Такие столкновения Хрущева с Берией бывали еще несколько раз. "Что же потом предложил Берия, эта бестия?" – гневался Хрущев. Если перевести на нормальный язык цветистую речь Хрущева, то получается следующее. Однажды на прогулке Берия завел разговор о том, что неплохо было бы всем членам Президиума построить дачи за государственный счет, а потом их приватизировать. Он предлагал построить дачи не под Москвой, а в Сухуми, и не на окраине, а в центре города; выселить из центра жителей, их дома снести, а на освободившихся местах возвести хоромы для "товарищей". Дальше Берия стал подробно расписывать, какой на этих дачах будет персонал, какой штат прислуги и т. д. Проектную документацию должно было составить МВД. В первую очередь предполагалось построить дачу для Маленкова, потом – для Хрущева с Ворошиловым, а затем и для других. Хрущев обещал подумать, но он сразу углядел в этом деле провокацию. Когда они с Маленковым остались одни, Хрущев сказал об этом Георгию Максимилиановичу: дача у Берии уже есть, и он говорит, что будет строить не для себя, а для тебя. Это будет сделано для твоей дискредитации. Маленков не поверил, и Хрущеву пришлось объяснять: "Ты разве не понимаешь, что хочет Берия? Он хочет сделать погром, выбросить людей, разломать их очаги и выстроить там тебе дворец. Все это будет обнесено забором. В городе начнутся волнения: для кого все это предназначено? А тут приезжаешь ты! Все видят, что для премьер-министра страны Советов, и люди выселены по твоему приказу. Возмущение перекинется с Сухуми на другие города, а это только и нужно Берии. Тогда тебе самому придется уйти в отставку". После того как Хрущев растолковал этот подлый замысел Берии, Маленков призадумался.
Почему Хрущев усмотрел в постройке дач провокацию? Да потому, что это и была провокация! В другом месте он, ругая Берию, описывает следующий случай. Идет совещание у Сталина. Берия озвучивает какую-то идею, не называя ее автора. Если Сталин с ней не соглашается, Берия тыкает пальцем на первого попавшегося члена Политбюро и восклицает: "Вот видишь! Я же говорил тебе, что такое предложение не пройдет!" – хотя означенный "член" о подобном только что услышал из уст Берии и ничего такого не предлагал. Однако он вынужден был молчать. Ему было страшно неудобно перед Сталиным. Подобное повторялось неоднократно. Я представляю себе, как члены Политбюро после этого крыли Берию матом.
Паскудный все же человек был Лаврентий Павлович! Интриги, провокации, подлые подставы, угрозы – вот каким арсеналом он пользовался. Вот еще пример его поведения. Главный маршал артиллерии Воронов рассказывает следующее. Шел начальный период Великой Отечественной войны. Оружия не хватало. Приближалась битва за Москву. Воронов совместно с начальником Главного артиллерийского вооружения Яковлевым были ответственными за распределение вооружения; с этой задачей они справились и даже создали некоторый его запас. Об этом узнал Берия и попросил выделить для НКВД 50 тысяч винтовок. У Воронова с Яковлевым не было и половины требуемого, а потому Берия получил отказ. В ответ Берия накатал жалобу на имя Сталина. На очередном заседании Ставки Верховного Главнокомандующего Сталин задал им вопрос: зачем НКВД сколько винтовок? Знает ли Берия, что у нас с вооружением плохо? Самого Берии на этом заседании не было. Артиллеристы ответили, что они удивлены такими требованиями Берии. Тогда его срочно вызвали в Ставку. Сначала они со Сталиным разговаривали на русском, а потом, распаляясь, перешли на грузинский язык. Сталин резко оборвал Берию. Обескураженный Берия стал объяснять, что винтовки ему нужны для вооружения вновь формируемых дивизий НКВД. "Достаточно будет 25 тысяч", – примирился Сталин. Берия не понял и продолжал решительно настаивать на своем. Терпение Сталина лопнуло, и он приказал: "Зачеркните 50 тысяч и 25 тысяч не выделяйте! Напишите – 10 тысяч винтовок". Затем Сталин взял ведомость и утвердил ее своей подписью. Берия взвился. Когда Воронов с Яковлевым вышли из кабинета, Берия догнал их и стал угрожать: "Погодите, мы вам кишки выпустим!" "Так же нагло и грубо разговаривал Берия и с другими военачальниками. Его угрозы часто становились реальностью", – свидетельствовал маршал. Вот вам истинное лицо Берии! Нет чтобы со Сталиным из-за винтовок собачиться; он стал угрожать расправой артиллеристам!
