В каждой части страны почитают свои богов, и каждого - немного по-своему, даже если называют его тем же именем. Кроме общих и главных богов роду и племени, всегда есть еще и свои местные божки. Их почитание составляет такую же важную часть племенной веры, как и почитание Перуна. Не знаешь, что эта горелая коряга - местный бог?! Неправильно произнес молитву Хорсу или Даждьбогу? Ошибка в словесной формуле сразу выдаст иноплеменника так же верно, как звуки речи с акцентом. Ведь сразу всем становится ясно: ты не отсюда. Твой дед не почитал овинника и не приучил тебя к этому с голопузого детства. Твоя мать не давала молока ужикам и не клала руки на камни печи, входя в дом… Она не просила богинь дома помочь, раздувая огонь каждое утро. Ты не запомнил этих движений, ты не повторял их много раз и не усвоил так же естественно, как умение садиться на скамейку или подносить ложку ко рту.
В мире этнической веры все друг другу - чужие. До конца свой только человек, почитающий тех же богов и так же, как почитаешь их ты сам. Только он в подлинном смысле и является человеком. Эти представления предков показались бы нам чудовищно безнравственными. Язычник может пройти мимо умирающего в лесу человека, даже не подумав оказывать ему помощи. Просто вот не захотел - и не оказал, настроения не было. Ведь этот человек вовсе никак не связан с язычником. Член другого рода и племени не имеет к умирающему в лесу никакого отношения, тем более ничего ему не должен, ничего от этого человека не ожидает. И вообще все нравственные представления, все правила жизни кончаются на границах племени, все обязательства перед другими людьми кончаются за пределами сообщества "своих".
Не случайно в Священном Писании есть притча Спасителя о добром самарянине… В христианском мире эта притча осталась именно как рассказ о добром, хорошем человеке - и только. А когда эту притчу рассказывали, в ней был заряд намного больший, куда более серьезный: помог иудею самарянин - то есть человек другого народа. Притча Иисуса Христа утверждает другую мораль: общечеловеческую. Всякий человек - твой брат или сестра во Христе. Все люди - люди.
Этническая мораль совсем другая… "Чужаку" племенной человек ничего не должен. Более того - по отношению к этому человеку он вправе совершать вообще любые поступки. Оставить без помощи умирающего в лесу? Не только… чужака можно убивать, грабить, насиловать. Кстати, у первобытного человека вообще не очень различается охота и война. С иноплеменником не воюют, на иноплеменника и его имущество охотятся.
Даже в VII–V вв. до Р. Х. в Греции и Риме любой человек, не входивший в общину граждан, не имел никаких человеческих прав. Даже латинянина, но из другой общины, можно было убить, ограбить, избить, сделать рабом. Любой иноплеменник считался неравноправным, и потенциальным рабом. Разумеется, если бы всякого пришельца тут же убивали и грабили, невозможна стала бы любая торговля. Поэтому города-государства греков заключали специальные договоры о взаимной защите граждан друг друга. А если не было договора - то и никакой безопасности у путешественника не было.
Побережья Средиземного моря буквально обезлюдели из-за того, что мореплаватели из Эллады нападали на них, захватывая людей в рабство. Иноплеменники были для них такими "говорящими орудиями", потенциальными рабами.
В Лациуме VII–VI вв. до Р. Х., до появления Римского государства, члены каждой общины-цивитас объявляли своим гостем полезного иноплеменника. С этого момента хозяин отвечал за поведение гостя и защищал его. Обида, нанесенная гостю, считалась обидой для хозяина, члена общины. Все свои дела гость вел через хозяина. Такой гость-иноплеменник и назывался клиентом: так возник целый общественный институт клиентеллы.
