Отсюда тяготение к пьесам Горького, Чехова и повышенный интерес к прогрессивным явлениям в европейской драматургии, стремление ставить такие драмы (и мелодрамы), в которых заложено трагическое ощущение действительности.
В одном из откликов в "Тереке" Вахтангов набрасывается на участников спектакля какого-то "Артистического кружка": "Прежде всего мы искали хоть намека на отпечаток того, что называется любовью к делу. И ни в чем не нашли… Глумление над автором оперетки, глумление над публикой, глумление над тем, что стоит на вашем знамени: "Любовь к искусству". Надо работать, надо думать над каждой мелочью, над каждым шагом, над каждым жестом".
В этом требовании любви к делу голос не сноба, не эстета, охраняющего "чистое" и "прекрасное" искусство от вторжения грубой жизни, - нет, звучит голос художника, охраняющего прекрасную жизнь, реальную, а не иллюзорную жизнь, от обезображивания ее грубым и пошлым искусством.
И уже тогда Евгений Вахтангов становится не только постановщиком любительских спектаклей, но и воспитателем товарищеских коллективов.
Он требует от них такой любви к искусству, какая не знакома "любителям". У него растет стремление создать в своей группе артистов - "свободных художников" - такие отношения, которые отгораживали бы их от обывательской пошлости. Он вводит на репетициях и спектаклях небывалую дисциплину. Он вырабатывает и записывает ряд правил, касающихся всего, вплоть до курения на сцене и обращения с декорациями, не говоря уже о порядке работы над пьесой. Это целый регламент жизни кружка. И там же, в записных тетрадях, он закрепляет планы монтировок и режиссерские замечания к пьесам "Забава" Шницлера, "Грех" Дагны Пшибышевской, "Сильные и слабые" Тимковского, "Праздник мира" Гауптмана, "У врат царства" Гамсуна, "Дядя Ваня" Чехова, "Благодетели человечества" Филиппи и др. Сам Евгений Богратионович играет в "Зиночке" студента Магницкого, злого, саркастического, эгоистичного человека; в "Грехе" - Леонида, "сильного", "неотразимого" мужчину (мефистофельская бородка); в "Забаве" - студента Фрица; в "Дяде Ване" - Астрова; "У врат царства" - Ивара Карено.
Он всецело под обаянием Художественного театра. Все: декорации, мизансцены, характеристика героев, звуковые эффекты, технические детали, - все у него "по Художественному театру".
В "Дяде Ване" в первом акте устраивают на сцене настоящий цветник, дорожки посыпают настоящим песком. Все участники спектакля энергично хлопают себя по лбу, по щекам, по рукам, "убивая" комаров.
Астрова Евгений Богратионович исполняет "под Станиславского" (вплоть до малейших жестов и интонаций), Ивара Карено - "под Качалова".
На одном студенческом вечере Вахтангов выступает с монологом Анатэмы из одноименной пьесы Л. Андреева. Евгений Богратионович исполняет монолог целиком "под Качалова". Он пока еще подражатель, но играет настолько искренне, без штампа, художественно, что присутствующие взволнованы.
На репетициях он без конца повторяет какую-нибудь одну реплику на разные лады, придавая голосу самые разнообразные интонации. Потом он объясняет кружковцам, что так вот Л. Леонидов подбирает оттенки выражения.
Режиссерские заметки к "Зиночке" Недолина (ее Евгений Богратионович ставит много раз с разными исполнителями) занимают в записных тетрадях сорок две страницы: тут и общий план постановки, и тщательное перечисление всех предметов, находящихся на сцене, и костюмы, и гримы, и походка, и привычки действующих лиц, и свет, и голоса за кулисами, и рассчитанный темп хода занавеса.
