Этот разговор, зафиксированный генералом Варенниковым, особенно важен, и вот почему. Очевидно, что маршал Ахромеев знал не только подробности ликвидации комплекса "Ока". Он знал больше, чем положено. И он успел возненавидеть Горбачева, которого считал предателем. После путча маршала Ахромеева нашли мертвым. Официальная версия - самоубийство. Более реалистичная версия, озвученная близкими коллегами Ахромеева, - убийство. Но кто мог убить этого заслуженного человека и зачем? Тем более что в стране все еще работал Комитет госбезопасности и сам председатель этого комитета, Крючков, был на стороне ГКЧП.
Такая вот загадка…
ИЗ КНИГИ ВАРЕННИКОВА "НЕПОВТОРИМОЕ"
"Запад нагло давил на Горбачева а тот, соответственно, - на руководство Вооруженных Сил СССР.
Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе довели нашу страну до такого унижения, какого она не испытывала со времен приснопамятной Русско-японской войны 1904–1905 гг.
Мы сократили обычные вооружения и вооруженные силы до уровня, который устраивал США и НАТО. Это было открытое разрушение нашей армии. Так сказать, "во имя общечеловеческих ценностей", но вопреки нашим национальным интересам и нашей безопасности. Это было преступление.
Против НАТО стоит столько Советский Союз, бывшие же наши союзники по Варшавскому Договору вполне могут выступить в будущем на стороне НАТО…. Увлекательна ситуация, не правда ли? Противника нет, а все основные страны капиталистического мира форсируют оснащение своих вооруженных сил суперсовременным вооружением и боевой техникой… А Советский Союз сложа руки с умилением смотрит на эту "идиллию".
Но либерал по характеру, социал-демократ по убеждению и холуй перед Западом, по крови своей Горбачев намеренно создал обстановку, стимулирующую процессы развала страны".
Другая важнейшая предпосылка "путча" - экономический кризис страны в результате "перестройки". Верховный Совет готовил аналитические документы, из содержания которых следовало: "перестройка" зашла в тупик, экономика становится все хуже, и если не принять экстренных мер, развал Союза неизбежен.
Важнейшим документом того времени было постановление Верховного Совета СССР № 1796-1 "О положении в стране" от 23.11. 1990 года. Вот несколько цитат оттуда:
"Обстановка в стране продолжает ухудшаться и приближается к критическому состоянию. Положение в политической, социально-экономической сферах и на потребительском рынке осложняется, нарушена товарно-де-нежная сбалансированность. Острота межнациональных отношений приобрела опасный характер. Происходит распад структур исполнительной власти. Усиливается негативное воздействие теневой экономики, падает дисциплина и порядок, растет преступность. В стране сложилась чрезвычайная ситуация, которая требует принятия радикальных мер (!).
Принимаемые законы и указы Президента СССР во многих случаях остаются невыполненными - либо не достигают желаемых результатов".
Судя по всему, эта информация не была для Горбачева чем-то неизвестным, но изменить ситуацию он либо не мог, либо не хотел.
От митингов националистов - к горячим точкам
В конце 80-х - начале 90-х обстановка в стране была обострена. Вспышки национальных движений то и дело будоражили народ в Прибалтике, на Кавказе и Украине. Особенно тяжело и опасно стало находиться в западных районах Украины, где политической движение "Рух", называвшее себя народным, фактически угнетало народ.
Верховый Совет СССР летом 1990 года для того и принял закон "О правовом режиме чрезвычайного положения", чтобы пресечь нарастающую анархию…
К лету 1991 года премьер-министр Валентин Павлов понял, что ждать от Горбачева радикальных мер по пресечению развала властных структур бесполезно, и решил апеллировать к Верховному Совету СССР. Выступая на заседании парламента страны, Валентин Павлов максимально заострил все вопросы. Он заявил, что только в 1991 году дефицит союзного бюджета достиг 39 млрд рублей. Была названа также огромная, в 200 млрд. рублей, сумма ущерба стране от антиалкогольной кампании Горбачева - Лигачева. Глава правительства В. Павлов категорически поставил вопрос о предоставлении Кабинету министров чрезвычайных полномочий.
Премьера официально поддержали А.И. Лукьянов, Д.Т. Язов, В.А. Крючков и Б.К. Пуго.
Таким образом, никакого "заговора" против действующей власти, никакой "внезапности" и никакого "госпереворота с целью захвата власти", о котором в дальнейшем напишет Б.Ельцин, не было!
Официальное предупреждение в адрес Горбачева с предложением кардинальных перемен и помощи в этом вопросе со стороны кабинета министров и Верховного Совета поступало дважды: летом 1990-го, а затем летом 1991 года!
Но действующая власть критику в свой адрес восприняла как повод к государственному перевороту.
