителям. (У "предпринимателя" родина там, где его деньги, предпочтительно в Швейцарии, деньги же защищают великорусскую буржуазию лучше всякого государства.) От отсутствия национального русского государства они и страдают в 1994 году, безжалостно эксплуатируемые на своей национальной земле мерзавцами из национальных и социальных меньшинств.
"Лимонка" в Руцкого
В редакции газеты "Завтра" на видном месте на одной из книжных полок гордо красуется фотография: редактор в окружении лидеров ГКЧП. Под фотографией нет надписи, а должна бы быть неприличная, следующая: "Они просрали Россию".
В пару к фотографии гэкачепистов следовало бы присоединить еще одно групповое фото: Руцкой, Хасбулатов, депутаты ВС, эфэнэсовцы, и подпись под нею должна бы быть той же: "Они просрали Россию".
Подпись не может быть благороднее или нежнее, не может быть менее непристойной. Именно так, "просрали", ибо есть нечто хамское, глупое и неразумное, но и желудочнокишечное, простое, как мычание, в поведении "оппозиции".
Оговорюсь сразу, среди ГКЧП, как и среди "октябристов" 93-го года, большинство, очень может быть, хорошие люди и великолепные отцы семейств. Кое-кто из них доказал и свою храбрость. Но я веду здесь речь не в категориях "храбрые" - "трусы", "честные" - "нечестные"; нет, я оцениваю здесь политическую интеллигентность ГКЧП и "октябристов", а она, увы, у каждого из них равна нулю. А уж политическая сила воли так и вовсе меньше нуля. Никакой!
В случае ГКЧП: вице-президент страны (Янаев), премьер-министр (Павлов), министр обороны (Язов), министр внутренних дел (Пуго), шеф КГБ (Крючков) позорно провалились всего лишь в попытке стабилизировать страну. Имея в руках все бразды правления, потерпели поражение от кучки позеров и демагогов, забросавших их словечками "демократия", "права человека", "суверенитет России", слюной и желчью.
При Цезаре Иосифе Сталине не взявший высоту какой-нибудь командир роты подлежал расстрелу. Жестокая, конечно, мера, но вполне понятная в условиях дикой войны на уничтожение. А тут ГКЧП, все эти благородные стариканы отдали (бараньи головы, идиоты деревенские!) вселенское могучее государство! Народ наш, к чести его, сначала отреагировал на поражение гэкачепистов здорово: он высмеивал их и стал презирать. Но тут оппозиция (и в первую очередь ее газеты "День" и "Советская Россия") с плачем водрузила гэкачепистов на щиты и стала таскаться с ними, воздавая им почести. Им, пораженцам, неумехам, разбитым вдребезги без боя! Мало того, они даже не присутствовали на поле боя, поручив битву черт знает кому, малопонятным и по сей день генералам. вроде Лебедя. В то время как по законам военного времени (а у нас война, и какая!) уклонившихся от боя, дезертиров в сущности, их следовало бы расстрелять. Однако велика сила печатного слова, велика репутация оппозиционных газет: под их давлением оппозиционные массы стали аплодировать дезертирам и создали им ореол симпатичных жертв.
Верховный Совет России, Хасбулатов и Руцкой повторили судьбу гэкачепистов. С небольшими отклонениями. Вечная слава честно погибшим, преданным рядовым, почет и уважение Баркашову и Анпилову, оказавшимся в чужом бою, эти покрыли себя славой.
Но что сказать о Руцком или Хасбулатове, если 20 тысяч единиц стрелкового оружия плюс 1500 гранатометов, оказалось, лежали, скрытые в подземельях Белого дома, а парламентарии России не сообщили о нем защитникам и не позволили им воспользоваться. Испугались народного восстания 3 октября, отправляя одновременно их, безоружных, завоевывать "Останкино". (О двадцати тысячах единиц оружия сообщил мне лично Баркашов.) Что это, как это назвать? Что полагается за такое сокрытие в разгар противостояния?