Для любительских спектаклей такая тщательность в разработке деталей не обычна. Это уже не дилетантизм, а упорное, рассчитанное овладение мастерством. Режиссерские комментарии, кроме того, обнаруживают у их автора самостоятельность, художника: он отнюдь не повторяет театральные штампы и условности, а для каждого действующего лица ищет характерные психологические, жизненные черты. Он пишет:
"Зиночка - голосок слабенький, наивненький. Движения легкие. Часто в речи слышны слезы. Иногда кокетлива. (Не надо водевильного кокетства.)".
"Березовский - курит (папиросы свертывает сам). Часто держит руки в карманах. Стоит, расставив ноги. Говорит с шутливым пафосом. Часто резонирует".
"Варакин - носит очки. Если смотрит на кого-нибудь долго, то глядит поверх очков. Если стоит задумавшись - руки держит позади, рот открыт, корпус наклонен вперед. Заикается, болтает руками. Очень искренен и добр".
Подробно описаны и вычерчены мизансцены. Тут же найденные режиссером реалистические детали, они помогают актеру выразить нужное состояние.
В эти годы Евгений Вахтангов каждую зиму проводит в Москве, посещает лекции в университете и продолжает играть и режиссировать в драматическом кружке студентов, где большинство составляют вязьмичи. На рождественских каникулах кружок выступает в Вязьме, Сычовке, Клину.
Кроме поставленных ранее спектаклей, студенты специально для этих гастролей готовят новые. Вахтангов, как всегда, самый активный их участник. Он играет главную роль в комедии-шутке Рассохина и Преображенского "В бегах", ставит "Забаву" Шницлера, "Сердце-загадку" Иванова, "Злоумышленника" и "Калхаса" ("Лебединая песнь") Чехова, "Вне жизни" Протопопова и в некоторых из этих спектаклей участвует как актер. С весны 1909 года кружок вязьмичей преобразуется в "Драматическое товарищество под упр. А.А. Дарского". В репертуаре повторяются те же постановки и появляются новые драмы: "Чужая" Назарьевой (режиссер Е.Б. Вахтангов) и "Грех" Дагны Пшибышевской, водевиль Щеглова "Женская чепуха" (режиссер Вахтангов), сцены из "Мертвых душ" и первое действие "Женитьбы" Гоголя (режиссер Вахтангов, он же Плюшкин и Степан). Даже в комедии положений или водевиле он стремится прежде всего раскрыть человеческие характеры и отношения.
Некоторые исследователи его творчества сделают из этого вывод, что Вахтангов от природы актер "характерный". Не будем спорить. Но трудно сказать, что здесь оказалось решающим: особенности его натуры или все направление мировоззрения Евгения Вахтангова, его идейные и художественные принципы, поддержанные к тому же воспитанием, полученным в зрительном зале Художественного театра.
Еще энергичнее раскрывается Вахтангов в спектаклях любительского кружка во Владикавказе, в которых он каждое лето принимает деятельное участие.
Сезон 1909 года открылся здесь 28 июня той же "Зиночкой" С. Недолина - сценами из студенческой жизни. Эта незатейливая, драматургически слабая пьеса дышит, однако, живой современностью. В ней отзвуки горячих споров молодого поколения.
"Господи, да когда же, наконец, не будет господ и рабов! Ведь должно же это кончиться. Я верю, я страстно верю, что наступит время правды на земле! Я уже вижу восходящее солнце новой жизни. Старый строй рушится, и на его развалинах расправляет свои могучие крылья светлое царство свободы!" - восклицает в этой пьесе студент Березовский, не растерявший своих убеждений в тюрьме и в ссылке, куда его отправляли за "вольнодумство".
Евгений Вахтангов прикладывает много усилий, чтобы вдохнуть живую душу в каждую реплику на сцене, показать характер каждого героя конкретно, ощутимо, зримо, во плоти.
Владикавказская газета отзывается о спектакле! "Сыграна пьеса очень хорошо, видна серьезная, вдумчивая работа. Студентки, курсистки, семейство Прыщовых, барон - все это в исполнении кружка живые, правдивые типы. Все так называемые "мелочи", начиная с незначительной роли дворника и кончая обстановкой студенческой квартиры, носили на себе печать внимательного отношения к делу".
