Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - Зенькович Николай Александрович 18 стр.

ПОЛСТРАНЫ - ПРЕСТУПНИКИ, ПОЛСТРАНЫ - ОХРАННИКИ

Корреспондент спросил у Иосифа Кобзона:

- Ваши телефоны до сих пор прослушиваются? Я помню историю с монтером, который обнаружил у вас четыре "жучка".

- Может, им просто нравится слушать мой голос по телефону? На концерт сходить, наверное, времени не хватает... Пусть слушают... Много лет назад Роберт Рождественский написал такие стихи:

Лейтенант в окно глядит, Пьет, не остановится. Полстраны уже сидит, Полстраны готовится. Маменькины туфельки, Бабушкины пряники. Полстраны - преступники, Полстраны - охранники.

Говорят: производство легло. А как оно не ляжет, когда полстраны охраняет, полстраны ворует? Любая эстрадная звездочка ходит с охраной. Просто плевать хочется: кому ты нужна? Только если кто-то пред­ложит лечь в койку- не более того. Убивать-то тебя зачем?

САМАЯ ПОПУЛЯРНАЯ ПРОФЕССИЯ

- Вы представьте, - говорит бывший главный те­лохранитель президента А. Коржаков, ставший депу­татом Госдумы, - сейчас наша страна стала страной охранников. Я тоже был охранником. Это сейчас са­мая популярная профессия. Их гораздо больше, чем шахтеров, металлургов и газовиков. Представляете, какой огромный профсоюз можно из них организо­вать! Что же делать, если государством управляет криминалитет? Ничего страшного в том, что они идут во власть, я не вижу.

ТЮРЬМЫ В РОССИИ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ТАКИЕ УЖ И ПЛОХИЕ

- И все-таки интересно: вот у нас самые плохие в мире тюрьмы или как?

Вопрос журналиста Игоря Свинаренко адресовался приехавшей в Москву Вивьен Стерн- генеральному секретарю "Международной тюремной реформы", ин­спектировавшей тюрьмы 32 стран мира. Ответ был неожиданным.

- Нет... Бывают намного хуже. Ваши тюрьмы действительно самые переполненные в мире, и зеки у вас самые больные... Мне в ваших тюрьмах вот что нравится: семью пускают в тюрьму погостить, пожить у зека. А в Европе бывают только короткие свидания. А по свирепости порядков вы сильно отстаете от Ки­тая, Ближнего Востока, Японии...

- Как вы сказали? От Японии? - не поверил кор­респондент.

- Да. Там запрещают заключенным говорить друг с другом, поднимать глаза, вынуждают подолгу сидеть в одной позе. А наказывают так: связывают и запирают в тесной комнате на много дней.

- А где бы вы посоветовали сидеть, в какой стране?

- Конечно, в Словении! Там тюрьмы маленькие, тихие, уютные, зеков отпускают домой на уик-энд, и они все возвращаются.

- Вот это да! А у нас- как в Африке...

- До Африки вам еще далеко. Ну, с питанием и медикаментами у вас так же скудно, но зато в Афри­ке поистине братские отношения между узниками и тюремщиками. У многих в России осталось отноше­ние к зекам как к врагам народа... Но вы зря на себя наговариваете. Хорошие у вас тюрьмы! Я бы точно предпочла сесть в русскую тюрьму, чем, допустим, в американскую.

ГДЕ ИСЧЕЗАЮТ ДЕНЬГИ? В КАРМАНАХ!

Председатель совета директоров Зернового союза Аркадий Злочевский считает, что в 1998 году зерновых в России было убрано до 65-68 миллионов тонн, а не 48,6 миллиона, как официально доложил Минсельхоз­прод. Занижение урожая происходило все последние годы, различается лишь "коэффициент вранья". В 1998 году он был особенно велик- с учетом засухи.

- Но вы ведь не будете отрицать, что ситуация в сельском хозяйстве крайне тяжелая? Засуха не при­снилась?- спросил корреспондент.