Поразительно, но все тесно соприкасавшиеся или работавшие с Берией люди однозначно плохо отзываются о нем.
Нынешние апологеты Берии, такие беллеретристы, как Кремлев, Мухин, Прудникова и иже с ними, предпочитают эти факты замалчивать, хотя и объявляют о том, что хотят показать истинный облик Берии и очистить его от наветов Хрущева. Мол, Берия – последний рыцарь Сталина, Берия технократ и т. д. Может, они не сталкивались с бытовыми провокациями? А я, представьте себе, сталкивался и знаю, что это такое. Дело было во время моей службы в армии. Как только вышел приказ о присвоении мне звания прапорщика, я сразу же явился на вещевой склад, чтобы получить новую форму. В тот момент на складе оказался скудный запас одежды: вместо повседневной формы мне выдали полевую, вместо шинели – бушлат, вместо фуражки – шапку, и т. д.; в общем, меня одели в то, что было, обещая выдать положенное, как только пополнится склад. На первом построении батальона вид у меня был довольно экзотичным: все в шинелях – я в бушлате, все в фуражках – я шапке (дело было ранней осенью), и т. д. После построения ко мне подошел лейтенант Ашаров или Алымов (фамилию точно уже не помню) и, щуря свои узкие казахские глаза, шепнул, что комбат, мол, был недоволен моей формой одежды. Я, конечно, расстроился. Вина не моя – выдали то, что было, а все равно неприятно. Я-то хотел с первых дней службы зарекомендовать себя с лучшей стороны, и тут – на тебе! Комбат мной недоволен! Только позже я узнал, что ничего такого комбат не говорил, а лейтенант все это просто выдумал. Зачем ему это было нужно – непонятно. Наверное, просто у него был мерзкий характер – делать мелкие подлости сослуживцам. С тех пор я больше с ним не общался и держался от него подальше. А представьте себе членов Политбюро, которых Берия в глазах Сталина выставил посмешищем? Неудивительно, что они испытывали к нему стойкую неприязнь! Так случилось бы и с Маленковым: задумка-то была Берии, а все сухумцы решили бы, что Маленков приказал выселить их и снести полгорода. Иными словами, Берия подставлял Маленкова под удар народа. Хрущев правильно все просчитал.
Говоря о национальной политике Берии, Хрущев отмечал ее "антирусскую направленность". В точку! "Он проповедовал, что на местах царит засилье русских, что их надо осадить. Так все и поняли и начали громить не только русские, но и те национальные кадры, которые не боролись с русским "засильем". Это произошло во многих партийных организациях национальных республик", – возмущался Хрущев. Опять в точку! Берия во что бы то ни стало пытался рассорить русских, костяк империи, с националами. Зачем ему это было надо? Наверняка у него были на этот счет свои неведомые расклады.
В этот момент как раз подоспела докладная записка генерала Строкача. Стало ясно, что Берия хочет поставить госбезопасность над партией.
Именно Хрущев стал подбивать Маленкова на бунт против Берии. Он говорил ему: "Неужели ты не видишь, куда клонится дело? Мы идем к катастрофе. Берия подобрал для нас ножи". Маленков ответил, что тоже видит это, но не знает, что делать. Хрущев посоветовал ему не одобрять инициативы Берии, а возражать против них. Тут Маленков заартачился: я что, один останусь против Берии? Никита Сергеевич возражал: я да ты – уже двое, Булганин тоже мыслит по-нашему; уверен, что если мы будем выступать аргументированно, то и остальные нас поддержат. "Ты же сам не даешь возможности никому слова сказать. Как только Берия внесет предложение, ты сейчас же спешишь поддержать его, заявляя: верно, правильное предложение, я за, кто против? И сразу голосуешь", – кипятился Хрущев. Он советовал Маленкову дать возможность высказаться другим и посмотреть, что будет: "Я убежден, что многие не согласны по ряду вопросов с Берией". Маленков подумал и согласился с Никитой, чем сильно обрадовал его.
Короче, Хрущев решил саботировать предложения Берии, подбив на это дело премьер-министра Маленкова. Берии стали давать бой. И он начал форсировать события. Он чувствовал свое превосходство над членами Президиума и даже не собирался скрывать этого. Хрущев считал, что действовать нужно немедленно и обещал переговорить с другими: "Надо с глазу на глаз поговорить с каждым". С Булганиным он уже договорился; нужно будет переговорить с Ворошиловым. Маленков согласился: "Да, пора действовать".