Но отделавшийся амнистией Руцкой на вечере газеты "Завтра" и на страницах газеты опять созывает народ под свои знамена. (Но почему-то не в ряды только что объявленного движения "Согласие во имя России", но в еще одну свеженоворожденную команду.) Теперь сборная называется "Социал-патриотическое движение "Держава". Программа его столь же глупа, тупа и неопределенна, как и у других движений подобного рода. Клич все тот же: "Все на Сашкин двор! Объединение всех патриотических сил!" А дальше? А дальше воззвания не идет. Очевидно, собравшись все на Сашки Руцкого дворе, мы будем глупо топтаться, кричать, митинговать, нас окружат колючей проволокой и лучших, самых молодых и боеспособных, перестреляют, как кур. Никакого даже намека на план завоевания власти (а именно это цель любой политической организации) в воззвании Руцкого нет. Как? Путем выборов? Если вооруженным путем, то я лично под водительством столько раз сбитого летчика, получившего звание генерала от президента Ельцина, не пойду. И скажу всем своим читателям, а их несколько миллионов, чтоб не ходили.
В некоторых африканских племенах вождей, проигравших битву против соседнего племени, съедали свои. До тех пор, пока оппозиция будет носить на щитах пораженцев (в то время как по законам военного времени их следовало бы расстрелять или, как минимум, разжаловать в рядовые), она останется оппозицией, - разбитой армией, из рядов которой бегут. То есть налицо проблема командиров, лидеров. Верховного Главнокомандующего и командующих фронтами нужно изгнать, разжаловать в рядовые и обратиться к свежим, умным и радикальным лидерам, знающим дорогу. Нас достаточно долго вели бараны. Пусть они уступят место пастухам! Друг по несчастью Руцкого Хасбулатов так сказал в интервью Александру Проханову: "Отмечу стремительное взросление Руцкого как политика. Он был у меня на виду председателем комитета, членом Президиума ВС. Я видел, как он стремительно взрослел." Удивительная по ясности проговорка бюрократа, чиновника-чернильницы Хасбулатова. Взрослеть политически - это для них повышаться в должностях. Наши командующие, те, кого мы принимали за пассионарных вождей, - всего-навсего тупые чиновники! Нет, Руслан Имранович, никогда Руцкому не повзрослеть до пастуха стада человеческого. Навсегда он останется лишь особью, членом стада, из тех, кто, сшибаясь рогами, отстаивает свое право вожаков на лужайках и в расселинах скал. Нужен пастух.
Я остаюсь убежденным противником псевдодемократии Ельцина, антирусских опытов Гайдара и ни рыба ни мясо серого правительства Черномырдина. Я считаю, что есть реальная опасность прихода к власти кошерного "националиста" Жириновского, у него все задатки тирана, в правление его русский либерало-капитализм станет еще более жестоким человекоедом. Однако после нескольких лет сотрудничества с лидерами оппозиции я четко и ясно заявляю: это не те люди! Чтобы победить, солдаты должны изгнать этих всегда проигрывающих, постоянно ошибающихся командиров и избрать новых. Наш командный состав - гнилой, глупый, бесталантливый, недостаточно радикальный. Большинство русского народа желает Русскую Россию и общественный строй в интересах большинства. Посему нужны лидеры, которые скажут: "Никаких смешанных экономик! Преступников в тюрьмы! Привилегии производителям! Наша цель - Национальная Социальная революция. Хватит бекать и мекать перед стадом, Руцкой! Уйдите с дороги".
P.S. Колонка уже была заслана, когда прозвонил Эдуард и сказал, что, по его сведениям, Руцкой возглавил еще одну организацию, мы прямо в сверстанную полосу добавили постскриптум, указав, что на сей раз затея именуется "Социал-демократическая народная партия России".
"Лимонка" в Солженицына
У французов есть великолепное выражение: "двадцать пятый час". Впервые я услышал его в следующем контексте: известного социалиста журналист назвал участником Сопротивления двадцать пятого часа. В сутках, как известно, двадцать четыре часа. Имелось в виду, что политический деятель этот примкнул к движению Сопротивления уже после победы, тогда, когда это стало неопасно, но выгодно.