ИЗ КНИГИ В. ВАРЕННИКОВА "НЕПОВТОРИМОЕ":
"На июльском, 1991 года Пленуме ЦК КПСС можно было решительно пресечь падение страны в пропасть. Но эта возможность не была использована. Тех, кто высказывался против политики Горбачева - Яковлева, было большинство. Но, несмотря на это, страна катилась в пропасть. Ельцину до экономического кризиса державы, до развала ее политической целостности не было никакого дела, и он внушал субъектам России: "Берите суверенитета столько, сколько проглотите!"
И все же главным пусковым механизмом путча послужил пресловутый Союзный договор.
"Не договор, а приговор"
Главная опасность состояла в том, что договор этот буквально до августа никто не видел, его нигде не публиковали, и во время референдума 17 марта 1991 года народ не знал, за что голосует! Буквально за несколько дней до путча была организована утечка информации. 15 августа 1991 г. текст договора благодаря премьеру страны В.Павлову попал в центральную печать. Эффект этого в политической среде оказался равнозначен взрыву бомбы. Вот что об этом говорит генерал В. Варенников: "Мне показали проект договора о Союзе суверенных государств. На этом документе я написал: "Не договор, а приговор".
В перечне значилось всего девять республик из пятнадцати, которые готовы были подписать договор. А фактически еще меньше. Латвия, Литва Эстония, Армения, Грузия и Молдавия вообще были не обозначены".
Половина, если не больше, союзных государств этот договор подписывать не собирались. Причина - банальные шкурные интересы. Каждый глава региона, избавившись от центрального управления и прессинга со стороны Москвы, начинал чувствовать себя маленьким и вполне самостоятельным царьком. Он уже при этом не должен был отчитываться о своих деяниях, особенно финансовых, перед центром, и не думать о том, почему у него в замах ходят назначенные вопреки его воле "люди из Москвы". Маленький суверенный царь получал в свои руки уже полностью все ресурсы своего "государства". А то, что это грозило сепарацией всего Союза, его не интересовало.
Времени на раздумья оставалось совсем немного - на 20 августа 1991 года было намечено подписание Союзного договора. Все это планировалось организовать в Ново-Огареве под личным контролем М.Горбачева.
И тогда было принято решение провести срочное совещание ключевых политиков страны. 17 августа это срочное совещание состоялось у председателя КГБ Владимира Крючкова. Встреча проходила на закрытом объекте КГБ, который назывался АБЦ.
ИЗ КНИГИ В. ВАРЕННИКОВА "НЕПОВТОРИМОЕ":
"Было девять участников встречи: Владимир Крючков, его вам Глушко, Павлов, Шенин, Бакланов, Болдин, Явов, Ачалов, Варенников. О социально-политической обстановке информацию дал председатель КГБ Владимир Александрович Крючков. Он говорил о том, что из-за порочного действия властей и неправильного толкования демократии в стране фактически утрачено управление. Идет война законов. Над государством нависла большая опасность. Начатая по инициативе Горбачева перестройка фактически зашла в тупик.
По второму, экономическому, направлению докладывал председатель правительства СССР Валентин Сергеевич Павлов. Он нарисовал удручающую картину положения дел в экономике и финансах. Отметил, что тот кризис, в который мы уже вошли, может приобрести еще большие размеры. Подчеркнул, что коль мы неплатежеспособное государство, то и кредитов нам больше давать никто не намерен. Хаос в экономике приобретает угрожающие формы, а предложения правительства не находят поддержки у Горбачева.
О третьем, правовом направлении информацию дали Крючков и Павлов, сосредоточив внимание на проекте Союзного договора. Они акцентировали: его подписанием узаконивается выпадение из СССР большей части союзных республик. Оба особо подчеркнули нарушение прав человека, поскольку игнорируются результаты референдума 17 марта 1991 года. (…)
Таким образом, было решено, что к М.Горбаеву в Крым на его дачу в Форосе летят Бакланов, Шенин, Болдин, Варенников и Плеханов. Цель поездки - убедить Горбачева в необходимости принятия решения о введении чрезвычайного положения в некоторых районах страны. Предполагалось, что Горбачев сделает это своим распоряжением или поручит кому-то это. Кроме того, важно убедить Горбачева пока не подписывать новый союзный договор".
Вот истинная подоплека "путча", о которой никогда не говорилось в нашей прессе.
Вот каковы были благие намерения, которыми оказалась вымощена дорога в ад.
Беспомощный Горбачев
Чисто внешне это напоминало смещение Хрущева в 1964 году. Тоже отпуск, бархатный сезон, безоблачная погода. Бац! И перед абсолютно единодушным мнением своего окружения Хрущев вынужден сдаться. Но в истории с Хрущевым у его оппонентов была решительность, которой не хватало участникам ГКЧП. Для того чтобы отстранить Горбачева от управления государством, нужен был умный, решительный и твердый человек типа председателя КГБ Владимира Семичастного. Именно Семичастный спокойно, без потрясений разрешил все проблемы, связанные с отстранением Хрущева от власти.