Такие отношение гостя и хозяина были у многих народов, еще не научившихся считать людьми представителей других языков и культур. В славянском языке слово "гость" тоже первоначально означало иноплеменного купца. Есть мнение, что первоначально "гость" был вообще пришельцем с "погоста", то есть с кладбища. Иноплеменник был как бы пришельцем с того света…
Многих буквально чарует культ гостя на Кавказе, но он и сохранился до XX в. потому, что там жило больше 100 народов, постоянно враждовавших друг с другом. Культ понадобился для того, чтобы стала возможна вообще торговля и хоть какое-то общение между общинами. Гостя-клиента сажали на почетное место, развлекали и вкусно кормили, исполняли любую его просьбу, дарили дорогие подарки. Гостя защищали с оружием в руках, даже ценой собственной жизни, считалось величайшим бесчестием обидеть для гостя. Чем дольше, тем больше цивилизация делала дороги безопасными, а потому и такие преувеличенные традиции гостеприимства - не нужными.
Мораль христианства утверждалась на Ближнем Востоке, где нечеловеческое отношение к человеку было повседневной нормой. Изображение на скалах, сделанные ассирийцами, вавилонянами, даже персами, включают изображения людей с содранной кожей, причем кожами, снятыми с живых людей, покрывали стены взятых крепостей.
Ассирийцы брали с собой в походы мальчиков лет 13–15, и именно им поручали выкалывать поемным глаза, отрезать им языки и конечности, вскрывать их заживо… перечислять можно долго. Главное- подростков учили как раз племенной морали: нечеловеческому отношению к "другому". К "не своему".
Ассирийские цари IX в. до н. э. описывали свои "подвиги" таким образом: "Добравшись до города, где правил Хуллайя, я послал все свои войска на штурм, в жестокое сражение, и я победил. Во время битвы погибли шестьсот солдат противника. Я бросил в костер и сжег три тысячи жителей, ставших моими заключенными, не оставляя никого в заложники, но не стал убивать самого Хуллайя. Я разложил на земле их трупы, и я принес там в жертву их юношей и девушек. С Хуллайя я заживо содрал кожу и растянул ее на крепостной стене города Дамдаммуша, который я разрушил и предал огню".
Чуть позже, в VII в. до н. э. Ашшурбанарпал писал не менее интересные вещи: "Мой дед Синаххериб был закопан, в жертвоприношение ему, закопал я этих людей живыми. Их плоть скормил я псам, свиньям, воронам, орлам. Совершив эти дела, я так умиротворил сердца великих богов, моих владык".
Описание этих чудовищных зверств - совершенно обычное дело. Цари не скрывают их, они хвастаются. Участие в такого рода деяниях казалось язычнику таким же славным делом, как участие в сражениях или в охоте.
Кстати, на Древнем Востоке победители частенько увозили статуи богов покоренных стран "в плен" и ставили их на своих капищах ниже "своих" богов - в знак подчинения и покорности.
Практика чудовищной жестокости на Древнем Востоке сохранялась даже у народов с ранними "осевыми" религиями: у персов и иудеев.
Знаменитая Бехистунская надпись высечена на скале Бехистун (Бисутун) около г. Керманшаха на высоте 152 м над уровнем земли. Надпись высечена на трех языках (эламском, вавилонском, древнеперсидском).
Расшифровка этой надписи английским ученым Г. К. Роулинсоном в 1840-е г. положила начало дешифровке клинописного письма народов Древнего Востока. Надпись посвящена убийству мятежника Гауматы и всех, кто пошел за ним. А над надписью помещен огромный барельеф: перед царем Дарием стоят 9 царей и вождей кланов со связанными руками и петлей на шее. Десятого царь попирает ногами, наступая ему на живот.
Самые жуткие преступления, вполне в стиле ассирийских царей, описываются в книге Иисуса Навина, где идет речь о завоевании иудеями Ханаана, или Палестины. Само называние "Палестина" происходит от названия маленького народа филистимлян. Большая часть филистимлян была уничтожена примерно так: "И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом" (Нав. 6:20).
Или вот еще более красочное место: "А народ, бывший в нем (в аммонитском городе Равве. - А. Б.), он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими" (2 Цар. 12:31).
Совершенно чудовищные описания есть в том месте Библии, где описывается, как некий перс Аман планировал устроить резню иудеев, а иудеи под руководством Мордухая и с помощью одной из жен персидского царя, Эсфирь, устроили встречный погром: "И избивали Иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле.
В Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек; и Паршандафу и Далфона и Асфафу, и Порафу и Адалью и Аридафу, и Пармашфу, и Арисаля и Аридая и Ваиезафу, - десятерых сыновей Амана, сына Амадафа, врага Иудеев, умертвили они, а на грабеж не простерли руки своей.
В тот же день донесли царю о числе умерщвленных в Сузах, престольном городе.
И сказал царь царице Эсфири: в Сузах, городе престольном, погубили Иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана; что же сделали они в прочих областях царя? Какое желание твое? и оно будет удовлетворено. И какая еще просьба твоя? она будет исполнена.
И сказала Эсфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве.
И приказал царь сделать так; и дан на это указ в Сузах, и десятерых сыновей Амановых повесили.
И собрались Иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца Адара и умертвили в Сузах триста человек, а на грабеж не простерли руки своей.
И прочие Иудеи находившиеся в царских областях, собрались, чтобы встать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей.
Это было в тринадцатый день месяца Адара; а в четырнадцатый день того же месяца они успокоились и сделали его днем пиршества и веселия" (Эсф. 9:2–17).
Неясно, конечно, сколько же именно детей было у Амана? Кого вешали иудеи на другой день - трупы уже убитых ими десятерых сыновей Амана, или на другой день они убили ЕЩЕ десять сыновей Амана? Неясно и какого возраста были сыновья Амана? Взрослые дядьки, папины помощники в деле истребления евреев, или еще маленькие? Или, что более вероятно, старшие-то уже большие, а младшие - совсем дети, вплоть до грудничков. А этих тоже убивали? А их мамы что, спокойно отдавали детей на смерть? Или остервенелая толпа их тоже рубила топорами и мечами, колола копьями, топтала ногами в сапогах? Вместе с детьми?
Так вот - некрещеная Русь была ничем не лучше древнего Переднего Востока. Взять хотя бы миф, вошедший в Летописи: миф о мести княгини Ольги… или не миф? Что стоит за летописной историей, очень трудно восстановить.
В 945 г. дружина, если верить летописцу, сказала князю Ингвару-Игорю: "Отроки Свенельда изоделися оружием и одеждой, а мы наги". "Отроки Свенельда" упоминаются потому, что недавно дружина Свенельда завоевала племя уличей и, конечно же, ограбила их.
Древляне не участвовали в походе на Византию… То есть какие-то "не свои". Игорь послушался соратников и пошел к древлянам собирать дань. Вскоре, "изодевшись" отнятым оружием и одеждой, дружина возвращалась в Киев.
Игорь во время сбора дани "…поразмыслив, сказал своей дружине: "Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще". И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: "Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит". <…> И древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени".
Спустя 25 лет в письме сыну Игоря, Святославу, византийский император Иоанн Цимисхий напомнил о судьбе "князя Ингера". Император сообщал, что Игорь отправился в поход на неких германцев, был захвачен ими в плен, привязан к верхушкам деревьев и разорван надвое. Наверное, император неправильно понял на слух незнакомое слово "древляне" и заменил его на знакомое: "германцы".
Только византийцы писали о том, что Игоря разорвали деревьями. В русских летописях сказано лишь, что малую дружину легко победили.
Древляне же решили поженить овдовевшую княгиню Ольгу и своего князя Мала, послали к ней сватов. Вполне разумный поступок по понятиям родового общества. Даже некоторая справедливость: мы твоего мужа убили, но против тебя лично ничего не имеем, дадим тебе нового мужа, даже получше. Кстати, тоже языческое предложение: идея людей, ничего не слышавших о святости церковного брака. Один муж легко заменяется другим, дело житейское. Так же просто тасовали мужей и жен и древние римляне до христианства.
Княгиня Ольга - один из самых интересных и привлекательных персонажей русских летописей. Ее мы до сих пор называем этим языческим именем Эльги или Ольги. Однако она - первая христианская правительница Руси после Аскольда-Николая, княгиня Елена. По смерти Игоря ее признала дружина как правительницу при маленьком Святославе.
Об Ольге мы тоже очень многого не знаем. В "Повести временных лет" рассказывается, что родилась она в семье перевозчика или смотрителя перевоза в деревне Выбуты Псковской земли - в 12 км от Пскова выше по реке Великой. Имена родителей Ольги не сохранились, по Житию, они были не знатного рода, "от языка варяжска".