В двадцать пятом часу явился в Россию Солженицын. Прилетел и использует в своих речах темы и лозунги, на которые не имеет морального права, - наши национал-патриотические темы и лозунги. Лозунги и темы радикальной оппозиции. Но мы их выстрадали в годы борьбы, они возникли у нас на уличных демонстрациях, в столкновениях у Белого дома, под огнем пулеметов в "Останкино". А Солженицын все это время глядел, выжидая, из своего безопасного окошка в Вермонте. Выжидая, когда мы обессилеем в схватке с врагом, и хладнокровно рассчитывая, когда именно выгоднее приехать. И каким путем выгоднее.
Одно приземление в Шереметьеве, одна толпа репортеров и одна только встреча его не устраивали. Потому он затеял это свое голливудское путешествие через Россию в двух люксовых вагонах, снятых на английские деньги Би-би-си, с салоном, с собственным поваром и официантом. На каждой станции власти собирают ему, организовывают толпу "рюсски мужик", и он произносит для них украденные у нас лозунги.
Солженицын назвал делягу Жириновского карикатурой на патриота - сам карикатура на патриота, извращение национального духа. Чванливый и хитрый барин, человек, первым ударивший своим "ГУЛАГом" по зданию СССР, виновный, ответственный за первые трещины в этом могучем здании, вермонтский дачник, снедаемый гигантским честолюбием, движется не менее чем в Кремль, что бы он ни говорил. Между тем он - дезертир и трус, так как все эти годы, спрятавшись, глядел, как русские, рискуя жизнями, репутациями, карьерами, мочат друг друга в исторической сече. Выждал, хитрюга, и приехал.
Мои первые письменные выступления против старца Солженицына относятся к 1975 году. Уже тогда он был тем, кто он есть сегодня, - расчетливым, хитрым литератором-интриганом, с тяжелой формой мании величия. В своей автобиографии "Бодался теленок с дубом" он дал свой портрет, реалистический и точный. Только поступки, кажущиеся самому Солженицыну доблестными, читатель воспринимает как подлые интриги. Отталкивающим типом выглядит старец Александр Исаевич даже в автобиографии.
Умело играя на слабостях власти СССР и подыгрывая желаниям Запада, построил он свою карьеру специального писателя. Построил на разрушении. Его нисколько не заботило то обстоятельство, что публикация "Архипелага ГУЛАГа" вызвала волну ненависти не только к КПСС, не только к брежневскому режиму, но ик России и русским, вызвала вторую холодную войну в мире. Он не думал о последствиях публикации своих произведений, его цель была личной - воздвигнуть СЕБЯ. Ему нужна была Нобелевская премия, "Нобель". И ему помогли получить "Нобеля" американские дяди, далекие от литературы.
В их интересах было создание самой большой возможной рекламы вокруг "Архипелага ГУЛАГа", этого лживого обвинительного заключения против России. Разрушитель Солженицын был поддержан: тиражи его посредственных романов (по их художественной ценности едва ли возвышающихся над романами Рыбакова) были искусственно завышены с помощью влияния нелитературных денег. В конце семидесятых годов в Нью-Йорке Роджер Страусс (американский издатель Довлатова и Бродского среди прочих) рассказывал мне, что в свое время ему предлагали выпустить "Архипелаг" гигантским тиражом и давали на это большие деньги "люди, связанные с ЦРУ". "Но я отказался!" - гордо заявил Страусс. Другие издатели, как знаем, не отказались. "Гулаги" наводнили мир, пугая его и ожесточая против России.