К сожалению, сами гэкачеписты не были уверены в своих силах и не видели сильной политической фигуры - реальной замены Горбачеву. А самое главное, они хотели оставаться "в рамках закона" и поэтому действовали нерешительно.
А вот президент России Борис Ельцин ничего не боялся. И он сумел быстро и энергично воспользоваться ситуацией ГКЧП в своих политических целях… А участников ГКЧП, которые невольно расчистили ему дорогу на пьедестал власти, сам Борис Николаевич в своих мемуарах иначе как заговорщиками не назовет. На фоне "заговорщиков" он сам выглядит спасителем суверенитета и демократии.
ИЗ МЕМУАРОВ РАИСЫ ГОРБАЧЕВОЙ:
"Где-то около пяти часов ко мне в комнату вдруг стремительно вошел Михаил Сергеевич. Взволнован.
"Произошло что-то тяжкое, - говорит. - Может быть, страшное. Медведев (начальник охраны) сейчас доложил, что из Москвы прибыли Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников. Требуют встречи со мной. Они уже на территории дачи около дома. Но я никого не приглашал! Попытался узнать, в чем дело. Все телефоны отключены. Значит заговор, арест?!"
Из этой цитаты следует, что Горбачев и в самом деле мог предположить, что его есть за что арестовывать. И когда люди зашли к нему в кабинет, вместо приветствия всерьез спросил:
- Это что, арест?
А когда услышал, что люди к нему приехали "как друзья", уже небрежно и хамовито (по отзывам участников делегации) бросил: "Садитесь!" И начал со всеми говорить на "ты". Было очевидно, что он просто старается сбить незваных гостей с толку.
Встреча закончилась ничем. Никаких решений не было принято, и Горбачев, занявший позицию "моя хата с краю", в заключение, сказал: "Черт с вами, делайте что хотите, но доложите мое мнение". Делегаты переглянулись. Какое мнение? Ни да, ни нет?
НАША ВЕРСИЯ…
В теплое августовское утро 19 августа семья первого президента Бориса Ельцина находилась в доме отдыха "Архангельское". Утро началось с того, что приехала бригада рабочих и начала спешно укладывать асфальт. По дорожкам сада ездил внушительный каток, а за ним ходили рабочие в ярких оранжевых жилетах с лопатами в руках. Асфальт - это была старая история, тянувшаяся несколько месяцев. Директор дома отдыха долго бился со своим начальством за этот асфальт, за ремонт дороги: проблема дорог в России всегда была вечно неразрешимой. И надо же такому случиться, что рабочих и асфальт дали именно в это утро!
Можно себе представить трагикомизм ситуации. Работяги суетятся, разбрасывая на дороге горячий асфальт, а вокруг них снуют какие-то странные люди с автоматами. Группа "Альфа" по приказу председателя КГБ В.Крючкова заняла позиции в Архангельском. Остается загадкой, однако: почему она выпустила Б.Ельцина из дома отдыха? Были ли у "Альфы" четкие указания на то, как себя вести в той или иной ситуации? Все последующие события говорят о том, что четкого плана не было.
Теплая августовская ночь накануне "путча" нагоняла бессонницу. Таня Ельцина долго пыталась заснуть. Ни свежий воздух "Архангельского", ни тишина правительственного дома отдыха не способствовали этому. Наконец ей удалось сомкнуть веки. И, как это обычно бывает при бессоннице, сон оказался поверхностным, неглубоким. Таню-ша проснулась с первыми лучами солнца. Решив, что дальше валяться в кровати бессмысленно, она, накинув халат, включила радио…
- Папа, папа, вставай! - Растрепанная и перепуганная Таня влетела в комнату. - В стране переворот!
Еще не совсем проснувшись, Борис Николаевич удивленно посмотрел на дочь
- Что?! - Борис потер кулаком глаза. - Какой еще переворот? Ты что, меня разыгрываешь?
Таня покачала головой.
- Только что объявили по радио…
- Так это ж незаконно…
Наспех нацепив на себя домашние брюки и даже не став надевать рубашку, Ельцин подошел к телевизору и щелкнул выключателем… В это время в Москве уже стояли бронетранспортеры и танки, а среди людей началась паника. Раз введена в город техника, значит, началась война.
Впоследствии Елена Окулова на страницах мемуаров отца откровенно признается, что ей в преддверии ее собственного дня рождения (21 августа) было страшно и тяжело. "Я после этого, наверно, в течение месяца, как едут грузовые машины, так кидалась смотреть - не танки ли? Понимаю, что этого быть не может, а все равно дергаюсь".