Евгений Богратионович позже записывает на программке: "Работали много. Играли с настроением. Было приятно".
Здесь же во Владикавказе с выпестованным им кружком он идет на смелый шаг - ставит "На дне", "Дядю Ваню", "У врат царства".
В этих спектаклях сам воссоздает на любительской сцене сложные образы барона, Астрова, Ивара Карено. Разумеется, это тоже "характерные роли", но знаменательно, что в Художественном театре они воплощены Станиславским и Качаловым, а это артисты высокого интеллекта, сумевшие не только создать сочные характеры, но заразительно думать на сцене, захватывать зрителя непосредственным процессом мышления. Вот это и становится для Вахтангова главным в его собственной работе…
Рецензент в местной газете пишет о спектакле "У врат царства": "Художественно-драматический кружок приятно поразил меня. Было видно, что это не просто любители, ставящие пьесу для того, чтобы только ее поставить, а люди, исполненные уважения к искусству. Вся пьеса была понята, продумана и обставлена, каждый исполнитель был на месте".
"Г-н Вахтангов совершенно правильно понял образ Ивара Карено, и в его исполнении мы живо видим сильного и талантливого ученого, "восстающего против бога и земли", и потому одинокого, и в то же время так трогательно беспомощного во всех житейских вопросах, нежно любящего свою жену и не сумевшего удержать ее любви, требовавшей непрерывно к себе внимания".
"Нужно отдать должное Студенческому художественно-драматическому кружку. Из небогатой декорации он создает прелестные картины, с помощью не профессионалов артистов, а любителей он создает типы. И пьесы его смотрятся с интересом, за что большое спасибо кружку с его режиссером г. Вахтанговым".
Евгений Вахтангов упорно ведет бой и выигрывает одно за другим сражения с дурной любительщиной, с дешевкой скороспелых спектаклей, с легкомысленным отношением к драматургии и к актерской профессии, - выигрывает моральный бой с отцом, утверждая, что не фабрика, а театр становится для него сгустком самой жизни, ее опорой и богатством, ее поэзией и смыслом.
Но пора подмастерью уже до конца научиться всем секретам большого мастерства.
Страстная любовь к театру решительно приводит, наконец, любителя-полупрофессионала к сознанию необходимости пройти специальную школу. И в августе 1909 года Евгений Богратионович поступает учеником на драматические курсы актера МХТ Адашева в Москве. На курсах преподают почти исключительно актеры Художественного театра: А.И. Адашев, Н.Г. Александров, В.И. Качалов, В.В. Лужский, Л.М. Леонидов. Цель курсов - подготовка молодых актеров на основе принципов Художественного театра.
Профессия окончательно выбрана. Это равносильно полному разрыву с отцом. Богратион Сергеевич заявляет:
- У меня нет больше сына.
А Евгений Богратионович по-прежнему мечется между Москвой и Владикавказом. Он очень тяготится раздельной жизнью с женой и маленьким Сережей. Помня свое суровое, почти лишенное радостей детство, Евгений Богратионович хочет, чтобы у сына было счастливое вступление в жизнь. Но это не всегда удается. Условия жизни самого Евгения Богратионовича в Москве оставляют желать много лучшего.
Но он с неуемной, жадной энергией принимается не только за занятия у Адашева, но и еще за десятки дел. В ту осень он пишет товарищу по владикавказскому кружку Г.Б. Казарову:
"Занятый так, как я не был занят всю свою жизнь, я не мог уделить и тех коротких минут, которых требуют письма к друзьям. Вы простите.
Ваше милое письмо пришло как раз в те дни, когда я особенно был завален разнообразной и громадной работой.
Большая часть часов идет на школу. Потом репетиции, репетиции без конца.