Напомним, что Маленков был премьер-министром, Булганин – министром обороны, а Хрущев – секретарем ЦК. В свой заговор против Берии они теперь старались втянуть и Ворошилова – Председателя Президиума Верховного Совета СССР, по западным меркам – президента. Однако при разговоре Хрущева с Ворошиловым задуманное не удалось; как только Хрущев заговорил о Берии, тот сразу же стал славословить его, мол, какой Берия замечательный, какой Берия исключительный человек! Хрущев стушевался и больше эту тему развивать не стал. Он сразу понял, в чем дело: Ворошилов узрел, что Хрущев с Берией чуть ли не под ручку ходят, а потому решил, что Берия и Хрущев заодно. То есть хитрец Берия проделал тот же трюк, что и с Молотовым. Договорились так: Хрущев переговорит с Молотовым (министром иностранных дел), а Маленков – с Ворошиловым, раз уж у Никиты ничего не получилось. Молотов, как и ожидалось, горячо поддержал Хрущева и поинтересовался, а как Маленков? Тот ответил, что говорит как раз от имени Маленкова с Булганиным. Потом Молотов спросил у Хрущева, к чему это может привести. Хрущев изложил свой план: освободить Берию от обязанностей члена Президиума ЦК и вице-премьера и снять его с поста министра МВД. Вячеслав Михайлович возразил: "Берия очень опасен, и я считаю, что надо пойти на более крайние меры". Никита Сергеевич задумался: "Может, задержать его до следствия?"
Итак, выясняется, уважаемые читатели-сорасследователи, что первым предложил пойти на "крайние меры" Молотов !
Хрущев говорил "задержать", потому что конкретно предъявить Берии было нечего, и все было основано только на интуиции: Берия опасен! "Задержать до следствия" – это было то, что надо, а уж там следователи постараются…
Маленков доложил о своем разговоре с Молотовым Маленкову и Булганину, и они решили форсировать события, опасаясь, что кто-то проболтается и донесет Берии, "а Берия нас арестует". Тогда же четверка заговорщиков решила переговорить с членом Президиума ЦК Сабуровым. Александр Сабуров был Героем Советского Союза и одним из руководителей партизанского движения на Украине, давним знакомым Хрущева. Тот по-военному четко ответил: "Я полностью согласен", – затем поинтересовался мнением Маленкова. "Об этом спрашивали все, с кем я разговаривал", – рассказывал Хрущев. Настала очередь поговорить с Кагановичем. Каганович спросил: "А кто еще в заговоре?" Хрущев перечислил: "Маленков, Молотов, Булганин, Сабуров и я". Тогда Лазарь Моисеевич ответил: "Я тоже за", – и спросил о Ворошилове. Хрущев ответил, что у него разговор с ним не получился. Каганович выругался, обозвал Ворошилова старым хрычем: "Он неправду тебе сказал. Он сам мне говорил, что просто невозможно жить дальше с Берией, что он очень опасен, что он может на все пойти и всех нас уничтожить". "А Микоян?" – спросил Каганович. Хрущев пообещал переговорить с ним позже, так как знал, что все кавказцы друг друга поддерживают. Оставался еще член Президиума Первухин, вице-премьер. Маленков поговорил с ним на эту тему очень осторожно, и Первухин обещал подумать. А когда с ним провел беседу Хрущев, сказал: "Если бы Маленков все сказал так, как ты, так и вопросов у меня не возникало бы. Я полностью согласен и считаю, что другого выхода нет".
Таким образом, заговор против Берии, который возглавил Хрущев, состоялся. Осталось втянуть в него оставшихся членов Президиума: Ворошилова с Микояном. Хрущев начал переговоры с Микояном, а Маленков, как и обещал, – с Ворошиловым. Хитрый лис Микоян долго крутил и вертел, потом высказался в таком духе, что у Берии действительно много отрицательных качеств, но в составе коллектива он может работать. Не зря про Микояна ходила присказка: "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича". Или такой анекдот: "– Анастас Иванович, возьмите зонтик, на улице дождь! – А я так, между струйками пробегу!". Анастас Микоян отличался удивительной изворотливостью; со всеми поддерживал ровные отношения, ни в какие группировки не лез и был человеком крайне осторожным, за что и получил прозвище политического долгожителя. Шутка ли – бессменно состоять в Политбюро от Ленина до Брежнева. Это же умудриться надо!
Короче, поведение Микояна у заговорщиков вызывало серьезные опасения, а вот разговор Маленкова с Ворошиловым получился: "Как только я заикнулся о нашем намерении, Клим обнял меня, поцеловал и заплакал", – передавал Хрущев.