Эту реплику дочери Борис Николаевич включил в свои мемуары, видимо, для того, чтобы показать, что гекачеписты - чудовища.
А вот какая реплика там приводится от лица Татьяны:
"Был один момент страшный, когда нам передали, что в Белом доме произошел взрыв. У мамы подогнулись колени, и она села. Я говорю: не может быть! Побежали звонить, и помощник папы, Лев Евгеньевич Суханов, мне сказал: нет, Таня, у нас все нормально, мы работаем. Это дезинформация".
А вот реплика второго мужа Татьяны, Алексея Дьяченко: "Мы слушали радио "Эхо Москвы", услышали стрельбу на Калининском, и тут же диктор объявил, что горит танк, было столкновение…"
Мужу Елены, Валерию Окулову исторических цитат в ельцинских мемуарах не досталось. Наверно, просто потому, что его не было в гуще событий - он занимался своими самолетами, которые должны были летать точно по расписанию.
Ну и "на закуску" реплика самого Бориса Николаевича. Из жуткого дела "заговора" Ельцин вышел победителем, хотя видел следственный документ, который, хоть и был похож на фальшивку, но все же заслуживал цитирования в президентских мемуарах:
"В беседе с Горбачевым предусматривался даже вариант накануне принятия окончательного решения о введении ЧП уничтожить 18 августа ночью в воздухе самолет, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Б.Ельциным из Казахстана".
Вот они какие кровавые, оказывается, гэкачеписты!
Зато в отношении своего главного политического противника, Горбачева, Борис Ельцин отзывается как-то очень даже по-человечески: "В эти ночные часы Горбачев лихорадочно пытался обдумать произошедшие перемены. Находиться под домашним арестом, фактически в четырех стенах, не зная, что произойдет буквально в следующую минуту, было конечно, очень тяжело. Просто невыносимо".
"Под каждым кустом - снайпер"
Утром 19 августа Борис Ельцин обзвонил всех, кто мог ему понадобиться в ближайшие часы; помогали звонить жена и дочери. Через несколько минут примчался начальник охраны Александр Коржаков. Он начал расставлять посты и выводить из гаражей машины.
Решили писать обращение к гражданам России. Текст от руки записывал Руслан Хасбулатов - тот самый, кого спустя два года, 4 октября, прикажет вывести из обстрелянного с танков Белого дома Борис Ельцин. Глава парламента Руслан Хасбулатов будет объявлен главным саботажником правительственной линии…
Такая вот ирония судьбы.
Текст обращения к гражданам страны диктовали и формулировали все, кто был рядом. Шахрай, Бурбулис, Силаев, Полторанин, Ярошенко. Стали звонить по телефону знакомым, думая, куда передать в первую очередь текст.
Вскоре появился и мэр Петербурга Анатолий Собчак. Он пробыл недолго, потому что торопился уехать в Питер и боялся, что его задержат в пути. Дал свою оценку событиям как юрист. На прощание он пожал Наине руку и трагическим голосом сказал: "Да поможет вам Бог". Эти слова усилили в ее голове ужас происходящего. Она посмотрела на Собчака глазами, полными слез.
Ельцин довольно быстро принимает решение ехать в Белый дом. Очевидно, что его семья переживает это решение болезненно - ведь ей уже мерещатся на всех дорогах вооруженные блок-посты КГБ, а под каждым кустом и на крыше каждого дома - снайпер группы "Альфа".
ИЗ КНИГИ Б. ЕЛЬЦИНА "ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА":
"Перед самым отъездом из Архангельского жена остановила меня вопросом. Куда вы едете? Там же танки, они вас не пропустят. Надо было что-то сказать, и я сказал. У нас - российский флажок на машине. С ним нас не остановят. Она махнула рукой. Признаться, мало что радовало в тот момент. Все казалось зыбким и ненадежным. А вот флажок был чем-то реальным, настоящим".
Когда Борис Николаевич наденет на себя бронежилет, Наина в сердцах бросит:
- Да что он защитит, этот бронежилет! Стреляют ведь в голову!
В самом деле, такая защита вряд ли бы помогла. Если бы хотели убить - убили бы в любом случае, как ни защищайся.
Почему "Альфа" не выполнила приказ?
Российский спецназ способен был выполнять задачи любого уровня сложности, включая смену правительства на территории другой страны. Вспомните операцию "Шторм-333" и работу российского спецназа по ликвидации правительства Амина в Афганистане 27 декабря 1979 года. Именно тогда боец спецназа Виктор Карпухин поставит точку в операции "Шторм", найдя спрятавшегося во дворце Амина, за это его удостоят звания Героя Советского Союза.