5 отрывков. Спектакли для поездок. Репертуар на лето. (Об этом как-нибудь потом.) Спектакли случайные. Кабаре. Организуем кружком молодых сил "Интимный театр". Спектакли на рождество. Экзамены в школе. Экзамены в университете. Отчеты земляческие. Выборы. Работа на земляческих собраниях 2 раза в неделю…"
В 1909 году Евгений Богратионович еще сдает экзамены в университете, но вскоре совсем перестает в нем появляться. Приятелям студентам он говорит:
- Ну, Рубикон я перешел!
МАСТЕРА УЛЫБАЮТСЯ
Не добиться знахарства - добиться разума!
Хорошее дело - посмеяться.Народное
Пока не сделаете хорошо, не выпущу
Не всегда важно, что говорят, но всегда важно, как говорят.
М. Горький
Жизнь учащихся в школе Адашева, что называется, бьет ключом. Так всегда бывает там, где для общих целей соединяется талантливая молодежь и тем более когда общение между молодыми людьми постоянно пронизано духом артистизма, юмором, веселой импровизацией, утверждением радости жизни и творчества.
Руководители занятий, умудренные опытом артисты Художественного театра неуклонно поддерживают это импровизационное самочувствие учеников. И нельзя провести резкую черту, где кончаются собственно уроки и начинается остальное времяпрепровождение. Педантам и доктринерам многое может показаться здесь легкомысленным, не имеющим прямого отношения к делу. Уроки проходят без ложного академизма. И ничуть не меньшее значение в художественном воспитании актеров имеют веселые студийные вечера, где особенно ценятся самостоятельная остроумная выдумка, ничем не ограничиваемое проявление таланта.
В октябре 1909 года группа старших учеников устраивает в школе веселый вечер под названием "Чтобы смеяться". Сбор идет на оплату учения. В числе исполнителей Вахтангов.
В первом отделении он появляется в маленькой бессловесной роли экзекутора в сатирической поэме Алексея Толстого "Сон советника Попова" в постановке Н.В. Петрова. Сюжет поэмы незамысловат: "Приснился раз, бог весть с какой причины, советнику Попову странный сон: поздравить он министра в именины в приемный зал вошел без панталон…" Актерам предстояло найти острые характерные черты для гостей, собравшихся у министра, "…тесней все становился круг особ чиновных, чающих карьеры… и все принять свои старались меры, чтоб сразу быть замеченными…" Среди них появляется и экзекутор. "В себя втянули животы курьеры, и экзекутор рысью через зал, придерживая шпагу, пробежал…"
По рядам зрителей прокатился дружный смех, зашумели аплодисменты, люди спрашивали друг друга: "Кто это?.." - "Вахтангов", - сообщали дежурные тихо, чтобы не мешать исполнителям. И зрители повторяли незнакомую фамилию: "Вахтангов… Вахтангов…" Мгновенно созданный им образ чиновника, который, придерживая шпагу, поспешает, устремленный в погоню за карьерой, был резок, точен, интересен.
Среди зрителей В.И. Немирович-Данченко, В.И. Качалов, И.М. Москвин, В.В. Лужский, Н.Ф. Балиев и другие. Они запомнили Вахтангова. Но это оказалось еще не все…
Во втором отделении идет сценка: экзамен в драматическую школу. На подмостки без приглашения стремительно выбегает молодой кавказец, читает с бурным темпераментом "По горам, среди ущелий темных…" и так же внезапно исчезает, как появился. Выходят две девушки-провинциалки. Они приехали из Шуи. Одна из них Лидия Ивановна Дейкун. Они, шепелявя и картавя, читают что-то сентиментальное. Невидимый экзаменатор спрашивает: "С кем вы занимались дикцией?" Дейкун отвечает: "С Качаловым". Василий Иванович сидит тут же, в первом ряду, среди публики. Но вдруг из-за сцены раздается невозмутимый качаловский голос: "Ничего подобного, я ее никогда в жизни не видел". Голос невероятно похож. Зрители замерли. Пораженный В.И. Качалов непроизвольно поднялся и шагнул на сцену: "Покажите мне его!" Вышел Вахтангов…
Позже у него появляются новые и новые эстрадные шутки.