В этом месте позволим себе небольшое отступление. Целый ряд исследователей, таких как Прудникова и Мухин, бьются над загадкой: почему так быстро был арестован Берия? Внятного ответа они не находят и строят свои версии исключительно на предположениях, порой самых невероятных. Например, Юрий Мухин, книга которого "Убийство Сталина и Берия" считается канонической защитниками Лаврентия Павловича, предполагает, что причиной этому стало намерение Берии устроить государственный переворот. При этом он ссылается на книгу героя-разведчика, писателя В. Карпова "Расстрелянные маршалы". "У Берии все было подготовлено для ареста членов Политбюро и совершения государственного переворота, в результате которого он должен был стать единоличным диктатором. Можно без труда представить, какая бы началась кровавая вакханалия, если бы он это осуществил, ведь будучи только министром, он истребил миллионы людей! Арест членов Политбюро во главе с Хрущевым он наметил осуществить после просмотра оперы "Декабристы" в Большом театре, на которую они (и Берия в их числе) договорились поехать в ближайшие дни. Хрущеву об этом стало известно. Есть несколько претендентов на роль предупредившего, но поскольку это окончательно не установлено, не буду приводить его имени. Хрущев, получив такой грозный сигнал, понимал, что надо действовать немедленно". Как видим, Карпов имени предупредившего не назвал. Откуда Карпов почерпнул эти сведения? Бог весть…
Берия был арестован 26 июня, а оперу "Декабристы" члены Президиума намеревались слушать на следующий день – 27-го. К этому Мухин приплел еще и байку о том, что Берия якобы приказал органам ГБ в один день, 27 июня, арестовать всех секретарей обкомов. Но Хрущев нанес упреждающий удар. Вывод из этого абсурдного умозаключения таков: надо было арестовать Берию 26 июня, чтобы он не устроил переворот 27 июня.
А ответ, по-моему, очень прост: последний, с кем разговаривал Хрущев, был хитрец Микоян. "Перед началом заседания Микоян зашел в свой кабинет, а я поспешил к Маленкову", – описывал ситуацию Никита Сергеевич. Он не сомневался, что Микоян позвонит Берии и сдаст ему всех заговорщиков. Все просто. Но Микоян не выдал. Не выдал также никто из 9 членов Президиума, которые были посвящены в заговор! Видимо, Берия уже так их "достал", что они решились на "крайние меры".
"Выявился и такой вопрос: мы обсудим дело, задержим Берию. А кто именно его задержит? Наша охрана подчинена лично ему. Во время заседания охрана членов Президиума сидит в соседней комнате. Как только мы поднимем наш вопрос, Берия прикажет охране нас арестовать. Тогда мы договорились вызвать генералов", – вспоминал Хрущев. Из его слов следует, что Берию решили арестовать прямо в Кремле, на заседании Президиума ЦК. Действительно, положение было очень опасное: Берии подчинялся весь карательный аппарат плюс внутренние войска, а также охрана высших должностных лиц. В этой ситуации единственно разумным было апеллировать к армии, которая Берию откровенно ненавидела.
Цитируем Хрущева дальше: "Условились, что я беру на себя пригласить генералов. Я так и сделал, пригласил Москаленко и других, всего человек пять. Маленков с Булганиным накануне заседания расширили круг, пригласив еще и Жукова. В результате набралось человек 10 разных маршалов и генералов; их с оружием должен был провезти в Кремль Булганин… Мы условились, что они станут ожидать вызова в отдельной комнате, а когда Маленков даст им знать, то войдут в кабинет, где проходит заседание, и арестуют Берию".
Сделаем одно замечание: на арест какого-либо лица в Советском Союзе требовалась санкция прокурора. А ее не было. Члены Президиума ЦК "интуитивно чувствовали", что Берия опасен, но интуицию к делу не пришьешь. Значит, они поступили противозаконно . Да и о какой законности можно вести речь во время схватки за власть? В дальнейшем Хрущев будет нарушать законы не раз, при этом обвиняя Берию и Сталина.
Лаврентий Берия был в командировке в ГДР с 17 по 25 июня, переночевал на даче, а утром 26-го прибыл в Кремль на заседание Президиума ЦК. Началось заседание. Маленков предложил сначала обсудить партийные вопросы. Хрущев немедленно взял слово и высказался за рассмотрение вопроса о Берии. "Берия сидел справа от меня. Он встрепенулся, взял меня за руку и говорит: "Что это ты, Никита? Что ты мелешь?" Я ему говорю: "Вот ты и послушай, как раз об этом я и хочу рассказать"".