В других летописях говорится, что Ольга была дочерью Олега.
В-третьих - что она не варяжка, а славянка и происходит от Гостомысла. "Первое имя Ольги было Прекраса, но Олег переименовал ее и нарек в свое имя Ольга. Были у Игоря потом другие жены, но Ольгу из-за мудрости ее более других чтил".
Болгарские историки считают, что Ольга происходит не из Пскова, а из Плиски - в те времена это название произносилось как Плисков - похоже на старорусское "Плесков".
Чешские историки упоминают брата Ольги - тоже Олега.
Византийцы упоминают племянника Ольги… Оба этих персонажа нам совершенно неизвестны. Летописца, человека доосевого общества, вовсе не интересовали личности, кроме особо выдающихся. Причем выдающихся не талантами, не умом, а своим общественным положением - например, князья и их ближайшие сподвижники.
Киевские летописи подробно описывают месть княгини Ольги за мужа. Они объясняют, что "поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют… А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало… А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало… Этого же обычая держались и кривичи…" Как видите, всем досталось на орехи, - кроме полян, естественно.
Но вот что интересно: древлян ругают с позиции христианства, но месть - никак не христианский обычай, - летописца тоже восхищает!
Княгиня же мстила четыре раза.
Первая месть княгини Ольги: посольству древлян Ольга сказала, что хочет оказать им честь: пусть их прямо в ладье отнесут к ней. А тем временем выкопали большую яму, куда и сбросили послов.
С явным удовольствием летописец сообщает:
"И, склонившись к яме, спросила их Ольга: "Хороша ли вам честь?" Они же ответили: "Горше нам Игоревой смерти". И повелела засыпать их живыми; и засыпали их…"
Вторая месть княгини Ольги: она попросила для уважения прислать к ней новых послов из лучших мужей, что и было с охотой исполнено древлянами. Посольство из знатных древлян сожгли в бане, пока те мылись, готовясь ко встрече с княгиней.
Третья месть княгини Ольги: она с небольшой дружиной приехала в земли древлян, чтобы по обычаю справить тризну на могиле мужа. Опоив во время тризны древлян, Ольга велела рубить их. Летопись рассказывает про смерть пяти тысяч древлян.
Четвертая месть Ольги: в 946 г. она вышла с войском в поход на древлян. По Новгородской Первой летописи, киевская дружина победила древлян в бою. После безуспешной осады в течение лета Ольга сожгла город с помощью птиц, к ногам которых велела привязать зажженную паклю с серой. Часть защитников Искоростеня были перебиты, остальные покорились.
Месть Ольги древлянам стала одним из самых ярких эпизодов в истории Древней Руси.
Наверное, это очень назидательная история и для людей родового общества: вот как надо мстить, и для всей эпохи патриархальной семьи - как пример супружеской любви и верности. Да еще и выраженный в такой простой, не требующей особых размышлений форме.
Многие черты описания мести Ольги откровенно мифологичны. Ольга действует не как реальный человек, а как персонаж языческого мифа. И мстит Ольга три раза: закапывая первых послов, сжигая вторых, а потом толпами истребляя древлян. Казнь членов посольства осуществляется через две разные формы погребального обряда. Скандинавского обряда!
А варягов "форма мести через детали погребального обряда встречается в исландских сагах - своего рода черный юмор". Такого рода месть, очень похожая на месть Ольги, описывается в "Саге о Гисли".
Погребение в ладье, сожжение - это формы погребения людей знатных, но не князей. Закапывая живьем послов, сброшенных в яму вместе с ладьей, сжигая их в бане, княгиня развлекалась и шутила. Ну и мстила за мужа. И доказывала подданным, что восставать для них - себе дороже. Так вот и Карл Великий в 782 г. в Верденском лесу велел зарезать 4,5 тысячи пленных саксов. Жизнь язычника мало что значила и для него самого, и для христианских государей.
Большинство историков считают, что история мести - миф, заимствованный из скандинавских саг. У норманнов-язычников, со своей этнической верой, было много таких же историй про месть вдовы за мужа.