Это то, что человек стремится осознать. Здесь скрыто средоточие его преходящих тревог. Это причина его жажды, которая увеличивается в пустыне – и эта пустыня есть время. Чем больше время затягивается, тем более озадачивающим и насущным, но также ещё и более пустым становится оно в своих мельчайших отрезках, и тем более иссушающей становится жажда по превосходящим время порядкам.
Жаждущий по праву ожидает от теолога, что тот утешит его страдания, а именно поступит по примеру прообраза всех теологов, то есть ударит посохом, выбивающим воду из скалы. И если ныне дух со своими высшими вопросами обращается к философу, довольствуясь всё более дешёвыми объяснениями мира, то это не столько признак того, что устои действительно изменились, сколько признак того, что посредников больше не вынуждают выступать за занавеской. В подобном состоянии наука кажется лучшим вариантом, поскольку к тому мусору, которым забиты проходы и лазы, теперь относятся и некогда великие словеса, которые сначала превратились в условности, затем они стали непристойностями, и теперь, наконец, они уже просто скучны.
Словеса движутся вместе с Кораблём; местом слов является Лес. Слова покоятся под словесами, подобно золотой грунтовке под более поздними картинами. И когда теперь слово больше не оживляет словес, пугающее молчание распространяется под их потоком – сначала оно распространяется в храмах, которые превращаются просто в роскошные надгробия, а затем и в сердцах людей.
К великим событиям относится поворот философии от научного познания к языку; это приводит дух в тесное соприкосновение с прафеноменом. Это важнее, чем все открытия физики. Мыслитель вступает в область, в которой, наконец, вновь становится возможным его союз не только с теологом, но и с поэтом.
34
То, что доступ к источнику может быть проложен заместителями, посредниками: в этом заключена одна из величайших надежд. Когда в некой точке удаётся обрести подлинное соприкосновение с бытием, это всегда приводит к мощным последствиям. История, и даже в принципе сама возможность периодизации времени, базируется на подобных происшествиях. Они представляют собой моменты вступления в свои права стихийной творческой силы, таким способом проявляющей себя во временности.
Она проявляет себя также и в языке. Язык является частью собственности, своеобразия, Отечества человека, его наследия, которое достаётся ему, хотя он и не осознаёт всего его богатства и изобилия. Язык не только подобен саду, цветами и плодами которого наследник может подкрепляться до самых преклонных лет; он также суть одна из величайших форм имущества вообще. Подобно свету, делающему зримым мир со всеми его картинами, язык делает эти картины понятными в их самом сокровенном, и нельзя представить себе мир без языка, как ключа ко всем его сокровищам и тайнам. Законодательство и господство во всех зримых и даже незримых царствах начинаются с поименования. Слово есть строительный материал духа, и в этом качестве он служит ему для возведения самых дерзких мостов; и в тоже время язык есть высшее средство поддержания власти. Всем завоеваниям стран, осуществлённым и замысленным, всем постройкам и дорогам, всем схваткам и соглашениям предшествуют прозрения, проектирования и заклинания в слове и в языке, а ещё раньше – в поэзии. Можно даже сказать, что существуют два вида истории, одна есть история мира вещей, другая – история мира языка; и эта вторая способна предоставить не только наивысшее постижение мира, но более действенную силу. Даже пошлость для того, чтобы существовать вынуждена вновь и вновь прибегать к этой силе, даже если ей приходится применять для этого насилие. Но болезнь проходит и преображается в поэму.
Существует старая ошибка, будто бы по состоянию языка можно сделать вывод о том, стоит ли появления поэта ожидать, или не стоит. Язык может находиться в полном упадке, и поэт может родиться в нём, как лев – в пустыне. Так и после самого бурного цветения, плодов может и не быть.
Язык не живёт по собственным законам, иначе грамматисты правили бы миром. В своей первооснове слово не есть форма, и тем более не есть код. Оно приближается к тождеству с бытием. Оно приближается к Творению. И в этом заключается его неимоверная, не причастная корысти сила. В этом можно найти только сближение с этой силой. Язык ткётся вокруг тишины подобно тому, как оазис образуется вокруг родника. И существование поэзии подтверждает, что вход во вневременные сады уже удавался. Этим живёт время.
Даже в эпоху, когда язык низведён до уровня инструмента техников и бюрократов, и когда он, чтобы симулировать свежесть пробует заимствовать из блатного жаргона, он всё же остаётся нетронутым в своей покоящейся силе. Грязь и пыль пристают лишь к его поверхности. Тот, кто копает глубже, в любой пустыне достигает водоносного слоя. И вместе с водой возвращается плодородие.
ОБЗОР
1. Вопросы, которые адресуются нам, становятся всё упрощённее и острее.
2. Они настаивают на альтернативе "или-или", как дают нам это понять выборы.
3. Свобода говорить "нет" планомерно ограничивается.
4. Эта свобода призвана наглядно демонстрировать превосходство спрашивающего,
5. и превратилась в рискованное поступок, на который решается, пожалуй, только один из ста.
6. Этот рискованный поступок совершается в тактически неверном месте.
7. Что вовсе не умаляет его этического значения.
8. Уход в Лес представляет собой новый ответ, который даёт свобода.
9. Свободные люди могущественны даже в крохотном меньшинстве.
10. Время бедно великими мужами, но оно порождает гештальты.
11. Маленькие элиты формируются благодаря нависшей над ними угрозе.
12. Наряду с двумя гештальтами Рабочего и Неизвестного Солдата, выступает третий гештальт Ушедшего в Лес.
13. Страх
14. может быть преодолён одиночкой,
15. если тот осознает своё могущество.
16. Уход в Лес, как свободное поведение в рамках катастрофы,
17. не зависит от политико-технологических предпочтений и связанных с ними группировок.
18. Он не противоречит прогрессу,
19. но привносит в него свободу благодаря решениям одиночки.
20. Здесь человек встречает самого себя в своей неотъемлемой и неразрушимой сущности.
21. Эта встреча изгоняет страх смерти.
22. В этом церкви также могут оказать только содействие,
23. поскольку человек одинок в своих решениях,
24. и теолог может лишь помочь ему осознать своё положение,
25. но не вывести из него.
26. Ушедший в Лес переходит через нулевой меридиан своими собственными силами.
27. В сферах врачевания,
28. права,
29. и применения оружия суверенное решение остаётся за ним.
30. В моральной области он также не следует доктринам,
31. и оставляет за собой право признавать законы. Он не участвует в культе преступления.
32. Он сам определяет форму своей собственности и способы её защиты.
33. Он осознаёт ту несомненную глубину,
34. из которой слово вновь и вновь наполняет мир. В этом и заключается задача для "Здесь и Сейчас".