- Признаюсь вам по секрету, засуха - не такое уж редкое явление в России. И реальных масштабов засухи этого года не знает никто. Ситуация в сельском хозяйстве непростая. А вы знаете, что стало одной из причин этого? Как раз искажение информации. Умыш­ленное, неумышленное- я не знаю. Помните, в 1992 году правительство Гайдара приняло решение об им­порте в Россию 26,5 миллиона тонн американского зерна? Решение принималось под влиянием явно завы­шенных данных о потреблении и из абсолютно необъе­ктивных, неверных данных об урожае. Тогда мы купи­ли зерно у американцев. Одно решение привело к чудо­вищным последствиям. На рынке возник переизбыток зерна. Цены упали. Была выбита из-под ног почва для рентабельного производства. Знаете, когда мы доели то зерно? Только в 1995 году. Если бы не то решение, не исключено, что Россия имела бы уже совсем другого сельхозпроизводителя.

- То есть никто не знает, сколько чего в России выращивают?

- Скажу больше: сегодня в России нет статистики как системы сбора информации. То есть статистика есть, а системы нет. Какая-то информация собирается, но она неполная, урезанная, неточная. В одном районе сохранилось управление сельского хозяйства, в другом статистическую форму заполняют сами крестьяне, в третьем районе никто ничего не заполняет, а данные выводятся уже в области. Была бы нормальная статис­тика - коэффициент вранья был бы ниже. Врать стало бы труднее. И опаснее. Подпольные интересы начина­ются на местах. Например, какой-нибудь губернатор. Ему позарез нужны деньги из федерального бюджета. Вот он и кричит, что область умирает голодной смертью, подтверждая, естественно, свои крики "дос­товерной" информацией. А федеральная власть свято убеждена, что так оно и есть. Сельское хозяйство всеми рассматривается как провальный сектор эконо­мики. Это уже как бы общее место, как-то уж и неудоб­но в этом сомневаться. Говорят, в эту "черную дыру" сколько денег ни брось, все мало! Ерунда. Деньги исчезают - в карманах.

ВЕДОМСТВЕННЫЙ ПАТРИОТИЗМ

Управляющий делами президента РФ Павел Боро­дин готов часами рассказывать о достижениях своего ведомства:

- У нас единственная цель: зарабатывать деньги, и как можно больше. Нам подведомственны сотни предприятий, и абсолютное большинство из них при­способилось к рыночным условиям. У нас тысячи ра­ботающих, и все эти люди не сидят на шее у государст­ва. Налогоплательщик содержит федеральных чинов­ников, которых мы обслуживаем. Примерно треть от общей суммы наших средств мы зарабатываем сами: сдаем в аренду транспорт, здания, оказываем платные медицинские, гостиничные, строительные услуги. Со­здаем государству рабочие места, исправно платим все налоги, у нас все много работают, банкротов среди наших предприятий нет. Разве это не повод для гор­дости?

Действительно, картина впечатляющая. И вдруг трезвый голос:

- Боюсь, Павел Павлович, не все наши читатели разделят вашу гордость. Ведь что получается: людям живется все тяжелее, а власть, ответственная за это, обслуживается все лучше?

ПРЯМО ПО ЖВАНЕЦКОМУ

Декабрь 1998 года.

- Вы давно были в родной Эвенкии?- спросили у Алитета Немтушкина, эвенка по национальности, председателя координационного совета Ассоциации коренных малочисленных народов Красноярского края.

- В сентябре. Я оттуда всегда уезжаю угнетен­ным. Зашел к знакомым, посмотрел - в домах голо. Потом, правда, подвыпивший хозяин говорит: "Ты не думай, мы не бедные, у нас телевизор есть!" Точно - есть у них телевизор, черно-белый, не отремонтирован­ный... Прямо по Жванецкому.