И вот он приехал (борода, Степан, Ермолай и кто там еще, барские пухлые детки) и на каждой сибирской станции лил крокодиловы слезы по поводу несчастливой судьбы России. Не ты ли, старец, копал активно России яму, разобидевшись вдребезги на ее правителей, когда тебе не дали в 1964 году Ленинской премии? (Суетились там рядом с ним и другие, копая России яму. Господин академик Сахаров с женушкой, да и нынешний патриот Шафаревич постарался.) Когда-то его назвали литературным власовцем.
Казалось, что несправедливо. Освобожденный от ореола "мученика", от хрестоматийного глянца, он таки предстает сегодня именно "власовцем", ибо, преследуя личные цели, он воевал на стороне противника против России несколько десятилетий. Причинивший в тысячи раз больше вреда, чем все предатели родины, Гордиевские и Шевченки, вместе взятые, он, однако, не приговорен ни к чему, ни к какой мере наказания. И даже получил (за какую цену? даром?) землю в Серебряном Бору, где закончено возведение ЕГО дачи. Церковь бы лучше построил! Скучно, банально, противно: дача. Дача Стерлигова, дача Руцкого, дача Зюганова, и вот будет дача Солженицына. Дача, суп, ночной горшок, борода веником. Как вы нам надоели, дачники у власти и около!
У него заслуги, он, видите ли, сидел! Ну сидел и сидел, у нас пол-России сидело. Если это и заслуги, то уж сорок лет не сидишь, катаешься как сыр в масле, наработав денег на разрушении СССР.
Начал я с французского выражения, закончу американским: "Ай хэйт юр гатс!". Переводится как "Я ненавижу твои кишки!". Так вот, я ненавижу кишки Солженицына. Для меня он антигерой, в котором собрано все, что я не люблю и презираю. В первую очередь: ханжество, борода святоши, отсталая дремучесть, притворная религиозность, соединяющаяся с откровенно похабной жизнью богатого сибарита-буржуа. (Даже мебель вывез из России, жена вывезла.) Закономерно, что он приехал с дачи в Вермонте на дачу в Серебряном Бору. Без дач их творчество не идет.
Остановленный грозным вопросом "А где ты был 3 и 4 октября 1993 года?", что скажешь ты нам, Солженицын? В Вермонте на даче, над схваткой был. Ну так и держи рот закрытым, ибо не имеешь морального права давать советы. Ибо в самый тяжелый час современной истории России ты не был, не состоял, не подвергался опасности, не лежал под пулями.
Отвали от России, Солженицын! Ты потерял право быть русским.
"Лимонка" в армию
В 1992–1993 годах совершил я множество пропагандистских поездок по России (включая Сибирь) и почти в каждом городе встречался мне типичный военный патриот, полковник или подполковник, атои несколько таких военных патриотов. Пылкий (пассионарный) и романтический, вставал он обыкновенно (над столом, увы!) и провозглашал тост (увы, тост), пылающий ненавистью к режиму и правительству. От всех поездок того года у меня создалось впечатление, что военная Россия только и ждет сигнала из Москвы, из центра, чтобы восстать.
И вот они дождались. В период с 21 сентября по 4 октября 1993 года такие сигналы непрерывно поступали из центра, из парламента. И от высших командиров страны. Генералы Ачалов, Руцкой, Макашов, другие командиры, бывшие и настоящие министры и депутаты давали приказы, соблазняли, умоляли. (Первые несколько суток я находился в штабе Ачалова, так что лично убедился.) Но ни старшие, ни (что более удивительно) младшие офицеры, те, кто непосредственно командует вооруженными людьми, не выступили с оружием и солдатами. (За редкими трагическими, очень неуклюжими исключениями. О них писала пресса.) Почему?
Да потому, что, раздираемые желанием выступить, военные патриоты в армии находились в нормальном ПОЛИТИЧЕСКОМ состоянии духа. А в таком состоянии трезвый подсчет "ЗА" и "ПРОТИВ" ("против": тюрьма, смерть, несчастная судьба для семьи, родственников, потеря статуса офицера; "за" - жизнь, карьера, покой) приводил их в лучшем случае к бездействию. И так будет всегда, если оставаться в нормальном политическом измерении. Восстать возможно, но для этого нужно перейти в другое, ненормальное состояние духа, в фанатизм, в героизм, и вот в нем, в его контексте - восстание с оружием в руках есть поступок ВЫГОДНЫЙ. Самураи, живущие рядом со смертью, понимали это. "Невозможно совершить героические подвиги в нормальном состоянии рассудка.