Был в Москве знаменитый своей рассеянностью профессор, который вечно путал слова и говорил "до-мер нома", "бухарева сашня", "знако лицомое, а где помнил, не вижу", "саленькая мобачка вертиком хвостит". Евгений Богратионович встречал этого профессора в жизни. Под общий хохот Вахтангов изображает разговор профессора по телефону.
Второй вечер "Чтобы смеяться" был посвящен главным образом протесту против снятия со сцены Московского Художественного театра пьесы Леонида Андреева "Анатэма". Святейший синод усмотрел в спектакле нечто оскорбляющее церковь и добился запрещения постановки пьесы. На этот раз Вахтангов сам придумывает сценарий и тексты.
Юмор, способность к веселой импровизации, к легкой и острой шутке, изобретательность, отзывчивость, заразительная жизнерадостность Вахтангова быстро сближают его с другими учениками. "Старички" школы Л.И. Дейкун, С.Г. Бирман, Н.В. Петров привлекают его к своей поездке на рождество в Шую.
В Шуе заведует детским приютом мать одной из учениц, и туда уже проложена дорога для собственной "антрепризы". В Шуе сыграли водевили "Спичка между двух огней" и "Горящие письма". В концертном отделении Вахтангов под аккомпанемент рояля играет на мандолине. Он с нею не расстается.
Вылазки учеников-адашевцев, вызванные необходимостью поддержать свое существование, происходят довольно часто - то в клубы Москвы, то в другие города. Вахтангов, неизменный участник - актер, организатор и режиссер, быстро забирает инициативу и общее руководство "труппой" в свои руки. У него уже большой опыт в таких делах и неистощимая энергия.
У молодых актеров теплые, товарищеские отношения. В поездках - общий быт. В Москве они тоже почти не расстаются, вводя легкую, чуть-чуть приподнятую интонацию артистизма, импровизации, дружбы и любви в общении друг с другом. Эпиграммы, шутки, пародии, мнимая и настоящая ревность, ирония и наивность, игра в "отцовские" и "братские" отношения - все это не сверкало бы такой жизнерадостностью, если бы участники незаметно сложившегося кружка не были серьезно и глубоко захвачены и объединены одним делом, одной страстью - театром.
В этом кружке в ходу альбомы; они каждый день пополняются экспромтами, рисунками, стихами собственного сочинения, остротами, карикатурами. Часто между авторами возникает на страницах альбома остроумный диалог или один продолжает тему, подброшенную другим. Но живее всего идет соревнование в остроумии и выдумках во время репетиций и на занятиях. Это испытание на себе всевозможных актер-. ских состояний. За кажущейся легкостью и непритязательностью таких опытов скрывается подчас взыскательное воспитание характера и выработка актерского мастерства.
Иногда, отталкиваясь от узкопонятого мещанства, артисты впадают в модное тогда декадентство. Оно привлекает внешней новизной и кажущейся значительностью, которая якобы скрывается за таинственным смыслом символов, иносказаний, неотчетливых настроений.
Это направление в искусстве, родившееся от растерянности и страха перед действительностью, охвативших в годы жестокой общественной реакции буржуазную интеллигенцию, вызывает у Вахтангова противоречивое отношение. Иногда он сам пишет стихи и прозу в стиле декадентов. Так, например, его нигде до сих пор не опубликованная поэма о Иолле и Эдде, посвященная близкому другу этих лет Лидии Ивановне Дейкун, полна отзвуков литературного модернизма. Кусок этой поэмы - "обращение к морю" - Лидия Ивановна не раз читала на концертах под аккомпанемент самого автора на рояле. Но иной раз Вахтангов с отвращением отворачивается от декадентства, чувствуя, что за его кокетливой и претенциозной формой кроется духовная опустошенность и отталкивающее любование собственным страданием и неопределенностью мыслей.