НЕ ИЗ ЧЕГО ШИТЬ БОТИНКИ

Вице-премьер правительства России Геннадий Ку­лик:

- Что мы в результате проведенных реформ име­ем? У нас вдвое сократилось поголовье скота, мы завозим мясо, мы не можем сшить ботинки, я уже не говорю о полушубке, потому что поголовье овец вооб­ще сократилось вдесятеро. Исчезла целая отрасль. А ведь мы теперь и ботинки вынуждены покупать будем за границей лет 15-20, Своей-то кожи у нас уже нет. И кто бы ни сел в это кресло, демократ Чубайс или умник Кириенко, чтобы восстановить отрасль, надо теперь работать десяток лет. Другой пример. В Мос­ковской области было 750 тысяч коров. На 15 человек столицы и области приходилась одна корова, и она давала возможность обеспечивать население цельным молоком. Теперь осталось 250 тысяч коров. В резуль­тате мы пьем порошковое молоко из Финляндии, Франции, Бельгии, Дании. Если в 1990 году мы имели примерно полкоровы на одного россиянина, то сейчас в четыре раза меньше.

Сейчас электроэнергия, которая необходима для машинной дойки коров, стоит дороже, чем само моло­ко. В целом за время реформ цены на продукцию промышленности выросли в девять тысяч раз, а на сельхозпродукты - в две тысячи. То есть пресловутые ножницы цен, которые резали наш аграрный сектор во времена нэпа, стали за считанные годы острее еще в четыре раза. Если в 90-м году, чтобы купить трактор, крестьянин должен был продать двадцать тонн-пше­ницы, то сейчас ему нужно реализовать восемьдесят. Крестьянин обезденежел. Как только село перестало получать деньги, оно перестало покупать технику. Встали заводы сельхозмашиностроения. В 90-м году мы имели примерно 400 тысяч комбайнов. При этом на одну машину приходилось уборочных площадей в три раза больше, чем на Западе. Сейчас имеем всего 200 тысяч. Волгоградский тракторный завод выпускал в год 57 тысяч тракторов. Пусть невысокого качества. Но сейчас-то он продает всего 500 штук в год. А "Ростсельмаш"? Его конвейер стоит.

СЕРГЕЙ МИХАЛКОВ В РЕСТОРАНЫ НЕ ХОДИТ

Журналистка Катя Прянник спросила у живого классика Сергея Михалкова, изменился ли у него сей­час образ жизни. Сергей Владимирович, как известно, любил светские развлечения.

- Сейчас у всех изменился стиль жизни, - отве­тил он. - И у меня, конечно. Раньше не было пробле­мы пойти в ресторан Дома литераторов. Это было доступно любому. И много было таких ресторанов - Дом актера, Дом кино, ЦДРИ. А после правления Гайдара, когда люди потеряли свои сбережения - лично я потерял все свои сбережения в сберегательной кассе, - уже и настроение другое. Уже в ресторан не пойдешь, бессмысленно тратить такую сумму, на кото­рую можно полтора месяца жить.

РЫНОК НЕ ПЕРЕХИТРИШЬ

Газета "Известия" (24 декабря 1998 г.) опублико­вала интервью с модным режиссером Романом Виктюком под заголовком "Традиционному русскому театру придется умереть".

- Нынешние русские театры устарели, многие из них стоит закрыть, - эпатировал читателей маэст­ро. - Первым об этом сказал Марк Захаров. Традици­онный театр - это не вишневый сад, его не жалко и вырубить, у него не осталось живых корней. В нем не растут деревья - их заменили бутафорией. Ею гордят­ся и говорят: руки прочь, это великая русская куль­тура! Но не стоит выдавать желаемое за действитель­ное. Публика никогда не была дурой. Один диванчик, два стула и столик, имитирующие роскошное оформ­ление, не имеют успеха. Зрители не желают смотреть такие постановки. Причем не только в пресыщенной Москве, но и в глубинке - во Владивостоке, Иркутске, Новосибирске, Хабаровске... В этом убедились многие мои друзья - именитые актеры, пытавшиеся подрабо­тать в провинции. Публика к ним не пришла. Нынеш­ний период оказался сложнее застойно-советского. Раньше было известно, как общаться с властью: у нее были идеалы, хотя и фальшивые. К ним можно было приспособиться. Их можно было адаптировать к соб­ственным интересам. Теперь не то и не так. Теперь рынок. Его перехитрить невозможно. Потому выжива­емость театра определяется не только творческой, но и финансовой мощью. Надо это уразуметь и найти свою нишу.