Нужно сделаться фанатиком и выработать манию к смерти", - писал Йоши Ямамото, самурай XVII века. Истину эту нужно знать всякому командиру батальона, всякому русскому ротному. Героизм - особое состояние, в него нужно войти, возбудив себя до него. И тогда всякие подсчеты станут жалкими. Сумевших подняться до высот героизма и восстать народ чтит героями вне зависимости от того, преуспели они в своем восстании или нет.
Расчетливые офицеры жалко кончают жизнь мирными старичками отставниками, помирая от инфаркта на садовых скамейках или во сне. Ставшие обузой даже для семьи, они тихо исчезнут из жизни. Герои уходят с грохотом, в дыму сражений и остаются любимыми своим народом до самых пределов истории и памяти человеческой. Героизм, героическое отношение к жизни в советских школах не преподавали, искусство стать фанатиком - тоже, потому здоровые, рослые, сильные молодые мужики в погонах глушат водку и растерянно наблюдают, как погибает Государство, Родина и Нация. Парни, поверьте мне, переход к действию есть переход не политический, но волевой. Нужно сделаться фанатиком, и тогда любые решения и любые подвиги возможны.
Нужно один раз сорваться с цепи нормальной жизни, и пошел. Не сможете - останетесь ничтожествами.
Я беседовал с офицерами ВДВ (в мае 94-го года) и задал им несколько вопросов. Разговор состоялся на их территории, за бутылкой, и ответы потому были неофициозные. "За кем пойдете?" - спросил я их. И, не получив связного ответа, задал наводящий вопрос: "За гражданским пойдете?" - "Нет, не пойдем". - "Значит, за военным? За кем?
За Макашовым пойдете?" - "Не, он в Афгане своих людей подставил - роту потерял". - "Ну а за кем пойдете?" - "За Лебедем пойдем". - "А то, как он ведет себя в Приднестровье, вас не смущает?" - "А как ведет?" - "Ну как сварливая, истеричная барышня, грызется с правительством Приднестровья, дискредитирует республику". - "А это нам все равно. Лебедь хороший командир". - "Почему же он хороший? Когда он в Приднестровье появился, на него там да, Богу молились. Во всей России он самым популярным лидером стал в августе 1992 года, но теперь склочничает и выносит сор из избы". - "Лебедь хороший командир. В Афгане у него меньше всего потерь было".
Тут я их понял. Для офицеров ВДВ хороший и популярный командир тот, кто своих людей оберегает, не подставляет. Осторожный то есть. Осторожность же имеет оборотную сторону: оборачивается отсутствием инициативы. Для армии осторожный командир - благо. Для России в ее сегодняшней издыхающей фазе осторожный командир - вред. Лебедь с виду такой картинный мужчина: голос гобойный, челка, тельняшка - почти герой, а между тем он дипломат, и какой. О президенте: ".я действия президента не обсуждаю", как полагается верному служаке. Однако, когда Суворов Екатерину II искренне и преданно матушкой называл, в те времена Россия и в весе, и в территории прибавляла, а при президенте Ельцине Россия астрономические пространства потеряла, на Кавказе оружия национальным мерзавцам тонны наоставляли, народы целые воют от боли. А "герой" в тельняшке, утрированно картинный мужик, военная косточка "действия президента не обсуждает". (Российского нет, не обсуждает, но приднестровского открыто обвиняет вместе со всем кабинетом в коррупции, ибо не начальник ему Смирнов. Между тем Приднестровье находится в состоянии замороженной войны с Молдовой, и потому все внутренние распри и расколы там неблагородны и работают против республики. Даже если там кто-то виноват, следовало бы молчать.)