ОНИ ПОСТРОИЛИ НАС, КАК ПИОНЕРОВ

Вопрос журналистки Натальи Журавлевой акт­рисе Елене Сафоновой, известной по фильму "Зимняя вишня":

- Почему вы предложили поговорить о ситуации в стране? Вы так увлекаетесь политикой или просто считаете, что никакой гражданин этой страны не мо­жет остаться равнодушным к тому, что здесь про­исходит?

Ответ:

- Я совершенно не интересуюсь политикой, но дело в том, что мы в ней живем. Наша жизнь после 17 августа (1998 г.- Н.З.) превратилась в одну сплош­ную политику. И хочется уже нормальной жизни, чело­веческой, а не политической. Потому что политика на самом деле к людям никакого отношения не имеет. Мы родились для того, чтобы жить хорошо, полноцен­но, весело и радостно, а вовсе не для того, чтобы мучиться и страдать из-за бреда каких-то закомплек­сованных, внутренне уродливых людей. Это непра­вильно. Поэтому когда мне сейчас звонят по поводу каких-то интервью о кино, мне даже странно. После 17 августа у меня не было ни одного предложения.

- Кризис отразился на вас лично?

- Конечно. Меня, как и всех, обворовали. И если раньше я считала себя средним классом, то сейчас с уверенностью могу сказать, что я - беднейшая часть населения. У меня не было кризиса, не было его ни у моих друзей, ни у многих людей, подобных мне. Кризис был у Них. Но Они выстроили нас, как пи­онеров, и сказали: "Давайте деньги".

УБЕРЕТЕ КРЕСТЬЯН, БУДЕТ БУРЬЯН

Министр сельского хозяйства и продовольствия Виктор Семенов возмущается:

- Почему каждая нация так бережет сельское хо­зяйство? Не только потому, что это образ жизни, не только потому, что, если вы уберете крестьян, везде будет бурьян. Сельское хозяйство имеет дело с ежегод­но возобновляемым ресурсом. Солнце светит каждый год. Плодородие остается. Его нужно только чуть-чуть восполнять. Каждая нация эту солнечную батарею поддерживает, она ежегодно возобновляется. Мы же сегодня экспортируем газ, нефть. То, что природой создается миллионы лет. За невозобновляемые ресур­сы мы приобретаем ежегодно возобновляемые. Это же глупо. Добавленная стоимость в сельском хозяйстве идет от солнца.

ЧТО ШЕПЧУТ АНГЕЛЫ ЗА ПЛЕЧОМ

"С подножки "Русского вагона" реформы кажутся родней..." Чуть выше этого заголовка в "Комсомоль­ской правде" рубрика: "Путешествие экономического дилетанта". Чуть ниже объясняющая выноска: "Наш обозреватель Ольга Кучкина, проехав 7150 километ­ров по "умирающей" России, вернулась в редакцию законченным оптимистом и привезла лозунг: "Я не боюсь. Я борюсь".

К большой, на три четверти полосы, публикации приложена схема путешествия. Маршрут такой: Моск­ва - Санкт-Петербург - Тверь - Голутвин - Воро­неж - Ростов - Краснодар - Волгоград - Сара­тов - Самара - Уфа - Челябинск - Екатерин­бург- Пермь- Москва. Время путешествия- зима 1998 года.

"В Питере налили водки "Пятизвездной" питерско­го производства: особенности национальной команди­ровки. И немедленно выпили. Как у классика. Под рель­сами страна в стекле отражена, вся в серой гамме, свидетелем без сна душа вдоль полотна летит снегами. Полетели".

Какое отражение страны увиделось в стекле?

Производитель пива из Ростова. Метр с кепкой (сам сказал), человек резвого ума и многих талантов. Бывший директор театра, конфликтовавший везде и со всеми из-за бешеного темперамента и непрекращав­шихся инициатив, он развернулся в полную силу после перестройки. Помимо бизнеса, он ректор Ростовского филиала Современного гуманитарного университета для предпринимателей, базирующегося в Москве. Во­прос путешественницы: "При чем тут гуманитарность?" Ответ: "Без гуманитарности получим рвача. Я стал готовить кадры, показывая, как можно зара­ботать, не воруя".

Производитель косметики из Екатеринбурга. Жест­кий, точный, цепкий, юрист по образованию. Кто-то вывозил деньги за рубеж, кто-то строил себе особ­няки - он три года назад вложил деньги в фабрику. Сейчас ему 31. "Почему у других не получается, а у вас получилось?" - "У других другие приоритеты". Его кабинет - образец стиля. Но есть еще больший об­разец- туалеты. Они в косметической фирме "Ураль­ские самоцветы" безукоризненны. На прощанье бросил путешественнице: "Хотите, скажу, когда Россия рванет вверх? Через 10-15 лет. Когда к власти придет наше поколение управленцев".

Агропромышленник из Кыштыма. Медь, чугун, тя­желое машиностроение, ракеты. Челябинск-40- все тут. Агропромышленник, ладный, интеллигентный, с хитрецой, когда-то соратник Старовойтовой и Ель­цина, член межрегиональной депутатской группы в Верховном Совете СССР, убежденный демократ, член последнего Верховного Совета России. Вернулся на землю, с которой уходил во власть, и начал растить коров и свиней для Кыштымского медеплавильного комбината. "Я пять лет ждал этого момента - обвала рубля", - сказал он. "Ждал, что случится, или чтоб использовать момент?" - "И то, и другое".

"В Ростове за успех нашего небезнадежного дела были выпиты "Стремянная" и "Околоточная", Днем ищем приключений, ночью едем".

Кто еще встретился в пути очарованной страннице?

Замминистра саратовского правительства. Сын - офицер ФСБ. Дочь - "Мисс очарование", фотомо­дель, занимается языками, танцами и верховой ездой, студентка двух институтов, экономического и юриди­ческого, как и сама замминистра в прошлом. "Вос­питание, ровно у наследницы престола", - восхити­лась путешественница.

"Уфимская водка "Аксаковская", челябинская "Уральский казак" и "Старый Екатеринбург" отлично шли на Урале"... Несмотря ни на что, бальзам "Ураль­ское предгорье" и водка "Пермская" лечили тело и ду­шу. Ах, думала я (непьющая в самом деле), вспоминая бессмертный Веничкин коктейль "Слеза комсомолки", если бы при Веничкиной жизни все наши регионы выпус­кали такое высококачественное спиртное, может, Ве­ничка и доехал бы заветным маршрутом до Петуш­ков!.. Мы заветным маршрутом доехали".

Была еще, правда, одна остановка. В жемчужине природы под названием "Голубая чаша". "Воздух тут не дышится - он пьется: впервые ощутила реальность метафоры. Ангелы за плечом прошептали: вот и на­пейся этим воздухом, Олечка, и ничем другим больше не надо".

Маршрут был оплачен финансово-промышленной группой "Росвагонмаш", пустившей демонстрацион­ный поезд по весям Родины, чтобы показать отечест­венные вагоны нового поколения. Заодно группа теле­журналистов и газетчиков освещала ход реформ на родимой земле. Они даже обнаружили в Перми гиль­дию добросовестных предприятий! На фоне услышан­ного стыдно стало за коллег, преступно пишущих, что кругом безнадега, что все упало и пропало. Есть лишь отдельные недостатки. Они как куча дерьма на краю пропасти - и журналисты его в телекамеру: спешите видеть, а то упадет!

Публикация навеяла странные ассоциации. И точ­но, вспомнилась книга советских писателей о поездке по объектам строительства Беломорско-Балтийского канала. Сколько было написано в годы горбачевской гласности по поводу той рекламной поездки, сколько сарказма было излито по поводу преображенных сво­бодным трудом образцово-показательных заключен­ных, сплошь и рядом встречавшихся доверчивым пи­сателям!